– У великого воина золота и драгоценных камней предостаточно.
–У великого воина?
–Разумеется. Он ограбил все окрестности и пошел к своей возлюбленной, чтобы ценой золота купить ее любовь. О, это был великий и бесстрашный воин! Когда ему дорогу преградил Горат, он вступил в схватку с самим Горатом! Но тот поразил его молнией. Великий воин пал и стал горой. Потом в горе поселилось наше племя и занялось изготовлением всяческих штуковин. Например, из сердца великого воина получается превосходная сталь для мечей…
Вдалеке послышался тяжелый гул. Это возвращались с мессы гномы.
–Нет, Юлай, ты ошибаешься.– В дверях, попыхивая трубкой, стоял Кинок.– Сталь для мечей добывают не из сердца, а из костей воина.
–При всем моем уважении к тебе, Кинок, должен со всей ответственностью заявить, что сталь добывают именно из сердца, но никак не из костей.
Меж тем гул приближался и обрастал голосами.
–По-моему, нам пора,– сказал Ром.
–Ха-ха-ха!– хриплым голосом рассмеялся Кинок.– Ничего более глупого я еще не слышал! Где это видано, чтобы сердце шло на клинки!
–А кости!?– вспыхнул Юлай.
–Все-таки нам пора,– сказал Ром.– Гномы вот-вот будут здесь.
–А кости в самый раз годятся. Они крепкие.
–Нельзя ли отложить спор на время?– спросил с досадой Ром.– Мне вовсе не хочется превратиться в золотую болванку.
–А разве мы спорим?– удивился Юлай.– Просто уважаемый Кинок заблуждается, и я считаю необходимым…
–Это я-то заблуждаюсь!– возмутился Кинок.– Да я готов поклясться своими седыми волосами…– тут он постучал по своей лысой голове трубкой.– что собственноручно наблюдал, как из костей воина отливали клинки!
–Как это понимать "собственноручно",– ехидно поинтересовался Юлай.
Однако Кинок был не из тех, кто готов признавать свои ошибки. Он закусил губу, повращал глазами и решительно заявил, что наблюдал именно "собственноручно".
Видя, что гномы не собираются прекращать спор, мальчик дернул Юлая за руку и спросил:
–Где выход из горы?
–Там где-то,– Юлай, занятый поисками новых доводов, которые доказали бы его правоту в споре, неопределенно махнул рукой.
Ром выскочил из сокровищницы и стремглав кинулся к галерее. Гномы, возвратившиеся с мессы, заметили мальчика и пустились за ним в погоню. Надо сказать, бегали они неважно, но зато отлично знали все ходы и переходы внутри горы. А Ром не знал, где выход. Он бежал по тоннелям, которые были похожи один на другой, как гальки, обточенные морем. Спуски сменялись подъемами, а шаги преследователей все приближались и приближались. Наконец мальчик оказался в длинной галерее, заканчивавшейся тупиком. Обратной дороги не было – густая толпа преследователей деловито и споро приближалась к мальчику. На лицах гномов не было ни злости, ни охотничьего азарта. Пожалуй, одна лишь досада на то, что вместо работы, они занимались глупой беготней. Впереди всех шагал Рдео с кандалами.
"Уж лучше я погибну, чем позволю заковать себя"– подумал Ром, и в этот миг гора дрогнула и по всем ее тоннелям и галереям прокатился чей-то тяжелый вздох. Пригнулись и распрямились багровые огни факелов на стенах, где-то шумно покатились камни.
Ром сжал кулаки, зажмурил глаза и со всех ног бросился на стену, обрывавшую галерею. Он был уверен, что разобьется в лепешку, но не жалел об этом.
Глава VПовелитель светлых вод
Стена брызнула, как мыльный пузырь, наткнувшийся на острие. Ром с изумлением открыл глаза и увидел утренний свет. Несколько гномов кинулись было к мальчику, но, попав в этот свет, обратились в камни и с грохотом покатились вниз по склону. Остальные медленно и косолапо отступили вглубь горы.
–Йи-хо-хо!– торжествуя, закричал Ром.
И его восторженный крик отозвался и в черных подземельях, и в зеленых лесах, приготовившихся к пробуждению.
Насвистывая и сшибая на скаку росу с листьев, Ром поспешил вниз. Ночная зловещая долина совершенно преобразилась. Ни болота, ни горящего селения, ни полуразрушенной башни на ней, как не бывало. Под горой катила светлые воды река, в небе, раскинув розовые крылья, висела птица.
Еще несколько прыжков, и мальчик – на пустынном берегу. Но чьи это крадущиеся шаги слышатся за грудой камней? Ром насторожился, и – вовремя. На берег выскочил разъяренный Манулий. Он был изрядно потрепан, из правого сапога его торчал острый кривой коготь, оставлявший на земле рваные отметины, а в длинной руке, не предвещая ничего хорошего, прыгала золотая игла. Манулий сделал стремительный выпад, пытаясь пронзить Рома, но тот проворно перекувырнулся и отскочил.
–Все равно ты от меня не уйдешь!– прошипел Манулий и, по-птичьи заклокотав, кинулся в новую атаку.
Ром едва успел увернуться, а черный маг сделал новый выпад. На этот раз игла была нацелена прямо в горло мальчика. Но тут нечто длинное и серебристое мелькнуло в воздухе.
–Проклятье!– взвыл Манулий и покатился по земле вместе с веретенообразной рыбой, впившейся в его руку. Другая, точно такая же рыба, нетерпеливо кружилась и извивалась сверху, подстерегая момент, чтобы вцепиться в шею Манулия.
–Довольно ему!– раздался голос, и обе рыбины, нехотя оставив мага и вильнув в воздухе хвостами, устремились к фигуре, стоявшей прямо на воде недалеко от берега. И хотя размерами рыбины не уступили бы стоявшему, целиком и без труда скрылись в его небольшой белой бородке.
Манулий медленно поднялся на ноги. Стоять ему было трудно, и он оперся на золотую иглу, как на палку.
–Почему ты не позволил мне отомстить?– спросил маг, обращаясь к седобородому.
–Ты устарел для своего ремесла. Убирайся прочь.– сказал тот.
–Никому, даже тебе, Ринтон, нельзя нарушать Большой Закон. Снежный мальчик дал мне свое слово.– Манулий косо глянул на Рома.– Он не сдержал его, и я имею право на прямую месть!
–Что ж,– лицо Ринтона, мгновенно осунулось и стало цвета льда под темной водой.– мсти, Хавз…
Пока он произносил "хавз", с магом произошли невероятные превращения. С легким сухим треском, будто лопнул переспевший гороховый стручок, отлетел его птичий нос, перышки на голове вздыбились и позеленели. Длинный плащ, жадно чмокая, облепил вытянувшееся тело мага и сковал взметнувшиеся руки, на которых в один миг выросли десятки тонких пальцев. Среди них блестела золотая игла. Маг покачнулся и плашмя упал в реку. От его падения поднялась целая туча зеленых брызг. Когда она с легким шелестом вернулась в реку, длинное тело Манулия уже неслось по стремнине.
–Подойди поближе, снежный мальчик, нам следует говорить накоротке.– сказал Ринтон. Он, как ни в чем ни бывало стоял на том же месте реки, хотя ее течение заметно усилилось.
Ром посмотрел на воду, плескавшуюся у ног и перевел недоуменный взгляд на Ринтона:
–Но как я пойду? Я ведь не умею ходить по воде.
–Когда-то ты не умел ходить и по земле.– сказал тот.– А теперь бегаешь.
Мальчик приблизился к самому берегу и осторожно потрогал ногой воду.
–Смелее!– весело крикнул Ритон.– Смелее, малыш!
Ром почувствовал, как от этих слов в его груди радостно встрепенулось сердце и, не думая больше ни секунды, пошел к Ринтону.
Поначалу ноги по щиколотки проваливались в воду, как проваливаются они у ребенка, когда тот, важно надув щеки, шагает по подушкам. Но так было совсем недолго. Вода становилась все более упругой, пока не стала, как лесная тропинка. И – удивительное дело – Рому это не показалось странным. Он подошел к Ринтону и посмотрел ему в лицо – нежная розоватая кожа, синие с лазоревым отсветом глаза. Если бы не седые волосы и белая бородка, можно было бы подумать, что это лицо юноши.
"Интересно, как это две большие рыбины ухитрились укрыться в такой маленькой бородке?"– подумал мальчик и увидел, что возле нее вьется еще с десяток рыб, самых разных форм и расцветок, а по ресницам Ринтона скачет морской конек с перламутровой дудкой в виде ракушки. Когда он подбрасывал дудку к губам, все вокруг озарялось тонким зеленым светом, а когда опускал, все желтело. А еще Ром увидел, что берег отступил так далеко назад, что были едва-едва видны прозрачные вершины гор.
–Мир людей меняется еще быстрее,– сказал Ринтон.– Ты хочешь остаться здесь или вернуться к людям?
–Я хочу найти золотой ананас.– Ром с надеждой посмотрел на Ринтона.
–Зачем?
Вместо ответа мальчик вспыхнул, а Ринтон ударил по воде прозрачной тростью, увитой белыми цветами. Вода потемнела, и по ней пробежала зыбь. Далеко внизу, как если бы Ром вдруг вырос до облаков, по его ногам хлестнул бешеный ветер. Вода запенилась, закипела, и в ней образовалась широкая впадина. Трехмачтовое суденышко, захлебываясь в волнах, шло по кругу, все ближе и ближе приближаясь к страшной воронке посередине этой впадины. На суденышке метались фигурки, лопались канаты, по палубе, сметая все на своем пути, катались пузатые бочки.
–А вон капитан Питер,– Ринтон указал на фигурку в красном камзоле и со шпагой на боку.– Он назвал судно в честь своей молодой жены Глорией и отправился в плавание, чтобы восхитить ее подарками. И каждый матрос ушел в это плавание ради женщины!– Ринтон захохотал, и на корабле с треском рухнули мачты.
С высоты все, что было внизу, выглядело игрушечным: и суденышко, и фигурки на нем, и жерло воронки, такое же узкое и блестящее, как в раковине, когда из нее уходит вода. Забавно нелеп был босой и мокрый человечек, прилепившийся к ползающему по палубе сундуку. Пока его товарищи боролись со стихией, он торопливо прятал за пазуху увесистые мешочки.
–Ему нужно золото!– захохотал Ринтон, и корабль опрокинулся на бок.
–Для чего ты мне это показываешь?– спросил Ром.
Буря мгновенно стихла.
–Так ты по-прежнему хочешь найти золотой ананас?– спросил Ринтон и, немного помедлив, добавил скучным голосом.– Я ничего тебе не показываю. Ты видишь сам.
Теперь они стояли посреди зеркально голубого залива.
–А жена того Питера…– Ром запнулся.
–Она ничего не знала. Когда корабль опрокинулся, она спала в доме на берегу.