1. Роман Смоленский и Мстислав Храбрый
Тогда же закончилась усобица на северо-востоке Руси. Победителем в двухлетней внутриобщинной войне оказался Всеволод Большое Гнездо (1176–1213), при котором Владимиро-Суздальская земля окрепла и стала еще сильней, чем прежде. Никто не мог вообразить, что это усиление перед распадом.
Смысл следующих десятилетий древнерусской истории состоял не то чтобы в упорной борьбе Смоленска и Владимира-на-Клязьме за преобладание на Руси, но в некоем соперничестве – это точно. В то же время Смоленск оставался островом, который обходили неприятели и миновали усобицы. Это свидетельствует о силе княжества и мудрости его коллективных правителей – лидеров Смоленской общины, имена которых до нас не дошли. Мы знаем, как звали князей, но как раз многие из них не дотягивали по своим способностям даже до Ростислава Смоленского/Киевского. А волость тем не менее разрасталась, крепла и активно боролась за гегемонию.
Итак, Роман Ростиславич урядился о южных делах и вновь превратился из киевского князя в Смоленского. Только Смоленск был уже другим: дань Киеву не платил, а сделался одним из претендентов на общерусскую гегемонию.
Теперь, когда на юге удалось достичь компромисса, князь Смоленский вновь обратился на север, позабыв недавние рассуждения о том, что не желает раздувать усобицу. Политические и торговые интересы находились в противоречии с высокими речами; что ж, тем хуже для тех, кто в эти речи верил.
Роман воспользовался очередными распрями в Новгороде, когда разные представители семейства Юрия Долгорукого перессорились между собой и стали воевать, а Всеволод Большое Гнездо разграбил новгородские окраины, чем вызвал гнев горожан. Рассказ об этой борьбе системно изложен у В.Л. Янина в «Очерках истории средневекового Новгорода».
В итоге новгородцы порвали с суздальцами, призвали к себе Романа Смоленского, и тот поспешил на зов. Смоленские князья всегда готовы в случае необходимости покинуть родную волость, чтобы добиться для общины преимуществ. Главное – получить торговые преференции на великом Днепровском пути.
Роман княжил в Новгороде недолго (1178–1179) и договорился, чтобы новгородцы приняли князем его брата Мстислава Храброго (1179–1180), сидевшего к тому времени в Торопце. Интересно, на каких условиях состоялось это соглашение? Вернулись ли к Смоленску старые районы, отданные еще Мстиславом Великим? Похоже, нет. Стороны заключили новый «ряд» (договор). Мстислав Храбрый получал доходы с Торопца, мог приводить оттуда дружину, но сам Торопец оставался в составе Смоленской земли. Ситуация приобретает знакомые очертания, схема становится классической. Вспомним, что аналогичным образом будут выстраивать между собой отношения Александр Невский и новгородцы. Александр правит Переяславль-Залесским княжеством (включавшим в то время еще и Тверь), получает с него доходы, приводит дружину в Великий Новгород. Но в случае разрыва «ряда» ворочается в Переяславль-Залесский и правит там. Новгородцы претендовать на его удел, разумеется, не могут. Этот вариант оказался более жизнеспособен, чем у Мстислава Великого.
Мстислав Храбрый полюбился новгородцам сразу (его торжественно встречали с иконами), принимал удачные решения и выказал отличные деловые качества, прежде всего как полководец. Собственно, как раз полководцы и требовались Новгороду. Да еще князья-дипломаты, которые возвышались бы над местными партиями и могли сделаться гарантами стабильности.
Вместе с Мстиславом прибыл в Новгород родной брат – Ярополк Ростиславич, тот самый, коего выгнала смоленская община за несколько лет до этих событий. Ярополк сел в Торжке в качестве воеводы, чтобы защищать новгородцев против нападений Суздаля.
Нападение не заставило себя ждать. Всеволод Большое Гнездо бросился на Торжок, выгнал Ярополка, взял и разорил город; защитники едва унесли ноги, спасшись в Волок-Ламский. Всеволод пожаловал и туда. Жители укрылись в лесах, а Волок был разорен. Но на большее сил у суздальцев не хватило, и Всеволод Большое Гнездо воротился домой.
Сам Мстислав Храбрый обратился в другую сторону – на Двину и в Эстонию. «Чудаки» (так русские называли финнов-эстов) из приграничных областей стали нападать на Псковщину. В 1176 году, во время новгородских и суздальских неурядиц, они даже Псков осаждали.
Мстислав Храбрый собрал громадное войско в 20 тысяч ратников (возможно, цифра преувеличена) и отправился наказывать неприятеля. Князь разбил эстов в трех сражениях, покорил, вышел к морю и двинулся на балтийские племена куршей и земгалов. К тем присоединились финны-ливы, произошла битва на реке Трейдер, где Мстислав благодаря ловкому маневру вновь разгромил ворога. В своем карательном походе он дошел до Западной Двины, но тем самым вызвал гнев полочан, считавших прилегающие к Двине земли своими. Как мы помним, Полоцк зависел от Смоленска, так что возникла неприятная коллизия.
Воевать с полочанами Мстислав Храбрый не стал и вернулся в Новгород, набрав много пленных и всякой скотины. Для войны с Полоцком требовалась более тщательная подготовка и солидный повод. Поразмыслив, новгородцы обвинили полочан в давнем набеге Всеслава Великого, совершенном в год битвы при Гастингсе (1066). Тогда Всеслав ограбил Софийскую церковь в Новгороде. Повод был смехотворный, ибо с момента обиды прошло более ста лет, но Мстислав и новгородцы принялись за дело всерьез. Вспыхнул конфликт, который повлек за собой целую серию войн: полочане будут сражаться со Смоленском и Новгородом то сами, то с помощью подвластной литвы. Об этих распрях, расколовших единство смоленских и полоцких кривичей, мы еще расскажем, а пока отметим, что начало им положил Мстислав Храбрый.
Новгородская рать под командой Храброго уже достигла Великих Лук, когда последовал грозный окрик от Романа Смоленского. Князь запретил воевать полочан, входивших, как мы знаем, в сферу влияния Ростиславичей. Мстислав Храбрый вернул войска, а новгородцам предложил идти на емь, в современную Финляндию. Но идти вообще никуда не пришлось. В июне 1180 года Мстислав захворал и умер. У него осталось несколько детей, которые уехали в Торопец и Смоленск. Самым знаменитым среди всех оказался Мстислав Мстиславич Удатный, яркий представитель семьи смоленских князей, создававших державу за пределами своей отчины, один из лучших полководцев Древней Руси и дед Александра Невского.
Умер и Роман Ростиславич (1180). Его сменил ничем не примечательный Давыд Ростиславич Смоленский (1180–1197). Смоленские князья, казалось, мельчали, теряли общерусский размах… а «смоленская гегемония» оставалась. Это свидетельствует о возрастающей роли смоленской общины. И об эффективности концепции «гегемонии», согласно которой представители смоленского клана сидят в разных княжествах Руси и действуют согласованно как равноправные партнеры в сложившейся федерации.
2. Новые ритмы
Новгородцы посадили князем Ярополка Ростиславича (1180), но ненадолго. Этот князь, потомок Долгорукого, ориентировавшийся на суздальцев, был свергнут. Смолянам и суздальцам пришлось искать компромисс, но прежде чем его нашли, в Новгороде сел Владимир Святославич (1180–1181), сын Святослава Всеволодовича Черниговского («синее вино»). Таким образом Святослав Черниговский бросил вызов одновременно Смоленску и Суздалю. Всеволод Большое Гнездо переждал год, собрался с силами, предпринял наступление и возвел в князья новгородские Ярослава Владимировича (1182 – 1184, 1187 – 1196, 1197 – 1199), внука Мстислава Великого, который оказался без удела и прибился ко двору Всеволода. Три княжения Ярослава – это три периода побед суздальцев в борьбе за гегемонию в Новгороде. Но в то же время и период компромисса со смолянами, потому что князем Новгорода был потомок Мстислава Великого.
Смоляне упорно отстаивали позиции в Новгородчине, хотя имели резервный вариант для балтийской торговли – по Западной Двине. Сперва Давыду Ростиславичу удалось возвести на Волхове своего сына Мстислава Давыдовича (1184–1187). Затем на новгородском столе – опять черниговец, Ярополк Ярославич (1197). Возрастал политический хаос, усиливалась борьба партий.
С каждой переменой на столе новгородском растет власть общинников. В.Л. Янин даже на какое-то время отвлекается от списков князей и внимательно изучает список посадников, анализируя их место жительство в Новгороде и реконструируя принадлежность к разным партиям. Это интересно на уровне города. Но был другой уровень, общерусский, и вот тут примечательны смены князей как свидетельство победы того или иного клана, претендующего на власть в масштабах Руси.
Внешняя политика Давыда Смоленского известна достаточно хорошо. Давыд, во-первых, стремился сохранить Полоцк в орбите своего влияния, во-вторых, ратовал за то, чтобы сохранить позиции в Киевщине, а в-третьих, пытался покорить Великий Новгород. То есть стремился удержать ключевые волости в Русской земле, связанные с удобными речными путями.
Время от времени конфликтуя со смоленской общиной, Давыд всё же крепко держал нити правления. В походы ходил часто, но никогда не покидал смоленского княжения ради того, чтобы пересесть на другой стол. В Киеве он боролся за интересы своего брата «буй Рюрика» и именно его пытался утвердить на «золотом столе». В Новгороде посадил на некоторое время сына. В Полоцке просто держал зависимых князей. С Черниговом и Суздалем то воевал, то союзничал.
Первая ссора Давыда с черниговцами произошла еще при Романе Смоленском в 1180 году. Давыд правил тогда в Вышгороде и отправился развлечься на охоту. Дальнейшие коллизии сообщает Ипатьевская летопись, рассказ которой неоднократно воспроизводили позднейшие авторы от В.Н. Татищева до Л.В. Алексеева. Мы процитируем пересказ Н.М. Карамзина как наиболее колоритный.
«Святослав вздумал схватить Давида на звериной ловле в окрестностях Днепра; сказал о том единственно жене и главному из любимцев, именем Кочкарю; тайно собрал воинов и нечаянно ударил на стан Давидов. Сей Князь, изумленный злодейством, бросился в лодку с супругою и едва мог спастися, осыпаемый с берега стрелами. Он ушел в Белгород к [буй] Рюрику; а Святослав, неудачно обнаружив свой умысел, призвал всех родственников на совет в Чернигов» (История государства Российского. Т. III. Гл. III. [1180]).
Место для совета было выбрано неправильно. Конечно, на сейм съехались все черниговские князья, но больше никто.
Среди прочих прибыл князь Игорь, герой «Слова…». Он высказал общее мнение: надо воевать со смолянами, хотя Святослав Черниговский и действовал не по правде, напав на Давыда.
Впрочем, война уже началась. Пользуясь отсутствием Святослава в Киеве, «буй Рюрик» занял город. Рюрика поддержали галичане. Давыд отправился в Смоленск, чтобы взять подкрепления и вернуться на Киевщину. В городе он узнал о смерти Романа, похоронил его в Успенском соборе и сам вокняжился на Смоленщине.
Давыд увидел Смоленск совсем другим – не тем, каким этот город был в его юности. Народу здесь стало много, в безопасную Смоленскую землю бежали отовсюду, население быстро росло. Общинники вели себя активно, независимо, даже буйно и боролись за свои права против княжеской власти. В общем, здесь начались те же процессы, что в Новгороде, Галиче и на Киевщине. Видимо, нечто похожее творилось в Полоцкой земле, на Рязанщине и в Чернигове, просто мы об этом не знаем. Волынь вообще распалась на микроскопические уделы, и лишь Владимиро-Суздальская земля на короткое время консолидировалась под властью Всеволода Большое Гнездо. Это и позволило ряду ученых сделать ошибочный вывод о преобладании здесь «государственного» начала. На самом деле мы имеем дело с фазой «этнического перегрева», когда энергичных и готовых постоять за свои права людей становится так много, что они мешают друг другу. Суздальщина немного «опоздала», вот и всё.
3. Война с Черниговом
Всеволод Большое Гнездо выступил на стороне смолян против Чернигова. Святослав («синее вино») привлек на подмогу половцев.
Он разделил силы на две части. Одна оставалась в Чернигове (под началом Ярослава Черниговского), вторую Святослав повел на Суздальщину, но план провалился: на реке Влене Всеволод Большое Гнездо отбил войска противника.
Святослав с войском кружным путем отправился Новгород «весновать» к сыну Владимиру, ибо ожидалась распутица, и вести военные действия было невозможно. Там князь развернул бурную дипломатическую деятельность и переманил на свою сторону двух князей: Всеслава Полоцкого и Брячислава Витебского, которые откололись от смолян. Полоцк захотел независимости, и это было крайне опасно для Смоленска: Двинский торговый путь оказывался перекрыт. Не изменил Давыду лишь один из полоцких князей, Глеб Друцкий.
Святослав приказал своему брату Ярославу Черниговскому и кузену – Игорю Новгород-Северскому – выступить на помощь, а сам явился из Новгорода под стены Друцка с полками, к которым присоединились отряды из Витебска и Полоцка. Полоцкий Всеслав привел помимо русичей несметные толпы балтских племен, а также финнов-ливов с морского побережья.
Давыд Смоленский попытался преградить путь Ярославу Черниговскому и Игорю Новгород-Северскому. В авангардных боях войска Ярослава понесли большие потери, но черниговскому князю всё же удалось переиграть Давыда и соединиться со Святославом («синее вино»). Давыд повернул к Смоленску, увидев, что силы неравны.
Возможно, Святослав думал подкараулить Давыда под стенами Друцка и разгромить, а когда сделать это не удалось, поспешил на юг, к Киеву, где должна была решиться судьба кампании, если не всей войны. Сам Смоленск оставался войной нетронут, возвышаясь точно остров посреди бурного моря.
Святослав пробился на юг. Новгородцев он отпустил, главную часть армии сплавил на ладьях по рекам, а впереди себя отправил половцев, которые под началом Ярослава Черниговского и Игоря Северского подступили к Вышгороду.
«Буй Рюрик», узнав о приближении вражеской армии, оставил Киев и укрепился в Белгороде. Святослав въехал с братьями в Киев. Половцам в городе было тесно, они просили отпустить их с Игорем Северским к Подлубску. Святослав исполнил просьбу, что оказалось ошибкой. Девять тысяч половцев отделились от главной армии и были атакованы воеводами «буй Рюрика», на стороне которого кроме смолян и «древлян» (то есть жителей Овруча) сражались черные клобуки. Успех битвы клонился то на одну, то на другую сторону. Всё же воеводы Рюрика победили врага; в резне пало две трети половцев. Игорь едва спасся. Вместе с одним из половецких ханов, известным по «Слову…» Кончаком, он бросился в ладью и бежал в Городец-Остерский, а оттуда в Чернигов. Ирония судьбы состоит в том, что всего через четыре года Игорь предпримет против Кончака свой бестолковый и трагический поход… благодаря которому и прославится навек в русской истории.
После громкой победы у Подлубска «буй Рюрик» предложил Святославу («синее вино») мир, согласно которому Святослав вновь получал звание великого князя и город Киев. Зато Рюрик «собѣ взя всю Рускую землю», как выражается летописец. Предприимчивому представителю смоленского клана достались Белгород, населенное тюрками Поросье, Овруч и Вышгород. Над Святославом («синее вино») таким образом посмеялись, оставив ему лишь Киев, но князь согласился на такие условия (1181). Казалось, дела Святослава всё же неплохи: у него оставался еще и Новгород, но нет. Всеволод Большое Гнездо повел на новгородцев энергичное наступление, осадил и сжег Торжок и продвигался дальше. Вот почему Святослав отпустил новгородскую рать из-под Друцка! В итоге новгородцы свели со стола Святославова сына и приняли князя от Всеволода Большое Гнездо. Таков был итог войны.
4. «Въстань»
Следующие несколько лет между Всеволодом и смоленским кланом царило согласие. Давыд даже отправил своего сына в поход на серебряных болгар, который предпринял Большое Гнездо.
Но полного мира в стране, как обычно, не получилось. Если на одной половине Руси бывало тихо, на другой непременно бушевала война.
Две общины кривичей, полоцкая и смоленская, опять враждовали. Это легко объяснимо. Полоцк в то время был гораздо более «кривским», чем Смоленск, перенаселенный выходцами с Киевщины. В какой-то миг интересы двух общин разошлись. Полочане усилились, хотели господствовать на Двине и в литовских лесах и не желали делиться властью, тем более что Святослав («синее вино») их освободил от смоленской зависимости.
Полочане воевали чужими руками, посылали в набеги литву почти так, как черниговцы посылали впереди себя половцев. Но была и разница. Кипчаки обладали независимостью, а вождества балтов и литвы были в то время лишены суверенитета и считались данниками полоцких князей. Половцы русичам дань не платили; наоборот, продавали свою помощь за деньги, отчего их иногда и считают наемниками на русской службе.
Литовцы в это время ужасно опустошали Псковскую волость, но не Смоленщину. Видимо, Давыд наладил оборону своих владений. Это предопределило дальнейшие события. Новгородцы прогнали своего князя, ставленника Всеволода Большое Гнездо, как неспособного, и попросили дать им кого-то из смоленских княжичей, полагая, что тот хорошо справится с обороной границ от литвы. Новгородцы «умолили Всеволода взять “свояка”, “послашася Смоленьску къ Давыдови” и получили его сына Мстислава (1184). Победила, следовательно, снова новгородская партия сторонников смоленских Ростиславичей, во главе которой в то время стоял Завид Неревенич», – пишет Л.В. Алексеев (Смоленская земля в IХ – XIII вв. Смоленская земля в 80–90-х годах XII в. (Давыд Ростиславич).
Непонятно, насколько эффективным было княжение Мстислава Давыдовича «из смоленских» в Новгороде, но набеги литвы, кажется, прекратились. Ситуация стабилизировалась, а смоляне на некоторое время получили желанный Новгород и контроль над торговым путем. Святослав («синее вино») им не мешал, с черниговцами царил мир.
Новые неприятности ждали русичей в 1185 году. После похода Игоря Святославича Новгород-Северского на половцев рухнула южная оборона. Князья встревожились, тем более что половцы могли перерезать торговые пути.
Святослав Киевский, испив чашу «синего вина», принял функции главнокомандующего и возглавил оборону. Давыду Смоленскому он предлагал: «Поъди, брате, постерези землѣ рускоѣ». Давыд пришел с войском к Днепру и стал южнее Киева, в устье реки Стугны у Триполя.
Половцы осадили Переяславль-Южный, требовалась подмога, и Святослав («синее вино») приказал Давыду идти туда. Но против смоленского князя взбунтовалось войско: «Смолянѣ же почаша вѣчѣ дѣяти, рекоуще: мы пошли до Киева, даже бы была рать, билися быхомъ, нам ли иноѣ рати искати, то не можемь оуже ся есмы изнемогль». Давыд повернул к Смоленску. Его ратники проявили себя как узкомыслящие эгоисты. Видимо, они рассудили, что южные рубежи с успехом защитят и местные князья, а с кипчаками ссориться незачем. Этим участие Давыда в кампании против половцев и закончилось. Правда, никаких пагубных последствий для нашей родины этот шкурный поступок смолян не имел. Южные границы русичам удалось отстоять, а с половцами вскоре помирились.
Интересы смолян лежали на севере: нужно было покончить с независимым Полоцком и вернуть господство над Двинским торговым путем. Давыд максимально использовал союз с Новгородом, где княжил его сын.
Зимой 1186 г. князь двинулся на Полоцк. Воскресенская летопись говорит: «На ту зиму Давыдъ Ростиславичь иде изъ Смоленьска на Полтескъ, а сынъ его Мстиславъ изъ Новагорода, из Логожска Василко Володаревичь, Всеславъ из Дрютска».
Испуганные полочане даже не довели дело до сражения: прислали посольство и просили мира. Надо думать, мир был заключен на условиях смолян. Полоцк вновь стал зависимым городом, а Василько Володаревич сел в Витебске как подручник Давыда и женился на его дочери.
Но успех был недолог. Год выдался неурожайным. В конце его начались народные волнения в Смоленской и Новгородской землях. «Конец следующего 1186 г. ознаменовался в Новгородской и Смоленской землях какими-то крупными народными волнениями, о которых упоминают новгородские летописи. Уже в начале 1186 г. в Новгороде было неспокойно, и сторонник партии Ростиславичей Завид был вынужден эмигрировать в Смоленскую землю к Давыду. В конце этого года зимой бунт разыгрался с новой силой. Гаврила Неревинич и Иван Свеневич были убиты и сброшены с моста. “В то же врѣмя, – добавляет летописец, – въстань бысть Смоленске промежи князень Давыдомь и смоляны и много головъ паде луцьшихъ муж”. Изгнание из Новгорода Завида и замена его посадником Михалкой Степановичем – противником проростиславичской партии – была симптоматичной», – пишет Л.В. Алексеев.
Сообщение о восстании («въстань»; точнее это слово перевести как «раздор») исследователь взял из Новгородской I летописи.
Историки, воспитанные на грубом классовом подходе к событиям, всюду видят народные восстания трудящихся масс и борьбу классов. Иногда так и есть (например, Октябрьская революция 1917 года, когда низшие классы выступили против землевладельцев и буржуазии; или – Великая французская революция 1789 года; или – революция маздакитов в Иране в конце V века). Но иногда воспевание революций приводит к курьезам. Например, восстание «Ника» в Византии (532), украинский майдан (2014) или инспирированный британцами переворот в Югославии (1941) никак нельзя отнести к числу «настоящих» революций, вызванных борьбой классов. В двух последних случаях это «революции политтехнологов», которые канализируют недовольство части общества в своих целях, свергают одну властную группировку и водворяют другую. Классовая структура общества не меняется. Случай с восстанием «Ника» гораздо сложнее и интереснее; он подробно проанализирован в нашей книге «Юстиниан Великий».
Но коль скоро в Древней Руси классы отсутствовали, а феодализма не было, объяснение «въстани» должно быть другим. Убедительной выглядит гипотеза И.Я. Фроянова о том, что перед нами – «политический конфликт вечевой общины Смоленска с князем, возникший на почве недовольства “смолнян” своим правителем» (Древняя Русь. С. 435). Гибель в ходе распри «луцьшихъ муж» Фроянов оценивает как «расплату лидеров за неспособность обеспечить благоденствие людям, ими управляемым, как своеобразную жертву за урожай». Для архаичного сознания тогдашних русичей это вполне закономерно. Пережитки такой архаики у большой части сограждан мы находим и гораздо позже – в XIX, XX столетии, да и в настоящее время, и с этим нужно считаться.
В общем, что-то у Давыда не заладилось. Власть он удержал, но бунт был, конечно, сильный, со смертоубийством и кровавыми расправами внутри общины. Новгородцы в следующем году вообще выгнали его сына и вновь взяли князя из-под руки у Всеволода Большое Гнездо. От «Смоленской державы» осталась только Киевщина без Киева да часть Полоцкой земли, соединившаяся со смолянами на конфедеративных началах. Для того чтобы сохранить стабильность, следовало подружиться с каким-нибудь сильным соседом, пусть и ценой уступок. Таким соседом был Суздаль.
5. Затишье
Давыд и его родичи пошли на союз с суздальцами. В 1188 году «буй Рюрик» и Всеволод Большое Гнездо сговорили своих детей. Всеволод выдал восьмилетнюю дочь Верхуславу за юного Ростислава, сына «буй Рюрика».
Преувеличивать значение княжеских браков, как делал Б.А. Рыбаков, не нужно. Несомненно, перед нами элемент политики, но политики краткосрочной. Рюриковичи роднились друг с другом, вырождались понемногу, но ни один союз между ними, основанный на брачных узах, не продержался больше пяти лет, а чаще распадался гораздо ранее. Другое дело, что ссоры между князьями были делом домашним и до убийств доходило крайне редко.
«Буй Рюрик» жил в Овруче, а южную часть Киевщины оборонял его сын Ростислав. Случайно был выбран Овруч в качестве резиденции или нет – трудно сказать. Он находился ближе к Западной Руси, а в этих землях в 1187 году началась смута. Умер галицкий князь Ярослав Осмомысл, его дети перессорились, один из них, Владимир, бежал к «буй Рюрику» в Овруч, а самое Галичину попытался присвоить Роман Волынский, который сделался старшим князем на Волыни.
В галицкие дела вмешались венгры и попытались захватить княжество. К этим делам присматривались и поляки; любопытно, что в их хрониках Галичина и Волынь показаны в числе данников великих князей Польских.
В итоге случилось вот что. Венгры выгнали Романа из Галича, а собственный брат не пустил его во Владимир-Волынский. В распрю вмешался «буй Рюрик» как самый авторитетный из князей в то время. Он заставил владимирцев принять Романа, а его строптивого брата принудил оставить княжение. Затем вместе со Святославом («синее вино») Рюрик поднял войска, чтобы изгнать венгров из Галича.
Но Святослав показал себя беспринципным политиканом: пытался тайно договориться с венграми. «Буй Рюрик» об этом узнал, и тогда пришлось договариваться уже с ним. Святослав согласился отдать Рюрику Галич, но взамен требовал Овруч, Белгород и прочие киевские города. В итоге князья поссорились, а поход провалился.
Владимир Ярославич, сын Осмомысла, поехал за помощью к западноримскому императору Фридриху I Барбароссе (король Германии с 1152 года, император Священной Римской империи в 1155–1190). Тот обязал помочь своих вассалов-поляков. Краковский воевода Миколай собрал войско и выступил на Галич. Венгров удалось изгнать, а земля попала в известную зависимость от ляхов. Владимир (1189–1199) сделался князем Галичины.
Как видим, галицкие события рассорили Святослава и «буй Рюрика». Впоследствии эта ссора усилилась.
В 1190 году Рюрик попросил, чтобы Святослав отправил сына на южную границу для защиты Киевщины от половцев. Киевский князь отказал «зане бяшеть ему тяжа с Рюриком, с Давыдомъ и Смоленскою землею». Н.М. Карамзин, а вслед за ним П.В. Голубовский указывают, что ссора произошла из-за волостей. Святослав упорно требовал прибавку к ним.
«Буй Рюрик» и Давыд ясно дали понять, что не уступят ни одного города. Всеволод Большое Гнездо поддержал их. К тому времени он контролировал Переяславль-Южный, где правил очередной его родич, и отстроил заново Городец-Остерский на Днепре. Русские князья по-прежнему ощущали свое единство и толклись в Киевской волости, мешая друг другу.
Видя, что окружен врагами, Святослав Всеволодович смирился и дожил остаток своей бурной жизни в мире и покое. В 1194 году он почувствовал резкую боль в ноге, расхворался и через неделю умер, успев постричься в монахи.
6. Передел волостей
В Киев вошел Рюрик (1194–1201) и провозгласил себя великим князем. Но он прекрасно понимал, что Киевщина – это земля всей его семьи и общины, поэтому пригласил Давыда «подумать» о волостях. «Се брате въ осталася старѣиши всѣхъ в Роуськои землѣ. А поѣди ко мнѣ Кыевоу, что будеть на Роускои землѣ доумы и о братьи своеи», – гласит Ипатьевская летопись (статья под 1195 годом).
Давыд явился в Киев. Начались роскошные и обильные пиры с подарками. Голод 1186 года давно забылся как дурной сон. Русь богатела от днепровской торговли, Киевщина понемногу восстанавливала благосостояние, а с нею и Смоленск. Давыд угощал родню, печерских монахов и отдельно каракалпаков, которые перепились на пиру.
За едой, вином и весельем князья делили волости. Вышгород достался Давыду, Ростислав Рюрикович получил Белгород, а волынскому Роману Мстиславичу (зятю и вроде бы союзнику «буй Рюрика») отдали пять городов на южной границе: Торческ, Канев, Триполь, Корсунь и Богуслав. Всеволода Большое Гнездо тогда же Рюрик признал старшим в роде и как бы блюстителем правды в Русской земле. Но Всеволоду этого показалось очень мало. Он не желал усиления смолян, затеял искусную интригу и потребовал для себя Поросье, отданное Роману Волынскому. «Буй Рюрик» предлагал взамен другие города, но Большое Гнездо был непреклонен. Роман проявил понимание и добровольно оставил Поросье. Оно досталось Всеволоду, но… Большое Гнездо тотчас передарил его зятю Ростиславу Рюриковичу, смолянину, мужу своей дочери Верхуславы.
Роман счел, что его обманули, что «буй Рюрик» заранее договорился со Всеволодом, чтобы отобрать Поросье и передать Ростиславу. С этой поры волынский князь невзлюбил Рюрика, а заодно и жену – Рюрикову дочь, которую, видно, считал шпионкой.
Возникла у смоленских князей еще одна трудность: в отношениях с Черниговом. Черниговские Ольговичи тоже требовали волостей в Киевщине. Им было отказано. Смолян поддержал Всеволод Большое Гнездо. Дошло до войны.
Всеволод и Рюрик собрали войска и двинулись на черниговцев. Рюрик помимо смоленских полков привлек еще и половцев. Испуганные Ольговичи, попав в стратегическое окружение, пошли на попятную, дали обещание не искать волостей в Киеве и тем отвратили вторжение. Правда, одним из условий мира было то, что Рюрик отдаст им всё же какую-нибудь волость. «Блюститель правды» Всеволод Большое Гнездо счел это справедливым. После переговоров условились, что «какой-нибудь» волостью будет Витебск, где с 1186 года сидел зять Давыда – князь Василько. Следовательно, Давыд распоряжался Витебском как хотел.
Но с передачей города он медлил, и в 1196 году на Руси разразилась новая междоусобная война. Ярослав Черниговский счел все договоренности со смоленским кланом аннулированными и силой попытался захватить у «буй Рюрика» Киев. За Рюрика вступилась родня, но к черниговцам примкнул Роман Волынский и ударил в тыл. В ответ «буй Рюрик» договорился с Владимиром Галицким, и тот в свою очередь ударил в спину волынянам.
В конфликт вмешался Всеволод Большое Гнездо, напав на Черниговщину. Усобица охватила почти всю Русь. Всеволод, к слову, перехитрил сам себя. Кабы не его политические маневры, Роман выступил бы в 1196 году против черниговцев, а теперь стал врагом и Рюрика, и самого Всеволода.
Одна из армий Ольговичей двинулась на завоевание Витебска. Полочане, возглавляемые князем Владимиром Владимировичем (отчество спорно; например, Фроянов называет его Владимиром Всеславичем; есть и другие версии), разорвали отношения со Смоленском и переметнулись на сторону черниговцев. Их примеру последовал князь Друцкий. Давыд отправил на врага смоленские полки. Ими командовали его племянник Мстислав Романович, сын Романа Смоленского, и воевода Михалко. Иногда этого Мстислава зовут Борисом; первое имя – языческое, второе – христианское, данное при крещении.
Дело было в марте, кругом лежал глубокий снег, а земля буквально колебалась под ногами сражавшихся: в это время Русь сотрясали подземные толчки, что считалось плохим предзнаменованием.
Мстислав Романович выехал из лесу, напал на черниговцев и смял противника. Но на другом крыле воевода Михалко бежал перед полочанами. Те окружили Мстислава, и юный князь сдался врагам. Черниговцы с полочанами бросились разорять Смоленщину. За своих немедленно вступился «буй Рюрик».
«Началась война, или, лучше сказать, грабительство в пределах Днепровских», – замечает Н.М. Карамзин.
Но вести длительные войны русские князья не умели и не любили. Для этого не хватало средств, ибо тогдашняя экономика была организована довольно примитивно. Это касается не только архаического общества Древней Руси, но и западных феодальных стран, где войны вели жестоко, но недолго.
Рюрик поднял половцев, те стали грабить Черниговщину. Ярослав Черниговский кинулся на юг, а Смоленск был спасен. Всеволод Большое Гнездо, Давыд Смоленский и союзные им рязанские князья вторглись в землю вятичей и покорили ее. Ярослав Черниговский запросил мира.
В итоге Киев остался за «буй Рюриком», Роман Волынский прогнал от себя жену Предславу, а Полоцк, Витебск и Друцк вышли из-под смоленского влияния и обрели свободу. Давыд утратил контроль над Двинским торговым путем.
Сферы влияния в Прибалтике поделили так: Полоцк контролировал земли по Даугаве вплоть до будущей Риги, а Псков и Новгород – северные территории, то есть нынешнюю Эстонию и часть Латвии. Новгородцы в это же время напали на шведов в союзе с карелами, разрушили столицу Свейского королевства – Сигтуну – и вывезли оттуда серебряные церковные врата, коими украсили новгородскую соборную церковь. Этот подвиг совсем не похож на поступок клонящегося к упадку этноса, каковыми объявил древних русичей Л.Н. Гумилев; скорее наоборот, мы видим энергию, бьющую через край. Увы, эта энергия гасилась внутри этноса и расходовалась на междоусобицы. Впрочем, были еще переселения землепроходцев на восток и север, так что перед глазами историка – постоянное освоение новых земель и рождение окраинных городков-республик вроде Вятки, которые самоуправлялись, но помнили о русском происхождении.
7. Неизвестная война на Двине
В следующем, 1197 году Смоленскую землю ожидали перемены: умер князь Давыд. Было ему всего 57 лет. Перед смертью князь принял монашеский чин.
Летописец Давыда хвалит. В адаптированной выписке из Ипатьевской летописи, приведенной Татищевым, это звучит так: «Сей благоверный князь возрастом был средний, но добродетелями украшен, милостыни многие раздавал, не берегши имения; на войне довольно славы показал; был правосуден и на злых зол, казнил без помилования злодеев; хотя не много учен был, но любил книги читать и память острую имел; каждый день днем ходил в церковь Св. Михаила, которую сам создал и украсил более всех церквей. Ей же не было подобной во всей полуночной стране, и многие иностранные приходили для смотрения оной» (История Российская. Т. 2. С. 450). Перед нами справедливый судья, грамотный управленец, умный человек, сострадательный гражданин и покровитель церковной архитектуры. Одно непонятно: за что его не любили в Смоленске? А в том, что князь был непопулярен, сходятся все исследователи. Вопрос риторический: ответа на него не могут дать ни летописи, ни археологические раскопки, ни монографии. Может быть, смоленская община усиливалась настолько, что ей нужен был слабый князь?
Смоленский стол занял племянник Давыда Мстислав Романович – тот самый, что попал в плен к черниговцам и полочанам в прошлой войне. Иногда его зовут Мстислав Романович Старый (1197–1214), чтобы отличить от других.
Претендентов на Смоленщину больше не было. Из общерусского лествичного счета ее вывели, а по местному счету наследником Давыда мог стать «буй Рюрик», но это курьез. Рюрик был в это время великим князем Киевским и переходить в Смоленск не намеревался. Так и досталось княжение Мстиславу Романовичу.
К этому времени пределы «смоленской гегемонии» сократились до Киевщины и Смоленщины, но это было еще очень много.
Похоже, свою главную задачу Мстислав Романович Смоленский видел в том, чтобы заново покорить отпавший Полоцк и восстановить господство на Двинском торговом пути. Но знаем мы об этом немного, потому что смоленское летописание не сохранилось. Лишь некоторые статьи уцелели в Архангелогородском летописце, но этого очень мало.
Власть в Полоцке осуществлял князь Владимир Владимирович (ок. 1186–1216). Он известен по немецким хроникам, где выступает слабым и бездарным деятелем. Для русичей закончились времена относительного внешнеполитического благополучия и наступила грозная эпоха. Немцы начали победное шествие по берегу Южной Балтии, расправились с полабскими славянами, уперлись в поморян, но обогнули их земли, высадились в устье Даугавы и основали город Ригу. Первые шаги здесь германцы делали с полного согласия Владимира Владимировича, который, по всему видно, человеком был недалеким. И Владимира, и всю полоцкую общину отвлекала борьба со смолянами. Возможно, Владимир добился даже успехов в консолидации Полоцкой земли. Из умолчаний летописи можно заключить, что он соединил под своей властью Минск, Нальшанскую землю Литвы, Полоцк и Друцк. Кроме того, полочанам принадлежали обширные владения в низовьях Западной Двины. В торговых городах Куконос и Ерсике правили русские князья, а окрестные племена балтов платили дань. Кроме этого, власть полоцких князей распространялась на часть современной Литвы – Аукшайтию. Возможно, временами в орбиту влияния полочан попадали и жемайты.
Создав такую державу, Владимир счел себя достаточно сильным для того, чтобы отказаться от роли младшего партнера смолян. По нашей версии, это стало причиной затяжной войны, в которой смоляне и полочане истощали друг друга. В результате Владимир Полоцкий забросил все дела в устье Западной Двины и потворствовал немцам, рассчитывая ограничить их экспансию договорами.
Всё это привело к катастрофическим последствиям и в конечном счете погубило Полоцк. В 1203 году Владимиру донесли об отложении части ливов. Последние перебежали к немцам. Вскоре после этого Всеволод, князь Ерсике, напал на окрестности Риги и угнал скот у немцев. Столкновения продолжаются, в них участвует Вячко, князь Куконоса, но в 1205 году вдруг заключает с немцами мир. Что побудило его это сделать? То ли в Полоцке вспыхнули распри, то ли начался новый этап противостояния со Смоленском. Скорее последнее.
В 1207 году немцы навязали князю Вячко неравноправный договор, по которому сей правитель признавал себя вассалом рижского архиепископа. Это было неприкрытое вмешательство немцев в дела соседей. Однако Владимир Полоцкий и это стерпел. Либо перед нами абсолютная бездарность, лентяй и сибарит, либо – человек, попавший в очень сложную ситуацию. А может, то и другое вместе. Понятно, что он совершил стратегическую ошибку и вместо того, чтобы найти компромисс со смолянами и признать какую-то форму зависимости от Мстислава Романовича, повел с ним войну насмерть, а в результате сдал немцам добрый кусок Прибалтики.
Вячко не стерпел немецких обид, убил нескольких чужеземцев, а трупы сплавил по Двине. После чего сжег Куконос, а жители разбежались из поселения кто куда. Немцы выстроили на руинах замок Кокенгаузен.
Настал черед города Ерсике и князя Всеволода. Немцы предложили и ему стать вассалом. Князь проигнорировал требование. Он был тесно связан с литовцами и женился на дочери одного из их князей, Даугерутиса. От них, а не от никчемного Владимира ожидал помощи Всеволод. Но не помог даже литовец. В 1209 году немцы захватили Ерсике внезапным ударом, сожгли православные церкви и взяли в плен семью князя Всеволода. Сам Всеволод бежал, но вынужден был вступить в переговоры с врагом и признал себя данником немцев. Владимир Полоцкий проигнорировал вызов и на этот раз.
В 1210 году Всеволод (добившись прежде освобождения своей семьи) выступил против немцев и вернул Ерсике под власть никчемного полоцкого правителя, а также возобновил союз с литвой. Ливы, курши и Всеволод напали на Ригу. Нападение не увенчалось успехом.
В 1216 году к Владимиру Полоцкому прибыло посольство эстов, которые умоляли помочь в борьбе с рыцарями. Полоцкая община приняла решение откликнуться на просьбу. Владимир собрал полки, отправился на войну… Однако сделал это слишком поздно. Князю исключительно не повезло. Войска были готовы – полочане, эсты, литва. Владимир взошел на речной корабль, дабы возглавить поход, но… внезапно умер. Союзники перессорились и разошлись кто куда, ибо в Полоцке началась борьба за власть. Выиграли от этого смоленские князья.
Полоцкая земля слабела, а Смоленская вновь усилилась. Княжение Мстислава Романовича было счастливым, успешным и не сопровождалось внутренними конфликтами. Видимо, смоляне его любили, а он отличался умом, способностями и ладил со смолянами. Но его правление вовсе не было безоблачным. Во-первых, он, по-видимому, постоянно бился с полочанами – это следует из умолчаний летописи и косвенных данных об отсутствии борьбы между Полоцком и немцами, как мы только что сказали. Во-вторых, Мстислав принимал активное участие в событиях на юге и севере. Если мы свяжем политику смоленских князей с торговой активностью, опять всё становится на свои места. Утратив Двинский путь, смоляне тотчас активизируются на пути «из варяг в греки». Сперва обратимся к югу и посмотрим, что там происходило.
8. Роман Галицкий против Рюрика
В 1199 году баланс сил в русских княжествах нарушился: умер галицкий правитель Владимир, оставив двоих детей. Возможно, его погубил алкоголизм. На этом настаивает официальная летописная версия. Допустимо и другое: Владимира отравили агенты Романа Мстиславича Волынского.
Роман попросил подмоги у поляков, явился в Галич и занял его, объявив детей Владимира незаконнорожденными. Те бежали в Венгрию.
Роман Мстиславич сделался князем Галицким (1199–1205) и одновременно оставил за собой Владимир-Волынский, что было новым. По прежним обычаям он должен был переехать с одного «княжого стола» на другой, а освободившуюся волость передать следующему по старшинству родичу. Но Роман не связывал себя условностями, если был уверен в успехе.
Переворот в Галиче произвел сильное впечатление на князей Южной Руси. Он случился вне тогдашних правовых норм. Даже если Роман произвел захват, то должен был «подумать» об уделах. Полагалось предложить что-то «буй Рюрику» и, может быть, даже черниговским князьям. Кстати, в Чернигове произошли перестановки. В 1198 году умер тамошний князь Ярослав и старшим в роду Ольговичей стал Игорь Святославич (1198–1202), переместившийся с новгород-северского стола. Игорь приходился зятем галицкому Ярославу Осмомыслу и мог претендовать на часть его владений для своих детей.
Против Романа Галицко-Волынского образовалась коалиция в составе «буй Рюрика» и его смоленской родни. Игорь Черниговский к ней примкнул.
Роман Мстиславич схитрил, сыграв на давних противоречиях между Ольговичами и Всеволодом Большое Гнездо и вступив в союз с последним. Это сразу ослабило южную коалицию: черниговцы были вынуждены действовать против владимиро-суздальских войск. Роман Мстиславич противопоставил Рюрику и смолянам силы двух княжеств – Галича и Волыни. Вскоре недруги скрестили мечи.
Роман напал первым: собрал несколько галицких и волынских полков и с ними бросился на берега Днепра. Действовал не только воинской силой, но и хитростью.
«Черные клобуки» перешли на сторону галицко-волынского князя, а киевляне открыли городские ворота в Копыреве конце в нижней части города. Роман ворвался в Киев, а Рюрик ушел в верхнюю часть и затворился с дружиной. Воевать никто больше не хотел, и Роман навязал мир на своих условиях. Киевщину опять поделили. «Буй Рюрик» должен был уйти в Овруч, а центр и юг княжества с самим Киевом отходили Роману. Это была серьезная потеря для смолян. И кто ведь нанес удар – Мономашич, родня, чей дед Изяслав когда-то воевал в союзе с Ростиславом Смоленским против Юрия Долгорукого.
Роман провел интересную рокировку. Киевским князем сделался его двоюродный брат Ингварь Ярославич (1202), до этого правивший в Луцке. Ингварь был племянником Романа и одним из князей «Волынской федерации». У него не имелось ни войск, ни амбиций. Князь держался на саблях каракалпаков и полностью зависел от воли Романа.
Это был зенит могущества галицко-волынского правителя. Его недолговечная держава достигла максимальных размеров. Она простиралась от Перемышля до Киева, но Киевская земля входила в нее не вся. Тем не менее Роман превратился в одного из сильнейших князей Руси и смог оспорить гегемонию смолян.
Его главного соперника – «буй Рюрика» – нельзя было, однако, сбрасывать со счетов. Рюрик верно рассчитал, что каракалпаки, которые держат границу Киевщины на реке Рось, являются врагами других кочевников – половцев-кипчаков, которые не захотят их усиления. По договоренности с «буй Рюриком» кипчаки напали на Русь и разграбили Поднепровье.
Роман вместе с каракалпаками и своей дружиной предпринял ответный поход в степь, разорил половецкие кочевья, взял добычу и возвратился назад. Жертвой набега стали пограничные половцы, живущие к югу от реки Рось. Повоевав степь, Роман отправился в Польшу, пограбил ее и с добычей вернулся в Галич.
К этому времени «буй Рюрик» замирился с черниговцами и в январе 1203 года напал на Киев во главе половецкой рати. Город пал. Князь Ингварь Киевский едва успел унести ноги и бежал в Луцк. «Буй Рюрик» отдал Киев на разграбление своим союзникам, чтобы расплатиться с ними за помощь. Были ограблены даже церкви и дом митрополита, чего ранее не случалось.
Роман Мстиславич узнал о киевском погроме и действовал стремительно: собрал полки и вскоре оказался под стенами Киева. Рюрик бежал в Овруч. Галицкий князь последовал за ним. Но складывается впечатление, что не знал, как поступить дальше. Киевляне предлагали стать князем самому Роману. Тот понимал, что не удержит город. Нужно было «переварить» более значительное приобретение – Галич. Кроме того, князь боялся активного вмешательства смолян. Поэтому Роман Мстиславич предпочел договориться с «буй Рюриком» и черниговцами. Рюрик целовал крест, что не станет «искать» Галича под Романом. Взамен Роман вернул своему бывшему тестю разоренный войнами Киев. Единственная сторона, пострадавшая от этих договоренностей, – сами киевляне.
Попутно Роман навязал Рюрику договор против половцев и стал собирать силы для нового похода в степь. В 1203 году туда выступили войска трех князей – Романа Галицко-Волынского, «буй Рюрика» Киевского и Ярослава Переяславского – сына Всеволода Большое Гнездо.
Князья разорили владения поднепровских половцев-христиан и вернулись на берега реки Рось, откуда начался поход. Здесь поссорились из-за добычи. Роман воспользовался ссорой и постриг «буй Рюрика» в монахи вместе с женой и дочерью Предславой, а его сыновей – Владимира с Ростиславом – арестовал и увез в Галич. Пострижение означало окончательный разрыв Романа Мстиславича с семьей «буй Рюрика». Князем Киевским вновь сделался Ингварь.
В результате происков Романа и лютого разорения, произведенного половцами, Киев окончательно утратил общерусское значение и превратился в разменную монету. А потом…
Старший из тогдашних русских князей – «блюститель правды» Всеволод Большое Гнездо – проявил недовольство усилением Романа и потребовал освободить сына «буй Рюрика» Ростислава, своего зятя. Роман выполнил требование, а Всеволод ввел войска в Киев и сделал Ростислава великим князем (1203–1205). Ингварь – марионетка Романа – опять бежал в Луцк, а смоляне благодаря помощи суздальского союзника смогли восстановить господство в этой части Поднепровья.
Большое Гнездо имел не только авторитет, но и военную силу. На юге находился его сын и подручник – Ярослав Всеволодич, который, как мы видели, правил в приднепровском Переяславле и руководил дружиной, достаточной для того, чтобы навязать волю отца. Он-то и водворил Ростислава. Успехи Романа Галицкого продолжались всего пару месяцев.
9. Рюрик против Романовичей
Следующий год был трагичным для православия. В апреле 1204-го тридцатитысячная армия крестоносцев (в основном французов и итальянцев) штурмом взяла Константинополь. Византия пала. Русь и другие родственные государства остались в одиночестве. Исчез мощный центр православного мира. Другим полюсом был мир католический, чуждый Руси. Католики наступали на Восток по всем направлениям. В 1202 году в Прибалтике возник орден меченосцев, миссией которого было уничтожение язычников и православных. Братьями ордена являлись немцы, и они, в отличие от тогдашних поляков, вели себя по отношению к русским очень жестоко. Столкнулись два суперэтноса.
Роман Галицкий этого не понимал, постоянно втягивался в какие-то авантюры, был ориентирован на Запад и участвовал в политических интригах западного мира, тем более что на Востоке наступило обманчивое затишье. Всеволод Большое Гнездо и Мономашичи из смоленского клана создали систему равновесия, при которой в русских княжествах воцарился покой. «Буй Рюрик» сидел в монастыре. Черниговские князья вели себя тихо. В 1204 году умер один из них – Олег (1202–1204), преемник Игоря. Черниговский стол по лествичному праву должен был унаследовать старший в роде Ольговичей. Им оказался Всеволод Чермный (1204–1210, 1212–1215), сын Святослава Всеволодовича («синее вино»).
Но это было затишье перед бурей. Буря разразилась после внезапной смерти Романа Мстиславича, который ввязался в драку со своими польскими родичами и был убит из засады в окрестностях Завихоста. Двое маленьких детей Романа, Даниил и Василько, остались сиротами, а недолговечная галицко-волынская уния распалась.
«Буй Рюрик» уже считал, что с его политической карьерой покончено навсегда. Тем удивительнее оказался сюрприз. Пришли сведения о том, что Роман Мстиславич сложил голову в Польше. Рюрик счел эту новость подарком судьбы.
Монах скинул рясу и вернулся в мир. Он уговаривал сделать то же самое свою дочь Предславу и жену, но женщины отказались, убоявшись гнева Божьего. Сам Рюрик пояснил обществу, что пострижен насильно, и объявил себя князем Киевским (1205–1206). Однако киевляне, как видно, от него отшатнулись. К тому же Киевщину основательно разорили во время последних усобиц. Людей для набора войск не было.
Тогда неугомонный расстрига отправил гонцов в степь к своим друзьям-половцам. Хотя среди степняков было много христиан, их абсолютно не шокировал поступок бывшего монаха. Впрочем, остальные русские князья тоже не были отягощены излишней моралью. Аргументы Рюрика признали весомыми. Его поддержали Мстислав Романович Старый (Смоленский) и черниговские Ольговичи.
Более всего Рюрик хотел отомстить семье своего обидчика Романа, поэтому готовил поход на Галич. Пришли смоляне, черниговцы, половцы. Последних возглавляли два хана: известный впоследствии Котян и его брат Самогур.
Наследникам Романа Галицко-Волынского пришлось импровизировать. Первым делом договорились с поляками. Условием была, конечно, выплата дани с волынских городов. Имелся еще один западный сосед: венгры. Ими правил Эндре II Крестоносец (1205–1235). Этот король согласился помочь Даниилу и Васильку. За Карпаты тотчас выступили венгерские полки.
На Галич двинулись орды «буй Рюрика», половцев и черниговских Ольговичей. Рюрик наступал степью, затем вошел в нынешнюю Молдавию и поднялся по реке Серет, то есть намеревался атаковать Галич с юга. Это окольное движение можно объяснить двояко. Во-первых, Рюрик не хотел разорять собственные земли, через которые шла крупная армия. Ее нужно было кормить и содержать, да и половцы стали бы грабить волости, по которым случалось пройти. Во-вторых, у него мог возникнуть замысел отрезать основную часть Галицкого княжества от «Низовой земли», то есть Молдавии или Подолии, где в ту пору жили степняки и славяне.
Венгры подоспели вовремя. Отряды короля Эндре заняли гарнизонами ключевые крепости княжества. Летопись свидетельствует, что первое сражение произошло у села Микулина на реке Серет. В нем участвовали волынские и галицкие полки. Западные русичи бились целый день, обороняя переправу через Серет, но понесли большие потери и ночью отошли к Галичу. Рюрик с войсками коалиции двинулся следом и осадил город, который в числе прочих обороняли венгры.
Галич был прекрасно укреплен и снабжен многочисленным гарнизоном. «Буй Рюрик» надеялся на изменников, но их не оказалось. Начались схватки, во время которых хорошо зарекомендовала себя галицкая пехота. В одном из сражений пешие галичане напали на половцев и нанесли им большой урон. Под Котяном и его братом убили коней. Оба вождя едва не очутились в плену.
Потоптавшись под стенами Галича, князь-расстрига повернул назад. Он расплатился с Ольговичами тем, что уступил Белгород в Киевской земле. Но в то же время «буй Рюрик» не считал дело проигранным. Время работало на него. Помощь Галичу со стороны венгерского короля не была бессрочной. Венгры, сделав дело, ушли.
Король Эндре Крестоносец после этого стал титуловаться королем «Галиции и Лодомерии» (то есть Галича и Владимира-Волынского). Его амбиции напугали малополяков.
Опасениями последних умело воспользовался «буй Рюрик» и договорился с ляхами о совместных действиях. В Малой Польше князь Лешек Белый Краковский собрал войска и повел в поход.
Сам «буй Рюрик» тоже снарядил рать. В нее вошли степняки-берендеи с пограничной линии на реке Рось, смоленские полки, которые возглавил Мстислав Романович Смоленский, черниговские отряды Всеволода Чермного и северская рать под началом четверых Игоревичей (Владимира, Романа, Святослава и Ростислава). К войскам союзников вновь присоединились половцы. Поход начался в 1206 году.
Опекуны Даниила и Василька Волынских вновь послали за помощью в Венгрию, и король Эндре перебросил войска через Карпаты, но на сей раз вовремя не успел.
«Буй Рюрик» наступал теперь не на Галич, а на Волынь. Туда же был направлен удар союзных ему поляков. Волынские советники бросили Галич и уехали вместе с находившимся там Даниилом во Владимир, чтобы защитить коренные владения. Галицкая община сочла бегство Даниила актом предательства. Бояре в открытую говорили, что нужен другой князь.
Когда король Эндре Крестоносец наконец-то явился в Галич, он застал там полную анархию. Даниила не было, в городе распоряжались бояре, а с запада и востока наступали неприятельские армии. Эндре оставил в Галиче гарнизон и направился к стенам Владимира-Волынского, оказавшись между поляками и войсками «буй Рюрика». Противники стояли друг против друга, и каждый из них боялся начать военные действия. В непростой ситуации венгерский король проявил себя как талантливый дипломат. Он договорился, что все внешние участники конфликта выведут войска из Галицкой и Волынской земель. Это касалось и самих венгров. Маленький Даниил будет управлять Владимиром-Волынским, а Галич передадут какому-нибудь другому князю. Эндре предложил кандидатуру Ярослава Всеволодовича – сына Всеволода Большое Гнездо.
Все согласились, включая самого Ярослава, который оставил Переяславль и направился в Галич. Венгры не дождались Ярослава и ушли восвояси, Рюрик и поляки – тоже. После этого международный договор был тотчас нарушен. В Галиче произошел переворот. Бояре пригласили на княжение Игоревичей из Северщины. Те не заставили себя просить дважды и примчались в Галичину. Владимир Игоревич сел в Галиче, Звенигород достался его брату Роману. Единая прежде земля разделилась на два удела. Ярослав, сын Всеволода Большое Гнездо, опоздал всего на три дня, застал в Галиче иную власть и ни с чем вернулся на берега Днепра.
Но больше всех в результате этих событий пострадал «буй Рюрик». Вернувшись в Киев, он обнаружил, что предан черниговцами. Черниговский князь Всеволод Чермный действовал столь же беспринципно, как и его коллеги. Он выгнал Рюрика в Овруч, а Киев и южную часть Киевской земли забрал себе. Этого показалось мало, и Чермный отправился в Переяславль-Южный. Оттуда он изгнал Ярослава Всеволодовича, а княжить в городе посадил своего сына Михаила. Ярослав ушел к своему отцу Всеволоду Большое Гнездо, который утратил позиции на юге Руси. Большое Гнездо тотчас попытался компенсировать себя на севере. В следующие годы он разгромил Муромо-Рязанскую землю. Всеволод присоединил Рязань к своим владениям. Ее наместником стал Ярослав, который как бы разменял южное княжество на северное. Большое число рязанцев погибло, но уцелевшие развернули партизанскую войну против войск Большого Гнезда, руки у которого оказались связаны.
В Галиче события развивались своим чередом. Там правили сыновья Игоря Святославича Черниговского, но славы они не снискали, скорее наоборот. Игоревичи ввергли Западную Русь в страшные смуты, продолжавшиеся с 1206 по 1211 год. Эти события уже не имели прямого отношения ни к «буй Рюрику», ни к «Смоленской державе». Итог западнорусской усобицы оказался мрачен. Галичане взбунтовались и повесили некоторых Игоревичей, а другие попали под арест.
10. Север и юг
Мстислав Романович Смоленский вел активную политику не только на юге, поддерживая своего дядю «буй Рюрика», но и на севере, в Новгороде, где потеснил суздальских князей. В 1207 году новгородцы восстали против посадника Дмитра Мирошкинича, сторонника суздальцев. Дмитр, как считает В.Л. Янин, злоупотреблял доверием общины, обкладывал граждан поборами, а может, еще и воровал. Доказательства злоупотреблений находились на «досках» Дмитра, которые попали в руки восставших; «а бе на них писано бещисла». «Доски» предъявили Всеволоду Большое Гнездо, но Дмитр ушел от расправы и определился к тому же Всеволоду на службу. Можно сказать, что вороватого посадника наказала сама судьба. Вместе с новгородскими отрядами Дмитр участвовал в кровавой войне с Рязанью, которую затеял Всеволод Большое Гнездо. При осаде Пронска Мирошкинич получил смертельную рану.
После вышеуказанных разбирательств Всеволод вывел из Новгорода своего сына Константина (1205–1207) и дал другого – Святослава (1200–1205, 1207–1209), который уже сиживал в Новгороде. Святослав родился в 1196 году. Следовательно, в начале первого княжения ему было четыре года. В начале второго – одиннадцать. Ребенок был символом княжеской власти и залогом согласия между Всеволодом Большое Гнездо и новгородской общиной. Оно оказалось недолгим. Между Всеволодом и какой-то частью новгородцев нарастали противоречия. Этим воспользовались князья из смоленского клана.
«В сие время дерзнул Владетель ничтожного Удела объявить себя врагом Государя, страшного для иных, сильнейших Князей», – эпическим слогом повествует Н.М. Карамзин о том, как Новгород вышел из-под влияния Всеволода Большой Гнездо. Это произошло в 1209 году, а похитителем власти оказался знаменитый впоследствии человек, сын Мстислава Храброго, тоже Мстислав. Это был великий воин, отстаивавший интересы своего клана с одинаковой последовательностью и на юге, и на севере Руси. Сперва он сражался в Киевщине на стороне своего дяди «буй Рюрика», сидел в Торческе и наладил добрые отношения с кочевниками, причем не только с туркменами, но и с половцами. Затем выехал в Смоленщину и получил от своего двоюродного брата, князя Мстислава Романовича, Торопец. Возможно, это назначение было сделано со смыслом. Торопец играл роль трамплина для восхождения на новгородский стол. Не исключено, что двоюродные братья планировали переворот в Новгороде.
С.М. Соловьев зовет нашего героя Мстислав Торопецкий, что не совсем верно. Мстислав многократно менял уделы, земли, друзей и врагов. За свое невероятное везение он получил прозвище Мстислав Удатный – удачливый, оно-то и прилепилось к нему.
…Смоляне верно оценили, что Всеволод Большое Гнездо увяз в Рязани. Он разорил это княжество, разрушил и сжег дотла Старую Рязань, а по месту бывшего города провел плугом в знак того, что здесь будет пашня. Рязанщину великий князь намеревался присоединить к Владимирской земле, но столкнулся с сопротивлением и увяз в войне. Для его господства в Новгороде это стало роковым.
Гегемония суздальцев на Волхове продолжалась без малого двадцать лет, начиная с 1187 года, когда из города ушел Мстислав Давыдович – кузен Мстислава Удатного. До этого правил Мстислав Храбрый – отец Удатного, умерший в 1180 году. И вот теперь Мстислав Мстиславич вознамерился повторить успех родни. Подговорив часть новгородских общинников, он начал действовать: вступил с дружиной в Торжок, захватил слуг юного князя Святослава, а самое главное – отрезал Новгород от Владимиро-Суздальской земли. После этого Мстислав Мстиславич Удатный обратился к новгородцам с манифестом, летописные сведения о котором переработал Н.М. Карамзин: «Кланяюся Святой Софии, гробу отца моего и всем добрым гражданам. Я сведал, что Князья угнетают вас и что насилие заступило место прежней вольности. Новгород есть моя отчина: я пришел восстановить древние права любезного мне народа».
Текст, конечно, модернизирован, но суть происходящего Карамзин со свойственным ему потрясающим историческим чутьем уловил верно; разыскания современных историков мало что могут добавить к его выводам. За время господства в Новгороде Всеволода Большое Гнездо власть общины усилилась, влияние князей – ослабело. В Новгороде образовалось несколько партий, которые, с одной стороны, враждовали между собой, а с другой – готовы были призвать сторонних князей, чтобы одержать верх над своими противниками. Как только Всеволод попытался усилить свое влияние, народ восстал. Каждый договор с новым князем означал завоевание новгородцами новых вольностей. Поэтому В.Л. Янин в своих очерках новгородской истории считает возможным вообще обойтись без перечисления князей новгородских в этот период. Метод оригинален и позволяет по-новому взглянуть на историю тогдашнего Новгорода.
В общем, переворот против Всеволода Большое Гнездо удался и прошел безнаказанным.
Так в Новгороде вокняжился выходец из смоленских князей – Мстислав Удатный (1209–1215, 1216–1218), сын Мстислава Ростиславича, внук Мстислава Великого, племянник «буй Рюрика». Это усилило потенциал смолян. Опять под их контролем находился почти весь торговый путь «из варяг в греки». Следовало захватить Киев.
На юге происходили удивительные события. Всеволод Чермный считал себя старшим Рюриковичем и претендовал на Киев. После конфликта с «буй Рюриком» и последовавших переговоров он отдал тому же Рюрику как представителю смоленского клана Чернигов, а Киев забрал себе. Но эта договоренность долго не продержалась, потому что интересы киевлян и черниговцев были противоположны, а оба князя – и «буй Рюрик», и Всеволод Чермный – оказались в буквальном смысле среди чужих.
Затем умерли два влиятельных на Руси князя: «буй Рюрик» и Всеволод Большое Гнездо, в результате чего начались войны.
Чернигов вернулся к Ольговичам. Владимирская земля разделилась на две половины: ее разрезали двое сыновей Большого Гнезда. Юрий II Всеволодович (1212–1216, 1218–1238) правил во Владимире-на-Клязьме и в Суздале. Его брат Константин Всеволодович обосновался в Ростове и Ярославле. Вскоре они начнут междоусобную войну. Рязань получит свободу, да и о делах Великого Новгорода братья позабудут на время.
Кровь полилась и в Поднепровье. Всеволод Чермный поссорился со смоленскими князьями. Формальным поводом стала смерть тех Игоревичей, что повесили галичане. Всеволод возложил ответственность за галицкие безобразия… на смоленский род, который не помог Игоревичам удержать власть. Более того, по мнению Всеволода, галичане «поносно и ругательно умертвили» Игоревичей именно по наущению «буй Рюрика» и его родни. Ясно, что это был повод к войне, но повод не случайный. В летописи мы видим реплику, что Всеволод Чермный очень любил детей Романа Мстиславича Волынского – Даниила и Василька. Следовательно, Ольгович искал способ договориться с волынскими князьями против своих соперников – смоленских князей. Увы, замыслы Всеволода Чермного оказались оторваны от реальности. У детей Романа еще не было сил для того, чтобы играть значительную роль в большой политике того времени.
В ответ на происки Чермного смоляне предприняли поход на Киев. Походом руководили двоюродные братья – два Мстислава, то есть Мстислав Романович Старый (Смоленский) и Мстислав Мстиславич Удатный.
Дело осложнялось тем, что полочане со своим малоодаренным правителем Владимиром (который в то время был еще жив) только и ждали повода, чтобы вторгнуться в Смоленск или Новгород. Когда Мстиславы ушли на юг, литва разорила окрестности Пскова. Несомненно, эту диверсию инспирировал Владимир Полоцкий. Но успеха она не принесла. Как, впрочем, и всё, за что хватался этот государственный деятель. Мстиславы продолжали свой поход на Киев. Они вступили в союз с одним из волынских князей, Ингварем Луцким, что принесло успех.
Черниговцев Ольговичей выгнали из «матери городов русских», и многострадальная столица Руси опять вернулась в род Мономашичей (1214).
Ингварь Луцкий ненадолго вокняжился в Киеве, затем покинул город и умер (1214?). В Киеве стал править знакомый нам Мстислав Романович Старый (1214–1223), ранее князь Смоленский. Ради успеха своего клана и общины он перешел в полуразрушенную в результате многолетних усобиц «мать городов русских». Обаяние местности, призрачный титул и государственный долг, понимаемый как интересы своей семьи, всё еще манили русских князей.
Смоленские Мономашичи после занятия Мстиславом Романовичем киевского «золотого стола» вновь контролировали путь «из варяг в греки» и были по-прежнему одними из самых влиятельных князей на Руси.
Смоленскую землю получил Владимир Рюрикович (1214–1219) – сын «буй Рюрика». Его права никто не подверг сомнению. Мстислав Удатный, отпрыск Мстислава Храброго, правил в Новгороде.
Политика смоленского клана остается прежней: отчину не делить на уделы, а отправлять родню за границу Смоленщины, чтобы расширять влияние.
То, что Смоленск отдали именно Владимиру Рюриковичу, свидетельствует о высокой степени взаимопонимания среди смоленской княжеской семьи. Мы не видим этого ни в одном русском «полугосударстве». Братья борются с братьями, как во Владимирской Руси, где в итоге поссорились и начали воевать Юрий II и Константин. Дядья враждуют с племянниками и спорят за старшинство. Северные Мономашичи сражаются с южными, Ольговичи воюют с теми и другими и между собой. И лишь смоленские князья демонстрируют согласованность действий. В этом залог их успеха. Смоляне понимают, что Русь не удержать силой. Поэтому договариваются с отдельными общинами и с помощью личной унии пытаются объединить разные русские княжества. В течение некоторого времени это остается верным решением.