Мужчины долго говорили, сидя на скамейке в тишине вечного успокоения. Мягкая осенняя погода навевала светлую грусть и способствовала ностальгии. Рома больше часа рассказывал Альберту Геннадьевичу о маме, а тот слушал, не перебивая. Потом отец рассказывал Роме о сложных и ярких взаимоотношениях с Галиной. Едва они вернулись домой, Лера сразу уловила перемену, точнее, перелом в отношениях сына и отца.
Накануне отлёта Альберта Геннадьевича в саду был устроен ужин с барбекю. Приехали родители Леры. Мальчики принесли из дома настольную игру, и увлеклись все, кроме Леры и её свёкра. Они сидели чуть поодаль, наблюдая за азартными игроками, когда Альберт Геннадьевич вдруг заговорил.
— Я хочу поблагодарить тебя, Лера, за тёплый приём и за всё то, что ты сделала для нас с Ромой. Без твоего участия мы бы так и не сошлись: оба слишком упрямы, оба независимы, оба внешне холодноваты. И всё же Рома более глубокий и чувствительный человек, чем я. Или ему настолько повезло с тобой.
— Почему? — удивилась Лера.
Ей были приятны слова свёкра, но она не совсем поняла вывод, который он сделал.
— Понимаешь, я никогда не испытывал столь глубоких чувств, которые вы с Ромой испытываете друг к другу. Эта связь, которая существует между вами, — большая редкость даже в крепких семьях. Вы словно вросли душами друг в друга. Я не жалуюсь на свою жизнь, ни в коем случае, но мне подобное неведомо. И я не знаю, где причина этого, а где — следствие. Дело во мне, в моём поведении, в моём характере, и это я не смог найти свою настоящую половину? Или мне не повезло так, как повезло Роме, потому получилось то, что получилось?
— Но вы же любили свою жену? И вырастили её дочку, как родную?
— Да, я очень тепло относился к Томе, хотя многие не верили в наш с ней союз, ведь Тома была старше на четырнадцать лет. Мне сейчас пятьдесят девять, а моей приёмной дочери Рите, сорок восемь. Бывает и такое. Рита считает меня своим единственным отцом, ведь кровный отец предал дочку ещё до её появления на свет. Однако по иронии судьбы я не принимал участия в жизни своего единственного сына.
— Зато теперь у вас есть и сын, и дочь.
— Ты права. И внуки.
— У Риты двое детей, я правильно поняла?
— Да. Моей старшей внучке Карине двадцать четыре года, она переводчик, живёт и работает в Хельсинки. Её муж родом из Финляндии, его зовут Калеви, но мы все называем его Коля. Он хорошо говорит по-русски, почти без акцента. Моему старшему внуку, Ивану, девятнадцать, он студент, учится в нашем Федеральном университете, пошёл по моим стопам. И я очень счастлив, что теперь у меня есть ещё два внука, два родных внука, и оба они прекрасные, добрые парни. Спасибо тебе за внуков, Лера!
— Не только мне, — Лера улыбнулась.
— В семье всё зависит от женщины, Лера! Почти всё. Отец отвечает за то, чтобы его семья ни в чём не нуждалась, защищает свою жену и своё потомство. Всё остальное возложено на мать: психологическая обстановка, связь поколений, тыл, взаимная поддержка, тепло, любовь, быт. Я очень ярко почувствовал это, находясь здесь, у вас, глядя на то, как ты строишь взаимоотношения с мужем и сыновьями. Я всегда был весь в науке, никогда не вникал в дела семьи слишком глубоко. Тома была хорошим человеком, талантливым педагогом и хормейстером в музыкальной школе. Она тоже всю себя отдавала работе, вкладывала душу в каждого из воспитанников. Потому настоящей крепкой семьи мы так и не создали, хоть и прожили вместе тридцать пять лет. Да, всё было «как у людей», всё так, как должно быть. Но и только. Моя натура тоже сыграла свою роль: я всегда был человеком свободолюбивым и увлекающимся. К счастью, сын не унаследовал эту черту. Надеюсь, Рома умеет ценить тот подарок, который преподнесла ему судьба.
— Рома — самый лучший в мире муж и отец, — искренне и убеждённо сказала Лера.
— Спасибо тебе за эти слова, дочка! Хоть я и не воспитывал его и не заслужил счастья быть с вами рядом, но Рома — часть меня, и знать, что у него всё хорошо в жизни, очень важно. С годами я начал это понимать.
Перед тем, как Альберт Геннадьевич вернулся во Владивосток, он взял слово с Ромы и Леры, что они обязательно прилетят в начале февраля всей семьёй на его шестидесятилетие. Будет Рита с мужем Юрием, Карина с мужем Калеви, Иван, и красивая дата Альберта Геннадьевича станет хорошим поводом для знакомства и установления дружественно-родственных связей. Зная, что Лера, кажется, способна убедить Рому в чём угодно, свёкор особенно настойчиво уговаривал прилететь её, и она твёрдо пообещала.
Так получилось, что в конце января Глеб, занимающийся хоккеем, растянул связки на ноге. Родители решили не подвергать его длительному перелёту, и Глеб остался у бабушки с дедом. Артём тоже остался, главным образом, из солидарности с братом. Рома и Лера полетели во Владивосток вдвоём. В гостях они должны были провести восемь дней.
* * * * * * * *
Альберт Геннадьевич жил в довольно роскошном двухэтажном доме. За домом следили помощники по хозяйству, пожилая супружеская пара. Они же покупали продукты и отвечали за готовку. Когда Рома и Лера прибыли, все остальные были уже в сборе. В доме на правах фактической супруги хозяина постоянно жила Людмила Евгеньевна, коллега Альберта Геннадьевича, интеллигентная и тактичная женщина, на этот раз его ровесница. Приёмная дочь Альберта Геннадьевича Маргарита и её муж Юрий жили во Владивостоке, но на период приезда гостей остановились в доме отца. Лера и Рома сразу нашли с ними общий язык, много времени проводили вместе. Особенно подружился Роман со своим «племянником» Иваном, тем более, Иван выбрал ту же профессию, что Альберт Геннадьевич, Роман и Лера.
Калеви, он же Коля, тоже оказался очень простым и общительным парнем, интересным собеседником, обладающим тонким юмором.
Единственным человеком, с которым Лера так и не смогла найти общий язык, оказалась внучка Альберта Геннадьевича Карина. Лера всегда знала, что Ромка пользуется большим успехом у женщин, но относилась к этому философски. Она с самого начала знала, что Рома обладает не только яркой внешностью и очень высоким IQ, но и своеобразной харизматичностью, потому никогда не зацикливалась на ревности, ибо так недолго и пойти по сомнительному пути многих излишне ревнивых жён. Лера всегда доверяла Роме, и он ни разу не дал повода усомниться в его верности.
То, что Карина всерьёз увлеклась Романом, Лера поняла уже на третий день их присутствия в доме свёкра. Всё бы ничего, но кажется, это понял и Роман. Все остальные либо ничего не замечали, либо искусно делали вид, что ничего не замечают.
…Карина, казалось, обладала сразу всеми достоинствами, существующими в природе. Она была очень умна и эрудированна, разбиралась во многих сферах жизни, много путешествовала, много читала, прекрасно готовила, умела играть на нескольких музыкальных инструментах, красиво пела, когда-то окончила школу при хореографическом училище, играла в большой теннис, бадминтон и в шахматы, каталась на коньках и на лыжах, обладала прекрасным чувством юмора. Но природе и этого показалось мало, и она наградила Карину буквально неземной красотой: всё во внешности молодой женщины было идеально, а колдовской взгляд её изменчивых голубых глаз, казалось, мог свести с ума любого мужчину.
Лера могла точно сказать, когда Карина увлеклась Романом, а вот тот момент, когда Роман начал поддаваться чарам Карины, упустила. Когда это случилось? И почему Рома не смог устоять перед обаянием Карины? Да, она была очень хороша, но Рома всегда работал в смешанном коллективе, где было достаточно много женщин, в том числе, очень привлекательных.
Видимо, общаясь с Кариной, Рома почувствовал какие-то точки соприкосновения, какую-то общую «мелодию», связывающую их души. Как бы то ни было, но уже на четвёртый день их с Ромой пребывания в гостях, Лера в режиме онлайн наблюдала то, как её беспредельно любимый муж проигрывает борьбу сам себе и увязает всё глубже.
Лера видела всё: как Карина смотрит на Рому; как Рома смотрит на Карину; как между ними зарождается нечто пока незримое, нечто среднее между платоническим и чувственным, объяснимым и безумным, в общем, нечто прекрасное и удивительное.
Лера мысленно молила Бога о том, чтобы оставшиеся несколько дней пролетели как можно быстрее. О том, чтобы никто ничего не заметил. А главное, о том, чтобы Рома не позволил себе шагнуть за грань, разбить призрачное равновесие, начать рушить сразу две семьи. В том, что Карина не остановится ни перед чем, Лера не сомневалась. Она твёрдо знала: ситуация сейчас целиком и полностью в руках Ромы. Увы, в этот раз Лера была ему не советчик. Не могла же она заговорить с ним о том, что происходило? Ведь с точки зрения морали, ничего нарушено не было, всё происходило на невесомом уровне чувств и эмоций. Настаивать на досрочном отъезде она тоже не могла: завтра день рождения Альберта Геннадьевича, а праздновать планировалось как минимум в течение двух дней.
Лера всегда была очень спокойным и здравомыслящим человеком, никогда не поддавалась панике и не делала поспешных выводов. Однако тот факт, что Рома начал явно испытывать перед ней чувство вины, избегал смотреть в глаза и всё чаще замолкал, глубоко задумываясь, уходя в себя, выбивал почву из-под ног Леры.
Впервые во взрослой жизни она не знала, как себя вести. Впервые ей хотелось кричать и топать ногами, трясти мужа за плечи, пока он не очнётся и не выйдет из этого оцепенения. Пока не начнёт улыбаться Лере, как улыбался прежде, пока не станет самим собой. Сначала ей казалось, что всё вернётся на круги своя, едва они покинут дом свёкра, однако уверенность эта таяла даже не по часам, а по минутам.
Лера немного забылась во время приёма, общаясь с гостями и знакомясь с новыми людьми. Праздник набирал обороты, дом был полон гостей. В самый разгар веселья, когда вечер перевалил за середину, Лера вдруг заметила, что ни в холле, ни в гостиной нет Ромы и Карины.
Ладони вдруг стали липкими и скользкими, и бокал едва не выпал из рук. Лера поспешно приткнула его на ближайший столик и пошла на поиски мужа. Она была уверена, что должна спешить, иначе произойдёт непоправимое. Она должна успеть. Должна найти Рому и спасти его от самого себя.