Хорошо… Снова лежу, смотря в небо, и думаю над полезным приобретением. Имея однозначную поддержку не только Рогнеды Полоцкой, но и Ратмира Карнаухого, можно и остальных значимых персон без лишних проблем убедить. Кстати, для Богумила Соловья тоже есть очень вкусная и радующая его душу «морковка». Остается лишь дождаться подходящего момента ну и… ловить.
Мда, но в долги я по любому влезаю, от этого никуда не деться. Есть клятва перед сестричками, Софьей и Еленой, насчет помощи в их мести. Теперь вот Ратмир, который наверняка нацелится не на медвежий угол, а на что-то более аппетитное. Но и это для меня не вредно, а напротив. весьма даже полезно. Если государство сильно, то ему не повредит наличие поблизости таких вассальных буферов, они же сателлиты. Не полностью независимые, связанные сотнями крепких нитей с метрополией, проводящие подчиненную ее интересам внешнюю политику… И вместе с тем сидящий на таком вот своеобразном троне может чувствовать себя вполне довольным жизнью. Что ж, здравствуй, еще одна уловка родом из будущего! Скоро я буду тебя использовать.
Оставшееся до прибытия в окрестности Киева время было использовано… не столь насыщенно, как при разговоре с Ратмиром, но и не впустую. Войско шло, конное охранение нарезало замысловатые траектории вокруг, н, к моей радости, никаких отрядов противника не наблюдалось. Ну а мне в кругу близких людей только и оставалось, что мешать дело с отдыхом. Задушевные разговоры с Роксаной, более приближенные к делам при появлении Магнуса с Эриком. Да это, признаться, была скорее их инициатива. Слишком уж пылали энтузиазмом насчет грядущей осады Киева и завершения не длительной по времени, но слишком уж напряженной даже не войны, а скорее смуты внутри Руси.
Что же до Рогнеды, нервничающей по поводу находящихся в Киеве детей, то ее приходилось то успокаивать самому, то» сдавать на руки» либо Змейке, либо вездесущим сестричкам, Софье с Еленой. Они, хитрые бестии, появились как-то сами собой, без приглашения. Просто на первой же ночевке появились возле костра, где я расположился со своим ближним кругом, А появившись, скорчили умильные гримаски и заявили, что не могли не появиться в преддверии столь важного и значимого события. Ну вот что с ними было делать? Женское очарование — воистину страшное оружие! Плюс и польза от них бывала, да не так чтобы редко.
Переход и ночевка в укрепленном лагере. Затем то же самое… Но к исходу третьего дня мы все таки вышли к Киеву. И сразу же войско стало разворачиваться из походного в боевой порядок. Блокировать обширный город, столицы Руси, мы пока точно не собирались, но вот обозначить свое присутствие и количество следовало. Именно поэтому укрепленный лагерь и разбивался в относительной близости от главных ворот Киева. Тех самых, которые впоследствии назовут Софийскими, а сейчас носящие название Градские.
Видно было, что город оказался подготовлен к обороне. Закрытые ворота, воины на стенах, отсутствие людей за пределами крепостных стен… Ну и прочие признаки, куда менее заметные, но тоже немаловажные.
Мы видели их, они заметили нас. Началась деловитая суета, большая часть которой была для нас незаметной. Нет уж, такого удовольствия как скорый штурм они от нас не дождутся. А вот если сами захотят выйти силами помериться — это со всем нашим удовольствием. Так ведь не доставят, увы и ах. В самом удачном случае попробуют прощупать оборону лагеря небольшими ночными вылазками.
Спустя час, когда минимальные укрепления вокруг лагеря уже были готовы, я собрал всю верхушку войска на важный разговор. Не на воздухе, а в разбитом шатре. Все, как и полагалось в таких случаях: охрана вокруг из проверенно-перепроверенных, затем пустое пространство. Самые надежные меры против любителей пошпионить.
Собрались все, начиная с моих побратимов и заканчивая жрецом Радагастом, неформальным лидеров воинов храмов. И именно сейчас, именно перед ними мне предстояло изложить план действий. Облегчало задачу то, что побратимы и до этого выдвижения к Киеву догадывались. А остальным Ратмир успел намекнуть после нашего с ним разговора. Следовательно…
— Ну что ж, варяги, братья по оружию и по крови. Вот мы и у стен Киева, стольного града. Не так давно никто из нас и помыслить о подобном не мог Но… — сделал я небольшую паузу. — Нашей вины в этом нет, то всем известно. А смуту пора заканчивать, для силы Руси она не полезна. Только заканчивать на наших условиях, главное из которых — отречение от власти Владимира Святославовича и его изгнание.
— Самое место для изгнания — Навь! Пусть его там Мара приласкает, той лаской, что для предателей предначертана.
— Никто из нас с тобой не поспорит, Радагаст. Я тем паче. К несчастью, это благое дело отложить придется, чтобы многие сотни наших братьев на стенах Киева не погубить. А предатель со своими людьми все равно никуда не денется. Ы же ему не более чем отсрочку приговора даем.
— Ярл Хальфдан дело говорит, — выступил вперед Ратмир Карнаухий. — Мы победили с не столь большими потерями. Так давайте воспользуемся этим сполна! И уже потом, с новыми силами, собранными со всех сторон, оставив за спиной спокойные, не терзаемые смутой земли, найдем изменника нашему братству и нашим богам. Куда бы он ни спрятался, это не спасет…
Ай да Ратмир, ай да сукин сын! Уже начал отрабатывать свою будущую корону. Что была мной обещана. И это лучший признак того, что он не просто поклялся, а загорелся подброшенной ему имей. Теперь этот ярл землю рыть будет, стремясь к появившейся у него цели. Остается лишь задать нужное направление, так он через любую каменную плиту прорвется.
Ну а здесь и сейчас его слова задали нужный настрой. Я теперь мог перейти к озвучиванию своего плана.
— Начинаем строить осадные машины. Но без излишнего рвения… А одновременно предлагаем засевшим там, внутри стен города, выслать кого-либо из важных людей на переговоры.
— Когда?
— Завтра же, Лейф. Ни к чему тянуть кота за хвост.
— А может сначала изобразить готовность к приступу, показать уже готовые башни, камнеметы, пороки… Начать метать камни и сосуды с «греческим огнем».
— Для начала просто скажем им об этом. Может тогда и не придется действительно выматывать наших воинов тяжелой работой. К тому же ты забыл еще про одно… Люди внутри стен. Далеко не всем из них так уж люб Владимир Святославович. И про это мы переговорщикам тоже напомним!
И никакой иронии в моих словах не звучало. Слишком серьезный аспект был поднят. Пусть тут и не знакомо такое понятие как «пятая колонна», но суть и в эти времена не отличалась о той, которая была в веках грядущих.
Сейчас уже ни для кого из действительно заинтересованных людей не была секретом причина разразившейся смуты. Союз с Византией и слухи о грядущей перемене веры как самим великим князем, так и о планах крещения всей Руси и свержении исконных богов… Они распространялись, как спетной пожар, искусно подогреваемые теми жрецами, которые были нам союзны. Какой выход был у Владимира и его приближенных? А по сути никакого. Отрицать бесполезно, слишком много свидетельствовало не в их пользу. Хватать жрецов и бросать в темницы? Еще более глупое занятие. Сейчас способное лишь вызвать массу малых бунтов, перерастающих в серьезное восстание.
И вот еще победоносное войско врага прямо у стен столицы. Пусть пока не столь грозное, чтобы взять город штурмом, но и не то, которое легко разбить, выведя собственные силы за стены. Плюс угроза восстания изнутри. Ведь достаточно будет всего лишь открытых ворот, чтобы сделать положение совсем аховым.
Я слушал споры собравшихся в шатре, касающиеся уже не столь важных деталей, а в голове поселилась мысль: «А что сейчас происходит там, во дворце пока еще великого князя Владимира Святославовича?» Было бы интересно посмотреть хоть одним глазком…
Интерлюдия
Киев, дворец великого князя.
Как кровь сочится из раны капля за каплей, ослабляя тело и приближая его к смерти, так же уходит и власть. Это ощущали все четверо, собравшиеся в личных покоях великого князя, под усиленной охраной, опасавшиеся неожиданных и неприятных событий даже тут, в сердце Киева. Четверо, державшие в своих руках все нити, управляющие до недавнего времени большой и великой страной. Сейчас трое из них, хоть и уютно устроили тела, но души находились в полной сумятице. Четвертый же, пусть душа тоже не была спокойна, знал, что собирается делать.
Доброга, глава и по сути олицетворение Тайной Стражи, чувствовал себя, пожалуй, куда лучше, чем остальные. Предпринятые им шаги позволяли, по крайней мере. не сильно беспокоиться за свою жизнь и жизни близких людей. Хотя, по своей давней привычке, он ничего и никогда не исключал из списка возможного. И эту часть шахматной партии собирался играть целиком за великого князя. Той стороне он и так многое предоставил.
К тому же полностью в его распоряжении был годами создаваемый механизм — Тайная Стража. А механизм, он ведь может быть полезным разным хозяевам. Главное уметь им пользоваться, с должной осторожностью, бережно, не расстраивая его тонкую структуру. И если победит Хальфдан Мрачный — а к тому все и шло — останется предложить ему часть этого механизма, оставив другую, совсем уж потаенную, для себя.
Далекий от тонких и многоходовых интриг Путята думал совсем о другом. О делах воинских, которые откровенно печалили любого полководца. Серьезное поражение под Переяславлем, волнения во многих городах, надвигающиеся на Киев дружины «вольных»… Желание самому вывести войско в поле рушилось, стоило только вспомнить, что от дружины великого князя не так уж много и осталось. А другие воины, которых можно было найти, не отличались либо высоким мастерством, либо надежностью. И вот среди всего этого круговорота он пытался найти путь, способный привести к победе. Или хотя бы избежать поражения.
Великий князь Владимир хоть и не срывался в приступы гнева на глазах советников, но и вернуть себе ясность мыслей никак не мог. Слишком тяжело ему было видеть, как прямо на глазах рассыпается казалось бы прочная крепость его власти. Ведь всего пару лет назад об этом и помыслить нельзя было. А началось это…. Поневоле приходила мысль о том, что возня с ромеями еще никого до добра не доводила. Но тут же было и понимание того, что сама идея была хороша, просто ее противники оказались более умными, хитрыми, а может просто удачливыми. И от этого становилось еще более невыносимо. Помогло бы вино, но пить его он сейчас избегал. Боялся, что после первого приносящего облегчение кубка последует второй, третий и так далее. Это было бы равносильно самоубийству. Оставалось лишь в очередной раз довериться советникам. Особенно Добрыне, постоянно выручавшему из воистину безвыходных положений.