Если раньше Эвелин и проявляла стойкость, Джеспар списывал это на ее прошлый опыт жизни с мачехой, который вряд ли можно было назвать беззаботным. Но теперь он понимал, что Ева изо всех сил старалась не раскрыть свою суть и сдерживала порывы. Сейчас же, когда ей не нужно было больше прятаться, она показала зубки. И Джеспару это понравилось! Такая бесстрашная, такая дерзкая! Он не смог сдержать улыбку, когда Ева откровенно ему нахамила. Сколько дэйн он перевидал, сколько из них занимали высокий статус, но ни одна не имела столько храбрости или наглости, чтобы дерзить ему в лицо.
Глубоко внутри зарокотал дракон, напоминая Мортону о том, что метка на его плече появилась в момент церемонии. Когда вместо Эвелин рядом с ним была Ева. Мортон потер плечо и нахмурился. Разве истинная пара дракона может находиться в чужом, незнакомом мире? Дракон ответил недовольным рыком. Ему было все равно, откуда взялась его истинная. Главное было – не упустить ее. А судя по тому, как держалась Ева с момента его появления в поместье, он уже ее упустил. Холодная, надменная, неприветливая. А какой ей еще быть, если задуматься?
Джеспар Мортон пытался переключиться на более важные дела. Такие, как крупный долг Марты Уолш, из-за которого она и объявилась в Родрине, надеясь добраться в скором времени до Амберфилда. Или же появление в одном из приграничных городов некоего светловолосого алхимика, который начал бойко торговать своими эликсирами, не предоставив городским властям разрешения на это.
Но все эти дела теперь казались несерьезными. Нужно всего лишь время и несколько указаний людям на местах. А дальше разберутся без него. Но вот что делать с Евой – тут ему придется постараться самому. Во-первых, выяснить, почему Амберфилд завален снегом чуть ли не по окна первого этажа. Во-вторых, понять, каким образом Еве удалось призвать запретную магию огня. Магию, которую могли использовать лишь драконы. И только в зверином обличье. А в-третьих, узнать Еву заново. И сделать так, чтобы она спрятала свои колючки. В конце концов, она – его супруга. Весьма привлекательная и лицом, и фигурой, и, что гораздо важнее – характером. И пусть Джеспар понимал, что его договор с Мартой Уолш в новых обстоятельствах теряет силу, терять свою истинную он не хотел.
Нуар громким мяуканьем вклинился в его затянувшиеся размышления. Джеспар внимательно посмотрел на духа-хранителя, который так и не сменил своего кошачьего обличья, отложил бумаги и поднялся. Ева давно уже ушла в теплицы и до сих пор не вернулась. Что-то случилось? Он последовал за хранителем и замер возле приоткрытой двери, из-за которой доносились приглушенные всхлипы. В сердце словно воткнули тупой клинок и провернули несколько раз. Эмпатия никогда не была сильной стороной Джеспара Мортона. Трезвый расчет и холодный ум куда больше помогали в решении дел. Но сейчас на него словно обрушилось осознание, как много пришлось пережить Еве. Как сложно ей было все это время – жить в страхе и скрывать свою истинную сущность. И при этом сохранять присутствие духа и заботиться о чужих, по сути, детях.
Джеспар Мортон распахнул дверь, быстрым шагом приблизился к рыдающей девушке, что обнимала черного кота, одним движением поднял ее на руки и прижал к груди.
4. По разные стороны
Меня оторвало от земли так легко, будто я была пушинкой. Кексик, которого я продолжала обнимать, недовольно мявкнул, вырвался и одним прыжком исчез. А меня прижали к каменной груди, внутри которой размеренно билось сердце.
Мортон не сказал ни слова, пока нес меня в дом. Не попрекал, не вздыхал раздраженно. Но и слов утешения я не услышала. Он просто поднялся на второй этаж, открыл дверь моей спальни и мягко уложил меня на кровать. Я тут же вцепилась в одеяло и попыталась натянуть его на голову, но Мортон остановил меня. Протянул руку и убрал выбившуюся прядь волос с моего лица.
– Ева, что произошло?
– Ничего. – Буркнула я и отвернулась.
– От ничего не плачут так горько. – Он коснулся моего плеча, и я вздрогнула. Чего еще ему надо? Исповедаться? Ну уж нет! Кексик и без того передал ему мое письмо. Так что хватит с меня откровенностей. К тому же я боялась, что если начну говорить, слезы хлынут с новой силой. Я дернула плечом, пытаясь сбросить его руку. Мортон поднялся с кровати и молча вышел за дверь. Я дождалась, когда в коридоре стихнут шаги, и только тогда снова позволила себе заплакать.
Кексик, предатель, так и не вернулся. Видно, был занят своими делами хранителя. Но и Мортон больше не заглядывал. Так что я вдоволь наплакалась, выплеснув свою обиду и жалость к самой себе, а потом отправилась привести себя в порядок. Сбросила одежду, шагнула в полную горячей воды ванну и закрыла глаза, чувствуя, как из меня вместе с холодом уходит усталость. Несмотря на то, что в теплице сохранялось тепло, беготня туда-сюда под снегом меня немного проморозила. А может быть, это был виноват ледяной Мортон, который распространял холод вокруг себя. Да и бог с ним! Я бросила прямо в воду брусок мыла, чтобы аромат распространился по всей комнате, вылила в ладошку целую треть флакона средства для волос и попыталась отвлечься от своих печалей. Куда важнее было приготовиться к приезду Лили с Логаном. Пусть я им и не родная мама, но сделать им счастливую тетю Эвелин было в моих силах. Так что я отдалась простому удовольствию принятия ванны и заботы о себе. Смазала кончики волос маслом, втерла в кожу кремовую плитку, бросила недовольный взгляд на знак дракона на плече – нужно бы обзавестись пудрой, чтобы так не мозолила глаза каждый раз…
Одежда была сырой и грязной после грядок, так что из ванны пришлось выходить обнаженной. Я расправляла волосы по плечам, чтобы быстрее высохли, и думала о том, что из удобной одежды у меня осталось, так что не сразу поняла, что дверь в комнату открылась, а на пороге появился Мортон с подносом в руках. Правда, поднос я заметила, только когда он его уронил.
– Выйди немедленно! – Я схватила с кровати одеяло и попыталась прикрыться им, потом швырнула в Мортона декоративной подушкой. Уж больно нагло он пялился, словно так и надо. Мортон инстинктивно попытался защититься, и подушка врезалась в поднос, роняя с него посуду. Потом и сам поднос отправился на пол, когда Мортон попытался избежать пролившегося чая. Или что там было?
– Что за истерика? – Рявкнул Мортон, и я отправила в него еще одну подушку.
– Вон!
– Это мой дом, если ты забыла! – Он перешагнул разбитую посуду и оказался возле меня. Схватил за руку, отчего я выпустила одеяло, оказавшись перед Мортоном без ничего.
– А это моя комната! – Я попыталась вывернуться, и Мортон меня отпустил. Снова потянулась за одеялом, но дракон, бросив на меня долгий взгляд, от которого по спине скатилась волна огненных мурашек, скрылся за дверью. Разбитая посуда и залитый чаем поднос рассыпались пылью и исчезли в дверной щели. Ну спасибо, что хотя бы убирать за ним не придется!
Кипя от негодования я поспешила одеться. Причем так торопилась, опасаясь, что Мортон решит вернуться, что напялила на себя первое, что вытащила из шкафа. Это оказалось одно из платьев, что Мортон привез в качестве подарка. Тесноватое в груди, так что я не смогла застегнуть все пуговицы – пришлось несколько оставить расстегнутыми, чтобы иметь возможность дышать. Но зато с глубокими удобными карманами и узкими рукавами, так что их не придется подворачивать, чтобы не мешали во время работы. Волосы забрала в высоких хвост и завязала широкой лентой, и только потом вышла из комнаты. Огляделась, но Мортона в коридоре не обнаружила. Понадеялась, что он ушел к себе в кабинет или в спальню, спустилась на первый этаж и застала его на кухне.
– Вас не учили стучать, когда заходите в комнату к девушке? – Процедила я, входя на кухню.
– Не думал, что мне нужно спрашивать разрешения, когда я захожу в комнату своей жены.
– Ваша жена Эвелин Уолш, а не я.
– Именно ты поставила свою подпись в книге закона, так что именно ты и являешься моей супругой, Ева. – Довольно миролюбиво ответил Мортон, несмотря на мой язвительный тон.
– Тогда я требую развода.
Мортон, наливавший в чашку новую порцию чая, замер и аккуратно поставил горячий чайник прямиком на стол. Я с шипением втянула в себя воздух. Он что, не видит, что там есть специальная деревянная подставка?
– Драконы не разводятся. – Он насмешливо посмотрел мне в глаза, ожидая реакции.
– Это нечестно. – Вырвалось у меня. – Я не хочу быть твоей женой.
– Увы, ты сама дала согласие, и поставила подпись. К тому же мы связаны истинностью. А от нее не избавиться, даже если бы я и хотел… А я не хочу.
Вне себя от злости я решила, что теперь Мортон пусть сам о себе заботится. И о своем ужине в том числе. Конечно, нельзя было не признать, что его попытка принести мне чай была довольно милой, но одним чаем не исправить все то, что мне по его воле пришлось пережить. Так что я накрыла стол на одного. Точнее, на одну себя. И села ужинать, не замечая присутствия Мортона, который налил себе чая по самый край чашки, чудом не расплескав, и медленно вышел из кухни.
Аппетита не было, и сочный, ароматный бефстроганов на вкус напоминал бумагу. Ни аппетита, ни настроения. А ведь мне еще предстояло приготовить что-то на завтра для детей. Но в таком состоянии готовить было противопоказано. Пришлось звать на помощь Кексика и вспоминать свои любимые песни, которые всегда помогали поднять боевой дух. Раз теперь Мортон знал, кто я на самом деле, можно было не скрываться, и вскоре кухню наполнило немного фальшивое, но очень воодушевляющее исполнение песен “И Ленин такой молодой” и “Врагу не сдается наш гордый Варяг”.
Кексик, прибежав на кухню с первыми строчками “Неба утреннего стяг…”, уселся на стуле возле печки и перетоптывался передними лапками в такт песне, словно отбивая ритм. Я месила тесто на тыквенный хлеб, параллельно с этим чистила и прижаривала тыквенные семечки с солью и специями, заваривала свежий чай с апельсиновой цедрой и листьями мяты и делала заготовку для ленивой овсянки с цукатами, орехами и сушеными ягодами.