Наследие великого князя
ї 1. Преемник и новые порядки
Должность главы Морского ведомства недолго была вакантной после смерти Константина Николаевича. Уже спустя неделю после его погребения она досталась великому князю Алексею Александровичу, родному брату умершего Александра III и дяде Николая II, с января 1888 года пребывающему в чине адмирала.
Парадокс был в том, что впервые ступив на палубу в десятилетнем возрасте и проведя в плаваниях почти двадцать лет, Алексей Александрович хотя и мог считаться настоящим моряком, однако как раз со времени воцарения своего брата флотом интересовался лишь эпизодически и уже редко выходил в море, до конца своей жизни явно предпочитая сушу. Посему, согласно общему мнению всех осведомленных о подробностях этого назначения, оно смогло состояться лишь благодаря протекции вдовствующей императрицы Марии Федоровны — они с великим князем были дружны и до смерти Александра III, да и после оной Минни, как ее называли домашние, всегда покровительствовала Алексею вплоть до его кончины и не раз спасала его репутацию. А спасать там, увы, было что…
Прохладное, мягко говоря, отношение Алексея Александровича к государственным делам в целом и к делам флота в частности не составляло секрета даже для широкой публики, не говоря уже о членах царской фамилии. Никаких государственных идей, по замечанию С.Ю.Витте, у великого князя не было. Более того, как позже писал об Алексее в своих мемуарах другой великий князь — Александр Михайлович: «Светский человек с головы до ног, «le Beau Brummell», которого баловали женщины, Алексей Александрович много путешествовал. Одна мысль о возможности провести год вдали от Парижа заставила бы его подать в отставку. Но он состоял на государственной службе и занимал должность не более не менее, как адмирала Российского Императорского флота. Трудно было себе представить более скромные познания, которые были по морским делам у этого адмирала могущественной державы. Одно только упоминание о современных преобразованиях в военном флоте вызывало болезненную гримасу на его красивом лице».
Легкая и беспечная жизнь нового генерал-адмирала в основном проходила на европейских курортах, преимущественно французских. Он надолго выезжал туда для отдыха, бросая в России все дела. Никакой работы, никаких обязанностей, только гольф, развлечения, поездки в игорные заведения Монте-Карло, лучшие отели и элитные рестораны, где услужить ему готовы были все — от хозяина до последнего официанта. Именно «стараниями» Алексея во Франции сделалось нарицательным выражение «жить по-великокняжески».
Говорят, что свою роковую роль в пристрастиях и судьбе великого князя, человека, в сущности, доброго, играли женщины, с которыми он был близок и под влияние которых он попадал без оглядки, как мальчишка — и, как назло, на жизненном пути Алексею попадались лишь такие дамы, которым нужны были только его деньги.
Таковой являлась и главная любовь всей его жизни — Зинаида Богарнэ, герцогиня Лейхтенбергская. Их страстный роман при вполне себе живом муже герцогини и его прямом попустительстве адюльтеру супруги давно являлся предметом скандалов. И все усилия Николая II воздействовать на своего темпераментного дядю не имели успеха. По свидетельству все того же Александра Михайловича, великий князь Алексей скорее пожертвовал бы всем русским флотом, только бы его не разлучили с Зиной. Не менее красочен в описании амурных томлений князя и Государственный секретарь А.А.Половцев: «Алексей Александрович думает только о том, как бы без нарушения приличий улизнуть (с заседания Госсовета) и вернуться к кровати Зины. Скука крупными чертами выражается на его лице». Потому преждевременная смерть Зинаиды Богарнэ в 1899 году в возрасте 44 лет стала для Алексея тяжелым ударом.
Но не лучше Зины была и последняя любовница великого князя — француженка Элиза Балетта, актриса Михайловского театра. Алексей Александрович, будучи председателем Императорского общества покровителей балета, настолько активно ей протежировал, что она стала примой с самым высоким гонораром. Мадам Балетта была прямо осыпана дорогими подарками великого князя, за что и получила у петербуржцев прозвище «бриллиантовое величество».
Был ли великий князь казнокрадом и коррупционером, как то ему приписывает молва? Вопрос непростой… С одной стороны, официальных обвинений в подобных грехах при жизни князя ему так и не было предъявлено. Но, с другой, слишком многие сходятся во мнении, что все те изысканные бриллиантовые и рубиновые вещицы, которыми щедро одарял своих пассий Алексея, и все его многочисленные зарубежные «загулы» вряд ли могли быть оплачены за счет одного лишь великокняжеского жалованья, получаемого от Министерства двора. И слишком многое указывает на то, что определенные заграничные заказы, сделанные в период пребывания князя на посту главы Морского ведомства, никак не могли состояться без солидных подношений лицу, уполномоченному вносить императору предложения о заключении соответствующих контрактов.
Поэтому, возможно, именно соображениями расстановки на ключевые посты людей, которые не станут без лишней необходимости докапываться до фактической сути отдаваемых великим князем распоряжений, а не только лишь желанием продемонстрировать, хотя бы на первых порах, некое служебное рвение были вызваны кадровые перестановки в Морском ведомстве, ознаменовавшие начало работы Алексея Александровича на новом посту.
В ходе этих перестановок исполняющим обязанности начальника ГМШ вместо Ф.В.Дубасова, еще до кончины Константина Николаевича отбывшего на Дальний Восток в качестве командующего Тихоокеанской эскадрой, был назначен Федор Карлович Авелан. Владимир Павлович Верховский сменил на посту председателя ККиС Павла Петровича Тыртова, которого ждало повышение до управляющего Морским министерством. Прежнего управляющего, Н.М.Чихачева, и ранее имевшего мнения по ряду вопросов морской политики, расходящиеся с воззрениями Николая II («Удивительное упрямство» — именно так однажды отозвался о Чихачеве государь), но в бытность его начальником Константина Николаевича еще могущего хотя бы отчасти сдерживать их при себе, отправили в традиционный приют отставных чиновников высокого ранга — Государственный совет. А вот должность председателя МТК осталась за Лихачевым, поводом к чему, видимо, явились и огромный опыт Ивана Федоровича в таковом качестве, и удовлетворенность его своим постом вкупе с отсутствием излишних амбиций — адмиралу просто нравилось проектировать корабли, и, видит Бог, получалось это у него неплохо.*
*Справочно:
Как уже упоминалось выше, в нашей истории И.Ф.Лихачеву должность председателя МТК предлагалась в 1882 году — и никем иным, как Алексеем Александровичем. Потому сохранение им своего поста при великом князе Алексее в роли главного флотского начальника представляется вполне возможным.
11 сентября 1897 года на квартире нового управляющего Морским министерством состоялось Особое совещание адмиралов флота, на котором обсуждался вопрос «об усилении кораблестроительной деятельности ввиду могущих возникнуть осложнений на Дальнем Востоке». Сознавая невозможность одновременного строительства флота и для Балтийского моря, и для Тихого океана, и имея в виду 10-летнюю судостроительную программу Японии, участники совещания решили основные усилия направить на пополнение Тихоокеанской эскадры, а на Балтике из современных кораблей ограничиться наличием уже строящихся двух броненосцев «святой» серии, четырех «адмиралов» и двух крейсеров типа «Паллада».
При этом необходимый состав русской эскадры на Дальнем Востоке определили в количестве десяти новых эскадренных броненосцев, четырех броненосных крейсеров, десяти бронепалубных крейсеров-разведчиков первого ранга (по одному на каждый броненосец) и стольких же — второго. Усомнившегося в необходимости такого количества крейсеров второго ранга нового флотского начальника присутствующим все же удалось убедить в их необходимости на тихоокеанском театре — 20 крейсеров должны были «составить противовес» 18-ти аналогичным крейсерам японского флота.
Однако же из всего требуемого в наличии имелись лишь строящиеся броненосцы «Пантелеймон» и «Георгий Победоносец» (в случае острой необходимости можно было пожертвовать интересами Балтийского флота и перевести на Тихий океан и два других балтийских броненосца «святой» серии) и броненосные крейсера-«бородинцы». И было вполне понятно, что силами только лишь отечественных заводов, как бы этого ни хотел новый управляющий Морским министерством*, проблему не решить. Поэтому после утверждения Николаем II в октябре 1897 года программы «усиленного судостроения», на которую выделялись дополнительные 90 миллионов рублей, постройка целого ряда кораблей, наряду с российскими предприятиями, была заказана и иностранным фирмам.
*Справочно:
П.П.Тыртов, если верить статье С.П.Сирого «Тринадцатый морской министр Императорского флота России адмирал Тыртов Павел Петрович», действительно был активным сторонником строительства кораблей преимущественно на российских верфях и из отечественных материалов.
ї 2. Великокняжеская «яхта» и «благодарность покровительнице»
Первый иностранный заказ по личному указанию великого князя — в свете типичной географии его зарубежных вояжей можно ли было в том сомневаться?! — достался «союзникам»-французам. Учитывая загруженность верфей на Балтике и «принимая во внимание настоятельную потребность в крейсерах», Гаврскому отделению фирмы «Форж и Шантье» предложили к постройке крейсер по чертежам «Паллады» — на тот момент о конструктивных недостатках кораблей этого типа еще не было известно, да и иного столь же проработанного проекта в наличии не имелось. Однако же новый флотский начальник пожелал в последующем иметь возможность использовать новый крейсер также в качестве собственной яхты. Потому заложенная уже в ноябре 1897 года «Светлана» должна была получить, в отличие от прочих кораблей серии, с особой роскошью отделанные помещения для размещения князя и его свиты, благо значительные размеры крейсера позволяли таковые переделки.
Лихачев, конечно, чертыхался — постоянно продвигавшийся Константином Николаевичем принцип серийности и унификации оснащения кораблей в этом заказе летел псу под хвост — но делал это украдкой. С начальственной блажью, увы, принято считаться в любой стране и во все времена — и посему Иван Федорович, за долгие годы общения со столичной аристократией изрядно поднаторевший в умении обуздывать в нужный момент свои «правдорубские» позывы и не желающий из-за опрометчивых высказываний оставлять флот без своего разумного попечения, заставил себя смириться и с барскими замашками нового главы Морского ведомства.
Зато Лихачеву, уже столкнувшемуся с затруднениями при адаптации к постройке на российских верфях 125-тонных миноносцев Нормана, создатели которых пользовались метрической системой и размеченными в ней конструктивными элементами, удалось отстоять требование о применении французами при постройке крейсера сортамента сталей, максимально близкого по толщинам к прокату, выпускаемому отечественными заводами. В этом, конечно, был некий элемент перестраховки, но, в конце концов, корабли ведь строятся для боя — а ремонтировать их возможные боевые повреждения придется уже на российских верфях, применяя для этого русские материалы. И чем меньше при этом проблем с сопряжением броневых листов и корпусных конструкций — тем лучше. Позже это, несомненно, разумное требование было распространено и на заказы, выполнявшиеся германскими верфями.
Еще один крейсер этого типа, получивший название «Диана», в декабре 1897 года доверили строить датской фирме «Бурмейстер ог вайн». И это определенно была благодарность со стороны великого князя столь поспособствовавшей его назначению вдовствующей императрице Марии Федоровне, датской принцессе по рождению, часто гостившей в Копенгагене и не забывающей об интересах промышленников у себя на родине. Плюсом этого заказа было уже то, что датчане изначально были готовы работать в «дюймовой» системе мер. Помимо того, и качество постройки на датской верфи оказалось как минимум не хуже, чем у французов и уж точно лучше, чем у отечественных корабелов. Во всяком случае, на мерной миле «Диана» со своими 19,74 узла оказалась самой быстроходной среди систершипов, переплюнув и оба отечественных крейсера, и «французскую» «Светлану», выжавшую 19,66 узла.*
*Техническая информация:
«Светлана», «Диана» («замещают» «реальноисторические» «Диана», «Светлана»): постройка — 1897/1901 годы, Франция («Светлана»), Дания («Диана»), Балтийский флот («Светлана»), Тихоокеанская эскадра («Диана»), бронепалубный крейсер, 3 вала, 4 трубы, 6000/6250 т, 118,11/120,78/15,80/6,60 м, 12000 л.с., 19,75 уз, 750/1000 т угля, 4000 миль на 10 узлах, броня хромоникелевая (палуба) и Круппа, палуба (карапасная со скосами) — 76 мм (скосы, карапасы, гласис машинного отделения)/38 мм (плоская часть), боевая рубка — 152 мм (бок)/38 мм (крыша), коммуникационная труба — 76 мм, элеваторы боезапаса — 38 мм, дымоходы (от броневой до батарейной палубы) — 19, щиты 152-мм орудий — 25 мм, 10-152х45, 12-75х50, 6-47, 2-37, 2-63,5-мм десантные, 3-381-мм т.а. (1 надводный, 2 подводных, 9 торпед), 20 мин заграждения.
Стоимость «Светланы» — около 5,6 млн. руб., «Дианы» — около 5,4 млн. руб.
Однако самым приятным моментом стала скорость постройки новых крейсеров — заложенные позже двух головных единиц серии, в строй они вошли раньше их («Диана» в феврале, а «Светлана» в мае 1901 года). Увы, но в плане оперативности работы отечественному военному кораблестроению, несмотря на все предпринимаемые меры, порою еще было чему поучиться у Запада.
ї 3. «Пересвет» — работа над ошибками
Тем не менее, наряду с иностранными верфями следовало загружать работой и отечественные, благо как раз освобождались четыре стапеля после спуска на воду «бородинцев». И очередными кораблями, заложенными на них, стали вполне оригинальные и самобытные быстроходные «броненосцы-крейсера».
Своим появлением в российском флоте эти корабли были обязаны прежде всего лично Лихачеву, болезненно воспринявшему неудачу с определением первоначального облика крейсеров типа «Бородино» и жаждавшему реванша за этот просчет. Еще одним «виновником» создания такого проекта можно было считать командующего эскадрой Тихого океана Е.И.Алексеева, на совещании в сентябре 1897 года ратовавшего за большее количество броненосных крейсеров для эффективного противодействия аналогичным японским кораблям. Его мнение, будучи услышанным главой МТК, явно упало на благодатную почву. Ну а точку в выборе типа будущих кораблей определенно поставила дошедшая до чинов Морского министерства информация о британском броненосце 2-го класса «Ринаун», оснащенном 10-дюймовой артиллерией главного калибра и развившем на испытаниях более 19 узлов…
В то же время МТК отнюдь не игнорировал начисто уже имеющийся отечественный опыт, и новые русские броненосцы хотя и разрабатывались под несомненным влиянием английских идей, но в целом, с технической точки зрения, представляли собой скорее определенную «работу над ошибками», проведенную с проектом броненосного крейсера «Бородино».
Прежде всего, увеличилось водоизмещение, хотя и не столь значительно, как на том настаивали некоторые из членов МТК — в очередной раз возобладали соображения экономии. Но и в рамках проектных 12000 тонн на этих кораблях, как и на «Ринауне», удалось применить в качестве главного калибра 254-мм орудия, причем уже нового образца, упрочненные по сравнению со ставившимися на броненосцы типа «Адмирал Ушаков» и с увеличенной начальной скоростью снаряда. Башни, разработанные для них Путиловским заводом, впервые в отечественном флоте получили не гидравлические, а электрические приводы наведения и обеспечивали достаточно высокую скорострельность благодаря значительному уровню своей механизации. Кроме того, 35-градусный максимальный угол возвышения делал пушки «богатырей» самыми дальнобойными в Российском Императорском флоте.
Усилилось и бронирование новых кораблей — главный пояс подрос в толщину, при этом в рамках отпущенной нагрузки удалось защитить броней всю ватерлинию. Также появился верхний пояс, прикрывающий пространство между башнями главного калибра — правда, толщина его бронеплит, равно как и прикрытия казематов среднего калибра, осталась весьма умеренной. Но повышение качества броневого материала за счет применения на кораблях серии брони Круппа, производство которой уже осваивали отечественные заводы, в известной мере компенсировало этот недостаток. Правда, для реализации всех нововведений по части защиты пришлось отказаться от наличия полубака, что несколько снизило мореходность «богатырей» в сравнении с «бородинцами».
Подобно крейсерам типа «Паллада», новые броненосцы получили трехвальную машинную установку. Ее мощность — 15000 лошадиных сил по проекту, а на практике еще выше — позволила этим кораблям развить на испытаниях скорость от 19,09 до 19,44 узла, значительно превысив тем самым проектные 18 с половиной. Причем добиться такого результата удалось несмотря на строительную перегрузку в размере от 300 до 450 тонн — к тому времени, отчаявшись полностью искоренить оную, МТК старался хотя бы не допускать вовсе уж неприличных ее значений. В то же время платой за рост мощности машин стало уменьшение дальности плавания при одинаковом в сравнении с «бородинцами» полном запасе угля.*
*Техническая информация:
«Пересвет», «Богатырь», «Громобой», «Витязь» («замещают» «реальноисторические» «Пересвет», «Ослябя», «Победа», «Баян»): постройка — 1897–1898/1902-1903 годы, Россия, Тихоокеанская эскадра, эскадренный броненосный крейсер, 3 вала, 3 трубы, 12375/13250 т, 131,22/133,55/20,73/8,53 м, 15750 л.с., 19,25 уз, 1000/1875 т угля, 5000 миль на 10 узлах, броня Круппа, полный пояс по ВЛ (2,21 м высоты), центральная часть пояса по ВЛ (91,85 м длины) — 190,5 мм (с середины начинает утоньшаться к нижней кромке до 114 мм), пояс по ВЛ в оконечностях — 76 мм, траверзы центральной части пояса по ВЛ — 190,5 мм, верхний пояс (65,61х2,13 м) — 114 мм, траверзы верхнего пояса — 114 мм (угловые, примыкают к нижним кольцам барбетов башен ГК), палуба (карапасная со скосами) — 51 мм (в пределах пояса по ВЛ)/63,5 мм (карапасная в носу и корме вне центральной части пояса по ВЛ)+25 мм (батарейная палуба в пределах верхнего пояса), казематы СК — 114 мм (бок и траверзы)/38 мм (тыл)/25 мм (крыша и пол), элеваторы боезапаса 152-мм и 75-мм орудий (выше батарейной палубы) — 38, барбеты башен ГК — 178 мм, башни ГК — 203 мм (бок)/51 мм (крыша), боевая рубка — 229 мм (бок)/57 мм (крыша), коммуникационная труба — 114 мм, 2х2-254х45, 12-152х45, 12-75х50, 12–47, 4-37, 2-63,5-мм десантные, 4 пулемета, 4-381-мм т.а. (подводные, 8 торпед).
Так называемая «богатырская» серия или «богатыри».
Стоимость каждого корабля — около 10,5 млн. руб.
Первые два броненосца («Пересвет» и «Витязь») заложили в октябре 1897 года соответственно на Балтийском заводе и Галерном островке, «Богатырь» — в ноябре того же года опять-таки на Балтийском заводе, а завершающий серию «Громобой» — в январе 1898 года в Новом Адмиралтействе. В строй они вступали в период с апреля 1902 по февраль 1903 года.
Неопределенность, скажем так, «видовой принадлежности» новых кораблей с учетом комплекса имеющихся характеристик приводила к тому, что в дальнейшем в официальных документах их периодически именовали то броненосцами, то броненосными крейсерами. Но, к какому бы классу их не относили, главным стало то, что в их лице Тихоокеанская эскадра получила-таки действенный противовес японским броненосным крейсерам.
А между тем параллельно с постройкой новых кораблей великим князем Алексеем реализовывались и иные формы «освоения» средств Морского ведомства, к огромному бюджету которого он в силу занимаемой должности имел теперь открытый доступ. В частности, помимо заказа во Франции хотя бы обладающего боевой ценностью крейсера-яхты (что, кстати, давало отныне вполне легальный повод для поездок за границу — с целью «инспектирования процесса строительства») одним из первых шагов великого князя на посту главного начальника флота стало также возведение своей новой резиденции — отличавшегося изрядной роскошью Алексеевского дворца, построенного в 1898–1899 годах на набережной реки Мойки. Однако самые ценные «приобретения» Алексея Александровича были еще впереди…
ї 4. Крамп «срывает банк»
В конце ноября 1897 года, прознав об огромных суммах, выделенных на усиление русского флота, и объявленном Морским министерством конкурсе проектов, к которому были допущены и иностранные заводы, на берега Невы срочно прибыл глава известной американской судостроительной фирмы из Филадельфии «Вильям Крамп и сыновья» — Чарльз Крамп — с весьма заманчивыми предложениями, а именно построить «самые лучшие в мире» корабли и к тому же в кратчайшие сроки.
Вряд ли подобная формулировка могла отражать конкретные технические элементы предлагаемых к постройке кораблей, но факт остается фактом: пока проекты конкурентов, коими выступили не менее солидные кораблестроительные фирмы в лице немецкой «Крупп» и итальянской «Ансальдо», по всем правилам рассматривались в МТК, Крампу, имеющему на руках одни лишь обещания, по контракту от 11 декабря 1897 года официально передали заказ на строительство двух броненосцев в 12500 тонн каждый на общую сумму в 9,5 миллиона долларов (почти 19 миллионов рублей). Совсем уж удивительным стало то, что это крайне дорогостоящее и заключенное в обход всех принятых правил соглашение было высочайше утверждено также крайне скоро — уже 20 декабря 1897 года. И можно подразумевать какие угодно поводы для такой покладистости российской стороны и такой спешки, но, как теперь говорят, наличие «существенной коррупционной составляющей» видится наиболее вероятной их причиной.
Впрочем, до закладки заказанных кораблей и Крампу, и Морскому министерству пришлось потратить немало сил и нервов за обсуждением их будущего облика.
Крамп в качестве прототипа предлагал американскую «Айову», но заказчика этот уже устаревший по своим параметрам броненосец не устраивал. Поэтому в основу проекта по решению МТК был положен «Пересвет» — но с увеличенным на 500 тонн водоизмещением, заменой артиллерии главного калибра на 12-дюймовую и трехвальной энергетической установки на двухвальную, обеспечением максимально полного бронирования и 18-узловой скорости. Опасаясь за достижение контрактных скоростных показателей, проектировщики Крампа, как выявилось при рассмотрении первоначально представленных ими чертежей, чрезмерно заузили корпус, что существенно снижало метацентрическую высоту. Для сохранения характеристик остойчивости на требуемом уровне — в том числе с учетом заявленного уже в ходе проектирования требования о наделении защитой 75-мм орудий и ожидаемого в этой связи роста верхнего веса — МТК добился увеличения ширины корпуса. Также Лихачев категорически отверг первоначально предлагавшиеся американцами котлы Никлосса, настояв на применении уже принятых в качестве единого образца для крупных броненосных кораблей российского флота более надежных котлов Бельвиля и не разрешив их форсировку на испытаниях на максимальную скорость. Башни главного калибра, которые американцы хотели изготовить сами, по настойчивым просьбам Металлического завода, как раз высвобождающегося после изготовления башен для «святой» серии и готовящегося открывать новую башенную мастерскую, заказали в итоге именно ему. Зато Крампу под предлогом опасения за выполнение всех пожеланий русской стороны по конструктивному устройству будущих кораблей удалось выторговать увеличение проектного водоизмещения броненосцев сначала на 400 тонн (в связи с установкой более тяжелых «бельвилевских» котлов), а позже — еще на 350 (под требование о прикрытии броней противоминной артиллерии). Также с учетом дополнительных грузов и изменения размерений кораблей МТК было санкционировано снижение на полузла их скорости по проектному заданию.
Вообще же стремление Крампа в слишком многих вопросах облегчить себе жизнь за счет вольной трактовки ряда положений контракта вынудило Морское министерство направить в Америку специально сформированную «наблюдающую комиссию». Ее полномочия не ограничивались только согласованием и составлением окончательных спецификаций — в последующем комиссия должна была вести наблюдение за ходом строительства кораблей и в целом заниматься всеми вопросами «по постройке, снабжению и вооружению заказанных судов». С момента прибытия комиссии в Америку (13 февраля 1898 года) отсчитывался и срок постройки новых броненосцев.
Работы на стапеле над «Ретвизаном» (головной) и «Победой» начались уже в марте-апреле 1898 года и продвигались они действительно весьма споро — сказывалась достаточно высокая квалификация американских рабочих и насыщенность завода станками и механическим инструментом. При этом Крамп, крайне заинтересованный в максимальном ускорении всех работ по броненосцам в расчете на возможные очередные русские заказы, принял решение устанавливать паровые котлы уже во время стапельного периода (обычно во всех странах это делалось во время достройки корабля на плаву). В целом рискованная операция оправдала себя, позволив затем существенно сократить сроки достройки кораблей у заводской стенки.
Однако имели место со стороны американского промышленника и очередные попытки выторговать себе более комфортные условия работы. В частности, требование о применении на кораблях самых современных образцов брони (крупповской и палубной никелевой) Крамп, воспользовавшись недостаточно четкими формулировками в контракте, согласился выполнить только при условии их дополнительной оплаты, причем заказывать броню пришлось сторонним подрядчикам в лице американских фирм «Бетлехем стил компани» и «Карнеги стил компани».
Впрочем, подливала масла в огонь сопутствовавших стройке взаимных претензий заказчика и подрядчика и сама российская сторона. Так, едва не довела Крампа до истерики задержка с поставкой Металлическим заводом башен главного калибра. Морское министерство, опасаясь, что в этой ситуации к американцам за задержку сдачи кораблей нельзя будет применить никаких санкций, было вынуждено взять изготовление башен на жесткий, чуть ли не ежедневный контроль.
В итоге Крамп все же немного не уложился в трехлетний срок, сдав заказчику «Ретвизан» и «Победу» спустя полтора месяца после оговоренного момента его истечения, в конце марта 1901 года. Но и этот срок казался просто фантастическим. Также крайне удивительным для российской стороны стало то, что американской фирме удалось полностью избежать перегрузки новых броненосцев — недостижимый, увы, результат для отечественных судостроительных заводов. Более того, наличествовал даже некоторый недогруз кораблей — около 100–150 тонн.
Но имелся и не столь радужный момент — несмотря на превышение мощности машин над проектной, головной «Ретвизан» так и не развил требуемую скорость, хотя недобор оставил менее одной сотой узла. «Победа» также не блеснула в этом отношении, выдав на испытаниях 17,53 узла, но это был ее максимум, как ни старались американцы. Причиной был, по-видимому, неоптимальный шаг гребных винтов. После недолгих дебатов в Санкт-Петербурге решили все же и для головного корабля считать контрактную скорость достигнутой, а по прибытии броненосцев в Россию попробовать изменить шаг винтов и провести повторные испытания.
Вероятно, признавая долю своей вины в срыве сроков постройки, Морское министерство не стало применять штрафные санкции и выплатило Крампу всю причитающуюся по контракту сумму, а также еще около двух миллионов рублей за дополнительные и не предусмотренные контрактом работы (кроме того, миллион рублей получил за изготовление башен Металлический завод).
В то же время с учетом обширного и не всегда приятного опыта общения с американским подрядчиком от дальнейшего сотрудничества с ним решено было отказаться. Поэтому еще два корабля по чертежам «Ретвизана» (обязательность предоставления их копий российской стороне была отражена в контракте при его заключении, что к тому времени становилось уже обычной практикой) для формирования однотипного броненосного отряда была заказана образованному в 1896–1897 годах Адмиралтейскому судостроительному заводу. Этот завод вобрал в себя судостроительные мощности Галерного островка и Нового адмиралтейства, окончательно выделенного из состава Санкт-Петербургского порта. Помимо того, он получил общее правление с Балтийским заводом, который с 1894 года также перешел в полное ведение казны.* Полукоммерческая организация деятельности нового предприятия, опробованная еще в период действия «Положения о новом судостроении», давала ему все возможности для быстрого и качественного сооружения боевых кораблей всех классов.
*Справочно:
В реальности Адмиралтейский судостроительный завод в указанном его виде начал действовать с января 1908 года.
Постройка броненосцев на стапелях, освободившихся после спуска на воду «Паллады» и «Авроры», началась только в декабре 1898 и январе 1899 года — русские верфи в данном вопросе зависели от сроков поступления документации из Америки. Тем не менее, Морское ведомство, видя активные приготовления Японии к войне, всячески форсировало достройку этих кораблей и их отправку к будущему месту службы. В результате в казну новые броненосцы, получившие названия «Орел» и «Слава», были приняты соответственно в июне и мае 1903 года и успели-таки усилить собой Тихоокеанскую эскадру незадолго до начала военных действий.
В целях ускорения постройки целый ряд элементов оснащения кораблей — от броневого проката до оборудования камбузов — заказывался в Америке тем же контрагентам, что выделывали их для «Ретвизана» и «Победы». Но работы хватило и отечественным предприятиям: так, например, машины для броненосцев изготовил Балтийский завод, а башни главного калибра — Металлический. Поскольку из-за решения целого ряда иных, более насущных вопросов на головных кораблях серии так и не поменяли винты, их конструкцию на «Орле» и «Славе», дабы не задерживать строительство, тоже оставили прежней. Как результат, две последних единицы серии, к тому же получившие, в отличие от кораблей американской постройки, 100-150-тонную перегрузку, особой скоростью также не блеснули — она составила соответственно 17,44 и 17,51 узла.*
*Техническая информация:
«Ретвизан», «Победа», «Орел», «Слава» («замещают» «реальноисторические» «Ретвизан», «Князь Потемкин-Таврический», «Цесаревич», «Бородино»): постройка — 1898–1899/1901-1903 годы, САСШ («Ретвизан», «Победа»), Россия («Орел», «Слава»), Тихоокеанская эскадра, эскадренный броненосец, 2 вала, 3 трубы, 13250/13875 т, 116,43/118,26/22,63/8,38 м, 15000 л.с., 17,5 уз, 875/1500 т угля, 4500 миль на 10 узлах, броня Круппа, полный пояс по ВЛ (2,13 м высоты), центральная часть пояса по ВЛ (75,67 м длины) — 229 мм (с середины начинает утоньшаться к нижней кромке до 152 мм), пояс по ВЛ в оконечностях — 102 мм, траверзы центральной части пояса по ВЛ — 203 мм, полный верхний пояс (2,13 м высоты), центральная часть верхнего пояса (75,67 м длины) — 152 мм, верхний пояс в оконечностях — 76 мм, траверзы центральной части верхнего пояса — 152 мм, палуба (карапасная со скосами) — 63,5/51 мм (в пределах пояса по ВЛ — соответственно скосы и плоская часть)/76 мм (карапасная в носу и корме вне пояса по ВЛ)+38 мм (крыша каземата СК и батарейная палуба между траверзами каземата СК и верхнего пояса), каземат 152-мм орудий на батарейной палубе — 152 мм (бок и траверзы)/38 мм (разделительные продольные и поперечные переборки между орудиями в каземате, пол выгородок орудий в каземате), 4 отдельных каземата 152-мм орудий на верхней палубе — 152 мм (бок и траверзы)/51 мм (тыл)/38 мм (крыша), казематы 75-мм орудий — 76 мм (бок)/25 мм (тыл, пол, крыша и разделительные переборки в казематах), барбеты башен ГК — 254 мм (над батарейной палубой)/152 (под батарейной палубой до нижней (броневой) палубы), башни ГК — 254 мм (бок)/51 мм (крыша), боевая рубка — 254 мм (бок)/51 мм (крыша), коммуникационная труба — 127 мм, 2х2-305х40, 12-152х45, 12-75х50, 16–47, 4-37, 2-63,5-мм десантные, 4 пулемета, 4-381-мм т.а. (подводных, 8 торпед).
Являлись становым хребтом русских броненосных сил на Дальнем Востоке и среди моряков обычно именовались «победной» серией.
Стоимость «Ретвизана» и «Победы» — около 13,5 млн. руб. за каждый корабль, «Орла» и «Славы» — около 13,0 млн. руб. за каждый корабль.
Броненосцы данного типа после ввода в строй стали самыми защищенными кораблями Российского Императорского флота, впервые получив и два полных пояса бортовой брони, и защиту орудий противоминного калибра. Новинкой для отечественного флота стало применение на этих кораблях металлической, а не деревянной мебели в помещениях. Их особенно ценили простые матросы за всевозможные облегчающие жизнь на корабле мелочи, такие, например, как обилие душевых для кочегаров и просторные прачечные. Эксплуатация показала также достаточно высокую надежность их основных и вспомогательных механизмов (справедливости ради скажем, что корабли американской постройки в этом плане выделялись в лучшую сторону).
Вместе с тем, по всей видимости, именно дорогостоящий американский заказ вместе с более поздним, но тоже весьма недешевым заказом четырех крейсеров в Германии стали впоследствии одними из главных причин, вызвавших появление на свет царского указа от 17 июня 1900 года о сокращении расходов всех ведомств за границей.*
*Справочно:
И сам факт издания царем такого указа, и время его издания полностью соответствуют таковым в нашей истории.
ї 5. Для действий совместно с эскадрой
Подобно новым броненосцам, для Тихоокеанской эскадры предназначались и два очередных минных заградителя, первый из которых, получивший название «Амур», был заложен в начале марта 1898 года на открытом стапеле Балтийского завода по собственному проекту этого предприятия. Второй заградитель этого типа («Енисей») заложили на том же стапеле в первых числах октября 1898 года — ровно через неделю после спуска на воду «Амура».
Эти корабли представляли собой творческое переосмысление и развитие идей, заложенных в минных заградителях типа «Волга». Однако окончательный проект «Амура» и «Енисея» на свой прототип походил весьма отдаленно. И внешним видом — вместо визуально не слишком отличающихся от коммерческих пароходов предшественников новые минные заградители походили скорее на современные им бронепалубные крейсера (кстати, и броневая палуба на них имелась — хотя по толщине сугубо противоосколочная и лишь над котлами и машинами).* И усилившимся вооружением — главный калибр их артиллерии составили две тоже вполне крейсерские 120-миллиметровки Канэ, а число мин выросло до 450. И скоростью — предназначенные для совместных действий с эскадрой, они по проекту должны были развивать 17,5-узловый ход.
*Справочно:
В самом подробном из известных мне источников по конструкции минных заградителей «Амур» и «Енисей» из нашей истории — монографии В.Я.Крестьянинова «Минные заградители типа «Амур» (1895–1941)» (Санкт-Петербург, 2008) прямо указано на наличие броневой палубы только на «вторых» «Амуре» и «Енисее», построенных уже после русско-японской войны. Однако применительно к «первым» кораблям этого типа в названной монографии отмечено, что на них имеется «прикрытие машинного отделения» (масса 23,4 тонны). Проведенные расчеты показывают, что этого хватает для прикрытия машинного отделения минных заградителей броневой палубой толщиной в полдюйма.
Строительство «Амура» и «Енисея» не обошлось без происшествий — выявившееся на финальном этапе достройки крайне малое значение метацентрической высоты вынудило произвести уширение их корпусов в районе ватерлинии на два с половиной фута. Соответствующие дополнительные работы — они были проведены в Петровском доке в Кронштадте — задержали вступление минных транспортов в строй до мая-июня 1901 года. Что интересно, уширение корпусов даже несколько увеличило скорость кораблей — и если «Амур» изначально недобрал до контрактного значения шесть сотых узла, то после переделки он смог развить 17,92 узла. У «Енисея» прирост тоже имелся, хотя и оказался более скромным — с 17,98 до 18,1 узла.*
*Техническая информация:
«Амур», «Енисей» («замещают» «реальноисторические» «Амур», «Енисей»): постройка — 1898/1901 годы, Россия, Тихоокеанская эскадра, минный заградитель, 2 винта, 2 трубы, 2625/2875 т, 91,44/92,81/14,94/4,88 м, 5000 л.с., 18,0 уз, 375/625 т угля, 3500 миль на 10 уз, броня хромоникелевая (палуба) и Круппа, палуба над котлами и машинами (со скосами) — 12,7 (плоская часть) — 25 (скосы), боевая рубка — 25/12,7, щиты 120-мм орудий — 25, 2-120х45, 4-75, 4-47, 450 мин.
Во время русско-японской войны именно эти корабли своими минными постановками нанесли, пожалуй, самые ощутимые потери японскому флоту.
Стоимость каждого корабля — около 2,125 млн. руб.
Новые минные заградители пришли в Порт-Артур в марте 1902 года и немедленно начали службу. При этом, как отметил в строевом рапорте начальник эскадры Тихого океана, «постройка обоих судов в общем производит благоприятное впечатление, как общим выполнением работ, так и отделкой деталей». Кроме того, после длительного перехода ни машины, ни котлы кораблей не требовали никаких исправлений, что определенно следовало поставить в заслугу строившему их Балтийскому заводу.
ї 6. Крейсерская эпопея
Примерно в то же время, когда закладывались броненосцы типа «Ретвизан» и минные заградители типа «Амур», было инициировано усиление и крейсерских сил флота. И здесь наибольший успех выпал на долю германских кораблестроительных фирм.
Результаты проектирования крейсеров типа «Диана» все же не в полной мере удовлетворили МТК, и поиски оптимального варианта бронепалубного крейсера-разведчика были продолжены. При этом, исходя из опыта японо-китайской войны, повышенное внимание было уделено улучшению защиты и усилению вооружения таких крейсеров. Разумеется, все желаемые усовершенствования требовали повышения проектного водоизмещения новых кораблей, но руководство Морского ведомства отнюдь не желало уподобляться англичанам с их бронепалубными крейсерами типов «Пауэрфул» и «Диадем», размером сравнявшимися с броненосцами при отнюдь не сопоставимой боевой ценности.
Поэтому внимание проектировщиков обратила на себя уже немецкая школа кораблестроения, где заложенные в 1896 году бронепалубные крейсера типа «Виктория Луизе» получили при водоизмещении менее 7 тысяч тонн и бронированные башни 210-мм орудий, и казематы для 150-миллиметровок. И среди конкурсантов, получивших в конце декабря 1897 года техническое задание на разработку проектов новых крейсеров для российского флота, наиболее представительным был перечень фирм как раз из Германии.
Поэтому, пожалуй, не слишком удивительным стало то, что именно фирма Круппа «Германия» победила в конкурсе на проект крейсера 1 ранга. Одновременно лучшим проектом крейсера 2 ранга признали проект фирмы «Шихау». Казалось, что все уже решено, и в Морском ведомстве ожидали только высочайшего разрешения на заказ этих кораблей, но тут произошло сразу два события, резко поменявших всю картину с заказом крейсера у «Германии»…
14 апреля 1898 года в МТК поступил проект германской фирмы «Вулкан», оказавшийся проработанным значительно полнее и лучше крупповского. Предлагая по сути уменьшенную версию уже строящегося для Японии на штеттинской верфи «Вулкана» броненосного крейсера «Якумо», он не только не уступал проекту завода «Германия», но и превосходил его по защите, предлагая бронированные башни и казематы для части орудий главного калибра. Проект настолько понравился МТК, что единогласным решением, поддержанным всеми руководителями Морского ведомства, был рекомендован для постройки по нему очередной серии крейсеров 1 ранга для российского флота. Но — после определенных доработок.
Прежде всего, Лихачев, предварительно заручившись поддержкой своих начальников и определенно вдохновляясь параллельно рассматривавшимся проектом Балтийского завода (однако не имея возможности потрафить отечественному производителю в свете явного предпочтения генерал-адмиралом услуг зарубежных фирм), высказал пожелание «для единообразия управления огнем артиллерии и придания ей возможно большей стойкости в бою» разместить в двухорудийных башнях не 4, как изначально предлагалось немцами, а все 12 шестидюймовых пушек.* Представители «Вулкана» в результате проведенных переговоров согласились на соответствующее уточнение проекта, но для того, чтобы вместить подбашенные отделения бортовых башен, требовалось незначительная корректировка основных размерений корабля и замена котлов Бельвиля на менее габаритные и более легкие котлы системы Нормана — и МТК одобрил эти изменения. Кроме того, необходимость размещения всех орудий главного калибра в башнях и прикрытия броней их подачных труб, а также выполнения ряда иных требований МТК повлекла некоторое увеличение проектного водоизмещения.
*Справочно:
Описанная ситуация, что называется, «основана на реальных событиях» из нашей истории. Так, в книге В.Я.Крестьянинова «Крейсера Российского Императорского флота 1856–1917», часть I (Санкт-Петербург, 2003), на странице 91 указано, что проект крейсера с таким размещением артиллерии был разработан в 1899 году на Балтийском заводе, а в сентябре этого года был передан П.П.Тыртовым в МТК с указанием доложить о возможности его использования при разработке проекта черноморских крейсеров.
А В.В.Хромов в выпуске «Морской коллекции», посвященном крейсеру «Олег», приводит сведения об аналогичном проекте шестибашенного крейсера, представленном на конкурс Русским паровозостроительным и механическим обществом (автором проекта был корабельный инженер Д.Скворцов).
Но самым трудным оказалось согласование с германской фирмой возможности передачи проектной документации, поскольку именно проект «Вулкана» хотели воспроизвести и на отечественных заводах (причем как на Балтике, так и на Черном море, вспомнив, наконец, о принятом еще в 1895 году решении усилить черноморский флот двумя современными крейсерами), и на верфи фирмы «Германия» вместо крейсера ее собственного проекта. Однако первоначально представители «Вулкана» отказывались передавать чертежи в руки других заводчиков. В ответ на это лично участвовавший в переговорах Лихачев резонно заметил, что «таковая позиция фирмы «Вулкан» представляет собой очевидное недоразумение, так как главной целью заграничного заказа было получить образцы новых типов судов». В итоге «Вулкан» на передачу чертежей все же согласился, но лишь при условии заказа у него не одного, а двух крейсеров данного типа.*
*Справочно:
Данный эпизод также имеет аналогии в нашей истории. Так, позицию, приписываемую здесь И.Ф.Лихачеву, выразил, но применительно к уже заключенному контракту, глава МТК И.М.Диков (тогда договорились о предоставлении чертежей за дополнительную плату). А возможность передачи документации русским заводам при условии заказа у нее второго крейсера (либо за вознаграждение) выражалась фирмой «Германия», строившей «Аскольд».
Круппу в качестве компенсации за постройку им крейсера чужого проекта предполагалось дополнительно оплатить услуги по разработке собственного. Но все предварительные договоренности оказались перечеркнуты некрасивой историей с русской подводной лодкой «Форель», в которой оказались замешаны представители фирмы «Германия», увидевшие (и в буквальном смысле этого слова унюхавшие) то, что им видеть вовсе не полагалось.
Реакция русской стороны на сей факт была весьма корректной, но вполне соответствующей моменту и даже в чем-то выгодной для России. У пойманных «на горячем» немцев ценой замалчивания скандала удалось выторговать почти 10-процентную скидку на проводимых в то же время переговорах о приобретении лицензии на производство брони по методу Круппа.* Помимо того, заказ на третий крейсер, планировавшийся к постройке на заграничных заводах, передали авторам проекта — «Вулкану», внешне благопристойно мотивировав отказ от сотрудничества с «Германией» трудностями с передачей информации от одних немецких фабрикантов их прямым немецким же конкурентам. Заодно от «вулкановцев», слегка ошарашенных свалившейся на них удачей, также смогли добиться некоторого снижения стоимости кораблей при столь крупном их заказе. Заключение соответствующего контракта было согласовано генерал-адмиралом и одобрено императором 27 июня 1898 года.
*Справочно:
В нашей истории покупка Морским министерством лицензии на производство крупповской брони состоялась в мае 1898 года.
Головной «Варяг» был заложен на верфи «Вулкана» в октябре 1898 года, когда была закончена отработка и согласование с МТК основного пакета чертежей новых крейсеров, «Рюрик» — в августе 1899 года после освобождения стапеля, на котором строился «Якумо», а «Аскольд» — в марте 1900 года после спуска на воду «Варяга».
В то же время доставка необходимого для начала строительства набора документации в Россию, перевод чертежей в российскую систему мер и размножение их для трех разных заводов, а также подбор необходимого сортамента профильной стали (требования МТК о максимальной унификации с отечественным стального проката, применяемого при строительстве кораблей в странах с метрической системой мер, облегчали этот труд лишь частично) заняли определенное время. Поэтому балтийский «Баян» заложили лишь в ноябре 1899 года в большом деревянном эллинге Галерного островка, а черноморские «Олег» и «Ростислав» — в январе 1900 года в Николаевском адмиралтействе и в Лазаревском адмиралтействе в Севастополе, к тому времени возвращенном РОПиТом в казну.
Увы, но строительство этих кораблей не обошлось без печальных событий. 17 августа 1900 года, когда готовность корпуса «Баяна» составляла уже 26 %, в результате неосторожного обращения с огнем при производстве клепальных работ деревянный эллинг, в котором строился крейсер, полностью сгорел. Кроме эллинга, сгорели корпусная мастерская, чертежная с документацией, канцелярия, бухгалтерия, плаз, малый стапель, запасы строевого леса, жилые дома, а также провиантские склады военного ведомства и запасы Красного Креста, находившиеся за рукавом Фонтанки. При этом лишь ценой мобилизации всех пожарных частей города, чего не случалось уже более 30 лет, удалось не допустить огонь к другому эллингу, на котором возводился корпус броненосца «Слава», и складу с несколькими миллионами пудов угля. В огне погиб один мастеровой, замурованный упавшим листом металла в днищевых отсеках крейсера, а ущерб от пожара составил около миллиона рублей, хотя, что интересно, судное дело по данному факту заведено не было. *
*Справочно:
Обстоятельства данного инцидента, за исключением степени готовности корабля к моменту пожара, полностью повторяют имевший место в нашей истории случай с гибелью 31 мая 1901 года строящегося крейсера «Витязь».
К сожалению, о восстановлении корпуса крейсера, изрядно пострадавшего в огне, не могло идти и речи. Потому «Баян» в начале октября 1900 года перезаложили в одном из эллингов Балтийского завода.
Корабли, построенные «Вулканом», вошли в строй соответственно в январе («Варяг») и октябре («Рюрик») 1902 и феврале 1903 года «Аскольд»). Не подвел и Балтийский завод, в очередной раз продемонстрировав высокий уровень организации работ и хороший темп строительства, тем более с солидным подспорьем в виде уже созданного задела материалов по погибшему крейсеру и полученного российскими рабочими и инженерами опыта его создания. «Баян», как и «Аскольд», был принят флотом в феврале 1903 года и вместе с ним направлен на Тихий океан, куда до того успели уйти и два первых крейсера немецкой постройки — Россия стягивала к дальневосточному театру, где стараниями английских промышленников рос буквально не по дням, а по часам японский флот, самые сильные свои корабли. Примечательно, что головной «Варяг» перед отходом корабля на родину посетил германский император, заявивший в ходе визита, что этот крейсер — лучший из кораблей, построенных его страной для России.
*Справочно:
В нашей истории император Вильгельм II произнес такие слова при посещении отбывающего в Россию крейсера «Богатырь».
Дольше всех строились черноморские «Олег» и «Ростислав», но лишь потому, что основные силы были брошены на экстренное приведение в боевую готовность балтийских крейсеров этого типа. В результате же всех задержек с поставками контрагентами вооружения, брони и судовых механизмов в строй «черноморцы» окончательно вступили только в мае и июле 1905 года.
Подобно броненосцам типа «Ретвизан», новые крейсера определенно «пришлись ко двору» на флоте. Хотя повторить результат Крампа не удалось, но на «немецких» крейсерах перегрузка практически отсутствовала, а на отечественных не превышала 200–250 тонн. Их ценили за скорость — контрактные 22,5 узла на испытаниях превысили все (скорость «вулкановских» кораблей составила от 23,15 до 23,54 узла, изготовленные же в России показали в среднем на полузла меньше).* Высокой надежностью отличались у кораблей немецкой постройки и машинно-котельные установки — увы, но этого нельзя было в полной мере сказать про отечественные крейсера, хотя, к примеру, трюмной команде «Баяна» в данном отношении тоже было грех жаловаться. Защита броней артиллерии главного калибра — башни для всех кораблей, и русских, и немецких, изготовил Металлический завод — повышала боевую устойчивость новых крейсеров, которые могли теперь выдерживать огневой контакт и с броненосными оппонентами. Фактически, отличия от типичного бронепалубного крейсера тех времен давали полное право называть их «быстроходными защищенными крейсерами», каковой термин изредка проскакивал в бумагах Морского ведомства.
*Техническая информация:
«Варяг», «Рюрик», «Аскольд», «Баян», «Олег», «Ростислав» («замещают» «реальноисторические» «Варяг», «Аскольд», «Олег», «Богатырь», «Очаков», «Кагул»): постройка — 1898–1900/1902-1905 годы, Германия («Варяг», «Рюрик», «Аскольд»), Россия («Баян», «Олег», «Ростислав»), Тихоокеанская эскадра («Варяг», «Рюрик», «Аскольд», «Баян»), Черноморский флот («Олег», «Ростислав»), «защищенный» бронепалубный крейсер, 2 вала, 3 трубы, 7000/7500 т, 131,22/132,87/16,76/6,78 м, 20000 л.с., 23,0 уз, 750/1250 т угля, 4500 миль на 10 узлах, броня хромоникелевая (палуба) и Круппа, палуба (карапасная со скосами) — 76 мм (скосы, карапасы, гласис машинного отделения)/38 мм (плоская часть), боевая рубка — 152 мм (бок)/38 мм (крыша), коммуникационная труба — 76 мм, барбеты башен 152-мм орудий — 76 мм, башни 152-мм орудий — 114 мм (бок)/38 мм (крыша), элеваторы боезапаса 75-мм орудий — 38 мм, дымоходы (от броневой до верхней палубы) — 38, 6х2-152х45, 8-75х50, 6-47, 2-37, 2-63,5-мм десантные, 2 пулемета, 2-381-мм т.а. (подводные, 6 торпед).
Так называемая «варяжская» серия, частенько также именуемая по названию второго корабля немецкой постройки «рюриковичами».
Тихоокеанские крейсера этого типа во время русско-японской войны стали одними из самых активных и полезных кораблей эскадры, доставив немало неприятностей японскому флоту.
Стоимость «Варяга», «Рюрика», «Аскольда» — около 6,5 млн. руб. за каждый корабль, «Баяна», «Олега», «Ростислава» — около 6,75 млн. руб. за каждый корабль. Затраты на погибший «Баян» — около 0,25 млн. руб.
Более того, в официальном отчете по Морскому ведомству за 1897–1901 годы несколько хвалебно заявлялось, что «прикрытый, частью бронированный крейсер «Варяг», напоминая по виду высокобортный броненосец, и в действительности представляет собой линейный, легко бронированный корабль».* Лихачев, узрев на бумаге сей чиновничий перл, только иронично ухмыльнулся — невзирая на законную гордость создателя отличных кораблей, переоценивать новые крейсера он был отнюдь не склонен.
*Справочно:
Реальные слова из реального документа с таким названием. Только в нашей истории они были сказаны про крейсер «Богатырь».
ї 7. Морские «камушки»
Между тем постройка крейсеров 2-го ранга неожиданно оказалась делом едва ли не более сложным, чем строительство «рюриковичей». Победившая в конкурсе фирма «Шихау» изначально, как и завод «Вулкан», упорно отказывалась передавать чертежи отечественным заводам, соглашаясь сделать это только в случае заказа второго крейсера или эквивалентного числа миноносцев, да и то лишь через несколько месяцев после постройки головного корабля.*
*Справочно:
Именно такие требования эта фирма выдвигала в нашей истории, когда встал вопрос о постройке крейсеров типа «Новик» на Невском заводе.
В результате долгих и непростых переговоров, в которые в конце концов пришлось вмешиваться — нечастое явление — лично генерал-адмиралу, удалось добиться от представителей фирмы согласия на передачу российской стороне чертежей крейсера, причем без задержки. Компенсацией за это стал заказ у германской фирмы не четырех, как планировалось изначально, а шести больших эскадренных миноносцев «375-тонного» типа — великий князь Алексей пошел в этом вопросе на поводу у немцев, хотя, как показало время, жалеть о таком компромиссе российскому флоту отнюдь не пришлось.
Однако до начала собственно строительства немецким кораблестроителям пришлось выдержать настоящий бой с МТК в целом и его главой в частности, ибо, хотя их проект и победил в конкурсе, перечень замечаний по нему был все еще весьма внушительным.
Прежде всего, в первоначальном варианте проекта корпус крейсера признали, в том числе по итогам проведенных специалистами МТК расчетов, излишне переоблегченным. Ряд адмиралов во главе с С.О.Макаровым, давно вынашивающим свою идею «безбронного судна» с сильной артиллерией, вспоминая давний завет адмирала А.А.Попова о том, что «корабли строятся для пушек», указывали и на явную недостаточность главного вооружения из шести 120-мм скорострелок Канэ для корабля такого размера. Спорными казались отдельные технические решения наподобие отсутствия боковых килей и применения линолеума вместо привычного дерева для покрытия верхней палубы. Вызывало определенные опасения и использование в проекте котлов Шихау, по эксплуатационным характеристикам которых у русского флота отсутствовали какие-либо данные. Кроме того, котлы, холодильники и патронные погреба примыкали вплотную к бортам крейсера и не имели защиты от повреждений, например, при посадке на мель, а второе дно не было доведено до броневой палубы. Наличие лишь одной мачты делало затруднительным поднятие многофлажных сигналов.
В окончательном варианте проекта большинство этих замечаний было учтено. Корпус корабля был несколько уширен и получил дополнительные подкрепления. Предусмотрели установку боковых килей, хотя ради наименьшего влияния на скорость — довольно коротких. За счет отказа от наличия на крейсере запаса мин заграждения и снятия двух 47-мм пушек главную артиллерию удалось усилить еще двумя 120-мм орудиями. Верхнюю палубу решили покрыть, как это было принято в русском флоте, тиковыми досками. Вместо одной мачты, размещенной почти по миделю, установили две — позади носовой надстройки и за концевой дымовой трубой.
Результатом всех внесенных в проект корректировок стал заметный рост проектного водоизмещения. Ввиду оного представители фирмы категорически заявили, что не смогут обеспечить достижение контрактной скорости в 25 узлов, и управляющим Морским министерством было дано разрешение снизить ее на один узел.
Длительность утрясания всех формальностей с контрактом, а также доработки и согласования пакета документов по проекту привели к тому, что первый корабль серии, получивший название «Яхонт», заложили на верфи «Шихау» лишь в октябре 1899 года. Второй крейсер этого типа — «Алмаз» — был заложен на открытом стапеле Балтийского завода спустя три месяца, после поступления из Германии и отработки в МТК необходимого комплекта чертежей. При этом, памятуя несговорчивость фирмы в данном вопросе, МТК поручил откомандированным на завод «Шихау» специалистам тщательно следить не только за процессом строительства, но и за полнотой представляемой немецкой стороной документации.
Заказ еще на два крейсера («Жемчуг» и «Изумруд») удалось выторговать Невскому заводу, который смог начать их постройкой в августе и октябре 1900 года соответственно. На такую задержку еще повлияла и некоторая переработка проекта Невским заводом с учетом специфики его деятельности — завод ранее не имел дела с котлами Шихау, зато был одним из основных поставщиков котлов Ярроу, разрешения на применение которых в своих кораблях он не без труда, но добился у МТК. Поэтому «невские» крейсера в рамках этой серии фактически образовали отдельный подтип, получив вместо двенадцати котлов Шихау шестнадцать менее габаритных котлов Ярроу, а также ряд иных мелких отличий от «Яхонта» с «Алмазом».
Работы на германской верфи велись весьма быстро, в частности, стапельный период составил всего семь месяцев. Однако ввод корабля в строй несколько задержался по вине фирмы, которая столь торопилась сдать корабль заказчику, что не стала проводить прогрессивных испытаний механизмов, а в первом же выходе в море разогнала крейсер до 23 узлов. Итогом этого опрометчивого шага стал целый ряд поломок машин и винтов. Поломки исправили, но на очередных пробегах было выявлено «значительное движение корпуса в горизонтальной плоскости около середины длины судна, то есть около помещения бортовых машин». Для его устранения завод перебрал механизмы, уравнял число оборотов средней и бортовых машин, изменил параметры винтов.* Последующие выходы в море подтвердили правильность предпринятых шагов, а, кроме того, позволили реализовать аналогичные меры в ходе достройки российских крейсеров этого типа, строительство которых велось с некоторым отставанием от германского.
*Справочно:
Описанная ситуация в абсолютно идентичном виде имела место в нашей истории при строительстве фирмой «Шихау» крейсера «Новик».
«Яхонт» после всех переделок был окончательно сдан заказчику в середине ноября 1901 года, «Алмаз» — в мае 1902. Срок ввода в строй «Жемчуга» и «Изумруда» пришелся соответственно на октябрь и сентябрь 1903 года, не позволив им, в отличие от двух головных кораблей серии, пополнить Тихоокеанскую эскадру до начала войны.
Помимо длительности постройки, крейсера Невского завода, впервые сооружавшего корабли такого класса, да к тому же с отступлением от первоначального проекта, отличились и значительной перегрузкой — около 250 тонн на каждый (у «Алмаза» она, к примеру, не превышала 25 тонн, а «Яхонт» верфь «Шихау» умудрилась примерно на столько же недогрузить), несколько меньше оказалась у них и мощность машин. Видимо, все это вместе взятое и стало причиной недостижения ими контрактной скорости — выданный «Жемчугом» и «Изумрудом» максимум составил 23,59 и 23,42 узла соответственно. «Алмаз» развил 24,31 узла, выполнив проектное задание. Но самым быстрым стал построенный в Германии родоначальник серии, лаг которого на мерной миле (хотя и не во время положенных по контракту шестичасовых испытаний) показал 24,7 узла — отличное значение для крейсера!*
*Техническая информация:
«Яхонт», «Алмаз» («замещают» «реальноисторические» «Новик», «Боярин»): постройка — 1899–1900/1901-1902 годы, Германия («Яхонт»), Россия («Алмаз»), Тихоокеанская эскадра, бронепалубный крейсер 2-го ранга, 3 вала, 3 трубы, 3125/3375 т, 108,98/110,2/12,61/5,23 м, 17000 л.с., 24,5 уз, 375/625 т угля, 4500 миль на 10 узлах, броня хромоникелевая (палуба) и Круппа, палуба (карапасная со скосами) — 51 мм (скосы, карапасы, гласис машинного отделения)/38 мм (плоская часть), боевая рубка — 51 мм (бок)/25 мм (крыша), коммуникационная труба — 25 мм, элеваторы боезапаса 120-мм орудий — 25 мм, дымоходы (от броневой до батарейной палубы) — 19, щиты 120-мм орудий — 25 мм, 8-120х45, 6-47, 2-37, 1-63,5-мм десантная, 2 пулемета, 4-381-мм т.а. (надводные, 8 торпед).
«Жемчуг», «Изумруд» («замещают» «реальноисторические» «Жемчуг», «Изумруд»): постройка — 1900/1903 годы, Россия, Балтийский флот, бронепалубный крейсер 2-го ранга, 3 вала, 3 трубы, 3375/3625 т, 108,98/110,2/12,61/5,38 м, 16000 л.с., 23,5 уз, 375/625 т угля, 4500 миль на 10 узлах, броня хромоникелевая (палуба) и Круппа, палуба (карапасная со скосами) — 51 мм (скосы, карапасы, гласис машинного отделения)/38 мм (плоская часть), боевая рубка — 51 мм (бок)/25 мм (крыша), коммуникационная труба — 25 мм, элеваторы боезапаса 120-мм орудий — 25 мм, дымоходы (от броневой до батарейной палубы) — 19, щиты 120-мм орудий — 25 мм, 8-120х45, 6-47, 2-37, 1-63,5-мм десантная, 2 пулемета, 4-381-мм т.а. (надводные, 8 торпед).
«Яхонт» и «Алмаз» в ходе войны проявили себя как хорошие лидеры легких сил, возглавляя благодаря высокой скорости атаки русских миноносцев и оттягивая на себя огонь японских крейсеров-одноклассников.
В обиходе корабли серии ласково именовались «камушками».
Стоимость каждого корабля — около 3,375 млн. руб.
ї 8. Русские «горынычи» с французскими корнями
Еще до того, как приступили к строительству крейсеров по программе 1897 года, начал решаться вопрос с постройкой на Балтике очередной серии броненосцев. Номинально данные корабли должны были строиться уже непосредственно для Балтийского флота, в противовес закладывавшимся примерно в этот же период германским броненосцам типа «Виттельсбах», хотя не исключалось их использование при необходимости и на дальневосточном театре.
Корни у этих броненосцев были иностранными, но на этот раз не американскими, а французскими. Первоначальный их проект представил в МТК еще в январе 1898 года Амбаль Лагань, директор фирмы «Форж э Шантье де ля Медитерране». Разумеется, этот проект представлял собой типичный образец французской школы кораблестроения, имея высокие заваленные внутрь борта, сравнительно узкий полный броневой пояс по ватерлинии и аналогичный верхний пояс, а также полностью размещенное в двухорудийных башнях вооружение главного и среднего калибра. Но наиболее интересной его чертой стала предназначенная для защиты от взрыва «подводной самодвижущейся мины» продольная переборка длиной более двух третей корпуса, образованная загибающейся вниз и примыкающей к днищу корпуса нижней броневой палубой и отстоящая примерно на 2 м от наружной обшивки.
Проект произвел определенное впечатление на руководство Морского ведомства, однако же И.Ф.Лихачев и его специалисты нашли в нем и немало недостатков. Кроме того, подключившиеся к выбору проекта нового броненосца отечественные заводчики вносили свои проектные предложения — и особую активность в этом процессе проявил Балтийский завод, представивший в МТК сразу четыре проекта своих инженеров. Причем после ознакомления с эскизом иностранного конкурента управляющий Балтийским заводом К.К.Ратник заявил о возможности постройки его предприятием броненосца как минимум не хуже, чем предлагал француз, выражая готовность вносить в проект практически любые правки, какие только потребуются МТК.
Сложность была еще и в том, что номинально по броненосцам программа усиления Тихоокеанской эскадры была практически выполнена — два (если пожертвовать интересами Балтийского флота, то и все четыре) корабля «святой» серии уже имелись в наличии, а четыре броненосца «богатырской» серии и два «победной» (которые также могли превратиться в четыре, что в итоге и произошло) уже строились. Поэтому как таковой острой надобности в заказе очередных кораблей на текущем этапе, в условиях относительно спокойной обстановки на Балтике, не имелось — она возникала позже, примерно с конца 1899 года, когда на петербургских предприятиях должны были начать освобождаться занятые стапели и нужно было вновь загружать их работой.
Все это давало и проектантам, и заказчику определенное время для более тщательной отработки проектных предложений в целях максимального удовлетворения требований последнего.
Лагань приложил немало усилий для того, чтобы учесть пожелания МТК, в том числе и те, которые исключали чисто французские черты проекта. Так, например, он согласился удалить 12-дюймовые башни от оконечностей «для облегчения килевой качки», а также заменить все еще применяемую во Франции броню Гарвея на крупповскую.
Но ряд оставшихся неизменными особенностей конструкции броненосца в ее французском представлении продолжал вызывать сомнения у высших чинов Морского ведомства. Так, в отличие от уже заказанных в Америке «Ретвизана» и «Победы», у Лаганя вся 75-мм артиллерия устанавливалась без броневой защиты, а восемь 75-мм орудий помещались в центральной батарее, расположенной слишком близко к воде. Не гарантировался, несмотря на сложную конфигурацию небронированного борта в средней части корпуса, продольный огонь обеих средних 152-мм башен. Для русских корабелов, привыкших бороться за сокращение верхнего веса, диковато выглядели весьма громоздкие двухъярусные боевые марсы с 47-мм и 37-мм пушками.
В результате, хотя предложенные к тому времени российскими заводами проекты и уступали, по мнению МТК, проекту А.Лаганя, работа над определением облика будущих броненосцев была продолжена. При этом с учетом мнения таких авторитетных кораблестроителей, как Н.Е.Кутейников и Э.Е.Гуляев, сомневавшихся в возможности простого повторения французского прототипа на отечественных верфях, МТК 7 апреля 1898 года поручил представителям Адмиралтейского и Балтийского заводов составить свои проекты, «придерживаясь идеи эскизного проекта г. Лагань и сохранив скорость хода, осадку, артиллерию, бронирование и запас топлива…», «причем допустить некоторое увеличение водоизмещения».*
*Справочно:
Аналогичные поручения давались и в нашей истории. Их результатом стало появление броненосцев типа «Бородино».
Представленные уже спустя три недели проекты имели ряд общих черт — в частности, уменьшенную толщину поясной брони и обеспеченные за этот счет защитой 75-мм орудия, а также более легкие мачты без массивных боевых марсов. Но в проекте Балтийского завода были и еще кое-какие «изюминки»…
Так, слишком низко расположенную в проекте Лаганя центральную батарею 75-мм пушек «балтийцы» сумели поднять на палубу выше. Одновременно опустили ниже концевые шестидюймовые башни и несколько подняли средние — первое было сделано для уменьшения верхнего веса, второе для «удобного расположения всех таких орудий на одной линии огня».
Обратив внимание, что главный пояс в результате его «резекции» по толщине практически сравнялся с верхним, два отдельных узких пояса завод предложил заменить одним широким «с однородной защитою по всей его высоте». При этом центральная часть броневого пояса для дополнительной защиты находящихся в ее пределах механизмов получила концевые траверзы, отсутствовавшие во французском проекте. Поскольку при всей оригинальности примененной А.Лаганем противоминной переборки имелись сомнения в ее «комбинированном» с нижней броневой палубой конструктивном исполнении, инженеры Балтийского завода остановились на традиционной конструкции палубы со скосом, примыкающим к шельфу главного броневого пояса, сохранив при этом и противоминную переборку, которая теперь в верхней части крепилась к месту перехода плоской части палубы в скос.
В результате проект Балтийского завода произвел в МТК определенный фурор, затмив в глазах руководства Морского министерства не только отечественных конкурентов, но и проект Лаганя! Впрочем, следовало убедить еще и великого князя, в очередной раз (и можно ли было думать иначе?!) тяготевшего к предложению заграничного заводчика.
И здесь неожиданно помогла состоявшаяся в ноябре 1898 года у беседа генерал-адмирала с его царственным племянником, в ходе которой император недвусмысленно указал дяде на излишне поспешное, по его мнению, расходование средств на иностранные заказы при наличии достаточных мощностей собственных кораблестроительных предприятий. Кто бы из придворных лоббистов крупных российских промышленников не сподвиг Николая II на этот разговор, он, без сомнения, сослужил российскому флоту хорошую службу… После такого государева демарша Алексею Александровичу определенно требовалось продемонстрировать четкое следование монаршей воле и потому очередную серию броненосцев решено было строить именно по проекту «балтийцев» как наиболее полно удовлетворяющему всем чаяниям МТК. Впрочем, А.Лагань также в накладе не остался, получив от российской казны за использование своего эскизного проекта в качестве основы для проекта победителей конкурса премию в пятьдесят тысяч рублей. Дополнительной компенсацией французскому кораблестроителю стало — подобно тому, как это имело место в случае с фирмой «Шихау» и «Яхонтом» — увеличение числа законтрактованных новых миноносцев «375-тонного типа», строящихся представляемой им фирмой, с двух до четырех (в этом случае возможность заграничного заказа ввиду его сравнительно небольшой стоимости и необходимости сохранения добрых отношений со страной-союзницей не вызвала отторжения у императора).
Контракты на постройку заключили в конце декабря 1898 года, но фактически приступить к работе над новыми броненосцами смогли приступить лишь спустя год, когда в новом каменном эллинге Балтийского завода была заложен первый из кораблей. Несколько спутал дальнейшие планы строительства пожар 1900 года на Галерном островке, уничтоживший один из тамошних эллингов. Поэтому второй корабль серии начали постройкой лишь в июне 1901 года в большом деревянном эллинге Нового адмиралтейства, который после выполнения этого заказа планировалось закрыть на реконструкцию, а третий — в то же время в каменном эллинге Галерного островка. Завершающий серию броненосец вновь достался авторам проекта — его заложили в декабре 1901 года в эллинге, освободившемся после спуска на воду головного корабля. При этом Николай II, выказав, по общему мнению, определенное чувство юмора и как бы намекая на причастность императора к судьбе этого заказа, а, возможно, и желая еще раз слегка уязвить взявшего лишнюю волю дядю, избрал для новых кораблей имена своих царственных предшественников — «Император Павел I» (причем это имя было присвоено ему лишь в 1901 году — до того данный броненосец предполагалось назвать в честь Екатерины II), «Император Николай I», «Император Александр II» и «Император Александр III».
До начала боевых действий с Японией, в январе 1904 года, в строй успели ввести только головной «Император Павел I». Он же стал единственным в серии носителем проектного состава вооружения, хотя и ненадолго — сделанный по опыту войны вывод о практически полной бесполезности орудий калибром менее четырех дюймов потребовал переработки проекта и отказа от почти всей малокалиберной артиллерии. Последнюю на строящихся «Императоре Николае I», «Императоре Александре II» и «Императоре Александре III» в итоге сменили четыре новых 50-калиберных восьмидюймовки, расположившиеся в индивидуальных казематах по обе стороны от средних шестидюймовых башен, на месте бывшей центральной батареи 75-миллиметровых орудий. Заодно на этих кораблях усилили бронирование траверзов броневого пояса и произвели ряд иных усовершенствований по итогам анализа хода и результатов боевых действий на море.
С учетом всех производившихся изменений в конструкции три завершающих серию броненосца вступали в строй с ноября 1906 года по май 1907, причем первым это сделал заложенный позже всех «Император Александр III», степень готовности которого к моменту начала переделок потребовала наименьшего объема работ. К реконструкции «Императора Павла I» для приведения его к единому образцу с систершипами приступили в начале 1907 года, завершив ее в сентябре 1908.
Несмотря на то, что МТК при составлении проекта этих кораблей уже практически не ограничивал их водоизмещение, которое в итоге на 750 тонн превысило водоизмещение «Ретвизана», в ходе строительства еще от 200 до 300 тонн каждому броненосцу добавила перегрузка. Однако же при этом, хотя рост мощности машин в сравнении с «победной» серией был незначительным, скорость их оказалась в целом несколько выше, чем у кораблей американского проекта (видимо, сыграли свою роль более удачные обводы корпуса). Но и здесь не обошлось без отстающих, в каковых оказался «Император Николай I», вместо проектных 17,5 узла показавший лишь 17,39. Зато «Император Павел I» первым из броненосцев российского флота (если не относить к таковым корабли «богатырской» серии) перешагнул, хотя и лишь на сотые доли узла, 18-узловую планку, развив на испытаниях 18,02 узла. «Император Александр II» и «Император Александр III», несмотря на постройку их разными заводами, по скорости оказались почти идентичны — соответственно 17,82 и 17,79 узла.*
*Техническая информация:
«Император Павел I», «Император Николай I», «Император Александр II», «Император Александр III» («замещают» «реальноисторические» «Император Александр III», «Князь Суворов», «Орел», «Слава»): постройка — 1899–1901/1904-1907 годы, Россия, Балтийский флот, эскадренный броненосец, 2 вала, 2 трубы, 14250/14875 т, 118,67/121,21/23,17/8,59 м, 15500 л.с., 17,75 уз, 750/1375 т угля, 3500 миль на 10 узлах, броня Круппа, объединенные полный пояс по ВЛ и полный верхний пояс (3,51 м высоты), центральная часть объединенного пояса (83,06 м длины) — 203 мм (с одной трети высоты от нижней кромки начинает утоньшаться к нижней кромке до 102 мм), объединенный пояс в оконечностях — 102 мм, траверзы центральной части объединенного пояса — 102 мм (после переделки — 203 мм), противоторпедная переборка (83,06 м длины, примыкает к нижней (броневой) палубе в месте ее перехода в скос) — 38 мм, палубы — 51 мм (нижняя карапасная со скосами)+38 мм (средняя по верхней кромке объединенного пояса на всем его протяжении), казематы 75-мм орудий — 76 мм (бок)/25 мм (тыл, пол, крыша и разделительные переборки в центральных казематах), элеваторы боезапаса 75-мм орудий выше средней палубы — 38 мм, казематы 203-мм орудий — 152 мм (бок)/76 мм (тыл)/38 мм (пол и крыша) (после переделки), элеваторы боезапаса 203-мм орудий выше средней палубы — 152 мм (после переделки), барбеты башен СК — 152 мм, башни СК — 152 мм (бок)/38 мм (крыша), барбеты башен ГК — 254 мм (над средней палубой)/127 (под средней палубой до нижней палубы), башни ГК — 254 мм (бок)/51 мм (крыша), боевая рубка — 254 мм (бок)/51 мм (крыша), коммуникационная труба — 127 мм, 2х2-305х40, 6х2-152х45, 16-75х50, 16–47, 4-37, 2-63,5-мм десантные, 4 пулемета, 2-450-мм т.а. (подводные, 4 торпеды) (только на «Императоре Павле I» в 1904–1905 годах; после переоборудования на всех кораблях серии с 1906–1908 годов — 2х2-305х40, 4-203х50, 6х2-152х45, 4-47, 4 пулемета, 2-450-мм т.а. (подводных) (4 торпеды)).
Корабли данной серии из-за наличия на них множества башен, ассоциировавшихся с многоголовым сказочным чудищем, получили на флоте шутливое прозвище «горынычи». В большей мере ассоциирующийся с их названиями термин «императорская серия» на практике использовался существенно реже.
Стоимость «Императора Павла I» — около 13,625 млн. руб., затраты на переоборудование в 1907–1908 годах — около 1,25 млн. руб. Стоимость «Императора Николая I», «Императора Александра II», «Императора Александра III» каждого — около 14,375 млн. руб. за каждый корабль (с учетом затрат на переоборудование в 1904–1907 годах).
Ввиду загруженности заказами Металлического завода, собиравшего башни для броненосцев «победной» серии и крейсеров-«рюриковичей», орудийные установки главного калибра для новых броненосцев по образцу, принятому Металлическим заводом для «Ретвизана», выполнил Обуховский сталелитейный завод. Заказ на башни среднего калибра достался Путиловскому заводу. В целом артиллерия новых броненосцев своим размещением не вызывала особых нареканий, хотя, как выяснилось уже в ходе эксплуатации, скорость стрельбы башенных шестидюймовок была ниже, чем при казематном их расположении — не более 3–4 выстрелов в минуту (такая ситуация имела место и на крейсерах типа «Варяг»).
Зато мореходные качества кораблей данной серии оценивались всеми служившими на них достаточно высоко. Так, к примеру, благодаря наличию полубака и заваленных по французскому образцу бортов, под весом набегающей на них воды довольно успешно игравших роль своеобразных успокоителей качки, у новых броненосцев не было особых проблем с применением артиллерии даже в достаточно свежую погоду.
ї 9. Новые миноносцы — крупные и заграничные
Вместе с тем, помимо усиления флота кораблями основных рангов требовалось и дальнейшее развитие его «москитных» сил, причем частично — также за счет заказов за границей. Поэтому наряду с российскими заводами техническое задание на проектирование миноносцев было направлено ряду зарубежных фирм, которые «занимаются их постройкой и сами создают типы с полным успехом в отношении морских качеств». Наибольшим опытом в этом плане, по мнению МТК, обладали французские фирмы «Норман», «Форж э Шантье де ля Медитераннэ» и немецкая «Шихау». Британские заводы и в свете весьма прохладных на тот момент англо-русских отношений, и по причине их загруженности японскими заказами в качестве возможных партнеров всерьез не рассматривались.
При подготовке задания на проектирование Морское министерство в известной степени отталкивалось от характеристик уже строящихся «Бычка» и «Акулы». Впрочем, МТК, видя, как прогрессируют размеры кораблей этого класса за рубежом, предложил все же увеличить их проектное водоизмещение до 375 тонн при сохранении тех же требований к скорости и вооружению, что и у двух «350-тонных» дестройеров авторства Невского завода.
В конечном итоге наиболее полно удовлетворил требованиям МТК проект фирмы «Шихау». После согласования ряда вопросов (так, в частности, фирме удалось настоять на применении котлов собственной конструкции, а не предусмотренных техническим заданием котлов Ярроу или Нормана), 20 мая 1898 года представитель германской фирмы Р.А.Цизе и глава ККиС В.П.Верховский подписали контракт на постройку четырех эскадренных миноносцев. Чуть позже, с учетом результатов переговоров по постройке в России «шихаусских» крейсеров типа «Яхонт», этот заказ увеличился еще на два аналогичных миноносца.
Работы на стапеле над двумя первыми миноносцами немецкого заказа начались уже в конце октября 1898 года. Суровая зима 1898–1899 годов задержала подготовку спусковых фундаментов для остальных кораблей серии, и они были заложены лишь в марте-апреле 1899 года, когда головные «Боевой» и «Бедовый» уже были спущены на воду. В строй миноносцы германской постройки вступали в период с апреля по ноябрь 1900 года. На испытаниях они показали скорость от 27,08 до 27,4 узла, перекрыв требования проектного задания.* Все корабли этого типа до начала войны были переведены на Тихий океан.
*Техническая информация:
«Боевой», «Бедовый», «Бдительный», «Бесстрашный», «Беспощадный», «Бесшумный» («замещают» «реальноисторические» «Абрек», «Боевой», «Бдительный», «Бесстрашный», «Беспощадный», «Бесшумный»): постройка — 1898–1899/1900 годы, Германия, Тихоокеанская эскадра, эскадренный миноносец, 2 винта, 2 трубы, 350/375 т, 62,03/63,5/7,01/1,78 м, 6000 л.с., 27,25 уз., 87,5/112,5 т угля, 1750 миль на 10 узлах, 2-75х50, 4-47, 3-381-мм т.а. (палубные поворотные, 6 торпед).
По первоначальному названию («Кит»), данному головному кораблю серии до появления приказа об именовании миноносцев посредством прилагательных, среди моряков Тихоокеанской эскадры заслужили ласковое прозвище «китята».
Стоимость каждого корабля — около 0,75 млн. руб.
Традиционно не обидели и представителей «союзных» французских заводов, проекты которых оказались настолько похожи, что МТК предложил заводам унифицировать их, дабы «недостающее у одной фирмы было пополнено у другой». После выполнения этого и ряда иных требований Морского ведомства, а также с учетом компенсации фирме «Форж э Шантье де ля Медитераннэ» за отказ от постройки по ее проекту броненосца для российского флота в декабре 1898 года был оформлен заказ на строительство на каждом из французских заводов-конкурсантов серии из четырех миноносцев.
Вместе с тем при определении конкретных конструктивных элементов новых миноносцев к французам, невзирая на мнение Лихачева и Тыртова, генерал-адмирал оказался менее строг, чем к немцам и отечественным подрядчикам. В результате помимо установки двух, а не трех, как в проекте «Шихау», минных аппаратов, что еще допускалось техническим заданием, на миноносцах французской постройки сохранилось значительное число элементов, выполненных из дерева — невыгодное отличие от кораблей иных заводчиков, проявивших куда большее старание в выполнении требования МТК о том, что «единственными деревянными устройствами на миноносцах должны быть только сиденья в офицерском и командном клозетах».
Кстати, хотя окончательная спецификация проекта для обоих французских заводов была и единой, отличия в устройстве миноносцев все-таки имелись — так, например, у кораблей, построенных фирмой Нормана, гораздо удобнее оказались расположены трубопроводы, клапаны и краны в котельных отделениях. Общей же чертой оказалась длительность постройки — заложенные в декабре 1898 — январе 1899 годов, в строй новые миноносцы вступали с августа 1901 по июнь 1902 года, когда все контрактные сроки уже давно вышли (справедливости ради отметим, что виной тому в значительной мере были забастовки на французских заводах). Некоторым утешением на этом фоне выглядела скорость кораблей, составившая при водоизмещении, близком к проектным 375 тоннам, от 27,23 до 27,89 узлов*. Несмотря на задержку с вводом в строй, все они, как и миноносцы немецкой постройки, до начала войны успели попасть на Дальний Восток.
*Техническая информация:
«Внимательный», «Выносливый», «Внушительный», «Властный» («замещают» «реальноисторические» «Внимательный», «Выносливый», «Внушительный», «Властный»): постройка — 1898/1901 годы, Франция, Тихоокеанская эскадра, эскадренный миноносец, 2 винта, 2 трубы, 350/375 т, 54,56/57,3/6,4/2,13 м, 6000 л.с., 27,5 уз., 87,5/112,5 т угля, 1750 миль на 10 узлах, 2-75х50, 4-47, 2-381-мм т.а. (палубные поворотные, 4 торпеды).
«Ловкий», «Летучий», «Лихой», «Легкий» («замещают» «реальноисторические» послевоенные «Ловкий», «Летучий», «Лихой», «Легкий»): постройка — 1899/1901-1902 годы, Франция, Тихоокеанская эскадра, эскадренный миноносец, 2 винта, 2 трубы, 350/375 т, 54,56/57,3/6,4/2,13 м, 6000 л.с., 27,5 уз., 87,5/112,5 т угля, 1750 миль на 10 узлах, 2-75х50, 4-47, 2-381-мм т.а. (палубные поворотные, 4 торпеды).
По первоначальному названию головного корабля серии (которое для флотских острословов звучало к тому же как пародия на французский прононс) частенько и в шутку, и просто для краткости именовались «кефалями».
Стоимость каждого корабля — около 0,7 млн. руб.
ї 10. Построены на отечественных заводах
Не обошли заказами на очередные миноносцы и отечественных промышленников в лице представителей Невского завода, к середине 1900 года практически завершившего стапельную сборку «соколов» и активно ищущего новые контракты. Их предложению симпатизировал и в целом ратовавший за постройку кораблей на родине управляющий Морским министерством (потраченные деньги, как-никак, оставались в России), и вновь начавшие утверждаться во флотских структурах стараниями главы ККиС В.П.Верховского сторонники экономии (миноносцы Невского завода были на 150 тысяч рублей дешевле французских аналогов и на 200 тысяч — немецких). Парадокс был лишь в том, что завод предлагал ни много ни мало воспроизвести «Бычок» и «Акулу» — корабли, отнюдь не поразившие, как уже стало ясно к тому моменту, своими мореходными и эксплуатационными качествами. Однако Невский завод в очередной раз уверял, что исправит в новой серии кораблей все выявленные недочеты — и Тыртов санкционировал еще один заказ.
Впрочем, уже не питающий никаких иллюзий насчет боеспособности кораблей этого типа после самостоятельного вояжа на Дальний Восток, Лихачев практически в ультимативной форме заявил о необходимости выполнения предназначенных для Тихоокеанской эскадры миноносцев разборными (благо, их размеры и конструкция, не сильно отличающиеся от «Сокола», это позволяли) и доставки их на место грузовыми пароходами. Не согласных с этим предложением не нашлось — мытарства «Бычка» и «Акулы» были еще слишком свежи в памяти. Сложнее пришлось заводу-изготовителю с выполнением соответствующего решения — для ускорения окончательной сборки миноносцев в Порт-Артуре (а ведь завод должен был собирать там также свои и ижорские «соколы»…) ему понадобилось расширять строящийся в этих целях эллинг, чтобы он смог вмещать не три, как планировалось вначале, а четыре миноносца.*
*Справочно:
В нашей истории этот эллинг был именно «трехместным».
Помимо разборной конструкции, были в проекте и иные изменения. Так, с учетом опыта плавания первых двух кораблей переделали водоотливную систему, камбуз вынесли на верхнюю палубу, а за счет понижения штурманской рубки был оборудован просторный ходовой мостик (позже аналогичное переустройство корабельных помещений произвели и на «Бычке» с «Акулой»). Незначительно изменилось для большего удобства обслуживания расположение динамо-машины и холодильников.
Серия из шести разборных миноносцев была заложена на Невском заводе в июне 1900 года, а в Порт-Артур ящики с деталями кораблей попали в сентябре-октябре 1902 года. До начала боевых действий успели ввести в строй два из них («Бравый» и «Бурный»), еще два («Быстрый» и «Блестящий») — в апреле 1904 года. Два последних корабля серии, «Бодрый» и «Безупречный», как и в случае с «соколами» порт-артурской сборки, некоторое время служили донорами запасных частей для ремонтируемых систершипов, а к августу-сентябрю 1904 года также были достроены. К сожалению, 20–30 тонная перегрузка на них (как, впрочем, и на всех последующих кораблях этого типа) никуда не делась и по ходовым качествам они ничуть не отличались от родоначальников серии. В итоге требования по проектной скорости для очередных серий этих кораблей были снижены до 25,5 узлов, чтобы хоть как-то «легализовать» их отнюдь не выдающиеся скоростные показатели.
Помимо восьми кораблей, построенных для Тихоокеанской эскадры, четыре миноносца по проекту Невского завода («Грозный», «Громкий», «Громящий», «Грозовой») пополнили Балтийский флот, а еще шесть («Завидный», «Заветный», «Задорный», «Звучный», «Звонкий», «Зоркий») — Черноморский. При этом сам Невский завод строил только балтийские корабли, а «черноморцев» по его чертежам доверили воспроизвести Николаевскому адмиралтейству. Этими заказами российская судостроительная промышленность в очередной раз была обязана П.П.Тыртову, успевшему с заключением соответствующих контрактов до своей скоропостижной кончины в марте 1903 года.
До начала постройки проект снова был откорректирован — на кораблях появились грот-мачта и станция беспроволочного телеграфа, для уменьшения дифферента на нос был ликвидирован носовой минный аппарат, а два оставшихся заменили на новые, под 45-сантиметровые мины. Все это, несомненно, повысило боевую ценность новых миноносцев в сравнении с первыми кораблями этого типа.*
*Техническая информация:
«Бравый», «Бурный», «Быстрый», «Блестящий», «Бодрый», «Безупречный» («замещают» «реальноисторические» «Бравый», «Бурный», «Быстрый», «Блестящий», «Бодрый», «Безупречный»): постройка — 1903/1903-1904 годы (показана дата начала и окончания сборки в Порт-Артуре), Россия, Тихоокеанская эскадра, эскадренный миноносец, 2 винта, 4 трубы, 350/375 т, 62,03/62,64/6,17/1,88 м, 5250 л.с. 26, 0 уз., 87,5/112,5 т угля, 2000 миль на 10 узлах, 2-75х50, 4-47, 3-381-мм т.а. (1 носовой, 2 палубных поворотных, 6 торпед).
«Грозный», «Громкий», «Громящий», «Грозовой» («замещают» «реальноисторические» «Грозный», «Громкий», «Громящий», «Грозовой»): постройка — 1903/1904 годы, Россия, Балтийский флот, эскадренный миноносец, 2 винта, 4 трубы, 350/375 т, 62,03/62,64/6,17/1,88 м, 5250 л.с. 26, 0 уз., 87,5/112,5 т угля, 2000 миль на 10 узлах, 2-75х50, 4-47, 2-450-мм т.а. (палубные поворотные, 4 торпеды).
«Завидный», «Заветный», «Задорный», «Звучный», «Звонкий», «Зоркий» («замещают» «реальноисторические» «Завидный», «Заветный», «Жуткий», «Жаркий», «Звонкий», «Зоркий»): постройка — 1903/1905 годы, Россия, Черноморский флот, эскадренный миноносец, 2 винта, 4 трубы, 350/375 т, 62,03/62,64/6,17/1,88 м, 5250 л.с. 26, 0 уз., 87,5/112,5 т угля, 2000 миль на 10 узлах, 2-75х50, 4-47, 2-450-мм т.а. (палубные поворотные, 4 торпеды).
На флоте эти корабли вместе с построенными в 1899 году «Бычком» и «Акулой» обычно именовали «невками» по названию завода — автора проекта.
Стоимость каждого корабля — около 0,55 млн. руб.
«Грозный», «Громкий», «Громящий» и «Грозовой» были заложены в феврале-марте 1903 года, а приняты флотом в августе-сентябре 1904 года — Невский завод все-таки уже «набил руку» на государственных заказах и контрактные сроки смог если не сократить, то хотя бы соблюсти. У не имевшего такого обширного опыта Николаевского адмиралтейства, зависящего к тому же от сроков поступления с Невского завода чертежей корабельных узлов и механизмов, процесс постройки получился более длительным и в строй черноморские миноносцы, закладывавшиеся ненамного позже балтийских, в мае-июне 1903 года, вошли лишь в ноябре-декабре 1905.
Несколько неожиданным ходом со стороны Морского ведомства в свете принятого ранее решения об отказе от постройки традиционных малотоннажных миноносцев стал заказ в 1900–1901 годах очередной и в этот раз действительно последней серии кораблей этого класса. Инициативу в данном вопросе проявил завод Крейтона* — его руководство предлагало, взяв в качестве прототипа построенный в 1898 году фирмой Нормана миноносец «Циклон», при водоизмещении в 152 тонны и мощности машин 4200 лошадиных сил развивший 29-узловую скорость, построить десять или даже более аналогичных кораблей для русского флота.
*Справочно:
В реальности предложение по постройке в описываемый период времени миноносцев типа «Циклон» исходило от Невского завода.
Это предложение заинтересовало управляющего Морским министерством возможностью получить уже на новой технической базе, существенно изменившейся с момента ввода в строй последнего корабля этого класса в 1894 году, достаточно компактный и при этом мощный и быстроходный корабль «прибрежной обороны» для действий в балтийских шхерах, используемый и как миноносец, и как посыльное судно.
Впрочем, председательствующий в МТК Лихачев после ознакомления с предложением финского предприятия (ему оно тоже чем-то приглянулось) внес свое встречное — использовать в качестве основы для проекта новых кораблей не только труды французского промышленника, но и наработки по последнему типу отечественных 150-тонных миноносцев авторства самого завода Крейтона.
Подготовленный в итоге всех усилий проект хотя и тяготел визуально к традициям французской школы, но был все же в большей мере детищем русской конструкторской мысли. В сравнении с предыдущими миноносцами-«150-тонниками» на нем был в полтора раза уменьшен запас топлива — для Балтики его хватало, а особо дальних морских походов от этих кораблей и не ждали. Образовавшаяся экономия веса полностью ушла на установку более мощных и тяжелых машин и на усиление набора корпуса. Котлы дю Тампля сменились котлами Нормана с повышенной паропроизводительностью, что вкупе с новой машинной установкой потребовало перепланировки жилых помещений. Три минных аппарата калибра 381 мм уступили место одному сдвоенному поворотному под 45-сантиметровые мины, а вдобавок к двум 47-мм пушкам появились два пулемета.*
Техническая информация:
121, 122, 123, 124, 125, 126, 127, 128, 129, 130 («замещают» «реальноисторические» 214, 215, 216, 217, 218, 219, 220, 221, 222, 223): постройка — 1900–1901/1902-1903 годы, Финляндия (121, 122, 123, 124, 125, 126), Россия (127, 128, 129, 130), Балтийский флот, миноносец, 2 винта, 2 трубы, 145/150 т, 45,8/47,02/4,93/1,45 м, 3750 л.с., 27,0 уз., 20/25 т угля, 1500 миль на 10 узлах, 2-47, 2 пулемета, 1х2-450-мм т.а. (палубный поворотный, 4 торпеды).
Стоимость каждого корабля — около 0,2375 млн. руб.
Шесть из десяти заказанных в итоге кораблей строил сам завод Крейтона, еще четыре доверили произвести арендованной финнами Охтинской верфи. Корабли финской постройки были заложены в июле 1900 года, а охтинские — в июне 1901. В строй вся серия миноносцев вступала в период с августа 1902 по август же 1903 года.
Последние русские номерные миноносцы оказались кораблями вполне удачными — все они в среднем на узел превысили контрактную 26-узловую скорость и довольно долго сохраняли скоростные качества в процессе службы. Под занавес карьеры они были переоборудованы в быстроходные тральщики, показав на этом поприще довольно высокую для столь малых кораблей живучесть — во всяком случае, после подрыва в 1915 году на мине с зарядом в 115 кг взрывчатки миноносец N 125, несмотря на затопленную до переборки котельного отделения носовую часть корпуса, смог хотя и на буксире, но вернуться на базу.*
Справочно:
В нашей истории это случилось в июле 1915 года с миноносцем (точнее, к тому времени уже посыльным судном) N 218.
ї 11. Завещание предка
Однако же преразличные свершения по флотской части составляли хоть и существенную, но все же только часть государственных забот Российской империи. Имели место в истории оной и другие события, так или иначе влияющие на мысли и дела ее многочисленных обитателей.
К примеру, 12 марта 1901 года стал особенным днем для царствующей династии. Именно в этот день, ровно через сто лет со дня смерти императора Павла I лицу, занимающему к тому моменту царский престол, надлежало вскрыть хранящийся в Гатчинском дворце запечатанный ларец. В ларце, по легенде, хранилось нечто, положенное в него вдовой Павла I императрицей Марией Феодоровной.
Само собой, содержимое ларца за годы его существования обросло целым сонмом слухов и домыслов. Самым же часто повторяющимся было мнение, что там лежат записанные по приказу Павла I предсказания, сделанные ему монахом-прозорливцем Авелем и касающиеся судеб всех царей династии Романовых. И хорошего, как гласила молва, в этих предсказаниях было мало.
Убедиться в правдивости данного мнения выпало Николаю II, по недоброму стечению обстоятельств более других русских самодержцев склонному внимать всякого рода пророчествам и примерять на себя образ мученика.
Тем не менее, утром 12 марта 1901 года Государь и Государыня пребывали в весьма приподнятом настроении, собираясь из Царскосельского Александровского дворца ехать в Гатчину вскрывать вековую тайну. К этой поездке они готовились как к праздничной интересной прогулке, обещавшей доставить им незаурядное развлечение.
На обратном пути из Гатчинского дворца царь уже не был столь весел. Состоявшееся после панихиды по Павлу I вскрытие его наследия и ознакомление с содержанием оного произвело на императора тягостное впечатление. Персонально Николаю II там было напророчено весьма недоброе:
«На венец терновый сменит он корону царскую, предан будет народом своим, как некогда Сын Божий. Война будет, великая война, мировая… По воздуху люди, как птицы, летать будут, под водою, как рыбы, плавать, серою зловонной друг друга истреблять начнут. Измена же будет расти и умножаться. Накануне победы рухнет Трон Царский. Кровь и слезы напоят сырую землю. Мужик с топором возьмет в безумии власти, и наступит воистину казнь египетская…».
Смущало при этом государя лишь одно — в одном из своих пророчеств, том, что касалось его деда, Авель все же ошибся. Как он там сказал, «убьют среди дня ясного в столице»? Но Александр II погиб хотя от и от рук названных монахом «бунтарей», но вовсе не в Петербурге! А если так, то в чем еще мог ошибиться вещий старец?! И будет ли действительно уж настолько ужасна жизненная планида самого Николая, как это живописует Авель?
Это сомнение, запавшее в душу императора, возымело определенные последствия. Пусть царь и не изменил своей почти фанатичной набожности, но более уже не поминал дату своего рождения, пришедшуюся на день Святого Иова Многострадального, как нечто, наложившее недобрый рок на все его правление, да и к всевозможным прорицаниям хотя и прислушивался, но безоговорочно им уже не внимал. Невольно в таком отношении его укрепил и состоявшийся много позже диалог со Столыпиным, когда в ответ на монаршее апеллирование к судьбе святого-покровителя Петр Аркадьевич тактично заметил, что царствование Николая II наверняка завершится со славой, так как Иов, смиренно претерпев самые ужасные испытания, был вознагражден благословением Божиим и благополучием.*
*Справочно:
В нашей истории согласно свидетельству французского посла при Русском Дворе Мориса Палеолога подобный диалог состоялся у Николая II со Столыпиным в 1909 году. Но тогда государь с нездоровым фатализмом выразил уверенность, что он обречен на страшные страдания и в земной жизни своей награды не получит.
ї 12. «Касатки» — преемница «Дельфина»
Впрочем, все эти полумистические послания из глубины веков и восприятие их императором мало влияли на дела флота. Куда важнее было полученное после осмотра Николаем II «Дельфина» монаршее благоволение и пожелание»… успеха при дальнейших постройках» — первая отечественная подлодка, могущая безоговорочно считаться боевой, доказала полную готовность отечественной промышленности к самостоятельному созданию крупных мореходных судов этого класса.
Однако простым воспроизведением «Дельфина» в серии отечественные конструкторы решили не ограничиваться. В подготовленном к концу 1900 года новом проекте подводных лодок, предназначенных сразу для трех основных морских театров, на которых действовал русский флот, был сделан ряд значительных усовершенствований в сравнении с прототипом.
Прежде всего, новые лодки подросли в размерах — их подводное водоизмещение составило 175 тонн — и получили увеличенную рубку с командным мостиком, возвышающимся над палубой. Энергетическая установка стала двухвальной, сообразно удвоилось и количество бензиновых двигателей, планируемых к установке (не мудрствуя лукаво, решили применить моторы уже опробованного на «Дельфине» образца). Скорость при этом ожидалась не менее 11 узлов на поверхности, что позволяло уже не только ожидать цели на заранее определенной позиции, но и вести преследование не слишком быстроходной добычи. Вооружение также было усилено до четырех наружных решетчатых минных аппаратов Джевецкого с 15-дюймовыми минами Уайтхеда.
Проект после устранения некоторых замечаний был одобрен МТК в феврале 1901 года, а в апреле на Балтийском заводе началась постройка первых трех лодок из запланированных шести — головной «Касатки», «Каймана» и «Крокодила». Полученный «балтийцами» опыт в строительстве «Дельфина» позволил вести работы весьма споро — за исключением запаздывавших с выделкой в требуемом количестве бензиновых моторов, изготовить которые взялся завод Лесснера, лодки были закончены постройкой уже к ноябрю того же года, освободив места на стапелях для трех завершающих серию кораблей — «Карпа», «Карася» и «Камбалы».
Из-за задержек с поставками двигателей в 1901 году официально успели принять в состав флота только головную «Касатку». Оставшиеся пять лодок вводились в строй с апреля по ноябрь 1902 года.
Новые подводные лодки в целом подтвердили, а кое в чем даже превзошли характеристики, заложенные их создателями. Так, фактически достигнутая ими скорость в надводном положении составила около 12 узлов, а дальность плавания — полторы тысячи миль экономическим ходом, что на пятьдесят процентов превышало проектную. Скорость подводного движения, несмотря на то, что электромотор, как и на «Дельфине», был один, а мощность его не изменилась, тоже выросла за счет улучшенных обводов корпуса. Уже в ходе окончательной доводки лодок на них была усовершенствована система заполнения балластных цистерн с учетом происшествия с «Дельфином» в мае 1902 года, что позволило повысить как безопасность погружений, так и скорость перехода в подводное положение.*
*Техническая информация:
«Касатка», «Кайман», «Крокодил», «Карп», «Карась», «Камбала» («замещают» «реальноисторические» «Касатка», «Скат», «Налим», «Макрель», «Окунь», «Фельдмаршал граф Шереметев»): постройка — 1901/1901-1902 годы, Россия, Тихоокеанская эскадра («Касатка», «Кайман», «Крокодил», «Карп»), Черноморский флот («Карась», «Камбала»), подводная лодка, 2 вала, 140/175 т, 32,61/3,73/2,82 м, 500/125 л.с., 12,0/8,0 уз., 1500 миль на 7,5 узла/75 миль на 5 узлах, 50 м, 4-381-мм т.а. (наружные решетчатые, 4 торпеды).
Стоимость каждого корабля — около 0,5 млн. руб.
Что интересно, желая убедиться в превосходстве собственной школы подводного судостроения, Морское министерство в конце июля 1901 года командировало Беклемишева на верфи Холланда в США для ознакомления со строящимися там лодками. В сентябре ему было выдано разрешение на осмотр субмарины «Fulton», еще находящейся в достройке, и на участие в пробном погружении. По результатам командировки Беклемишев доложил, что лодки типов «Дельфин» и особенно «Касатка» как минимум сравнимы по качеству исполнения с зарубежными аналогами, а некоторые российские решения за рубежом аналогов не имеют. Впрочем, были у американских конструкторов и свои ноу-хау — к примеру, расположенный в корпусе подлодки минный аппарат, имеющий возможность перезарядки и потребный для этого запас самодвижущихся мин. Посему почивать на лаврах создателям отечественного подводного флота отнюдь не следовало.
Черноморские и тихоокеанские лодки типа «Касатка» попали к своим местам службы уже в 1903 году, будучи перевезенными по железной дороге — благо, их габариты таковую операцию допускали. Но и «Кайман» с «Крокодилом» недолго бороздили воды Балтики — начавшаяся в 1904 году война с Японией вынудила спешно перебросить их все тем же железнодорожным путем во Владивосток для усиления русских сил на Тихом океане.
На долю лодок этого типа пришлись и первые потери отечественного подплава. Однако если «Карп» погиб в бою, то «Камбала» имела несчастье 29 мая 1909 году на проводимых флотом учениях подвернуться под форштевень броненосца «Двенадцать Апостолов». В результате столкновения «Камбала» затонула на глубине 28 саженей, а из всего экипажа спастись удалось только ее командиру — лейтенанту Аквилонову.*
*Справочно:
В нашей истории подводную лодку «Камбала» в указанный день и с аналогичными последствиями протаранил броненосец «Ростислав».
Кроме того, продолжали показывать свой «взрывной» характер бензиновые двигатели. Хотя принимаемые по опыту их эксплуатации меры помогали минимизировать исходящую от бензиновых паров опасность, но происшествия с их детонацией все же случались время от времени. Имело место таковое и с «Кайманом» в начале осени 1902 года при пробном пуске установленных на лодку бензомоторов. К счастью, в тот раз обошлось без жертв и серьезных повреждений.
ї 13. От бензомотора — к дизелю
Продолжающиеся несчастные случаи с взрывами бензиновых паров на отечественных подводных лодках подстегнули поиски движителей, использующих иные виды топлива. Выбор таковых, однако, был невелик — и среди них обращал на себя внимание дизельный двигатель.
Дизель в качестве в качестве двигателя надводного хода для подводных лодок предлагался И.С.Горюновым еще во время создания «Дельфина», но на тот момент подходящие по мощности модели в производстве просто-напросто отсутствовали. Однако к первым годам 20-го века ситуация в этой сфере успела поменяться, причем во многом благодаря трудам русских промышленников.
Еще в 1899 году фирмой «Людвиг Нобель» в России были запущены в массовое производство дизели мощностью 20 лошадиных сил, работающие на нефти. Практически одновременно свою версию двигателя с воспламенением от сжатия предложил работавший на Путиловском заводе инженер Густав Васильевич Тринклер. При этом сравнение «Дизель-мотора» и «Тринклер-мотора» показывало, что вторая из названых конструкций, использующая гидравлическую систему для нагнетания и впрыска топлива вместо отдельного воздушного компрессора, является гораздо более простой, надежной и перспективной.
Однако результаты испытания «Тринклер-мотора» не только вызвали восхищение специалистов достигнутым блестящим результатом, но породили волну опасений русских и зарубежных производителей тепловых двигателей за конкурентоспособность их продукции. На Тринклера начали оказывать давление Нобели и другие обладатели лицензий Дизеля с целью приостановки им работ над двигателем своей конструкции. Густав Васильевич уже всерьез подумывал податься за границу и там искать применение своим талантам, но внезапно получил весьма интересное предложение от российского Морского ведомства.*
*Справочно:
В нашей истории Г.В.Тринклеру все же пришлось уехать из России в Ганновер (Германия), где он до середины 1907 года работал главным конструктором на заводе «Братьев Кертинг». На родину Тринклер вернулся уже в июне 1907 года в качестве одного из ведущих мировых специалистов по тепловым двигателям и с этого времени трудился начальником отдела тепловых двигателей на Сормовском машиностроительном заводе.
А Морское министерство в то время действительно проявляло известный интерес к двигателям внутреннего сгорания, еще в 1901 году став, к примеру, одним из первых заказчиков грузовиков, использующих моторы конструкции Б.Г.Луцкого. И на миноносце «Видный» оные моторы применить пыталось. Так что автор сего опуса, как говорится, «врет, опираясь на факты».
Благодарить за это стоило все того же Горюнова, не оставлявшего без внимания «дизельные» новинки как за рубежом, так и у себя на родине. Сам Иван Семенович уже желал отойти от работ по подводной тематике, а Тринклер с его передовыми идеями явно напрашивался на роль преемника. Кандидатура Тринклера была озвучена Лихачеву, а тот, ознакомившись подробнее с трудами молодого инженера, смог убедить управляющего Морским министерством в крайней необходимости данного специалиста для подводного отделения Опытового бассейна.
Минусом в предлагаемой работе для Густава Васильевича была разве что «закрытость» до поры ее результатов, плюсом же — возможность заниматься любимым делом, не меняя страну проживания, и отсутствие необходимости участвовать в конкурентных войнах (в силу все того же закрытого характера работ). Оный плюс в конце концов и перевесил.
Тепловой двигатель, созданный Тринклером к октябрю 1902 года специально для будущих подводных лодок русского флота в мастерских при Опытовом бассейне, определенно удался. Пускай по мощности он вдвое уступал бензомоторам Костовича-Горюнова, зато питание нефтью делало его гораздо более безопасным для эксплуатации на подводных судах.*
*Справочно:
Опять же, возможно ли было применить дизель на подводной лодке еще до русско-японской войны? Ответ на данный вопрос, как мне кажется, должен быть утвердительным, особенно если вспомнить, что в нашей истории первым в мире теплоходом, на котором были установлены три 120-сильных двигателя Дизеля, стала нефтеналивная баржа «Вандал», построенная в России на Сормовском заводе для «Товарищества Братьев Нобель» уже в 1903 году.
Морское министерство пошло на определенный риск и не стало дожидаться окончательных результатов испытаний нового мотора. Впрочем, авантюризм его высших чинов все же был не безграничен, и потому заказанная Балтийскому заводу в конце ноября 1902 года, когда Тринклер еще «гонял» свое творение на стенде, серия подводных лодок с дизель-электрической энергоустановкой по проекту, разработанному Бубновым, Джевецким и Беклемишевым на базе «Касатки», имела минимальный состав — две единицы. Изготовление тепловых двигателей сразу по завершении их испытаний доверили уже проверенному контрагенту — петербургскому заводу Лесснера.
В сравнении с предшественницами «Кета» и «Кефаль», как назвали новые лодки, в очередной раз стали крупнее. Тому были сразу две взаимосвязанные причины — желание получить хорошие мореходные качества (это вынуждало как минимум не уменьшать размеры дизельных подлодок относительно их предшественниц) и при этом не сильно потерять в скоростных показателях из-за применения менее мощных моторов, чем используемые прежде бензиновые (что, в свою очередь, потребовало применения сразу четырех двигателей Тринклера, работающих попарно на два вала, и выделения для них дополнительных объемов в корпусе). Помимо того, установленные на лодках минные аппараты — их число не изменилось — были рассчитаны уже на более мощные 450-мм мины. Хватало в них и иных мелких усовершенствований, сделанных по опыту постройки и недолгой пока еще эксплуатации подлодок типа «Касатка».
Первые пуды металла, образующего конструкцию новых лодок, были выставлены на стапеле в декабре 1902 года. Завершение же их строительства пришлось на февраль 1904 года, когда уже вовсю шла война с Японией. И практически сразу по окончании постройки лодки по железной дороге были направлены во Владивосток — Морское министерство спешило усилить русские морские силы на Тихом океане, а заодно и «обкатать» новинку в боевых условиях.
Как показали проведенные испытания, в плане максимальной скорости проект «Кеты» все-таки стал некоторым шагом назад в сравнении с «Касаткой» — на поверхности удалось развить около 11 узлов, под водой — примерно 6. Впрочем, такую плату за безопасность ее двигателей в обращении сочли вполне разумной. Да и в целом новые подводные лодки, вобравшие в себя все лучшее, чего достигла к тому моменту русская конструкторская мысль, считались на флоте довольно удачными кораблями.
*Техническая информация:
«Кета», «Кефаль» («замещают» «реальноисторическую» «Акула»): постройка — 1902/1904 годы, Россия, Тихоокеанская эскадра, подводная лодка, 2 вала, 200/250 т, 40,23/3,12/2,97 м, 500/125 л.с., 11,0/6,0 уз., 1500 миль на 7,5 узла/75 миль на 5 узлах, 50 м, 4-450-мм т.а. (наружные решетчатые, 4 торпеды).
Стоимость каждого корабля — около 0,75 млн. руб.
Интересно, что после совместной работы над проектом «Кеты» в рядах отечественных создателей подводных лодок наметился своеобразный «раскол».
Степана Карловича Джевецкого увлекла идея постройки подводной лодки с единым двигателем для надводного и подводного хода — и, забегая несколько вперед, скажем, что он смог довести ее до практического воплощения.*
*Справочно:
Соответствует тому, что было в нашей истории. Подобной идеей Джевецкий «заболел» в 1903 году, а спустя четыре года по его проекту была построена подводная лодка «Почтовый» с единым бензиновым двигателем для подводного и надводного хода.
Бубнов же и Беклемишев предпочли двигаться по пути совершенствования подлодок уже выработанного типа — с дизель-электрической двигательной установкой.
ї 14. Последние броненосцы Российского флота
Завершение наиболее активной фазы работ по строительству кораблей для Дальнего Востока позволило, наконец, обратить внимание и на нужды Черноморского театра, на котором, в отличие от Балтики и Тихого океана, у России имелось всего два относительно современных броненосца — «Три Святителя» и «Двенадцать Апостолов».
Закладка первых двух единиц из запланированной четырехкорабельной серии, получивших названия «Иоанн Златоуст» и «Евстафий», состоялась в октябре-ноябре 1902 года на казенной верфи в Севастополе и в Николаевском Адмиралтействе. Заказ еще на два корабля, позже получивших названия «Пантелеймон» и «Георгий Победоносец» в честь броненосцев, погибших в Порт-Артуре, получил новый игрок в черноморской судостроительной отрасли — завод Общества Николаевских заводов и верфей, в обиходе называемый также «Наваль». Это современное предприятие, имеющее два больших стапеля, расположенных в крытом эллинге размером 135х60 м, еще с момента своего открытия в октябре 1897 года активно предлагало свои услуги Морскому ведомству. Однако удача улыбнулась ему только спустя шесть лет, когда Министерство финансов согласовало выдачу кредитов на два очередных черноморских броненосца, которые и были заложены на стапелях «Наваля» в декабре 1903 года.
Конструктивно корабли типа «Иоанн Златоуст», ставшие, кстати, последней серией русских броненосцев, представляли по сути определенный симбиоз проектов «Ретвизана» и «Императора Павла I», унаследовав от первого архитектуру корпуса — гладкопалубного, без заваленных бортов, а от второго — схему бронирования и башенное размещение главной и средней артиллерии. Основным же отличием кораблей нового проекта от предшественников стали орудия, примененные в качестве среднего калибра. Подобно тому, как это уже произошло у многих зарубежных «одноклассников», их роль на этих броненосцах перешла от шестидюймовок Канэ — двенадцать таких пушек числились теперь основным противоминным вооружением — к новым 50-калиберным восьмидюймовкам в четырех двухорудийных башнях. Башни главного и среднего калибра выполнил Металлический завод, при этом у 12-дюймовых орудий в сравнении с аналогичными артсистемами, примененными на предыдущих типах броненосцев, были существенно переданы замки, что позволило увеличить их скорострельность до двух выстрелов в минуту.
В строй эти корабли окончательно вошли лишь в 1908–1909 годах, чему причиной были и определенные политические события в стране, и задержки с поставками ряда корабельных механизмов — в условиях войны приоритет в их получении был, разумеется, за воюющей Тихоокеанской эскадрой и способным прийти к ней на помощь Балтийским флотом, и некоторые переделки проекта после осмысления опыта боевых действий минувшей войны.
В частности, в ходе постройки, подобно тому, как это имело место на броненосцах типа «Император Павел I», было усилено бронирование траверзов центральной части главного пояса, а также элеваторов боезапаса 152-мм орудий. Заодно броненосцы уже при вводе в строй лишились практически всей малокалиберной артиллерии — были оставлены только четыре 47-мм пушки для производства салютов, которые позже сменили таким же количеством 76-мм зениток Лендера, призванных обеспечить должную защиту от набирающей силу авиации. Максимальная скорость, достигнутая всеми четырьмя кораблями, оказалась весьма близкой, составив на испытаниях от 17,9 до 18,12 узла.*
*Техническая информация:
«Иоанн Златоуст», «Евстафий», «Пантелеймон», «Георгий Победоносец» (замещают «реальноисторические» «Иоанн Златоуст», «Евстафий», «Андрей Первозванный», «Император Павел I»): постройка — 1902–1903/1908-1909 годы, Россия, Черноморский флот, эскадренный броненосец, 2 вала, 2 трубы, 15250/16250 т, 127,1/129,16/23,47/8,85 м, 16000 л.с., 18,0 уз, 875/1375 т угля, 2500 миль на 10 уз., броня Круппа, объединенные полный пояс по ВЛ и полный верхний пояс (3,81 м высоты), центральная часть объединенного пояса (88,85 м длины) — 229 мм (с одной трети высоты от нижней кромки начинает утоньшаться к нижней кромке до 114 мм), объединенный пояс в оконечностях — 114 мм, траверзы центральной части объединенного пояса — 229 мм, противоторпедная переборка (88,85 м длины, примыкает к нижней (броневой) палубе в месте ее перехода в скос) — 38 мм, палубы — 57 мм (нижняя карапасная со скосами)+44,5 мм (средняя по верхней кромке объединенного пояса на всем его протяжении), казематы 152-мм орудий — 152 мм (бок и траверзы)/38 мм (тыл, пол, крыша и разделительные переборки), шахты элеваторов 152-мм орудий выше средней палубы — 152 мм, барбеты башен СК — 152 мм, башни СК — 152 мм (бок)/51 мм (крыша), барбеты башен ГК — 254 мм (над средней палубой)/127 (под средней палубой до нижней палубы), башни ГК — 254 мм (бок)/63,5 мм (крыша), боевая рубка — 254 мм (бок)/127 мм (крыша)/63,5 (пол), коммуникационная труба — 127 мм, дальномерная рубка (на крыше боевой рубки — 127 мм (бок)/63,5 мм (крыша), 2х2-305х40, 4х2-203х50, 12-152х45, 12–75, 4-47, 4 пулемета, 2-450-мм т.а. (подводных) (4 торпеды) (по проекту) (на момент ввода в строй — 2х2-305х40, 4х2-203х50, 12-152х45, 4-47, 4 пулемета, 2-450-мм т.а. (подводных) (4 торпеды); с 1914 года — 2х2-305х40, 4х2-203х50, 12-152х45, 4-76 (зенитные), 4 пулемета).
Стоимость каждого — около 14,75 млн. руб.
ї 15. «Небоевые штыки» Российского флота
Рассказ о предвоенном кораблестроении был бы неполным без упоминания ряда судов, которые хоть и не считались номинально боевыми, но также сооружались по заданиям Морского министерства. Впрочем, охватить мыслью их все, от транспортов снабжения до портовых буксиров, смогли бы разве что профессиональные летописцы истории флота. Но, в любом случае, о некоторых кораблях следует сказать особо.
Прежде всего, это, конечно же, императорские яхты. Выше уже упоминалось о переоборудовании в таковую в 1881–1883 годах парохода «Ярославль». Однако, несмотря на всю удачность получившегося в итоге судна, «импровизационный» характер произведенной переделки позволил лишь на время снять вопрос о новой яхте с повестки дня. Облеченные высокими чинами лица во флотской иерархии вполне осознавали, что в полной мере удовлетворить всем чаяниям государя касательно яхтенной службы — включая не только морские прогулки царской семьи, но и должное впечатление, производимое на представителей иностранных держав в ходе заграничных вояжей императора — могут только специально созданные корабли. Но ко второй половине 80-х годов 19-го века даже самые современные российские яхты специальной постройки — деревянная колесная «Держава», начавшая службу в 1871 году, и небольшая винтовая «Царевна», введенная в строй тремя годами позже — этим задачам уже не отвечали.
Поэтому в марте 1888 года на Балтийском заводе была заложена яхта «Штандарт», проект которой начали разрабатывать еще в декабре 1886 года. В строй она вступила в октябре 1891 года — и одновременно из состава флота вывели старую колесную яхту с таким же названием.*
*Справочно:
В нашей истории старый «Штандарт» вывели из состава флота в 1892 году.
В конструктивном плане новая яхта многое унаследовала от строившихся Акционерным обществом Франко-русских заводов крейсеров «Витязь» и «Рында». Поскольку изначальным техническим заданием предполагалось использовать яхту в том числе и в крейсерском качестве, она получила и броневую палубу дюймовой толщины по всей длине корпуса, и — в дополнение к шести 47-миллиметровым скорострелкам, «удобным для производства салютации» — четыре 35-калиберных шестидюймовки.
Главными же отличиями яхты от крейсеров «воинской» серии стали размеры («Штандарт» в полтора раза превышал «Витязь» по водоизмещению), скорость (прогресс в развитии машин позволил при 10-ти тысячах лошадиных сил на двух валах развить на мерной миле 20,48 узла) и, само собой, богатое убранство корабля. Благодаря последнему новая яхта настолько понравилась императрице Марии Федоровне, что ее супруг предоставил «Штандарт» своей дорогой Минни практически в безраздельное пользование.
Для собственных же нужд Александра III еще одна яхта «по конструктивному типу «Штандарта» была построена в Дании силами фирмы «Бурмейстер ог вайн», с которой у Морского министерства благодаря датским корням императрицы (или, вернее, в силу таковых) были налажены тесные деловые контакты.
Эту яхту, получившую название «Держава», начали постройкой в январе 1892 года. Занятным эпизодом в процессе ее создания стал спуск на воду — его непременно хотели приурочить ко дню рождения Александра III, 26 февраля 1894 года, для чего в условиях зимнего ледостава пришлось несколько дней пробивать во льду канал. Впрочем, выйти в первое плавание «Державе» было суждено уже под флагом нового императора — Николая II.
Оконченная постройкой в мае 1895 года (тогда же прежнюю «Державу» перевели в разряд учебных судов и переименовали в «Двину»*), данная яхта при общем сходстве со «Штандартом» имела и ряд отличий от него.
*Справочно:
В нашей истории подобная метаморфоза случилась с «Державой» чуть позже — в 1898 году.
Так, вместо уже устаревших нескорострельных шестидюймовок на ней — впервые в русском флоте — появились четыре 120-миллиметровых патронных пушки Канэ (в 1899 году аналогичным образом был перевооружен и «Штандарт»). Скромнее была отделка императорских покоев, для которой применялось гораздо меньше ценных пород дерева, чем на «Штандарте», кроме того, по особому распоряжению Николая II нигде не использовалось золочение — зато были улучшены условия обитания команды. Ходовые качества яхты также оказались чуть лучше, чем у систершипа — на испытаниях максимальная скорость, достигнутая ею, составила 21,03 узла. Меньше была и строительная перегрузка — около 100 тонн вместо 150 у яхты российской постройки.*
*Техническая информация:
«Штандарт», «Держава» («замещают» «реальноисторические» «Полярная звезда», «Штандарт»): постройка — 1888–1892/1891-1895 годы, Россия («Штандарт»), Дания («Держава»), Балтийский флот, яхта, 2 вала, 2 трубы, 4625/4875 т, 104,55/114,91/14,71/5,94 м, 10000 л.с., 20,75 уз, 375/625 т угля, 2500 миль на 10 узлах, броня стальная, палуба — 25 мм, 4-152х35, 6-47 (пятиств.) («Штандарт», после перевооружения в 1899 году — 4-120х45, 6-47) или 4-120х45, 6-47 («Держава»).
Откровенное упрямство Лихачева, настоявшего на сохранении в конструкции новых яхт боевых элементов несмотря на призывы отдельных лиц«…не жертвовать удобствами яхты в угоду ее крейсерскому назначению», было в полной мере оценено всеми высшими должностными лицами Морского ведомства после аварий 1893–1894 годов, лишивших флот «Витязя» и «Рынды». В результате «Штандарт» и «Держава» до ввода в строй крейсеров типа «Паллада» оставались единственными на Балтике современными кораблями крейсерского класса и действительно использовались в соответствующем качестве на флотских маневрах в те времена, когда их не привлекали для яхтенной службы.*
*Справочно:
Опять же, эта ситуация с созданием полукрейсеров-полуяхт «основана на реальных событиях». Так, в нашей истории яхта «Полярная звезда», ставшая прообразом «Штандарта» из описываемого мира, изначально проектировалась именно как крейсер с качествами яхты, это уже потом И.А.Шестаков высказал приведенное выше в виде цитаты требование. И «Штандарт» (прототип «здешней» «Державы») тоже сначала строился как крейсер для Доброфлота — лишь позже корабль «по царскому веленью» переделали в яхту.
В отличие от двух предыдущих яхт, еще одно судно данного класса — трехмачтовая двухтрубная «Александрия» водоизмещением всего в 500 тонн — вооружения не несла. Создавалась она для замены другой яхты с таким названием, построенной еще во времена правления Николая I. Поскольку в основном новой яхте предстояло преодолевать мелководные невские бары и мели Финского залива во время ее походов в Петергоф, а также постоянно дежурить на петергофском рейде против летней императорской резиденции с тамошними малыми глубинами, ее осадка не должна была превышать 6 футов. Это потребовало применения колесного движителя — винтовое судно сходных размеров имело бы значительно большее углубление. Заложена «Александрия» была в малом каменном эллинге Нового адмиралтейства и строилась с ноября 1902 по июнь 1904 года. На испытаниях яхта продемонстрировала довольно неплохой ход — около 14,5 узла.
Довольно интересными подробностями сопровождалось появление в составе русского флота еще двух кораблей.
На фоне постройки «Штандарта» и «Державы» один из не в меру усердных чинов Морского ведомства, состоящий на службе в ККиС, в июне 1895 года высказал предложение о создании нового корабля яхтенного класса и для главы Морского ведомства. Но Константин Николаевич, который на своем посту для морских прогулок вполне обходился миниатюрной «Стрельной», построенной еще в 1857 году*, прознав об этой инициативе, отреагировал довольно оригинально. Вместо ожидаемого благорасположения великого князя в выполнении сей пропозиции ККиС получил внеплановую проверку своих фондов, в которых в итоге набралось неосвоенных средств, достаточных для начала постройки одного корабля водоизмещением около трех тысяч тонн или двух вдвое меньшего размера.
*Справочно:
Действительно, в нашей истории эта железная колесная яхта водоизмещением 159 тонн и с машиной всего лишь в 70 лошадиных сил служила великому князю до самой его кончины в 1892 году.
В свете таких открытий инициатива с новой великокняжеской яхтой была на тот момент благополучно похоронена. Зато появилась идея усилить Черноморский флот двумя «крейсерами 3-го ранга», как их поименовали в первоначально подготовленном проекте. Однако окончательно «Цесаревич» и «Боярин» (так назвали эти корабли) при вводе в строй были классифицированы как посыльные суда, хотя конструктивно они представляли собой скорее некий гибрид мореходной канонерской лодки и обычного и минного крейсеров.
Новые «крейсера» были начаты постройкой в декабре 1895 года — по одному в 7-м эллинге Николаевского адмиралтейства и в каменном эллинге Лазаревского адмиралтейства в Севастополе. В силу внепрограммного характера «Боярина» и «Цесаревича» средства на их строительство отпускались по остаточному принципу, поэтому, не слишком отличаясь по размерам от черноморских канонерских лодок типа «Гиляк», эти корабли строились существенно дольше последних — в строй они вошли лишь в июле и октябре 1899 года соответственно. Скорость, показанная ими на испытаниях, составила 19,6 и 19,43 узла. И именно «Цесаревичу» с «Боярином» пришлось взять на себя функции единственных крейсеров Черноморского флота после переоборудования «Лейтенанта Ильина» и «Капитана Сакена» в учебные артиллерийские корабли.
*Техническая информация:
«Цесаревич», «Боярин» («замещают» «реальноисторические» яхты «Стрела» и «Нева»): постройка — 1895/1899 годы, Россия, Черноморский флот, посыльное судно, 1625/1750 т, 72,39/75,13/11,05/4,34 м, 4500 л.с., 19,5 уз., 125/250 т угля, 2500 миль на 10 узлах, броня Гарвея, палуба (карапасная со скосами) — 38 мм (скосы, карапасы, гласис машинного отделения)/25 мм (плоская часть), боевая рубка — 38 (бок)/19 (крыша), коммуникационная труба — 19, элеваторы боезапаса 152-мм орудий — 25, щиты 152-мм орудий — 25, элеваторы боезапаса 75-мм орудий — 12,7, щиты 75-мм орудий — 12,7, 2-152х45, 4-75х50, 4-47, 2 пулемета, 3-381-мм т.а. (надводные, 6 торпед).
Еще одним направлением работы Морского ведомства стало создание специализированных учебных судов.
Так, два подобных судна были заложены на Галерном острове и в Новом адмиралтействе в январе и апреле 1888 года. Получившие названия «Ратник» и «Воин», эти корабли пополнили собою флот в августе 1889 и мае 1890 года. Конструктивно они походили на минные заградители типов «Алеут» и «Буг», имея с ними даже некоторое визуальное сходство. Однако в силу сугубо учебного предназначения «Воина» и «Ратника» размерами и мощностью машин на них пожертвовали в пользу дополнительных помещений для курсантов. В результате их максимальная скорость под машиной составляла лишь около 9,5 узла. В 1896–1897 годах эти корабли прошли перевооружение на современную скорострельную артиллерию.*
*Техническая информация:
«Ратник», «Воин» («замещают» «реальноисторические» «Воин», «Верный»): постройка — 1888/1889-1890 годы, Россия, Балтийский флот, учебное судно, 1 вал, 1 труба, 1200/1250 т, 62,18/69,19/11,43/4,11 м, 500 л.с., 9,5 уз, 75/125 т угля, 2000 миль на 7,5 узлах, 2-152х35, 6-47 (пятиств.), 4-37 (пятиств.) (после перевооружения в 1896–1897 годах — 6-75х50, 2-47, 2-37, 2 пулемета).
Уже в начале 20-го века в строй вступили еще два судна специальной постройки. Одним из них был сооружавшийся с сентября 1901 по март 1903 года на верфи германской фирмы «Ховальдтсверке» почти двенадцатитысячетонный «Океан», которому помимо учебных функций уготовали роль быстроходного эскадренного судна снабжения. Впрочем, свое первое дальнее плавание он совершил именно в качестве своеобразного «школьного экспресса», всего за два месяца доставив в 1903 году около шестисот учеников машинной школы из Кронштадта в Порт-Артур, где практикантов расписали по кораблям Тихоокеанской эскадры.*
*Техническая информация:
«Океан» («замещает» «реальноисторический» «Океан»): постройка — 1901/1903 годы, Германия, Балтийский флот, учебное судно, 2 вала, 3 трубы, 11625/11875 т, 143,64/149,43/17,37/8,38 м, 11000 л.с., 18,75 уз, 1250/1500 т угля, 7500 миль на 10 уз., 2-120х45, 4-47, 2 пулемета.
Вторым из этих судов стала строившаяся с декабря 1900 по октябрь 1903 года в недавно удлиненном малом каменном эллинге Нового адмиралтейства плавучая мастерская «Камчатка», которую также планировалось использовать в качестве угольного транспорта для Балтийского флота. В силу такого изначально военного характера ее будущей службы «Камчатка», в отличие от обычных транспортных судов, фрахтовавшихся для снабженческих нужд от случая к случаю, получила постоянное вооружение из восьми 47-миллиметровых скорострелок.
*Техническая информация:
«Камчатка» («замещает» «реальноисторическую» «Камчатку»): постройка — 1900/1903 годы, Россия, Балтийский флот, плавучая мастерская, 2 вала, 1 труба, 7125 т, 115,82/121,62/15,09/6,71 м, 3000 л.с., 12,5 уз, 375 т угля, 4000 миль на 10 узлах, 8-47.
Разумеется, строительство всех означенных судов также не прошло бесследно для бюджета Морского министерства. За пару «крейсеров-яхт» пришлось выложить около 8 миллионов, «Океан» и «Камчатка» суммарно облегчили счета казначейства на 5, а «Цесаревич» с «Боярином» — еще на 2,8 миллиона рублей. На фоне этих цифр примерно 0,7 миллиона рублей, затраченных на строительство и последующее перевооружение «Воина» и «Ратника», и полмиллиона, в которые обошлась «Александрия», смотрелись уже как что-то, не заслуживающее особого внимания.
ї 16. Предгрозовое время
Со стороны неискушенного обывателя, наблюдающего за делом строительства Российского флота сугубо по хвалебным реляциям в прессе, могло казаться, что этот процесс идет как по накатанной, счастливо избегая всяческих подводных камней, а его непосредственные участники — сплошь доблестные радетели за благо государево.
Разумеется, подобное мнение такого гипотетического обывателя имело бы крайне мало общего с действительностью.
Да, стараниями Лихачева и его единомышленников определенно удавалось проводить в кораблестроении достаточно последовательную и разумную техническую политику.
Да, немало полезного сделал для флота управляющий Морским министерством Павел Петрович Тыртов, обеспечив, в частности, значительное развитие отечественных кораблестроительных предприятий, создание специальных учебных отрядов на Балтийском и Черном морях для интенсификации боевой подготовки, а также добившись за время исполнения им своих обязанностей увеличения бюджета Морского ведомства с шестидесяти миллионов рублей в 1897 году до без малого ста в 1902.
Но, к сожалению, позитивные начинания одних в Российской империи образца начала 20-го века слишком часто нивелировались ленью, некомпетентностью или коррумпированностью других.
Квинтэссенция этих отрицательных черт, увы, имела место в персоне главного флотского начальника — великого князя Алексея Александровича.
И, правда, на своем посту великий князь, чье сознание застыло еще на временах парусного флота и воспоминаниях о его походах на «Светлане», тогда как на дворе уже наступил век пара, электричества и радио, в дела своего ведомства глубоко не вникал и почти во всем полагался на управляющего Морским министерством. А основное его внимание привлекали отнюдь не проекты новых броненосцев, а красивые женщины и изысканные еда и напитки. Даже заседания Адмиралтейств-совета проводились им в виде застолий с обильными возлияниями, где собственно военно-морской тематике уделялось ничтожное внимание («Бездарно потраченное время», как желчно отзывался об этих мероприятиях Лихачев). Сибарит и чревоугодник, Алексей с годами здорово располнел, что дало право злым языкам называть его «семь пудов августейшего мяса», хотя и не мешало его успеху у противоположного пола.
Однако увлечение мирскими благами было бы еще простительно, если бы ради потакания своим страстям великий князь не запускал руку в государственный карман и не имел склонности раздавать контракты на постройку судов тем, кто предложит ему лично наибольший «откат».
Масштаб подобных злоупотреблений со стороны генерал-адмирала и его доверенных лиц в 1902–1903 годах стал поводом для пристального изучения компетентными органами финансовых вопросов деятельности Морского ведомства. В итоге были выявлены недостачи на несколько миллионов рублей. В этой скандальной истории сам Алексей все же смог избегнуть обвинений, но ряд его ближайших помощников осудили к различным срокам заключения.
Помимо того, лишился своего поста глава ККиС Верховский, оставивший о себе недобрую память как о стороннике «копеечной» экономии. Разумеется, убрали его не за сами проявления излишней бережливости, но за фактическую направленность таковых — по сути, стараниями Верховского, проявлявшего ненужную угодливость перед своим высокопоставленным начальником, «сэкономленная» часть бюджета ведомства уходила не на реальные нужды флота, а на великокняжеские забавы. Именно Верховского стоило «поблагодарить» за то, что русские корабли, законченные постройкой в 1898–1902 и частично в 1903 годах, будучи в основе своей конструкции отнюдь не хуже, чем их зарубежные аналоги, располагали лишь в крайне ограниченном количестве теми недешевыми, но весьма эффективными приспособлениями, что отличают просто корабль от первоклассного боевого механизма — телефонами для внутрикорабельных переговоров, современными мощными станциями беспроволочного телеграфа, оптическими прицелами Перепелкина и дальномерами Барра и Струда.
И если российский флот все же удавалось содержать в целом в достаточно приличном состоянии, то уж точно не благодаря, а вопреки «стараниям» генерал-адмирала Алексея Александровича и его присных.
В последующем поговаривали, что именно учиненные в Морском министерстве разбирательства стали одной из непосредственных причин смерти в марте 1903 года Павла Петровича Тыртова, человека порядочного и близко к сердцу воспринявшего факты преступных деяний в своей епархии. Сменить покойного на освободившемся посту управляющего Морским министерством доверили, откровенно говоря, никакими особыми достижениями себя не зарекомендовавшему, но, по крайней мере, не имевшему отношения к выявленным финансовым махинациям Федору Карловичу Авелану. Исполняющим же обязанности начальника Главного морского штаба, а заодно и временным главой ККиС назначили Зиновия Петровича Рожественского.
А меж тем на Дальнем Востоке дела уже явно шли к военному столкновению с Японией, чьи планы на Маньчжурию прямо противоречили российским — Россия добивалась признания Японией Маньчжурии лежащей вне сферы ее интересов, но японское правительство это категорически не устраивало и переговоры по данному вопросу никак не приводили к компромиссу. Русский царь не шел на уступки, так как для России ситуация, по его мнению, была принципиальна: решался вопрос о выходе к незамерзающим морям, о преобладании на огромной и относительно слабо заселенной территории. Япония же стремилась к полному своему господству в Корее и требовала, чтобы Россия очистила Маньчжурию.
Подписанный 17 января 1902 года англо-японский договор об оказании военной помощи давал Японии возможность начать борьбу с Россией, пребывая в уверенности, что ни одна держава (например, Франция, с которой Россия состояла в союзе с 1891 года) не окажет России вооруженной поддержки из опасения войны уже не с одной Японией, но и с Англией. В то же время формулировки ответной франко-русской декларации, опубликованной 3 марта 1902 года, были весьма расплывчаты: в случае «враждебных действий третьих держав» или «беспорядков в Китае» Россия и Франция оставляли за собой право «принять соответствующие меры». Однако же реальной помощи от своей союзницы, как показало время, Россия так и не дождалась.
В 1902–1903 годах ситуация постепенно накалялась — Россия саботировала вывод своих войск из Маньчжурии по соглашению с китайцами от 26 марта 1902 года и, более того, расширяла свое военное присутствие в Корее, а Англия, Америка и Япония заявляли протесты против действий российских властей.
В конце декабря 1903 года Главный штаб, обобщив всю имеющуюся разведывательную информацию, представил Николаю II докладную записку, из которой следовало, что Япония полностью завершила подготовку к войне и ждет лишь удобного случая для атаки. Более того, помимо реальных доказательств неизбежности войны, разведка смогла установить и практически точную дату ее начала. Однако никаких экстренных мер со стороны Николая II и его окружения так и не последовало.
Подобному самоуспокоению императора насчет враждебных действий японцев в некоторой степени поспособствовало то, что Россия к концу 1903 — началу 1904 годов фактически завершила сосредоточение на Тихом океане предназначенных для оного морских сил. Только из кораблей, построенных по программе 1881–1900 годов и дополнявших ее более поздних программ, в Тихоокеанской эскадре и Владивостокском отряде крейсеров имелось:
10 броненосцев («Пантелеймон», «Георгий Победоносец», «Пересвет», «Богатырь», «Громобой», «Витязь», «Ретвизан», «Победа», «Орел», «Слава» — причем последние два под общим командованием адмирала Дубасова успели попасть в Порт-Артур буквально за несколько недель до начала войны);
4 броненосных крейсера («Бородино», «Полтава», «Очаков», «Кагул»);
4 «защищенных» бронепалубных крейсера I ранга («Варяг», «Рюрик», «Аскольд», «Баян»);
2 бронепалубных крейсера I ранга («Аврора, «Диана»);
2 бронепалубных крейсера II ранга («Яхонт», «Алмаз»);
4 минных заградителя («Алеут», «Монгугай», «Амур» и «Енисей»);
5 канонерских лодок («Гиляк», «Хивинец», «Кореец», «Манджур», «Бобр»);
2 минных крейсера («Всадник», «Гайдамак»);
6 эскадренных миноносцев «немецкого» типа («Боевой», «Бедовый», «Бдительный», «Бесстрашный», «Беспощадный», «Бесшумный»);
8 эскадренных миноносцев «французского» типа («Внимательный», «Выносливый», «Внушительный», «Властный», «Ловкий», «Летучий», «Лихой», «Легкий»);
4 эскадренных миноносца типа «Буйный» («Буйный», «Бойкий», «Бравый», «Бурный») и 4 в достройке в Порт-Артуре («Быстрый» «Блестящий», «Бодрый», «Безупречный»);
8 эскадренных миноносцев типа «Сокол» («Разящий», «Расторопный», «Сокрушительный», «Сердитый», «Смелый», «Сторожевой», «Стерегущий», «Скорый») и 4 в достройке в Порт-Артуре («Страшный», «Стройный», «Статный», «Сильный»);
18 «номерных» миноносцев (NN 301, 302, 303, 304, 305, 306, 307, 308, 309, 310, 311, 312, 313, 314, 315, 316, 318, 320);
2 подводных лодки («Касатка», «Карп»).
Впрочем, как показали дальнейшие события, мало было просто построить флот — нужно было еще и суметь им правильно распорядиться. А вот с этим у российских флотоводцев и командиров на начальном этапе грядущей войны с Японией имелись серьезные проблемы…
Минск, 2014-2016