С глубоким сожалением вычеркиваем и этот пункт из числа возможных. У меня такой мощной родни нет, тем более в этих краях. Зато фигуре тоже ничего не грозит. Помнится, я похудел на двенадцать килограммов к концу учебки.
Из высшей лиги «блатных» должностей переходим в первую.
Здесь имеются две примерно равные вакансии. Обе связаны с ветеринарией, хотя и несколько разные по степени съедобности. Первая и самая вероятная, в свою бытность, я на неё чуть не попал. Начальнику служебного собаководства майору Джафарову требуется водитель на УАЗ-469, его как раз уходит на дембель. Очень хороший, замечательный человек, о котором у меня остались только самые лучшие воспоминания. В прошлый раз не сложилось, уже не помню почему, наверное, опыта вождения легковушки у меня не было.
Огромный плюс: постоянные разъезды вне территории части, ветслужба следит за всеми «парнокопытными овчарками» на всех заставах. И за собаками, и за лошадьми. Своя отдельная вотчина в отряде, там же стоянка автомобиля. Проживание вне роты – тоже неплохо. Единственный недостаток, кроме постоянного запаха псины в машине – свободного времени вообще нет, круглые сутки в дороге.
Вторая ветеринарная должность настолько курьезная, что всерьез ее воспринимать я не могу.
Не знаю, в чью гениальную голову пришла мысль выращивать свиней в мусульманском регионе, но у нас в отряде имеется свой собственный свинарник. И я не о казарме перед генеральной уборкой. На полном серьезе здесь целая свиноферма на три десятка пятачковых монстров. Объедков им от столовой хватает с излишком. Заведует фермой мадам Зотова, вольнонаемная мадам, лет сорока. К ней прикомандирован один неволь… солдат, который с ней и живет. Тьфу, неправильно выразился. Впрочем, ходили слухи, что я правильно выразился.
Собственно, все. Остались только рабочие профессии, самые массовые и рассчитанные на трудолюбивых и выносливых, любящих маршировать и обожающих плац, как самое дорогое в жизни.
Комендантская рота, рота связи и авторота. Выбирай – не хочу.
Так и не решив, кем и в какой должности хочу провести ближайшие два года, я приступил к диверсионной деятельности в охраняемом мной вагоне.
Именно для этого я и сменил Зайца на посту. Время двенадцать, и пора приступать к делу.
Следует сделать отступление и пояснить, зачем мне эти странные телодвижения и невнятные контакты то с билетным спекулянтом, то с проводницей бакинского поезда.
Прежде всего, это тренировка коммуникативных способностей, адаптация под текущую эпоху, все же менталитет за тридцать лет изменился очень сильно.
То, что попытки «вербовки» выглядят неуклюже, то мне простительно, я в Службе внешней разведки не служил, и весь мой опыт почерпнут исключительно из книг и телесериалов.
Вы когда-нибудь видели драку в лифте? Сильно она похожа на нормальную? Ни размахнуться, ни увернуться, ни кирпичом приложить. В спецслужбах это отдельная дисциплина – бой в ограниченном пространстве. Вот у меня нечто подобное, только в плане налаживания контактов с окружающими. Жесткое ограничение по срокам и крайне скупой выбор объектов для вербовки. К тому же непрезентабельный внешний вид и подконвойный статус по сути.
Конечно, лезть к фиксатому прямо на республиканском вокзале с таким предложением – верх безрассудства, там кроме линейного отдела милиции, еще и представитель КГБ обязательно сидит. Но на безрыбье и этот за лангуста сойдет, тем более что вроде удачно проскочил.
Теперь очередь за гражданкой Тагиевой Наргиз Гамбар кызы. Дал же бог имечко и отчество. Впрочем, здесь у всех такие. Информацию о том, что проводница именно «Гамбар кызы», я почерпнул из почетной грамоты, висящей в рамочке около окна в проходе.
Традиция вывешивать свои почетные грамоты в поездах мне больше нигде не встречалась, только в этих краях. Попадалась на глаза даже благодарность проводнику за поимку шпиона от имени начальника погранзаставы, с синей печатью, между прочим.
У моего дедушки, передовика социалистического производства, таких грамот было штук двадцать, у бабушки столько же, и не менее десятка почетных наград и медалей на двоих, но им никогда в голову не пришло бы обклеивать ими свой комбайн или ферму. Тут другие порядки и другой менталитет.
Почетная грамота в закавказских республиках – это прежде всего признак статуса и тонкий намек на хорошие связи в верхах и на влиятельного покровителя. В девяностые сказали бы, что это опознавательный ярлык от крышующей бригады, но мы не будем пользоваться такими сравнениями, ибо если не доказано, значит, не стопроцентный факт.
Совесть моя чиста, не я первый начал, можно было в чай и настоящей заварки насыпать хоть немного, не обеднела бы мадам Тагиева.
Еще раз осматриваю вагон, чтобы составить впечатление о его хозяйке. Конечно, она тут не одна работает, но судя по манерам и напористости, сменщик тут ничего не решает. Почему я так думаю? Видели бы вы бархатные шторы бордового цвета, с бахромой, как у переходящего знамени. А национальный орнамент на занавесках «вырви глаз», такое продавить – это надо настоящей гром-бабой быть. Так что ни один нормальный человек в сменщиках здесь не выживет.
Да и чужая грамота на стене здесь и минуты не продержалась бы.
Очень удобно искать черную кошку в светлой комнате, когда ты точно знаешь, что она там есть. У классика несколько по-другому было сказано, но в данной ситуации и так сойдет.
Ни секунды не сомневаюсь, что наша мадам промышляет перевозкой контрабанды и прочих нужных и дефицитных товаров в оптовых количествах. Конечно, речь не идет непосредственно о перевозке через границу, поезд идет только до Астары, но скупает иранский товар на нашей стороне – к бабке не ходи. К сожалению, удача с контрабандой мне пока не светит – ценный груз будет только на обратном пути.
Но кто же будет ехать порожняком в погранзону, куда пускают только по пропускам. Кордон он не только с той стороны мешает вывозить, но и туда не всякий товар нормально привезти можно. В результате в приграничных районах случается дефицит самых неожиданных вещей.
В советских пассажирских вагонах есть встроенные емкости для перевозки багажа, о которых редко кто знает. Например, большой ящик в полу, прямо под ногами в проходе. Надо лишь убрать декоративный коврик и открыть люк. Днем это сделать незаметно никак не получится, коврик, а точнее, ковровая дорожка длиной метров десять, тянется на весь вагон и крепится с двух сторон.
Среди ночи это сделать намного проще. Что я и проделываю.
Внутри ящика обнаруживаю две серые картонные коробки.
Тьфу. Сливочное масло. Каждый короб по двадцать килограммов. И это все?
Разочарованию моему нет предела.
Хотя нечто подобное и следовало ожидать. Масло, кстати, саратовское, судя по маркировке. Система отлажена просто идеально. Закупают где-нибудь в Волгограде по три пятьдесят, в Баку оно уже рублей по восемь, в Астаре оптом по пятнадцать-двадцать. А ведь кто-то на полном серьезе, мне помнится, доказывал, что в СССР цены всюду одинаковые, государственные.
Хм. Тут сливочного масла почти на восемьсот рублей получается? При госцене в 150 рубликов? Ничего себе наварчик. Колумбийские бароны от зависти нервно жуют листья кок… кокос, наверное.
Сумма серьезная только в глазах голодного призывника, для местных воротил это сущие копейки. Взять на понт за такое нечего и думать, отбрешется легко. Типа, что родственникам на свадьбу везет. И в глазах окружающих это даже не проступок – это нормальный побочный доход проводника. Не на зарплату же ему жить? Здесь по-другому и не бывает. Не удивлюсь, что зарплату наша многоуважаемая ханума вообще не получает, только расписывается, в том самом кабинете, где почетную грамоту выдали.
Не сказать, что социализм в южных братских республиках полностью отсутствует, вовсе нет! Все государственные институты исправно функционируют. Есть бесплатное образование, есть бесплатная медицина, правда, в селах она ограничивается услугами фельдшера, но то уже другой вопрос. Пенсии и социальное обслуживание тоже в полном объеме выдаются. Дома культуры, кинотеатры, детсады, стадионы, дома детского юного творчества растут как грибы после дождя. И так далее и тому подобное.
Но как только вопрос касается товарно-денежных отношений – туши свет. Чистый натуральный капитализм, отягощенный феодальными отношениями.
Лирическое отступление на этом закончим, время быстро утекает. Очевидно, что две коробки с маслом при таких раскладах не могут являться серьезным компроматом.
Поэтому требуется «отягощение», довесок, который переводит находку в другую правовую плоскость.
Отрываю от коробки кусок картона и при помощи обычной авторучки за несколько секунд создаю убойный артефакт.
Не сказать, что я бегло говорю на фарси, скорее – вообще не говорю, лишь приблизительно понимаю устную речь, с грехом пополам читать могу или перевести несложный текст с пятого на десятое. Тем более что три десятка лет прошло после дембеля, забылось многое без практики.
Удивительно, но азербайджанским языком владею намного хуже, хотя, казалось бы, должно было быть наоборот. Но объяснение простое: по долгу службы фарси хочешь не хочешь, но выучишь, а с местными и на русском можно поговорить, аборигены на нем все без исключения шпрехают только так. Лишь в глухих горных аулах старики не понимают по-русски, но с ними общаться мне не приходилось, да и язык у них свой – талышский, который не похож ни на азербайджанский, ни на персидский.
Фантазия моя отчего-то перестала работать, наверное, ночью она хуже функционирует, поэтому ничего креативного придумать не смог.
Написал слово «пляж» и рядом штук двадцать арабских цифр. Они с иранскими практически идентичные, лишь четверка и шестерка по-разному пишутся. Главное не перепутать, в каком направлении писать.
В результате появилось «шифрованное послание», правда уровень исполнения подкачал. Да и содержание с оформлением тоже на уровне кружка «Очумелые ручки». Но мне в разведотдел ее не нести, мне всего лишь на одно гражданское лицо произвести впечатление надо.