воды потоки.
Измена — условие мастерства. — Тут ничего не поделаешь: у каждого мастера бывает только один настоящий ученик, и тот изменяет ему — потому что он сам предназначен стать мастером.
Никогда не напрасно. — Ты никогда не будешь напрасно карабкаться по крутизнам истины: или ты взберешься высоко уже сегодня, или упражнением укрепишь свои силы, чтобы тем выше подняться завтра.
О серых окнах. — Неужели то, что вам видно во вселенной через это окошко, так прекрасно, что вы не хотите выглянуть ни в какое другое окно, — и даже удерживаете других от такого опыта?
Признак сильных перемен. — Когда тебе начинают сниться люди давно забытые или почившие — то это признак того, что ты пережил сильный переворот и что почва, на которой ты живешь, вся взрыта: при этом мертвецы воскресают и стародавнее становится новым.
Лекарство для души. — Лежать тихо и ни о чем не думать — есть самое дешевое лекарство против всех душевных недугов, которое к тому же при добром желании становится с часу на час все приятнее.
Традиция душ. — Ты стоишь гораздо ниже его, — ты стараешься установить исключения, а он правила.
Фаталист. — Ты должен верить в фатум, к этому может принудить тебя наука. Что вырастет у тебя из этой веры: трусость, смирение, величие или свобода — будет зависеть от той почвы, какую встретит в тебе это семя, а не от семени, потому что из него может вырасти все что угодно.
Частое основание досады. — Кто предпочитает в жизни красивое полезному, испортит себе желудок, как дитя, предпочитающее пирожные хлебу, и начнет с досадою смотреть на весь мир.
Чрезмерность как целебное средство. — Можно сделать свое дарование для себя вновь приятным путем чрезмерного удивления противоположному дарованию и наслаждения его плодами. Употреблять чрезмерность как целебное средство есть один из самых тонких приемов искусства жить.
Желай самобытности. — Характеры деятельные и имеющие успех поступают не по правилу: «познай самого себя», а как будто бы подчиняясь велению: «стремись к самобытности — и ты будешь самим собою». Кажется, будто судьба всегда предоставляет им выбор; тогда как характеры пассивные и созерцательные вечно раздумывают о том выборе, который сделали, вступая в жизнь.
Жить по возможности без сторонников. — Как мало значат сторонники понимаешь только тогда, когда перестаешь быть сторонником своих сторонников.
Затемнять себя. — Нужно уметь затемнять себя, чтобы избегать стаи мошек — т. е. навязчивых поклонников.
Скука. — Существует скука самых тонко организованных и образованных голов, для которых стало пресным даже все лучшее на земле: привычка переходить от изысканных блюд к еще более изысканным и с отвращением относиться к более грубым им грозит опасностью умереть с голоду, потому что самое лучшее очень редко бывает доступно или до того черство, что его не в силах раскусить даже и хорошие зубы.
Опасность, заключающаяся в удивлении. — Удивление перед каким-нибудь качеством или искусством может быть так велико, что может удерживать нас от их приобретения.
Чего хотят от искусства. — Одни хотят через посредство искусства радоваться своему бытию; другие хотят на время убежать от него, выйти из него. Сообразно обеим потребностям существует два рода искусства и два рода художников.
Отпадение. — Кто отпадает от нас, не всегда этим оскорбляет нас, но зато всегда оскорбляет наших приверженцев.
После смерти. — Обыкновенно много времени спустя после смерти человека мы находим, что его нам недостает; с великими людьми это часто бывает только по прошествии десятилетий. Искренний человек обыкновенно в случае чьей-нибудь смерти думает, что потеря не так велика и что надгробный оратор — лицемер. Только нужда показывает нам, насколько человек был нужен, и истинной эпитафией является поздний вздох.
Оставлять в Гадесе. — Многие вещи нужно оставлять в Гадесе полусознательного чувства и не извлекать из призрачного их существования, иначе, превратившись в мысль и слово, они становятся нашими демонскими властелинами и свирепо требуют нашей крови.
Близость нищенства. — Иногда самый богатый ум теряет ключ от комнаты, в которой покоятся все накопленные им сокровища, и тогда он, чтобы только жить, подобно последнему бедняку, принужден просить милостыню.
Связно мыслить. — Человеку, который много думал, каждая новая мысль, которую он слышит или читает, сразу представляется в виде цепи.
Сострадание. — В позолоченных ножнах сострадания скрывается иногда кинжал зависти.
Что такое гений? — Жаждать возвышенной цели и средств для ее достижения.
Тщеславие борцов. — Кто не имеет надежды победить в борьбе или явно оказывается слабее, тот тем более хочет удивить своим способом борьбы.
Философская жизнь, дурно истолкованная. — В тот момент, когда кто-нибудь начинает серьезно относиться к философии, все думают о нем как раз обратное.
Подражание. — Подражание увеличивает престиж дурного и уменьшает престиж хорошего, особенно в области искусства.
Последнее поучение истории. — «Ах, если бы я жил в те времена!» — вот отзыв людей неразумных и легкомысленных. Гораздо правильнее было бы при серьезном рассмотрении каждой исторической эпохи, будь то самая хваленая область прошедшего, воскликнуть в конце концов: «Только бы не туда назад! Дух того времени тяготил бы на тебе сотнями атмосфер, ты не мог бы наслаждаться его хорошими и приглядными сторонами, не мог бы переварить дурных сторон». Конечно, наши потомки скажут то же и о нашем времени: т. е. что оно ужасно, что жизнь его невыносима. И однако каждый из нас выносит ее? Да, но потому, что дух времени не только царит вокруг нас, но и живет в нас. Дух времени сам себе сопротивляется, сам себя выносит.
Величие как маска. — Относясь величественно, мы раздражаем наших противников; завистливость, напротив того, примиряет их с нами, ведь зависть приравнивает людей, ставит их на одинаковую высоту; зависть — это непроизвольный, но кричащий род скромности. Неужели и люди независтливые притворно прибегают иногда, ради упомянутых выгод, к зависти? Вероятно. И несомненно, что люди честолюбивые стараются замаскировать свою зависть величественным отношением; они согласятся скорей терпеть неприятности, вызывать недовольство врагов, чем поставить себя на одну доску с врагами.
Непростительное. — Ты дал ему возможность выказать величие характера, но он не воспользовался этой возможностью. Этого он никогда не простит тебе.
Противоположные положения. — Самое старое суждение о людях выражено в следующем знаменитом изречении: «я — всегда ненавистно», самое же детское суждение выражено в следующем еще более знаменитом изречении: «люби ближнего своего, как самого себя». В первом изречении видно, что прекратилось познание человека, во втором — оно еще и не начиналось.
Недостаток в слухе. — «Человек принадлежит к толпе, пока сваливает вину на других; он на пути к мудрости, когда считает только себя ответственным; мудрец же не считает виновным ни себя, ни других». Кто сказал это? Эпиктет за восемнадцать столетий до нашего времени. Люди слышали это, но забыли. Нет, они не слышали и не забыли: не всякая вещь забывается. Но у них не было для этого слуха, слуха Эпиктета. Значит, Эпиктет сказал это на ухо самому себе? Конечно, ведь мудрость — это разговор одинокого с самим собою на многолюдном базаре.
Недостаток в точке зрения, а не в зрении. — Человек стоит всегда на несколько шагов слишком далеко от ближнего. Оттого-то и происходит то, что человек судит так обще о своем ближнем, тогда как о себе он судит по случайным мелким чертам и поступкам.
Невежество в оружии. — Как легко узнать, сведущ ли человек по известному вопросу или нет — между тем как он, быть может, обливается кровью при одной мысли, что его сочтут за невежду. Да, бывают на свете отменные глупцы: с полным колчаном проклятий и приговоров выступают они, готовые поразить всякого, кто позволит себе заметить, что есть вопросы, в которых мнения их не заслуживают внимания.
За столом опыта. — Люди, по врожденной им скромности оставляющие свои стаканы наполовину недопитыми, не желают понять, что всякая вещь в мире имеет свой осадок и гущу.
Певчие птицы. — Приверженцы великого человека обыкновенно ослепляют себя, чтобы лучше воспевать похвалу ему.
Недоросли. — Хорошее не нравится нам, если мы до него не доросли.
Правило, как мать или как дитя. — Состояния, создающие правила, отличаются от состояний, создаваемых правилами.
Комедия. — Мы нередко пожинаем любовь и уважение за такие дела и поступки, которые мы уже давно сбросили с себя, как змея свою кожу; в подобных случаях мы нередко впадаем в искушение сделаться комедиантами своего прошлого и снова накинуть на плечи старую шкуру, делая это не только из тщеславия, но и из благоволения к нашим почитателям.