Глава 1. Разгром Киева
1. Волынский князь на «золотом столе»
Смоленском правил сын усопшего князя – Роман (1168–1180). Он пытался взять под контроль путь «из варяг в греки», но в то же время отличался осторожностью и беспринципностью. Возможно, первое качество князь унаследовал от отца, а второе приобрел после борьбы за власть с другими князьями. Видимо, именно с этого времени меняется тактика смоленских князей в борьбе за гегемонию. Ростислав Смоленский/Киевский еще имел какие-то права на княжение по лествичному счету. Но к моменту его смерти лествичное право настолько запуталось, что применять его стало бессмысленно. Поэтому отпрыски Ростислава придумали иной путь объединения Руси: индивидуальные договоры с крупными городовыми общинами. Этот метод позволил не только добиться успеха, но и установить гегемонию, о которой мы поведем речь.
После смерти Ростислава претензии на киевский «золотой стол» предъявил Мстислав Волынский. В городе на Днепре находились «буй Рюрик» и Давыд, сыновья Ростислава, со смоленскими ратниками. Давыд оставил Витебск, оставив княжить подручника – Всеслава Васильковича из числа отдаленных потомков знаменитого Всеслава Вещего Полоцкого.
…Посоветовавшись с дружиной и с киевским боярством, братья Рюрик и Давыд поддержали претензии Мстислава Волынского и возвели его великокняжеское достоинство не по старшинству, а за храбрость. Тем самым смоляне получали в союзники волынян и, конечно, имели некую выгоду от нового князя: можно утверждать наверное, что они не платили дани, а купцы получали еще и привилегии на пути «из варяг в греки». Но было в этом договоре две опасности. Во-первых, Мстислав Волынский мог обещать что угодно, а потом его аппетиты бы возросли. И они действительно возросли. Во-вторых, договоренности с Мстиславом могли настроить против смолян могущественных врагов, имевших больше прав на Киев, то есть Святослава Всеволодича Черниговского и Андрея Боголюбского. И – настроили.
Вышло еще хуже, чем можно предположить: перессорились волынские князья, родня Мстислава, каждый из которых желал получить свой кусок Киевщины. Отметим, что «буй Рюрик» и Давыд Ростиславичи тоже претендовали на часть Киевской земли. Давыд сидел в Вышгороде. Несомненно, он присматривал за торговым путем и отстаивал интересы смолян на этом участке. Кое-как Рюрик и Давыд примирили враждебные стороны, уговорились об уделах, и Мстислав Волынский явился в Киев, сделавшись великим князем (1168–1169). Лишь один из его волынских родичей не смирился и бежал на север, к Андрею Боголюбскому. Юг Руси на короткое время обрел покой.
Может показаться странным, что Роман Ростиславич Смоленский не вмешивался в эти дела. На то имелись веские причины. Новгородцы восстали против его брата Святослава Ростиславича. Не поладил князь со своей общиною крепко, бежал к Андрею Боголюбскому и попросил помощи. Андрей дал воинов, те напали на новгородский Торжок, взяли его и сожгли.
Во главе новгородской общины встал посадник Якун. На примирение он не соглашался. Тогда против Новгорода выступил Роман Ростиславич Смоленский, заключив предварительно союз с Андреем Боголюбским. Не то чтобы это было неслыханное дело, но удивительное – несомненно. Только что суздальцы и смоляне враждовали из-за Новгорода, а тут объединились против него. Следовательно, новгородцы желали независимости от Суздаля и Смоленска разом, а обе «низовские земли» выступали против этого.
Роман Ростиславич выступил в поход вместе с братом Мстиславом Ростиславичем, что правил в Торопце. На их стороне был и Всеслав Полоцкий, зависимый от Смоленска. Союзники сожгли Великие Луки. Сам Святослав с суздальским войском и частью смолян прорвался к Старой Руссе, но новгородцы искусными маневрами заставили его удалиться. Святослав отступил и через пару лет умер, так и не вернув себе новгородское княжение.
Новгородцы, со своей стороны, направили гонцов к киевскому великому князю Мстиславу Изяславичу и попросили, чтобы тот прислал на княжение кого-то из родни, как полагалось в старые времена. Возникает мысль, что великий князь Мстислав Киевский стоял за спиной заговорщиков, но доказательств и даже намеков на это в летописях нет.
Несколько месяцев Новгород находился без князя, образовалась классическая славянская республика, община решала свои дела сама. Подчеркнем еще раз: республика эта вовсе не была феодальной, а скорее напоминала античный полис. Бояре выступали аналогом афинских архонтов, а вече – народного собрания.
…Покончив с мелкими усобицами на юге, Мстислав Изяславич предпринял большой поход на половцев для защиты купеческих караванов, то есть продолжал политику своего дяди Ростислава Смоленского. Дело казалось благим, в торговле и безопасности были заинтересованы все русские общины, поэтому в походе приняли участие даже черниговцы, признав тем самым старшинство нового князя. Мстислав счел это огромной моральной победой. Увы, она оказалась столь же недолгой и хрупкой, какими были победы его отца Изяслава в эпоху Восьмилетней войны.
Началось с того, что киевляне заподозрили, будто Мстислав присвоил себе часть половецкой добычи, то есть раздал ее своим волынянам, а новыми согражданами пренебрег. Затем двое киевских бояр прибежали к «буй Рюрику» и Давыду с жалобой: Мстислав, мол, собрался этих бояр заточить (как смоленских осведомителей?). Дело раскрылось, Мстислав оправдался, но у обеих сторон конфликта остался неприятный осадок.
Затем великий князь Мстислав Изяславич совершил главную и непоправимую ошибку, которая сделала его княжение кратковременным и малоуспешным. Он вступил в переговоры с новгородцами и отправил к ним княжить своего сына.
2. Новгородский князь
Вроде бы всё сделано по закону. Киевский государь посылает своего отпрыска в Великий Новгород. Так поступали Владимир Красное Солнышко, Ярослав Мудрый, Владимир Мономах и дед Мстислава Изяславича – Мстислав Великий. Но законы изменились. Киев заметно ослабел и уже не взимал дани со всех русских княжеств, бывшие киевляне разбежались по Руси, осели в Суздальщине и в Смоленске. Сама Киевская земля (в узком смысле) дробилась. Самостоятельны были торки-туркмены, особый владетель сидел в Вышгороде, норовил отделиться Вручий (Овруч) с землей прежних древлян… Ввязываться в новгородские дела было неразумно. Да этого и не ожидал никто из «смоленского семейства», которое рассматривало себя блюстителями великого торгового пути, а Новгород – областью своих интересов.
Но это разгневало и Андрея Боголюбского. Казалось бы, почему? Появился новый игрок, можно ослабить смолян. Однако всё непросто. Новгородское правительство и Мстислав Киевский повели себя так, что рухнула система политического равновесия, которую выстраивал когда-то Ростислав Смоленский и которую молчаливо признал Боголюбский.
Князем, которого послал великий князь Мстислав в Новгород, был знаменитый Роман Мстиславич – будущий правитель «Волынской федерации», кратковременный захватчик Галича и Киева. Роман станет отцом знаменитого Даниила Галицкого, героя одной из наших книг.
Считается, что Роман Мстиславич родился около 1150 года. Отец послал его в Новгород в 1168 году. Новгородскому князю было 18, а то и 17 лет. Мужчины в то время взрослели быстро; но повзрослевший юноша – это еще не государственный человек. Он может рубиться на мечах, уволочь красавицу и завести детей, но общиной управлять не в состоянии вследствие отсутствия опыта. Значит, Мстислав отправил с сыном советников. Но те с задачей не справились и поплыли по течению, то есть по воле общины. Новгородцы обрели легитимность – у них появился свой князь из семейства Рюрика. Но тут же начали творить его именем такие безобразия, что разгневали всех соседей. А молодой Роман Мстиславич Новгородский веселился, чувствовал себя героем и потакал принявшей его общине.
Новгородцы перешли в наступление против своих врагов, то есть против соседей-русичей. Разорили часть Полоцкой земли, затем вторглись в северную часть Смоленщины, в бывшую область галиндов, столицей которой был Торопец, и сожгли его.
Но тень от сомнительных подвигов сына пала на отца. Великий князь Мстислав Изяславич Киевский оказался врагом всего клана смоленских князей Ростиславичей. А следовательно, и смоленской городовой общины.
В ответ Роман Смоленский подтвердил союз с Андреем Боголюбским. Это имело далеко идущие последствия для Руси и трагические – для Киева.
3. Мстислав против Мстислава, или Падение Киева
Андрей Боголюбский и Роман Смоленский создали мощную коалицию против Киева. К Андрею примкнул его брат Глеб Юрьевич Переяславский, а также Олег Святославич Новгород-Северский (старший брат Игоря Святославича, героя «Слова…»). Кроме этого, Андрей призвал рязанского и муромского князей, которые от него зависели. Роман поднял Смоленскую землю, включая Торопец с галиндами, а также зависимый Полоцк с Витебском. Нужно было учитывать, что в Вышгороде под самым Киевом сидели смоленские дружинники, а с ними – Давыд Ростиславич и «буй Рюрик». Правда, даже с учетом этого отряда участие в походе Романа и смолян кажется более скромным по сравнению с Андреем Боголюбским и его союзниками. Андрей, накопив силы, выступил старшим партнером в этом союзе и казался несомненным лидером. «Сие грозное ополчение одиннадцати Князей… шло с разных сторон к Днепру; а неосторожный Мстислав ничего не ведал», – пишет неподражаемый Н.М. Карамзин (История государства Российского. Т. II. Гл. XVII. [1168]). Это неверно. Мстислав Киевский действовал как мог: отправил на помощь Новгороду отряд поросских каракалпаков. Смоляне разгромили каракалпаков по пути, а заодно арестовали нескольких новгородских купцов и присвоили их товары. Ожесточение росло. В чем причины? Они вновь не только в политике, но и в экономике.
В.Л. Янин обратил внимание, что в раннее Средневековье на Руси сложились два денежно-весовых центра, а значит, и два экономических центра силы. Первый – новгородский, ориентированный на серебряную германскую марку. Второй – киевский – на серебряную же византийскую литру, то есть древнеримский фунт (см. Очерки истории средневекового Новгорода. С. 11).
Из постулатов Янина можно сделать заключение о самостоятельных интересах Великого Новгорода в древнерусской торговле. Напомним, что изначально новгородские словене были выходцами из Полабья, их торговые интересы лежали в странах Южной Балтии. Они тесно связаны с руянами острова Рюген, с кашубами Поморья, они торгуют с немцами и скандинавами. Эти связи сохранятся надолго. Когда балтийских славян ассимилируют немцы, Новгород начинает активно торговать и с немцами. Новгородские «гости»-купцы (типа Садко) и их интересы будут играть всё большую роль в общинной политике. На закате истории Новгорода верх одержит партия западников. Они превратят город в неполноправного члена Ганзейского союза, и это будет вершиной успеха одной из русских земель в сношениях с Западом.
Итак, причина разрыва Новгорода и Смоленска кроется в конфликте торговых интересов. Новгородцы ориентированы на балтийскую торговлю и на транзит немецких и скандинавских товаров. Смоляне, видимо, в какой-то период оказались связаны с византийцами. Об этом говорит заступничество великого князя Ростислава Киевского за греческих купцов и поход к днепровским порогам, чтобы выбить оттуда половцев.
Войска северной коалиции сошлись у Вышгорода. Их возглавил Мстислав Андреевич, сын Боголюбского. Великий князь Мстислав Киевский оказался брошен почти всеми. Даже северная часть Киевской земли со столицей в Овруче от него отделилась. Летописцы утверждают, что «древлянами» правил тогда Рюрик Ростиславич.
Коалиция выставила несколько десятков тысяч воинов. Мстислав Киевский мог противопоставить гораздо меньшее число ратников: разве что самих киевлян да туркмен с берендеями с берегов реки Рось. Но всё же исход кампании не был предрешен. Мстислав заперся в Киеве и крепко оборонялся. Его воины отбили несколько приступов. Противники готовы были уже отступить.
Но торки и берендеи, служившие Мстиславу, заколебались. А самое главное, измена проникла в ряды киевских бояр. Двое из них, Петр Бориславич и Нестор Жирославич, тайно снеслись с Давыдом – представителем смоленского клана. Петр и Нестор подсказали Давыду, как взять Киев. Согласно В.Н. Татищеву, предатели «тайно пересылку с Давидом имели, приказав, чтоб учинили явный приступ на ключевые точки обороны, и когда войска киевские, оставив плохие места, будут крепкие оборонять, тогда внезапно наступите на места плохие и безоборонные» (История Российская. Т. 2. С. 345).
Князья северной коалиции, уже готовившие приказ об отступлении, воспрянули духом. Приготовления к отходу были оставлены, воинов заставили сражаться. Половину полков осаждавшие выстроили против Мстислава и атаковали один из ключевых киевских холмов, который великий князь успешно оборонял. В это время другая половина войск под началом Глеба Переяславского, присоединившегося на сей раз к Андрею, пошла «рвом», то есть низинами и оврагами, обогнула киевские укрепления, нашла слабо охраняемый участок, атаковала его и почти взяла город. Мстислав понял, что его обошли, отправил часть войск против Глеба, завязалась схватка, противника удалось отбросить. Но наступление с двух сторон великому князю всё же отбить не удалось. Противник прорвался в нескольких местах, и Мстислав признал поражение. Нужно было пробиваться на запад, потому что Киев оказался во власти неприятеля. «Мстислав же, – пишет В.Н. Татищев, – собрав войска сколько мог, вышел из града и, совокупясь с братом Ярославом [князем Луцким], отошли во Владимир-[Волынский]. Князи же, зная Мстиславову храбрость и видя, что у них много людей пропало, не смели за ним вскоре гнать» (История Российская. Т. 2. С. 345). Мстислав спасся. Его, как случалось и раньше, приняла городовая община Владимира-Волынского. А киевлян ждала страшная судьба. Их убивали свои же соотечественники – те, что в свое время убежали из Киева в Смоленск и Ростов, а теперь вернулись на берега Днепра в войсках Андрея Боголюбского и Романа Смоленского.
8 марта 1169 года Киев был взят русскими войсками. Люди по обе стороны фронта говорили на одном языке, исповедовали один Символ веры. Невольно напрашивается сравнение из античных времен. Так Луций Корнелий Сулла в ходе гражданских войн впервые взял Рим с помощью римских войск и учинил резню, которую не могли вообразить даже варвары. Тогда погиб Древний Рим, и его место заступили новые граждане – италики (старые римляне полегли в гражданских войнах). Судьба киевлян оказалась в каком-то смысле проще. Те граждане, что ранее переселились в «Белоруссию»/Залесскую Украину и на Смоленщину, пришли грабить землю своих предков – и только. Но впечатление, произведенное этим грабежом на современников, оказалось достаточно сильно. Поздние историки считают событие рубежным в судьбе Руси. В.Н. Татищев полагает, что с этой даты можно говорить об окончательном обособлении «Белоруссии»/Украины, то есть земли, которую в советские и современные годы принято называть Великороссией.
Н.М. Карамзин начинает со взятия Киева новую эпоху в соответствии с теорией преемственности Русского государства, согласно которой в строгой последовательности менялись только столицы страны.
Эту концепцию разделял С.М. Соловьев с его «государственнической» теорией, несмотря на критику, которой он подвергал Карамзина. Думается, ученые ошибались каждый по-своему, исторический процесс оказался сложнее. Но даже не соглашаясь с исследователями в частностях, мы должны признать важнейшее значение их научного подвига. Их работы не устарели. Н.М. Карамзин сохраняет значение как сводный источник, своего рода конспект истории Руси, написанный прекрасным слогом и снабженный ценнейшим научным аппаратом в комментариях. В.Н. Татищев, в свою очередь, сделал отличную выжимку из летописей, которые добросовестно изучил. В результате мы имеем летописный экстракт, которым удобно пользоваться в работе. С.М. Соловьев ценен тем, что показал отличие устройства Руси, которое он называет «родовым» началом, от западноевропейского феодализма.
4. Союз Смоленска и Суздаля
После взятия северянами города на Днепре великим князем Киевским сделался брат Боголюбского – Глеб Юрьевич (1169–1171), но правил он волостью пополам со смоленскими князьями, ибо с ними нужно было делиться плодами победы. Одного из своих сыновей, Владимира, Глеб оставил княжить в Переяславле-Южном.
Роман Смоленский и его земляки первое время вели себя скромно, не пытались лидировать и обеспечивали равновесие на Руси, вступив в союз с Боголюбским. Давыд Ростиславич по-прежнему сидел в Вышгороде, и это может означать, что смоляне сохранили некие преимущества в днепровской торговле. Его брат «буй Рюрик» владел Древлянской землей со столицей в Овруче. Смоляне и суздальцы пытались поделить Киевщину и согласовали раздел сфер влияния.
Новгород не вписался в стройную схему раздела владений. Там правил юный Роман Мстиславич из волынских князей. Его отец Мстислав, только что изгнанный из Киева и бежавший на Волынь, мутил воду и сражался с мелкими владетелями. Но эти войны не имеют отношения к нашей теме. Вскоре Мстислав заболел и умер. Старшим на Волыни после его смерти сделался брат – Ярослав Изяславич Луцкий.
«Россия северная в то же время была феатром важного происшествия», – пишет Карамзин, предваряя рассказ о знаменитой битве новгородцев с суздальцами. Ни смоленская община, ни суздальская не были довольны самостоятельностью Новгорода. Дело шло не только о торговых интересах, но и о сборе дани. Суздальцы стали брать ее с финских племен на Северной Двине. Андрей Боголюбский послал для этого целое войско в полторы тысячи человек. Новгородцы его перехватили у Белоозера. «И пособи богъ мужемъ новгородцемь и ушиба от полку Андрѣева осмисот мужь, а прочѣи избѣгоша. А новгородцевъ паде пятьнадесятъ мужь» (Сказание о битве новгородцев с суздальцами. С. 448). Отряд суздальцев разгромили. Стерпеть обиду было нельзя.
Андрей Боголюбский и Роман Смоленский отправили большое войско на Новгород. Вместе со смолянами выступили полочане, а с суздальцами – рязанцы и муромцы. Смоленской ратью командовал брат Романа – Мстислав (Храбрый), сидевший в Торопце. «Сказание о битве новгородцев с суздальцами» рисует эту войну как грандиозный поход и утверждает, что в ней участвовало 72 князя из Русской земли.
Войска союзников осадили Новгород. Состоялся отчаянный штурм, и один из суздальцев попал стрелой в образ Богородицы на дощатой иконе, который выставили новгородцы. Автор «Сказания» утверждает, что в этот миг икона обернулась к новгородским ратникам и стала источать слезы. «И великое, страшное чудо!» – восклицает далее тот же автор. На окрестности Новгорода пала тьма, но тьма избирательная. Она охватила лишь войска коалиции, которые перестали видеть друг друга и сталкивались между собой. Воспользовавшись этим, новгородцы сделали вылазку (тьма на них не распространялась) и частью перебили воинов противника, частью похватали в плен. «Так минула слава суздальская и честь, Новгород же избавлен был от беды молитвами святой богородицы», – гласит текст предания (Сказание о битве новгородцев с суздальцами. С. 453).
Трудно сказать, что случилось на самом деле. Возможно, часть ратников коалиции изменила и перешла на сторону новгородцев. Или же причина поражения заключалась в слабом командовании и контроле, когда все полки сражались наособицу. Так или иначе, суздальцы и смоляне потерпели разгром. После этого Боголюбский начал блокаду Новгородской земли и запретил ввоз хлеба в Новгород. Экономические санкции оказались очень эффективны: новгородцы запросили мира. К тому времени юный Роман Мстиславич, новгородский князь, узнал о смерти своего отца на Волыни и покинул Новгород навсегда. Приехав на юг, Роман сделался одним из князей «Волынской федерации», правил во Владимире и долгое время был тише воды, ниже травы. Краткий очерк жизни и правления этого сильно переоцененного историками правителя мы сделали в книге о его сыне Данииле Галицком.
Андрей Боголюбский и Роман Смоленский договорились, что князем Новгорода станет «буй Рюрик» Ростиславич, который правил в Овруче. Рюрик не хотел покидать Южную Русь, ибо хорошо ладил с древлянскими общинниками, но вынужден был покориться воле старших князей и сделался правителем Новгорода (1171–1172). Овруч остался в смоленской сфере влияния, его получил Давыд.
К тому времени умер великий князь Глеб Киевский. Ростиславичи призвали на «золотой стол» Владимира Мстиславича Дорогобужского (1171) как старшего в роде. Это был один из младших детей Мстислава Великого. Смоленским Ростиславичам Владимир приходился дядей, а Боголюбскому – двоюродным братом. Но свежеиспеченный великий князь правил всего три месяца и умер от болезни.
По соглашению сторон Киев отдали Роману Ростиславичу (1171–1173, 1174–1176), который до этого счастливо правил в Смоленске. Перед своим назначением Роман предпринял поход на литву. Что это за литва? Галинды или прибалтийские племена? И почему Роман на них напал? Объяснение лишь одно: это сделано в порядке помощи полоцким князьям, но так, чтобы учесть смоленские интересы. Роман Ростиславич интересовался торговым путем по Западной Двине, и этот интерес становится понятен, если увязать его с постоянными смутами в Новгороде. Новгородский путь на Балтику становился ненадежен, следовало искать другие пути. Значит, поход Ростислава в литовские леса можно расценивать как рейд к «янтарному побережью». Поход был успешен, русичи взяли много пленных, коих обратили в рабов. Предание гласит, что смоляне использовали литву на пахоте вместо скотины. С этого времени вплоть до начала XIII века власть русичей над балтийскими племенами бесспорна. Она простиралась от земли ятвягов до области земгалов. Пруссия находилась вне орбиты влияния руси.
Вскоре после «янтарного похода» Роман Ростиславич отбыл в Киев, а в Смоленске оставил своего сына Ярополка – наместником. Одному из братьев, Мстиславу Ростиславичу Храброму, Роман отдал Белгород-на-Днепре. Давыд Ростиславич сохранил Вышгород. «Буй Рюрик», видимо, вернулся в Овруч после того, как был изгнан из Новгорода (об этом ниже). «Туркменское» пограничье на реке Рось со столицей в Торческе досталось одному из братьев Боголюбского, которого летописец зовет Михалко Юрьевич.
Обычно считается, что переделы земель производил Андрей Боголюбский, управлявший делами Руси, но это не так. Мы видим равноправный союз смоленских и суздальских князей, в котором смоляне играют важную роль и постепенно усиливают позиции. Они сохраняют за собой Овруч и Вышгород, держат в зависимости Полоцк, получают Новгород, а теперь еще и Киев. Всё это делается в интересах смоленской общины и городского купечества, от деятельности которого, вне всяких сомнений, выигрывала и богатела та же община. Успехи были налицо. «Смоленская держава» на Днепре сделалась важным фактором общерусской политики.
5. Распад союза
Суздальский союзник смолян был ненадежен. Андрей Боголюбский вел свою игру и всегда был готов переиграть партию, чтобы получить перевес. Из этого ни в коем разе не следует, что наши симпатии – на стороне смоленских князей. Просто мы рассматриваем события с непривычной точки зрения – смоленской, а потому у читателя может сложиться ложное впечатление, будто автор предлагаемой книги сочувствует семейству Ростислава Смоленского. Кроме того, мы не согласны с точкой зрения С.М. Соловьева, будто Андрей Боголюбский являлся представителем нового, «государственного» начала на Руси, а ему противостояли «вечевики», сторонники «родового» уклада. Кстати, на эту тему недавно вышла небольшая книжка Д. Наумова «Наследие Византии». Ее автор, на наш взгляд, некритически воспринял «государственную» концепцию С.М. Соловьева и добавил от себя рассуждения о том, что это «государственное» начало исходит от Византии, тогда как изначально славянам свойствен вечевой строй и склонность к демократии. Идея спорная.
И уж откровенно глупо выглядят рассуждения современных украинских исследователей, согласно которым Боголюбский является представителем «деспотического» московского уклада и враждует с «демократически» настроенными «украинцами» Киева. Но пытаться найти логику в антинаучных и к тому же политизированных концепциях украинских националистов – дело безнадежное.
Уже в 1172 году Андрей Боголюбский воспользовался распрями в Новгороде. Новгородцы изгнали «буй Рюрика», и вместо него Андрей предложил в князья собственного сына. Правителем Новгорода сделался малолетний Юрий Андреевич (1172–1174), впоследствии – муж грузинской царицы Тамары, алкоголик, гомосексуалист и зоофил.
Стало быть, Боголюбский, передав Роману Ростиславичу Киевщину, тотчас попытался отыграть у него Новгородчину, в чем и преуспел. Торжество смолян, таким образом, вновь оказалось недолгим.
Андрей пошел на дальнейшее обострение отношений с Ростиславичами: объявил, что брат его Глеб Юрьевич умер в Киеве не своей смертью, но был отравлен «и что тайным убийцею его был вельможа Григорий Хотович, коего они [смоленские князья], вместе с другими участниками сего злодеяния, должны прислать к нему во Владимир для казни» (Карамзин Н.М. История государства Российского. Т. III. Гл. I). Роман Ростиславич в выдаче боярина отказал. Тогда Андрей Боголюбский потребовал, чтобы все Ростиславичи покинули Киевскую волость и вернулись в Смоленск.
Давыд, Мстислав Храбрый и «буй Рюрик» были возмущены, но Роман Ростиславич беспрекословно снялся с места и вернулся в Смоленск, чтобы не затевать усобицу. Андрей Боголюбский передал Киев своему брату Михалко Юрьевичу. Тот остался в Торческе из осторожности, а в город послал еще одного брата, Всеволода (будущий Всеволод Большое Гнездо). Давыд, Рюрик и Мстислав Храбрый оставались на своих местах в Киевщине, что напугало Михалка. Князья не доверяли друг другу, опасались, вели тайные переговоры с киевлянами и пересылались друг с другом. Ростиславичи попросили Андрея отменить несправедливое решение о том, чтобы выгнать их из Белгорода, Вышгорода и Овруча. Боголюбский остался непреклонен. Тогда Ростиславичи однажды ночью ворвались в Киев со своими дружинами, схватили Всеволода (Большое Гнездо) и посадили в поруб, а на «золотой стол» возвели «буй Рюрика». Последний был честолюбив, склонен к риску и умел договариваться с киевлянами. Всю жизнь он мечтал сделаться князем Киевским и боролся за трон с завидным упорством.
Роман согласился на избрание младшего брата, Рюрик Ростиславич вопреки всем законам сделался великим князем (1173) и вступил в Киев. Всеволода (Большое Гнездо) он отпустил, а Михалку Юрьевичу велел убираться. Тот уехал в Переяславль-Южный. Смоленские Ростиславичи собрали в своих руках всю Киевщину.
Боголюбский был взбешен таким поворотом событий. Он отправил на юг посла с приказом: Рюрик пускай возвращается в Смоленск, а Давыд и Мстислав Храбрый как главные зачинщики крамолы да покинут Русь.
В ответ Мстислав Ростиславич Храбрый приказал остричь бороду послу Боголюбского, чем нанес новое оскорбление. Андрей собрал 50 тысяч воинов из Владимиро-Суздальской земли, Рязани, Мурома, Чернигова, Новгорода и послал их на Киев под формальным началом своего сына Юрия. Реально воинством командовал Святослав Всеволодович Черниговский («синее вино»): человек хитрый и осторожный. Лично Андрей Боголюбский опять не выступил в поход: он – блюститель правды, выгоды для себя не ищет.
В этой войне Роман Смоленский повел себя не как полноправный союзник, а как младший партнер и безвольное существо, ибо присоединился к войскам Боголюбского вместе со смолянами и полочанами, то есть выступил против родных братьев. Сторону Боголюбского приняли также туровские правители и князь Гродненский, властвовавший над восточной частью земли ятвягов. Боголюбского поддержали потому, что он ловко повел дело и выставил себя пострадавшей стороной. Будучи старшим в роде Мономашичей, он мог распоряжаться Киевом, а Ростиславичи – нет. Они нарушили закон и возвели «буй Рюрика», за что и обязаны поплатиться.
Русское войско было столь внушительно, что оборонять Киев Ростиславичи даже не стали. «Буй Рюрик» заперся в Белгороде, а Мстислав Храбрый – в Вышгороде. Давыд умчался в Галич просить подмоги у Ярослава Осмомысла.
8 сентября громадная армия, которой предводительствовали более двадцати князей, осадила Вышгород, но Мстислав Храбрый со своею дружиной сопротивлялся ей как мог. Воин он был искусный, а в стане осаждающих царило несогласие.
Девять недель продолжалась осада, союзники вели ее бестолково, каждый князь думал о собственной пользе, а Святослав Черниговский не смог объединить участников предприятия и превратить в сплоченное воинство. О Давыде не было никаких слухов. Наконец однажды вдали показались полки. Но это был не Давыд, а волыняне Ярослава Луцкого, поддержавшие вроде бы Андрея Боголюбского. Их помощь оказалась странной. Разобравшись в ситуации, воляныне заметили, что главную выгоду из войны могут извлечь черниговцы: Святослав Всеволодич («синее вино») сам метил в киевские князья. Итог удивил всех. Волыняне Ярослава Луцкого вступили в переговоры с Мстиславом Храбрым, договорились о совместных действиях и в полном вооружении прошествовали в Вышгород, чтобы защищать город. Это породило такую панику среди осаждавших, что их войска стали разбегаться кто куда. Впрочем, С.М. Соловьев полагает, что Ярослав Луцкий изначально «пришел искать себе старшинства», то есть хотел договориться с одной из сторон. Этой стороной сделались смоленские Ростиславичи, сидевшие в Киевщине. Суздальцы и их подручники разошлись кто куда.
По договоренности с Ростиславичами великокняжеский стол занял главный князь «Волынской конфедерации» – Ярослав Луцкий, сын Изяслава Киевского/Волынского и внук Мстислава Великого (1174). «Буй Рюрик» сел в Овруче, Мстислав Храбрый – в Белгороде, а в Вышгород вернулся Давыд.
Святослав Черниговский потребовал себе долю в Киевской земле, но не получил ничего. Тогда он тайком напал на Киев и захватил в заложники семью Ярослава, после чего вернулся в Чернигов. Сам Ярослав успел бежать, а когда воротился, обложил население Киева тяжкими поборами на выкуп своей семьи.
Эти действия возмутили киевлян и Ростиславичей. Последние предложили Боголюбскому помириться и разработали новую комбинацию: Ярослава брались выгнать, после чего Киев вновь доставался их старшему брату Роману Смоленскому. Северная часть Киевщины оставалась при этом за Ростиславичами, южная, степная, – за сыновьями Юрия Долгорукого. Андрей Боголюбский поспешил согласиться, но плодов сделки не увидел, ибо вскоре погиб в результате заговора своих подданных, после чего во Владимиро-Суздальском княжестве начались восстания и гражданские войны. Смута продолжалась два года, и на это время Владимиро-Суздальщина выпала из борьбы за Киев.
А в Смоленске, где вновь наместничал Ярополк Романович, произошло важное событие, на которое обратил внимание Л.В. Алексеев. «Интересно… свидетельство летописи: в том же 1174 г. “смольняне выгнашъ от себе Романовича Ярополка, а Ростиславича Мстислава вьведоша Смоленьску княжить”». (Смоленская земля в IХ – XIII вв. Политическая история. Смоленская земля во второй половине XII – начале XIII в.).
Здесь мы впервые читаем о мощной силе в Смоленске – о вече, которое, оказывается, может прогнать неугодного князя. Если в Полоцкой земле вече решало судьбы княжества уже в начале XII века, то здесь это произошло на 40–50 лет позднее.
Итак, Роман Киевский занялся южными делами, а Смоленщиной вместо неугодного общине Ярополка стал править Мстислав Храбрый, ради такого дела оставивший южные волости. Понятно, что он просто присматривал за Смоленском в отсутствие Романа Ростиславича как наместник и готов был передать ему власть по первому требованию.
Со стороны Суздаля и Новгорода опасности не было: в первой из этих земель бушевала гражданская война, во второй в калейдоскопической последовательности менялись князья – представители семьи Долгорукого. Сперва княжил правнук Святослав (1175), затем внук, отец Святослава, – Мстислав (1175–1176), другой внук, Ярослав (1176–1177), опять Мстислав (1177–1178), третий внук Ярополк (1178), после чего, как мы увидим ниже, в борьбу за Новгород опять включились смоленские князья.
6. Вторая попытка Романа Смоленского
Роман явился на берега Днепра с войском, и у Ярослава (Луцкого) хватило ума понять, что лично ему в Киеве делать нечего. Ярослав добровольно уехал к себе на Волынь, ненавидимый киевлянами и презираемый князьями. Роман Ростиславич вновь уселся на «золотом столе». Но вместо дальнего врага, Андрея Боголюбского, у него появился ближний – Святослав Всеволодович Черниговский («синее вино»). Святослав подкопил сил и готов был включиться в борьбу, так как мечтал о Киеве. Город притягивал Святослава, как утраченная мечта. Столь же одержим Киевом был «буй Рюрик».
Роман Ростиславич оказался более прагматичен. Киев интересовал его лишь как часть торгового пути, взять контроль над которым нужно в интересах Смоленска. Роман заключил союз с Олегом Святославичем Новгород-Северским против Святослава и на какое-то время обезопасил себя. Олег выступил против Святослава Всеволодовича, тот отогнал Олега, преследовал и принялся разорять Северщину. В это время черниговцам было, конечно, не до Киева. Но тут на Киевщину напали половцы. Кочевники взяли шесть городков в Поросье и вдобавок разгромили полки Ростиславичей по вине самих русичей, которые ссорились между собой. Князья боролись за первенство и не могли договориться, а дружинники подстрекали и разбивались на враждебные партии. Честолюбие, зависть, бессмысленное удальство достигли такого накала, что мешали русичам объединиться и действовать согласованно. Киевщина осталась без войск.
Виновником поражения многие считали Давыда Ростиславича как главного воеводу. Этим воспользовался Святослав Черниговский. Собрав войска напротив Киева, он лицемерно потребовал наказать Давыда за неудачу, повлекшую за собой гибель русичей, и выслать из пределов Киевщины. То есть опять-таки боролся «за правду» и сочувствовал киевлянам.
Разумеется, Роман Ростиславич Киевский не мог обидеть брата. Великому князю тотчас отказали бы в поддержке родичи. Требование Святослава Всеволодича Черниговского было отвергнуто. Началась война.
Святослав отправил полки к Триполю, в Поросье, чтобы переманить на свою сторону торков/туркмен, пострадавших от половцев. Это удалось. Тогда сам Святослав с главной армией переправился через Днепр у Вятичева и подступил к Киеву. Роман Киевский, боясь попасть в окружение и не сумев договориться с киевлянами, бежал в Белгород. Святослав призвал на подмогу половцев, однако те задерживались. Несколько неожиданное призвание половцев заставляет задуматься. Не сам ли Святослав сплел интригу, в результате которой кипчаки очень кстати разорили Киевщину?
Но тут по Днепру спустился Мстислав Храбрый со свежими смоленскими войсками – пришел выручать своих. Предполагаемым интригам черниговского князя пришел конец. Святослав насмерть перепугался и бежал за Днепр, потеряв на переправе много своих людей. Пришли половцы, обнаружили, что Святослава уже нет, разорили в очередной раз поросские города, населенные туркменами да каракалпаками, и воротились в степь.
После этого Роман неожиданно для многих решил оставить Киев под предлогом нежелания раздувать усобицы.
Князю нравился разраставшийся и спокойный Смоленск, середина земли Русской, откуда было удобно управлять другими землями или хотя бы оказывать влияние на события. Тогда окончательно утвердилась концепция «смоленской гегемонии»: глава клана смоленских князей правит в этом городе и отправляет родичей занимать «столы» в тех княжествах, где это диктуется интересами общины и княжеской семьи. Связанные семейными отношениями, потомки Ростислава выступают друг за друга и постепенно расширяют сферу влияния. Там, где это нужно, приходит на подмогу лично смоленский князь, а в других случаях его братья и племянники просто вербуют на Смоленщине отборных дружинников и рекрутируют советников, с которыми осуществляют разного рода военные и политические комбинации.
В ближайшие десятилетия подобная тактика принесла столь ощутимый успех, что в половине Руси правили представители смоленского клана. Для смолян открылись перспективы карьерного роста и обогащения.
Пока что Киев был уступлен Святославу Всеволодовичу (1176 – 1181, 1181 – 1194). В этой должности и застает его автор «Слова о полку Игореве», пьющим «синее вино» во сне в предчувствии беды, которая произошла с его кузеном. В Чернигове, по мнению С.М. Соловьева, вокняжился Олег Святославич (1176), но скоро умер, и «стол» достался брату Святослава – Ярославу Всеволодовичу (1176–1181, 1181–1198). Северщина перешла к знаменитому Игорю Святославичу – впоследствии герою «Слова…». Олегу он приходился младшим братом, а Святославу и Ярославу – двоюродным. Дела русичей всё более запутывались, а точнее, мельчали, и приходится тратить время не столько на описание и анализ событий, сколько на объяснение, кто кому приходился родственником. Это имеет определенную важность, потому что весьма неприятно обнаруживать иногда в древнерусской истории политиков, появившихся словно из ниоткуда. Помимо этого, родственные связи часто помогают понять истинные причины политических процессов, как в случае со смоленскими князьями.
Ростиславичи выговорили себе выгодные условия при отступлении из Киева. Они оставили за собой Белгород, Вышгород и Овруч, где распоряжался «буй Рюрик». Можно сказать, что Рюрик остался на юге «смотрящим» от имени своей родни.