ї 3. «Но перед вражеской силой свой не спустили мы стяг…»
Драматично для русских ситуация сложилась не только в Порт-Артуре, но и в корейском порту Чемульпо. С 29 декабря 1903 года в нем в качестве стационера находился крейсер «Аврора» (командир — капитан 1 ранга Е.Р.Егорьев), доставивший отряд забайкальских казаков для усиления охраны посольства России в Сеуле. 5 января 1904 года к нему присоединилась канонерская лодка «Гиляк».
Обстановка в Корее на момент прибытия в Чемульпо «Авроры» описывалась командирами прежних тамошних стационеров — крейсера «Диана» и канонерской лодки «Кореец» — как в целом спокойная. Той же точки зрения придерживался и российский посланник в Сеуле, рекомендовавший даже уменьшить охрану русской миссии, оставив лишь отряд моряков.
Однако уже вечером 30 декабря 1903 года, после ухода «Дианы», на борт «Авроры» была доставлена шифровка посла России в Сеуле с извещением, что, по сведениям императора Кореи, десять японских военных кораблей направляются в Чемульпо.
С учетом полученных сведений о выходе японцев к Чемульпо командир «Авроры» 8 января послал канлодку «Гиляк» для обследования наиболее удобной для высадки десанта бухты Асан, расположенной в 20 верстах от Сеула и линии Фузанской железной дороги. «Гиляк», вернувшись к вечеру, сообщил, что ни кораблей в бухте, ни войск, или следов их высадки на берегу не обнаружено. В этот же день, успокаивая общую настороженность, командир японского крейсера «Чиода» пригласил командиров всех иностранных кораблей в Чемульпо на обед, на котором всячески подчеркивал миролюбивую позицию Японии и ее желание разрешить конфликт бескровно. Несколько смазали результаты его усилий ставшие известными русским от французов 9 января сведения о секретном предписании японского консула поставщикам в порту снабжать русские корабли на рейде, невзирая на политические обстоятельства и даже в случае войны.
Тем не менее, несмотря на уже вполне зримые следы приготовлений японцев к боевым действиям и настойчивые просьбы Егорьева покинуть со своими кораблями Чемульпо, дабы не оказаться под ударом в случае начала военного конфликта, русский посол в Корее А.И.Павлов такого разрешения не давал.
С получением приказа о начале войны с Россией 24 января в 14.00 4-я дивизия контр-адмирала Уриу в составе трех крейсеров («Нанива», «Нийтака» и «Такaчихо») вышла из Сасебо, имея приказ эскортировать транспорты с десантом для захвата корейских городов Чемульпо и Сеул. Сразу после выхода крейсера соединились с тремя войсковыми транспортами («Дайрен-Мару», «Хейждо-Мару» и «Отару-Мару»). На двух из них находилось 4 сводных батальона из состава 23-й бригады 12-й пехотной дивизии, третий транспорт нес припасы и средства обеспечения десанта.
25 января в 16.30 отряд Уриу встретился с главными силами флота у острова Сингл, получив подкрепление броненосным крейсером «Асама» из 2-й дивизии и легким крейсером «Акаси», а также 8-й и 14-й миноносными флотилиями. В этот же день Павлов в очередной раз отказался от предложения Егорьева покинуть порт на «Авроре» под посольским флагом, а «Гиляк» с вице-консулом З.М.Поляновским вывести под флагом консульским.
В полночь 26 января японский крейсер «Чиода» вышел из гавани Чемульпо на соединение с эскадрой Уриу (1 броненосный, 5 легких крейсеров, 8 миноносцев, 3 транспорта с десантом), встретив ее в 8.00 у острова Бейкер и сообщив последние сведения о диспозиции в порту (помимо русских кораблей, там находились английский, французский, итальянский и американский стационеры).
О наличии поблизости от Чемульпо крупных сил японцев Егорьеву стало известно около 17.00 26 января, когда вернулась в порт канлодка «Гиляк», ранее вышедшая в Порт-Артур с дипломатической почтой. Как сообщил ее командир, на подходе к порту он встретил японскую эскадру, охранявшую транспорты, а в 16.00 лодку атаковали торпедами японские миноносцы. Торпеды прошли за кормой, «Гиляк» в ответ произвел несколько выстрелов из малокалиберных орудий, которые также не привели к попаданиям, но спугнули противника и позволили лодке, оторвавшись от преследования, вернуться в Чемульпо. Впрочем, практически сразу после «Гиляка» на рейде появились и японские корабли — «Чиода», «Такачихо» и миноносцы. Вскоре к ним подтянулась и вся японская эскадра…
Японцы, рассчитывая, что русские, не имеющие достоверных сведений о начале войны (в первую очередь в силу приказу Министра связи Японии от 23 января о задержке на 72 часа, а в особых случаях и изъятии отправляемых из Кореи международных телеграмм), не рискнут атаковать их транспорты в нейтральном порту, в 17.30 начали высадку десанта в Чемульпо. Что ж… В полной мере их ожидания могли бы реализоваться, будь на месте командира «Авроры» менее пассионарный по складу характера командир. Но Егорьев был из людей другой породы, и его стараниями далеко не все у японцев прошло так, как ими планировалось.
Сразу по прибытии эскадры Уриу в Чемульпо Евгений Романович в очередной раз запросил Павлова о возможных инструкциях для его кораблей «ввиду явно недружественного поведения кораблей японского флота в нейтральном порту» (имелись в виду японские миноносцы с расчехленными орудиями и минными аппаратами, ставшие между русскими кораблями и местом высадки японцев на берег). Но посланник, все еще не осведомленный об официальном разрыве Японией отношений с Россией, медлил, не желая давать разрешения на любые действия «Авроры» и «Гиляка», могущие стать поводом для обвинений России в развязывании конфликта.
Тем не менее, достаточно реалистичная оценка командиром «Авроры» происходящего в Чемульпо как последних приготовлений к нападению стала поводом для проведения Егорьевым в ночь с 26 на 27 января совещания с командиром «Гиляка» Беляевым, на котором было приказано готовить корабли к бою. На канонерке и крейсере выбрасывали за борт лишнее дерево (причем часть деревянной утвари вылавливали из воды самые предприимчивые местные жители), передавали на «Сунгари» большую часть шлюпок, которые в бою, скорее всего, были бы без всякой пользы уничтожены, разворачивали лазареты и перевязочные пункты, устраивали местную защиту наиболее важных частей от осколков из сетей заграждения, стальных тросов, брезента, коек и мешков с песком, разводили пары во всех котлах, проверяли и перепроверяли орудия, минные аппараты и боевые припасы к ним. На «Гиляке», помимо того, сняли стеньги всех мачт для затруднения определения противником дистанции до лодки. Командиру парохода «Сунгари» после получения на то разрешения от агента КВЖД было велено подготовить свое судно к затоплению в случае угрозы захвата японцами, для чего на него был переправлен с грузом взрывчатки отряд моряков, прежде охранявший русскую дипломатическую миссию.
Тревожная ситуация со всей своей суровой определенностью разрешилась лишь к 7.30 27 января, когда на «Авроре» был получен ультиматум от Уриу, сообщавший о начале военных действий между Японией и Россией и гласивший, что в случае, если русские корабли не выйдут в море до 12.00, то уже в 16.00 они будут атакованы японской эскадрой прямо на рейде Чемульпо.
К моменту получения русскими ультиматума в порту из японских кораблей оставались лишь транспорт «Хейджо-Мару», задержавшийся из-за ожидания части своего экипажа, и крейсер «Чиода». И именно этим кораблям выпало стать первыми пострадавшими в Чемульпинском бою — уже в 8.03, тактично дав катеру парламентеров отойти подальше, после команды Егорьева «Что ж, господа, дольше ждать нам нечего. К бою!» русский крейсер снялся с якоря и практически одновременно открыл огонь по японцам. Спустя четыре минуты к нему присоединился и «Гиляк».
Е.Р.Егорьева знали на флоте как широко образованного и опытного моряка, которого уважала вся команда. Его стараниями на крейсере было полностью изжито рукоприкладство и среди экипажа поддерживался по-настоящему товарищеский дух. «Аврора» под руководством Егорьева являла собой образцовый корабль, содержавшийся в полном порядке и неоднократно бравший первые призы на эскадренных стрельбах.
Но, кроме того, Евгений Романович был известен еще и своим бесстрашием. И после окончательного прояснения обстановки он не стал терять время на возможные дипломатические экивоки, которые вряд ли бы позволили избегнуть схватки, раз уж японцы готовы были атаковать русские корабли даже в самой Чемульпинской гавани. Вместо этого он сам нанес удар по противнику, находившемуся в зоне досягаемости, всеми доступными средствами. По поводу же возможной реакции на этот шаг со стороны командиров кораблей иных представленных в Чемульпо наций Егорьевым была сказана ставшая впоследствии известной фраза:
— А с протестами прочих здешних стационеров, господа, будем разбираться по завершению баталии. Во всяком разе, те из нас, кто до этого доживет.
Свое основное внимание в начальной фазе боя «Аврора» уделила японскому транспорту, работая по «Чиоде» в основном противоминным калибром. На дистанции, отделявшей к тому моменту «купца» от русского крейсера, и при мизерной скорости не успевшей развести пары мишени русские комендоры довоенной выучки практически не промахивались. В результате спустя одиннадцать минут с момента начала сражения и два с половиной десятка попавших в цель шестидюймовых снарядов не успевший убраться подальше от «разгневанной богини» «Хейджо-Мару» уже не имел хода, горел и тонул, а остатки его команды спешили убраться с обреченного судна.
«Чиода», в отличие от транспорта, не была простой добычей — крейсер практически сразу после первых же залпов «Авроры» дал ход, активно маневрировал и вел ответный огонь. Однако же осуществиться вынашиваемым его командиром Мураками Какуити в течение всего января планам по уничтожению русского крейсера силами только лишь своего корабля сбыться было не суждено.
Уже первые минуты перестрелки и первые попадания противников друг в друга показали, что, даже не смотря на лучшее бризантное действие японских снарядов, полуторапудовый 120-мм боеприпас для корабля в 6000 тонн все-таки менее чувствителен, чем вдвое более тяжелый русский шестидюймовый для вдвое меньшей по водоизмещению «Чиоды». Тем более что три попавших в японский крейсер таких снаряда в 8.24 были подкреплены еще и одним восьмидюймовым с «Гиляка».