ему и напишет только обо мне. - Мне нравится, что вы очень веселый человек, - сказала она, и я не стал с ней спорить. Охранник, который единственный в зале держался сурово, попросил автограф и пообещал: - Я расскажу о вашей лекции моей жене. Она бу-дет очень смеяться. Последним ко мне приблизился профессор Бра-ун. Промокая глаза бумажной салфеткой, он похлопал меня по плечу и сказал. Владимир, когда вам надоест писать, вы сможете выступать на сцене как Джонни Карсон. Даже смешнее, чем Джонни Карсон. Я уезжал домой, огорченный тем, что серьезные мысли, столь прилежно мной подготовленные, остались недонесенными до публики, принявшей меня за кого-то другого. Но потом подумал, что такого успеха у меня еще не было и это стоит принять во внимание. Выступая в другом американском университете, я специально стал говорить, что приехал с серьезной лекцией и надеюсь на серьезное внимание зала, рассчитывая как раз на нечто противоположное. Но зал принял мои слова за чистую монету и хотя по ходу дела я вставлял какие-то шутки, слушатели, кажется, ни разу не улыбнулись, лекция про-шла при полном молчании зала и закончилась вежливы-ми аплодисментами. Я попробовал посмешить публику еще раз, другой, третий и неудачно. Я вернулся к старо-му своему амплуа и, поднимаясь на трибуну, говорю только серьезно и только об очень серьезных вещах. И это бывает иногда довольно смешно.