— В смысле — покровитель Деналаги?
— Нет, не только Деналаги. Всей Энгалянд.
Дивно. Так страна не «Деналага» называется, а «Энгалянд»? Вообще-то, похоже на «Англию» по звучанию… Ага, и на «Ингерманландию», и на «Дойчлянд»… На последнюю, кстати, похоже больше всего потому, что язык на немецкий сильно смахивает. По звучанию — вообще не отличить!..
— …Вот ребята и шепчутся: печать, мол, королевскую ставит, а тут еще и знамя…
Хм, так они в простоте душевной полагают, что я — вернувшийся из плена Рейнчирт? Я было расправил плечи, но тут выяснилось, что несколько наших этого Рейнчирта видали живьем и точно знают: я — не он! Но Энгельс выдвинул гипотезу, к которой склоняются все остальные: Рейнчирт, наверное, «осчастливил» сестру старого Хэба, вот и родился сын, похожий и на Хэбов, и на коронованного папеньку. Сходство с Рейнчиртом уже нашли: тоже рослый, тоже высокий и тоже местного языка не знает. Он на каком-то другом говорит, на пуатьевистском[48], кажется…
Вот на этом месте я призадумался, и призадумался крепко. Судьба, похоже, утомилась поворачиваться ко мне филейной частью и решила показать свою добрую улыбку. Самозванец — это занятно. Пугачев не Пугачев, а Гришка Отрепьев царем-то как раз стал, а ведь тоже косил под царского сына. А то, что он плохо кончил, так нечего было на полячке… этой, как ее? На Марине не фиг было жениться, и католицизм в России нечего было вводить. А то привел, понимаешь, поляков, народ его встретил хорошо, а он начал фордыбачить. Чуть не всю Русь полякам сдал, в Кремль их пустил, их оттуда еле-еле потом Минин с Пожарским выковыряли… Ну уж дудки! Я поумнее буду. Никаких интервентов, а если и будут наемники, то совсем чуть-чуть. Поди, среди рыцарей тоже сыщутся недовольные. Вот их на свою сторону перетащить, и мятеж по полной. Я их научу родину любить!
Значит, нужно только рассказать сказку про чудом спасенного царевича, то есть королевича и…
…За этими размышлениями мы обошли остатки манора и потопали себе в лес, туда, где будем встречать дорогих гостей. В том, что они не замедлят появиться, я не сомневался…
По прибытии в лагерь я решил пообщаться с отцом Туком. Проверить на нем свою легенду про царского отпрыска и вообще. И вот тут меня ожидал сюрприз, да еще какой!..
Стоило мне только поведать первую часть своей «правдивой истории», как мой замполит взревел раненым медведем, грохнулся передо мной на колени и возопил:
— Я с самого начала знал, ваше высочество! Уж больно вы на отца своего — короля нашего похожи!..
Дальше он понес такую пургу, что я сперва даже и не понял: о чем он, собственно, говорит? Но когда понял…
— …Первым делом надо людей на север отправить. Там остались верные вашему венценосному отцу бароны и серы. Потом — в Вэллис, нанять там воинов. В Пуату сплавать бы надо: может, ваша бабушка, королева Альенор[49] поможет вам? А здесь — всех вилланов поднять. Принц Йокан, дядя ваш, да простит его господь, может и неплохой владетель, но по закону прав на трон у него даже меньше, чем у вас, ваше высочество…
Аббат Тук болтал без умолку, выдвигая все новые и новые идеи, а я стоял и думал: вот же орясина! И ведь не дурак вроде. Так что ж он так легко в сказки-то верит?..
На другой день уже весь лагерь знал, что их предводитель — не просто какой-то там Робин Хэб, а Ромэйн — сын Рейнчирта. Которого пленный король сам отправил домой с наказом: посмотреть, как живет простой народ, и если только сёры его чересчур прижимают — резать их без пощады! А земли порезанных раздавать крестьянам. И оружие им тоже раздать, потому как сёры допустили, чтобы их монарх в плен попал, а народ бы — у-у-у! Народ бы не допустил! Костьми б лег, но батюшку-царя спас! Так что отныне войско король станет собирать только из крестьян и тех сёров, что остались верны, но таких мало. Хотя вот Энгельрик Ли наверняка станет сенешалем. Или маршалом. А все те, кто уже в отряде — сёрами. И маноры получат. А червив — гад! И мы его повесим…
На этой волне отряд вырос чуть не втрое, и мне стало некогда заниматься глупостями. Надо было срочно обучать бойцов, потому как возмездие за спаленный манор грядет неумолимо.
И как ни странно, эта легенда еще сильнее сблизила меня и Энгельрика, который, кажется, поверил во всю эту хрень безоговорочно. Он, простая его душа, решил, что раз я — принц и будущий король, то на Альгейде я точно не женюсь. А раз так, то он должен просто усилить натиск. Кстати, он был совершенно не против, чтобы мы с ней иногда продолжали свои «нежные встречи». Видимо, в его рыцарской душе вполне мирно уживались мечты о женитьбе на Альке и сведения о том, что она является королевской фавориткой. Ну, пусть не королевской, но принц — тоже нехило! Единственное, что его волнует, так это дарую ли я Альке дворянство или нет? А потому вот уже третий день он всеми правдами и неправдами пытается вызнать у меня: есть у меня право возводить в дворянское сословие или это у меня будет только после официального признания «папочкой» — Рейнчиртом? Японский бог, да если бы я знал, как в этих дворян возводят — всех бы возвел, даже пару наших коров, десяток коз и отрядных сторожевых псов…
ИНТЕРЛЮДИЯ
Рассказывает Бетси — служанка леди Марион
Я опрометью выскочила за ворота, пробежала шагов пять и сбавила ход. Серьги — вещь, конечно, приметная, а все же, если принц послал в город мужчин, то на бегущей женщине они их, поди-ка, и не разглядят. А уж коли разглядят, так вовек не разберут — те это серьги али нет. Да и вид у бегущей служанки неправильный. Еще прицепится кто-нибудь да как почнет спрошать: да куда это ты бежишь, да чтой-то у вас стряслось? Эдак и сама в колодки угодишь, и хозяйку свою подставишь…
…Я шла на рынок, а сама так и эдак прикидывала… Конечно, принц влюбился в нашу леди — это уж и гадать нечего. А что? Почему бы ему и не влюбиться? Леди-то — вона какая! Волос вороновым крылом отливает, кожа белая-белая — аж прозрачная, а глаза большие, красивые, синие… Правда, грудь у нее не задалась. Совсем маленькая. У меня такие сиськи были, когда я только-только первый раз кровь сбросила. Ну, да для леди это и ничего: не сможет сама ребенка выкормить — кормилицы, чай, сыщутся. А так всем хозяйка удалась: стройная, идет — точно танцует, говорит — ровно колокольчики серебряные звенят…
А уж какая она умная — не передать! Раз как-то принялась нам с Эмм книжку читать, так мы аж заслушались! Там про рыцарей рассказывалось благородных да про дам ихних, прекрасных. Тоже, ясно, благородных. Уж как мы с Эмм плакали, когда король свою жену, что славного рыцаря полюбила, прокаженным отдал[50] — словами не рассказать. Сидим с нею рядышком, покров церковный вышиваем, а сами ревем обе, в три ручья ревем…
…Вот выйдет моя госпожа замуж за королевского сынка — поди-ка, и нас с Эмм не забудет. Верное дело! Мы же ей самые что ни на есть близкие служанки — нешто она нас забудет? Не может того быть! А коли не забудет — так быть мне в самом Лондоне при королеве, да не простой служанкой, а самой взаправдашней благородной дамой! Ведь королеве-то простые, поди, и не прислуживают. Вот хорошо бы, да чтобы поскорей…
Как стану знатной дамой — дом себе заведу. Собственный. Большой. Стану свинину и курятину каждый божий день есть! Ну, кроме постов, ясное дело, а так — каждый день! Куплю дом и первым делом заведу кур. Чтоб яйца свои были. А хорошо, наверное, будет: утром госпожу спрашиваешь, не желаете ли, госпожа моя королева, яичка свеженького выпить? Для лица полезно. От собственных курочек, ваше величество…
И овец заведу. Дюжину… нет, две дюжины… нет — много-много овец! Раз уж я благородная девица, так и пастух у меня будет. Свой! Раба куплю! И тогда уж — коров! Дюжины две. Пожелает когда госпожа сливочек там или маслица, а я тут как тут! Вот, госпожа моя, не изволите ли? Собственные! А коли не пожелает — так я и сама съем.
И свинья у меня будет такая… такая… огромная, как мельничный жернов! Ее в отдельном сарае держать надо будет! Пристройку придется ладить. Ничего, хозяйка наша щедрая, а уж супруг ее будущий — и того щедрей! Серьги-то и в самом деле — красоты невероятной…
А вот как устроимся в Лондоне, да как родится у нашей госпожи сынок — вот уж тогда можно и самой замуж попроситься. Поди-кось, ни один рыцарь не откажется на такой вот благородной да богатой жениться, которая с королевой в дружках, а? Вот и стану я тогда совсем благородной дамой, можно сказать — чистая леди стану. Эх, поскорее бы… Вот как стану благородной леди — непременно в нашу старую деревню съезжу да мимо таверны старого Мика и проеду. Еще закажу у него что-нибудь… «— Эй, трактирщик! — Что угодно, госпожа? — Пива мне, да гляди — свежего!» Вынесет он мне эль, а я попробую да на землю, на землю! «Кислятиной благородных дам поишь?! Вот пожалуюсь королеве — кормить тебе ворон, старый Мик!» Тогда-то он и призадумается, чем это я для его сыночка нехороша была. Не велел ему меня за себя брать — пусть теперь локти кусает!..
— …А ну, постой, красотка!
Ай! Кто это?! Крепкий, рыжий, рожа — самая разбойничья! Что же делать? Закричать?..
— Ты у леди Марион прислуживаешь?
— Д-да…
— Письмеца при тебе нет ли?
Слава Иисусу Христу! А я-то уж напугалась…
— Есть. И на словах еще передать велено…
— Потом, красотка, потом. Сейчас к командиру тебя свезем — ему все и расскажешь…
Глава 8О искусстве партизанской войны, или О шумном обеде в доме шерифа Нотингемского
На четвертый день после сожжения Дэйрволда в наш лагерь влетели четверо всадников. Трое из них были ребята из разведывательной группы, посланной в Нутыхам, а четвертый — вернее, четвертая — смазливая девица. В приличном, хотя и простеньком платье, русоволосая, сероглазая, курносая, короче — полный набор всех тех качеств, которые могли свести с ума любого моего бойца. Но меня они не сл