Лешка спал прямо на скамейке под виноградником. Рядом сидела цепная собака, она даже не гавкнула, когда к забору подошли Сазонов и Жуков. Сидит, смотрит на Игната умными глазами, нельзя хозяина будить. Но если вдруг незваные гости попытаются обидеть Лешку, пусть пеняют на себя.
— Матвейчук! — зычно крикнул Сазонов, с силой и громко тряхнув железную калитку.
Лешка продрал глаза, поднялся, только тогда собака залаяла.
— Что-то я не понял! — глядя на Игната, проговорил Матвейчук.
Молодой еще, может, на год старше Игната, но лицо не просто опухшее, а темное от постоянных пьянок. Спился парень.
— Гена где?
— Гены с нами не было! — мотнул головой Матвейчук.
— Где не было?
— Ну, помнишь, у речки, ты, я, Сашка Ивасев.
— Это давно было. А вчера ты с Генкой бухал.
— Ну да, вчера… А сейчас ты мне снился… И Сашка с Ивасем… Нет, правда снился!
Лешка остановился в двух шагах от калитки, но даже с такого расстояния от него нещадно разило перегаром. Наверное, бормотуху жрали.
— А это кто? — Лешка потер глаза, глядя на Сазонова.
— Не узнаешь?
— Ну как не узнаю!..
— Генка где? — снова спросил Игнат.
— Генка? Петелин?
— Петелин!
— Так у тестя своего. Ушел к нему — и с концами.
— Когда ушел? — оживился Сазонов.
— Ночью.
— Давай, рассказывай по порядку! — Игнат махнул рукой, как дирижер, останавливая музыку.
— А ты что, в милицию устроился?
— На полставки… Гена вчера к тестю ездил на велосипеде, денег просить и вина.
— Да, — кивнул Матвейчук. — Денег, чтобы закусь купить… А у тебя ничего выпить нет? А то под гланды жмет. — Парень потрогал себя за горло.
Игнат кивнул, вынул из одного кармана бумажный рубль, из другого — железный. На бутылку дешевого плодово-ягодного вина должно хватить. Или домашнего вина можно купить, даже молодого взять. Народ вино уже давит — из ранних сортов винограда.
— На велосипеде Гена к тестю подъезжал?
— На велике.
— Велик потом домой поставил?
— Да.
— Жене сказал, что тесть его послал?
— Да нет, не говорил. Тихонько поставил и свалил.
— Вы его ждали.
— Ждали, там у нас нычка. — Матвейчук махнул рукой в сторону виноградников.
— А бухло где взяли?
— Так было у нас немного.
— А ночью закончилось?
— Закончилось.
— И?
— Что и?
— Продолжай!
— А-а, ну да… Бухло… Выпить, значит, закончилось, ага, ну, Генка и пошел на Виноградную.
— Ночью?
— Да.
— Когда именно?
— Я точно не знаю… Да, Славка на часы глянул, засмеялся. Ночь, говорит, лунная, а полночь уже пробила, упыри Вия, говорит, сейчас приведут.
— Упыри?
— Ну, нечистая сила.
— Полночь пробила и Гена к тестю пошел?
— Ну, мы дошли до виноградников, там остановились, а он дальше пошел.
— Как пошел? По улице или в обход?
— В обход, это где море?
— Где море.
— Да, в обход пошел.
— А вы со Славкой остались?
— Там у виноградников кусты, мы у них прилегли.
— Когда Генка вернулся?
— Так не возвращался он.
— Нет?
— Мы ждали, ждали… — Матвейчук зевнул, поднял руку, но рот прикрыть не успел.
— Может, он мимо прошел, пока вы спали? — усмехнулся Сазонов.
— Да как там мимо пройдешь… Ну если только с пути сбиться.
— Поехали, покажешь, куда он ходил, где вы его ждали.
Сазонов с Лешкой не церемонился. Он хоть ничего и не совершал, но капитан поместил его в зарешеченный отсек автомобиля.
Ехали недолго, минут десять. Остановились у крайнего дома на Виноградной улице, в обход которого к морю вела тропинка. Дом, тропинка к морю, за ней куст орешника и сразу же виноградники до самой горы. На этот куст Матвейчук и указал.
— Мы здесь остались, а Гена пошел.
— А вы не спали, ждали, когда вернется?
— Ну я точно не спал…
— Что говорил Гена, когда уходил?
— Сказал: вина принесу.
— Тесть же не давал ему вина.
— Сказал: сам возьму.
— Силой?
— Зачем силой? Он знал, где у тестя ключ от подвала хранится.
— А нож у него был?
— Был. Перочинный. — Лешка показал на пальцах длину клинка. Сначала сантиметров пятнадцать, затем сбавил до десяти. — Сырок нарезать, сальца нарубить.
— А деньги брать собирался?
— У тестя?
— У него.
— Нет, не собирался, но про деньги говорил. Куркули, говорил, кугуты кубанские. С приезжих деньги дерут, а делиться не хотят. И дома им сдают, и вином поят, как родных. Но за деньги!..
— Понятно… Значит, вы здесь, под кустом, а Гена ушел и не вернулся?
— Нет, не вернулся… Голос мы его слышали! — Лешка шепнул себя по лбу ладонью.
То ли на радостях от того, что вспомнил, то ли мошка какая-то села.
— Когда вы голос его слышали? — спросил Игнат.
— Точно не знаю… Но мы уже долго в кустах сидели.
— Гена с кем-то говорил?
— Да, кому-то что-то сказал…
— Кому, что?
— Слышь, брат, может накинешь еще сверху? — просительно сказал Матвейчук. — Я нормального портвешку куплю, а то в падлу всякую бурду пить!
Игнат кивнул, вынул из кармана десять копеек.
— «Массандру» купишь.
— Какую «Массандру»? — удивленно и строго повел бровью Сазонов. — Забираем его! По подозрению в убийстве.
— Какое убийство? — встрепенулся Матвейчук.
Игнат пристально посмотрел на него.
— А Гена своего тестя зарезал!
— Да нет! — Леша, казалось, не мог в это поверить.
Возможно, он не играл и действительно только сейчас узнал об убийстве. Но, возможно, он просто забыл, что было ночью. Провалы в памяти у алкашей — дело обычное.
— Что ты там слышал, когда Гену ждал?
— Ну он обрадовался кому-то!
— Как ты это понял, что он обрадовался?
— Он громко так сказал: «О-о»!
— И все?
— Это громко сказал, поэтому я услышал. А потом он тише стал говорить.
— А почему ты не пошел, не посмотрел, что там происходит?
— Да мы со Славиком так хорошо присели. — Матвейчук показал на куст. — Неохота было подниматься.
— Присядешь. Еще как присядешь! — Сазонов крепко вцепился ему в руку, подвел к «уазику» и снова запихнул в «собачатник».
Однако сам в машину не сел, пешком вернулся к орешнику, но останавливаться не стал, продолжил путь по тропинке. Игнат двинулся за ним. Они свернули влево, пошли по кромке обрыва над морем.
За первым по счету домом Сазонов споткнулся и едва не провалился в скальный пролом, от которого к морю под крутым углом уходила тропинка. Вот именно на таких спусках курортники и ломали себе ноги. И Сазонов мог заработать себе неприятность, если бы Игнат не подхватил его.
Вытаскивая Сазонова из пролома, Жуков заметил на известняковом грунте свежий след от рифленой подошвы с кругом в районе пятки.
Такой след могла оставить, например, кроссовка. Может, кто-то из туристов здесь ходил. Ночью здесь довольно оживленно, возможно, Гена девушку какую-нибудь встретил и осчастливил ее пьяной своей радостью. Девушка могла шарахнуться от него, соскочить в пролом и побежать к морю. Подошва отпечаталась частично, размер обуви не определить.
А может, сам Гена свалился с обрыва и козлом доскакал до моря. А может, и намеренно побежал под откос, чтобы не встречаться со своими дружками.
— Не так уж здесь и гладко, — качнул головой Сазонов.
— Да, не ровно, — кивнул Игнат. — И овраги.
По тропинке вдоль кромки обрыва они прошли всю линию домов и встретили на пути еще как минимум три места, откуда можно было бы попробовать спуститься к морю. Но зачем Гене такие скачки, когда он мог спуститься к реке, до которой совсем близко? Спуститься к реке, пройти под мостом, выйти к виноградному полю, а там уже напрямки к своему поселку. А дружки спокойно себе спали, пока он уходил.
— А ведь они спали! — усмехнулся Игнат, вспомнив лежащего на скамейке Матвейчука.
— Это ты о чем?
Сазонов открыл калитку, через которую мог зайти во двор дома через огород. Калитка открыта, не на замке. Забор высокий из стальной сетки, через него видны люди у дома, один в белом халате. Следственно-оперативная группа пожаловала, судмедэксперт уже в деле.
— Может, Гена спит сейчас где-нибудь. И в ус не дует.
— Спит? — удивился капитан.
— Ну, он же выпивал с дружками, может, вырубились. Был у нас один случай, грабитель забрался в квартиру, нашел деньги и бутылку коньяка. Напился и уснул.
— И такое может быть, — пожал плечами Сазонов.
— Я бы вдоль реки прошелся, кустарники там пышные, трава мягкая.
— Пройдешься? — немного подумав, спросил Сазонов.
Решился-таки отпустить Игната. Все-таки поверил в подлинность документов. И не зря.
— Пройдусь.
Игнат не хотел идти в дом, смотреть на мертвую тетю Витю. А Лию он не заметил, видимо, домой ушла. Или даже к своим дружкам-уголовникам.
Лию он увидел на знакомой полянке у гнутой ивы. Она полулежала на спине в той самой позе, в которой Игнат познавал ее вчера. Кофта у нее длинная, застегнутая на все пуговицы, а ноги открытые. Утро не самое теплое, роса и на траве, и у нее на босоножках. А она полулежала, закрыв глаза, то ли спала, то ли о чем-то думала.
Услышав шорох ног, девушка вздрогнула, открыла глаза. Увидела Игната, оттолкнулась от дерева, твердо встала на ноги и посмотрела на него если не зло, то враждебно.
— И, что ты здесь делаешь? — спросил он.
— А, что ты здесь вынюхиваешь?
— Вынюхиваю. След… Кто-то по жизни зверь, а кто-то охотник… Зверем я быть не хочу. А быть зайцем и тихо сидеть в норе я не могу. Не мой характер.
— Охотник? — презрительно фыркнула Лия.
— Скажи еще легавая собака, — жестко глянул на нее Жуков.
И, не дожидаясь ответа, продолжил путь. Будет он еще тут оправдываться перед этим переходящим вымпелом воровского братства. С Молчаном гуляла, с Давидом, думала, Игнат из их компании, отдалась ему с легкой душой, а он ментом оказался, это ее и злит. Но так у каждого свое понятие о счастье.