Почти половина опрошенных (47,5 %) занимались планированием своей жизни после смерти близкого, 16,5 % не нашли в себе сил, чтобы думать о будущем, а остальные 36 % выбрали плыть по течению.
Даже в ситуации утраты можно найти положительные стороны: 32,5 % опрошенных сказали, что испытали облегчение по поводу прекращения страданий их близкого, а еще 14 % – что избавились от мучений сами. 26 % отметили, что горе закалило их и они стали сильнее, еще 21,5 % респондентов посчитали, что переживание сблизило их с другими людьми. В комментариях участники исследования указывали на возникшее у них чувство близости к Богу или лучшее понимание себя, избавление от страха собственной смерти. Также респонденты писали о том, что сумели сблизиться с близкими перед их смертью, а для кого-то смерть была связана со спасением других людей.
Нередко после потери у горюющих формируется чувство ответственности за что-то или перед кем-то, основанное на желании исправить если не прошлое, то будущее. 30 % опрошенных ответили, что не должны были совершать определенные поступки по отношению к умершему человеку. 26 % заявили, что хотят жить так, чтобы покойный ими гордился. 22,5 % сочли себя ответственными за жизнь и здоровье родных. 17 % сказали, что должны жить ради детей или родителей. 6 % отметили, что чувствуют себя ответственными за воплощение планов и желаний умерших. Еще 1,5 % желали бы восстановить справедливость, например наказать виновных в смерти близкого человека.
51 % опрошенных отметили, что пытались переключить внимание, чтобы не погружаться в переживание; 28,5 % вели себя так, словно ничего не произошло; 28 % что-то меняли в себе; 18 % обесценивали собственные чувства.
Какие выводы можно сделать из результатов опроса?
1. Вне зависимости от того, сколько времени прошло с момента смерти близкого, большинство опрошенных продолжали испытывать горечь утраты, тоску и боль. По мнению Ф. Е. Василюка, спустя год после утраты человек переходит в фазу завершения, когда образ умершего закрепляется в ценностном измерении бытия и становится объектом памятования. Работа горя заключается здесь в построении новых отношений с умершим и в перерождении тоски и скорби в печаль.
2. Важно также отметить самоопределение респондентов касательно завершения процесса горевания. Только 32 % опрошенных полагали, что пережили утрату и готовы жить дальше. Более оптимистично выглядит результат о праве на счастье после потери – его признавали за собой 44,5 % информантов.
3. Для многих горюющих значимой поддержкой становятся горизонтальные социальные связи: они находят утешение в общении и совместном времяпрепровождении с близкими людьми. Однако большой проблемой оказывается неумение или неготовность родных обсуждать смерть и горевание. Респонденты жаловались на обесценивание их чувств или избегание темы. Существующая мировая практика Death Cafe, где можно свободно обсуждать смерть, пока не получила в России широкого распространения. Кроме того, люди, посещающие подобные встречи, часто сталкиваются с непониманием со стороны семьи и друзей.
Глава 3. Другая смерть
Перинатальная потеря
Хотя мы знаем, что не каждая беременность заканчивается рождением ребенка, говорить про перинатальные потери в российском обществе еще тяжелее, чем о смерти вообще. К перинатальным потерям относят гибель ребенка во время беременности, родов или вскоре после рождения. Я намеренно говорю «ребенка», а не «плода», отстраняясь от медицинской лексики, потому что для каждого родителя это ребенок, и мне хотелось бы уважать их чувства.
По данным благотворительного фонда «Свет в руках»[38], ежедневно в России не рождаются 344 ребенка и умирают 23 младенца. Это значит, что больше 130 тысяч российских семей ежегодно сталкиваются с перинатальной потерей.
Мне очень жаль, что такая беда случилась с вами. Это не ваша вина, это действительно беда. Вы не плохая мать, вы не плохой отец.
СМЕРТЬ РЕБЕНКА – БОЛЬШОЕ ГОРЕ, И НИКТО НЕ ИМЕЕТ ПРАВА ВАС В ЧЕМ-ТО УКОРЯТЬ. ПОСЛЕ СМЕРТИ МАЛЫША ВЫ МОЖЕТЕ ИСПЫТЫВАТЬ НЕ ТОЛЬКО ДУШЕВНУЮ, НО И ФИЗИЧЕСКУЮ БОЛЬ.
Чувство страха, панику, острую потребность быть рядом с ребенком. Матери может казаться, будто малыш пинается в животе, слышать детский плач. Отдельным испытанием могут стать физиологические процессы, такие как появление молока – ваше тело будет вести себя так, словно ребенок жив. Может возникнуть послеродовая депрессия.
Ваша потеря – большая трагедия, вы имеете право на горевание. Вы переживаете крах надежд на счастливое будущее, потерю идентичности родителя. К сожалению, не все окружающие люди смогут понять вас и разделить вашу боль. Вы, вероятно, услышите от них разные фразы, обесценивающие вашу утрату, но знайте: чувства не врут, а измерять горе – неправильно. Скорее всего, вам станут советовать не убиваться по ребенку в силу собственного непонимания, а если такой советчик сам пережил смерть ребенка, значит, когда-то он не получил должной поддержки, и он просто не знает, как оказать ее вам.
Должное внимание к детской смерти стали проявлять совсем недавно (но до сих пор не всегда и не везде), поэтому наверняка от ваших старших родственников в свое время требовалось забыть о своем горе как можно скорее, и в их жизненном опыте нет иных сценариев происходящего. Вы вправе злиться на неуместные советы и увещевания со стороны старших, но я хочу, чтобы вы знали: родные и друзья не желают вам зла – они не знают, как помочь. Вы можете дать эту книгу близким, чтобы они получили представление о том, как с вами говорить об утрате и чем помочь в самое тяжелое время. Что касается самопомощи, вам нужно все то же самое, что и другим людям, столкнувшимся со смертью: позаботиться о себе, не ожидать быстрой адаптации, дать время погоревать, по возможности принимать помощь и поддержку от окружающих.
Вам может казаться, что вы совершили ошибку или не справились, но это не так. Вы делали все, что в ваших силах, но, к сожалению, есть вещи, неподвластные нам. Вы можете замечать, что злитесь на себя, партнера, врачей, другие семьи и их детей – гнев часто сопровождает горе. Мысли могут постоянно возвращаться в прошлое, чтобы найти какие-то зацепки, свидетельствовавшие о приближении катастрофы, но не полагайтесь на них. Это одна из защитных реакций мозга – стремление взять все под контроль и найти закономерности. На самом деле вы ни в чем не виноваты.
Не вините партнера, если он переживает горе не так, как вы. Каждое горе индивидуально, и каждый человек ведет себя по-своему. Не пытайтесь изолироваться друг от друга, вместе вам будет легче. Это затрагивает обоих родителей, и вы сейчас в одной лодке.
У вас может развиваться чувство вины перед живыми детьми. Имею ли я право продолжать жить?
МОГУ ЛИ ИСПЫТЫВАТЬ РАДОСТЬ И НАДЕЖДУ, КОГДА МОЙ РЕБЕНОК МЕРТВ? ДА, ИМЕЕТЕ. ДА, МОЖЕТЕ.
В ваших мыслях и чувствах найдется место для каждого ребенка – разрешите себе и горевать, и радоваться, и надеяться.
Если у вас есть дети, очень важно объяснить им, что произошло. О том, как это сделать, вы можете прочитать в седьмой главе. В то же время нужно позаботиться о том, чтобы дом оставался для детей безопасным местом: постараться соблюдать привычный порядок жизни, а также дать им понять, что вы грустите и плачете не из-за них и что от них помощи не требуется. Дети постарше часто ощущают, что в горе должны стать опорой для родителей, но это слишком тяжелая и несправедливая ноша. Однако скрывать смерть ребенка от них не стоит. Они имеют право знать и пережить потерю так, как способны. Даже если они родятся после вашей утраты. Когда родители не рассказывают детям об умершем брате или сестре, они интуитивно считывают эту боль и напряжение. Особенно опасной становится ситуация, когда родители называют живого ребенка тем же именем, что и умершего, начинают видеть в нем замену. Это может происходить осознанно в попытке залечить рану, а может и бессознательно. В любом случае для живого ребенка такая конкуренция становится непосильным грузом. «Замещающий» ребенок невольно стремится быть таким же идеальным (умерших часто идеализируют), испытывает вину, что «забрал» чужую, несостоявшуюся жизнь. Все это нередко приводит к личностным и психическим расстройствам. Тем не менее далеко не каждый ребенок, рожденный после утраты, «замещающий». Не нужно бояться подобных ситуаций, но важно отслеживать свое состояние и проживать горечь утраты в ее полноте.
Если хочется устроить похороны для младенца, вы имеете полное право так поступить. Похороны – важный механизм горевания. Через них вы можете выразить свою любовь и попрощаться с ребенком. Иногда такое решение принять сложно, вы чувствуете, что не готовы. Это тоже в порядке вещей. Фотографировать умерших детей тоже абсолютно нормально. Может быть, сначала вам не захочется смотреть на сделанные фотографии, что будет усиливать боль и горе, но со временем материальные свидетельства его присутствия в вашей жизни могут стать важными и дорогими.
Вам могут быть полезны материалы, которые выпускает благотворительный фонд «Свет в руках», уже упомянутый мной выше. Там вы можете найти брошюры с важной информацией, которой в том числе стоит поделиться с членами семьи, друзьями или работодателем. Также на сайте фонда размещены контакты телеграм-чатов, в которых вы можете поговорить с людьми, пережившими подобный опыт утраты. Знание, что вы не одиноки в своем горе, порой не менее целительно.
История перинатальной утраты есть и в моей семье. За несколько лет до моего рождения моя мама потеряла сына при родах. Она рожала в маленьком поселке, где на тот момент жила наша семья, и врачи не сумели оказать необходимую помощь. Кроме того, сотрудники больницы решили это скрыть, передали тело малыша шокированному отцу, а никаких документов, подтверждающих рождение и смерть мальчика, родители так и не получили. Когда мама пришла в себя после родов, Женя уже был похоронен рядом с бабушкой и дедушкой по папиной линии. Потеря сына очень тяжело переживалась моими родителями, каждый из них скорбел наедине с собой. Мама говорит, что мой старший брат Денис, который тогда был совсем маленьким, ничего не спрашивал, чтобы их не тревожить. Я узнала о том, что я третий, а не второй ребенок в семье, когда мне было пять или шесть лет. Эта новость меня опечалила, но в то же время укрепила наши доверительные отношения с мамой, которая рассказала мне о смерти Жени. Иногда я представляла, каким бы вырос мой брат, как бы складывались наши отношения, какой была бы семья с ним. Как ни удивительно, но знание о Жене помогло мне пережить смерть отца. В то время я верила в существование загробной жизни, где нас ждут все, кто однажды покинул, и сказала себе и маме: «У меня был отец на протяжении девятнадцати лет, а теперь он есть у Жени». Я делюсь этой историей с разрешения мамы, чтобы засвидетельствовать, что Женя действительно был и остается частью нашей жизни.