Она прошла мимо нескольких тяжелых резных дверей, испытывая жгучее желание открыть их и посмотреть, что за тайны скрываются за ними. Небольшой инцидент, свидетельницей которого она только что стала, и который может оказаться совершенно невинным, вызвал у нее странное чувство нервозности. И она решила, что лучше ей вернуться в гостиную, пока воображение не унесло ее слишком далеко. Она едва не лишилась дара речи от испуга, когда у нее за спиной раздался голос:
- Интересно, куда это вы идете?
Эмма резко повернулась, и прижала руку к губам, словно для того, чтобы сдержать крик, который чуть не вырвался у нее от неожиданности. Затем, глядя на мужчину широко открытыми глазами, она произнесла:
- Вы?!
Это был незнакомец, с которым она столкнулась в холле отеля "Даниэли".
У него тоже был удивленный вид, глаза прищурились.
- Почему вы здесь? - Тон его был резким, словно он на что-то сердился, и она не могла понять почему.
- Я... ну... графиня Чезаре пригласила нас с мачехой погостить у нее. Но... кто вы такой?
Его лицо расслабилось.
- Так вы падчерица Селесты Воэн?
- Да. Но вы не ответили на мой вопрос, - она вдруг вскрикнула. - Вы ведь не граф?
- К вашим услугам, - любезно согласился он.
- Тогда... - Эмма замолчала. - Но откуда вы пришли?.. Я хочу сказать... я не слышала, как вы вошли. Так это... были вы, там, внизу, в зале?
Его лицо мгновенно потемнело.
- Вы долго стояли на галерее? Или вы что-то услышали и вышли посмотреть?
- Боюсь, я грезила наяву... - Эмма вдруг вспомнила, с кем разговаривает. - Прошу прощения. Я должна говорить "сеньор" или "сеньор граф", не так ли? - Она покраснела. - Боюсь, что я немного растерялась. Вы меня так напугали.
- Это не имеет значения. Вы сказали, что грезили наяву?
- Да. Я... я видела, как кто-то вошел с футляром от гитары и направился к одной из кладовых. Я просто подумала, что это немного странно, так как графиня сказала, что нижними комнатами никто не пользуется. Конечно, если бы я знала, что это были вы...
Граф нахмурился и беспокойно провел рукой по волосам. Затем некоторое время внимательно смотрел на нее после чего сказал:
- Я иногда пользуюсь кладовыми для хранения вещей. Вот и все.
Эмма кивнула.
Мгновение они стояли молча. Эмме эта тишина показалась почти осязаемой. Но внезапно ее пронзила мысль: словно стальные крылья ударили по легкой паутине: это граф, за которого Селеста собирается замуж, человек, человек, благодаря которому она обрела уверенность в себе. Это было невероятно и омерзительно. Как он может допустить, чтобы его покупали, даже ради восстановления богатства семьи Чезаре? Она чувствовала, что он смотрит на нее, и с отвращением опустила глаза на свои темно-синие джинсы и бледно-голубую футболку, внезапно вспомнив, что пообещала себе купить новые платья, и что ссора с Селестой заставила ее забыть об этом.
Он как-то странно улыбнулся и произнес:
- Я полагал, что падчерица Селесты ребенок, едва ли не школьница.
Щеки Эммы вспыхнули.
- Мне девятнадцать, - сказала она. - Через несколько месяцев будет двадцать.
- Действительно?
Эмма пожала плечами.
- Ну... Пойдем в гостиную?
- Если хотите. - В нем была особая уверенность мужчины, сознающего свою власть над женщинами. Эмма почувствовала раздражение от того, что хоть на мгновение, но поддалась его обаянию.
4
Когда они вошли, Селесты в гостиной не было, а графиня, увидев их, улыбнулась и сказала:
- А, вижу вы уже познакомились. Чезаре, не пора ли переодеться к столу?
На графе были свободные темные брюки и белая шелковая рубашка, расстегнутый воротник которой открывал темные волосы на груди. Он выглядел весьма привлекательно.
- Как скажете, графиня - пробормотал граф Чезаре, его глаза еще раз задумчиво скользнули по Эмме. Она покраснела и сказала:
- Полагаю, мне тоже надо переодеться. Боюсь я напрасно теряю время.
- Что вы делали, дитя мое? - ласково спросила ее графиня.
- Я осматривала дворец, - ответила Эмма с готовностью, она была рада стряхнуть то угнетенное настроение, которое начинало овладевать ею. - Мне кажется, когда-то это было замечательное место. - Она смутилась, поняв скрытый смысл своих слов. - То есть... в те дни, когда роскошная жизнь считалась само собой разумеющейся.
- Я вас поняла, дитя мое, - мягко ответила графиня. - Не бойтесь сказать мне, что Палаццо скоро рухнет нам на голову из-за того, что за ним не следят. Мой внук мало беспокоится о прошлом, он живет настоящим.
Эмма посмотрела на графа. Тот стоял, совершенно спокойно слушая их разговор, и казалось, его абсолютно не беспокоит бестактность, проявленная бабушкой. По-видимому, его это даже забавляло.
- Моя бабушка очень хочет, чтобы Палаццо восстановили, - заметил он. - Для нее вещи важнее людей. А я считаю, что человеку необходимо место, где бы он мог жить, пища, которую он мог бы есть, и яркое солнце, чтобы не замерзнуть. - Он засмеялся, тихим приятным смехом, который разозлил его бабушку.
- А деньги? - спросила она. - Как же насчет денег, Чезаре? Ты вряд ли мог бы обойтись без них!
Чезаре пожал плечами.
- Графиня, вы действительно меня слишком плохо знаете. Люди, как вам известно, меняются, становятся более взрослыми, более зрелыми, набираются опыта.
- Ха! - графиня разразилась потоком итальянских слов, которые, как подумала Эмма, были не очень приятными, и, пятясь, она выскользнула из комнаты и пошла к себе в спальню.
Ленч подали на террасе, выходящей на канал. Сидя под лучами теплого солнца и вдыхая восхитительные запахи, идущие из кухни, Эмма почувствовала, что расслабляется. Она переоделась в темно-синее платье из тонкой шерсти, которое очень шло ей, и тщательно расчесала свои прямые волосы. Но все равно, какой незначительной она была рядом с ослепительной, яркой красотой своей мачехи, сидевшей слева от графини во главе стола. На Селесте было блестящее желтое узкое платье с большим стоячим воротником, придававшим коричневатый оттенок ее золотисто-рыжим волосам. В ушах сверкали бриллиантовые сережки, гармонировавшие с бриллиантовым кулоном.
Эмма подумала, что граф Чезаре, сидевший напротив нее, не мог сопротивляться притяжению этой искрящейся побрякушки в алебастрово-белой оправе, и нехотя ковыряла рисовый пудинг, лежавший у нее на тарелке. Ей никогда еще не приходилось бороться с чувствами, подобными тем, которые вызвал у нее граф Чезаре, и она объясняла это только довольно необычной обстановкой в сочетании с тем фактом, что он был первым итальянским графом, которого она встретила. Все это временно повергло ее в летаргическое состояние. В конце концов, убеждала себя Эмма, она не так уж наивна. В течение последних трех лет у нее было много знакомых ребят, с которыми она довольно легко флиртовала, не принимая близко к сердцу их отношения, что устраивало обе стороны. Она подумала, что, наверное, романтическая атмосфера Венеции заставляет всех непрерывно думать о любви и влюбленных.
Но как бы она не старалась, как не убеждала себя, глаза помимо ее воли, устремлялись к графу Чезаре; Эмма изучала его так пристально, что, должно быть, он это заметил, потому что неожиданно повернулся и посмотрел в ее сторону. Она поспешно наклонила голову и подхватила вилкой остатки грибов и риса.
Когда ленч был закончен, Селеста объявила, что собирается предаться сиесте, и так как графиня поддерживала ее, Эмма подумала, что у нее есть время отправиться за покупками, совершенно забыв, что между часом и четырьмя все магазины закрыты.
Она взяла кожаную сумку, сменила туфли на каблуках на более удобные сандалии и, сказав Анне, что на некоторое время выйдет, спустилась в нижний зал. Эмма очень удивилась, когда из тени под лестницей появилась фигура, и произнесла голосом графа:
- Ну, и куда это вы идете?
Эмма задрожала.
- Я иду за покупками, синьор граф. И мне бы хотелось, чтобы вы не пугали меня так каждый раз.
Он улыбнулся и легко прикоснулся к ее руке.
- Магазины закрыты, а на улицах слишком жарко для прогулки, так что предлагаю вам пойти со мной, я покажу вам некоторые прелести лагуны.
Глаза Эммы расширились.
- Вы! Я хотела сказать... Почему?
- Потому что я так хочу, а я всегда делаю то, что хочу.
- Действительно, - Эмма смотрела на него с легким раздражением.
Восхищаться им можно на расстоянии, но находиться вот так рядом было выше ее сил. Она боялась исходящего от него магнетизма. Рядом с ним она не была уверена в себе и кроме того, знала, что Селеста этого бы не одобрила.
Граф Чезаре погладил прядь светлых волос и произнес:
- Ты хочешь пойти, так почему бы этого не сделать? Если волнуешься насчет своей мачехи, то я ей не скажу.
Эмма почувствовала себя оскорбленной.
- Другими словами, вы хотите тайно встречаться со мной между страстными свиданиями с Селестой!
Он улыбнулся и потащил ее к двери. Эмма позволила увлечь себя, было трудно сопротивляться, когда так отчаянно хотелось уступить.
Оказавшись на улице под солнечными лучами, он констатировал:
- Какое ты... как вы это говорите... старомодное существо, со своими тайными встречами и свиданиями. Какое нам может быть до этого дело, cara mia, в этот восхитительнейший из дней? Идем, ты ведь не собираешься мне отказать, не так ли? В конце концов, мисс Эмма Максвелл, мы познакомились вчера вечером, не правда ли, и сегодня я зашел к тебе в гостиницу, чтобы снова принести свои извинения и предложить себя в качестве сопровождающего, если ты вдруг захочешь пройтись по городу.
Эмма была поражена.
- Я вам не верю, - воскликнула она импульсивно. - Почему вы это сделали?
Он пожал плечами, и они пересекли внешний двор и подошли к ступенькам.
- Я сам начинаю удивляться, - мягко пробормотал он, и она посмотрела вверх на него и улыбнулась, не в состоянии сопротивляться его небрежному тону. Он был высоким, и Эмма, привыкшая к мужчинам не намного выше ее, подумала, как приятно смотреть на него снизу вверх. У ступенек была пришвартована моторная лодка, и он сказал: