Карен явился мне точно дурное знамение. Покачиваясь на носках роскошных туфель, не слишком подходящих для московской слякотной погоды, он наслаждался эффектом, который он произвел своим внезапным появлением.
— Кажется, ты мне не рада? — произнес он с изрядной долей издевки.
— С чего ты взял?
— Так, некоторые наблюдения… Кстати, куда подевался голубой сервиз?
Я смутилась: сервиз давно украшал монументальную стенку в соседней квартире. Его я продала буквально через месяц после ухода Карена.
— А он… — Я мучительно соображала, как лучше выкрутиться.
— Ты его пропила, — индифферентно подвел итог Карен, и по его тону я не уловила, к чему готовиться.
— Ладно, давай за встречу, — продолжил он примирительно и извлек откуда-то бутылку коньяку.
Конечно же, им руководил отнюдь не ностальгический порыв, а какие-то серьезные планы. Но он пока ничего не говорил о квартире, и это меня успокаивало. Я освободила небольшой пятачок на столе, заставленном посудой и заваленном старыми журналами. Карен, который в былые времена непременно упрекнул бы меня в неряшливости, только брезгливо поморщился. И я сделала вывод, что дело у него ко мне непростое.
Влага, отдающая дубовой бочкой, обожгла пищевод и оставила на языке терпкий привкус. Я сразу почувствовала себя спокойнее, страх словно отпустил меня. Собственно, я боялась не самого Карена, а той власти, которую он надо мной имел. Увы, и это мое зыбкое благополучие зиждилось на нем, зависело от него. В любую минуту я могла услышать:
— Так что мы будем делать с квартирой?
И у меня тогда останется единственный вариант — вернуться в свой южный город. Но с чем? С пустыми руками и опустошенной душой? Бесславный итог хождения за счастьем.
Мне захотелось выпить еще, но Карен молниеносным движением убрал бутылку:
— Хватит, у тебя еще будет время напиться. А пока мне нужно, чтобы ты могла хоть сколько-нибудь соображать.
Я удивилась: соображать — это как раз то, что от меня всегда меньше всего требовалось.
— Раньше ты нуждался в другом…
— А я и сейчас нуждаюсь…
Кажется, я сама себе накукарекала. Его полное одутловатое лицо неожиданно приблизилось вплотную к моему, и я внутренне приготовилась к утомительной работе под кодовым названием «любовь».
Пока мое бренное тело валялось на софе в объятиях Карена, душа пробкой от шампанского вылетела под потолок и ошалело уставилась сверху на открывшуюся перспективу. Широкая волосатая спина Карена блестела, точно противень, смазанный жиром, а мои руки и ноги торчали из-под него, будто пластмассовые конечности сломанной куклы. Карен изощрялся в изобретательности, и сверху это, наверное, здорово напоминало занятия шейпингом по телевизору. Потом мы лежали, устало откинувшись на подушки, и нас по-прежнему ничего не связывало, кроме сигареты — одной на двоих. Ее огонек путешествовал в темноте от Карена ко мне и обратно, как спутник по заданной траектории.
Я первой прервала затянувшуюся паузу:
— Честно признаться, я давно привыкла ощущать себя пенсионеркой на заслуженном отдыхе, после того как получила от тебя полный расчет.
— Ну, моя ненаглядная, — с уст Карена сорвалось-таки любимое словечко из прошлых времен, — для пенсии тебе еще стажа не хватает.
Серьезная заявка!
Я встала и включила свет. Карен потянул на себя одеяло, что оказалось весьма своевременно: в голом виде он выглядел особенно удручающе. Пока я варила кофе, он одевался, беззаботно насвистывая популярный мотивчик — что-что, а шумовое оформление создавать он всегда умел!
Он материализовался на кухне совсем в другом настроении: деловой, собранный и расчетливый. Его рука, поросшая жесткими черными волосами, нырнула во внутренний карман прекрасно сшитого двубортного пиджака:
— Отгадай, что я сейчас достану?
— Надеюсь, не кролика и не петуха. Терпеть не могу фокусников.
— Ненаглядная, у тебя начисто отсутствует воображение. Ну-ка, глянь сюда.
Так, фотография. Очень интересно. Девица с круглыми, широко расставленными глазами требовательно смотрела на меня.
— Симпатичная мордашка. Это она теперь согревает твою одинокую постель?
Карен тихо засмеялся, потом бесцеремонно подтолкнул меня к зеркалу, висящему в прихожей. Я еще не успела найти особенных изъянов в собственном отражении, как он опять сунул мне прямо в лицо фотографию:
— Будь повнимательней. Ведь это же ты десять лет назад. Те же глаза, выражение, родинка над верхней губой… Ах, эта пикантная родинка!
— Во-первых, десять лет назад я выглядела намного лучше, во-вторых, я что-то не помню такого снимка.
— Ну хорошо, если хочешь, десять лет назад ты выглядела намного лучше, но зато она сейчас вполне могла бы выглядеть, как ты.
— Ага ты сам говоришь, что это не я.
Карен убрал фотографию в карман, довольный, похлопал себя по рыхлым бедрам и направился в комнату, я, озадаченная, последовала за ним.
— А если я предложу тебе сыграть роль?.. Очень интересную…
— Роль? Гм, забавно. Ты что же, теперь режиссер?
Похоже, мое предположение его здорово позабавило. Он оживился:
— И режиссер, и сценарист, и продюсер. И плачу хорошо. Тебе никто столько не заплатит, учитывая, что актриса ты бездарная.
Не следовало ему так бесцеремонно наступать на мою больную мозоль!
— Я? Бездарная актриса? Да меня еще в училище пригласили на главную роль в фильме!
— Положим, роль была так себе, — усмехнулся Карен, — да и пригласили тебя на нее по моей рекомендации…
Он врал, бессовестно врал: все было совсем в другой последовательности, и он это знал. Я просто взвилась из-за собственного бессилия и негодования:
— Но ведь не так все было!
А он стоял и посмеивался: излюбленная кареновская тактика. Кажется, она называется «укусил и убежал».
— Сценарий прост и гениален, — продолжал он как ни в чем не бывало. — Есть человек, которому ты должна как бы случайно попасться на глаза, а дальше все пойдет как следует. Он обязательно обратит на тебя внимание, он просто не сможет пройти мимо. Ну а ты должна его заинтересовать, привлечь, приручить… Что я тебе рассказываю? Эта роль несложная, под силу любой мало-мальски симпатичной женщине.
— Ну и предложи ее любой.
Выпуклые восточные очи Карена сверкнули из-под нависших бровей:
— Неужели не понятно? Для начала нужно за что-то зацепиться. Твой козырь — сходство с той цыпочкой на фотографии. Я бы сказал даже, не сходство, а идентичность. Он однолюб, уловила? Оказывается, такое бывает. Много лет назад он зациклился на одной рыжей идиотке… Пардон, к тебе это не относится.
Признаться, я была заинтригована.
— А где же в таком случае сам оригинал? Эта, как ты ее сам называешь, цыпочка?
— С ней все в порядке, — оптимистично заверил Карен, — случайно выпала из окна.
Последнее сообщение меня неприятно поразило. В кого только мне не приходилось перевоплощаться по милости Карена, но роль покойницы — явный перебор. Я была уверена, что в этой игре все козыри на руках моего коварного экс-любовника, но на свой страх и риск решила поторговаться:
— А если я не соглашусь?
На правом виске у Карена запульсировала вздувшаяся жилка, лицо побагровело. Именно так у него обычно выражалась крайняя степень раздражения.
— А если я вспомню, чем ты мне обязана?
Чем я была ему обязана, так это испорченной жизнью!
— Разве я еще не отработала за твои благодеяния?
Карен сменил тактику. Пару раз прошелся по ковру, якобы погруженный в раздумья. Ковер я пока еще не успела проесть, оставляя на черный день, хотя уж без чего другого, а без ковра я бы уж точно прожила.
— Ладно, — он снова погрузил свое крупное тело в кресло, — я не стану расписывать ужасы твоей будущей участи. Для этого у меня просто не хватает черных красок. Поссорившись со мной, ты потеряешь все. Во-первых, квартиру… — Я вздрогнула, а он, заметив это, продолжал меня методично добивать: — Приличной работы тебе не найти. На панели тебе ловить нечего, извини, но ты товар уже некондиционный, так что клиентов себе найдешь разве что на вокзале. Остается только торговать с лотка. Ну, как тебе мой долгосрочный прогноз?
Конечно, ему ничего не стоило меня дожать: две-три минуты, и готово. Мы оба прекрасно понимали, что мои возражения — не более чем последний удар плавником рыбки, выброшенной на берег. Не мне выбирать роль, мне ее учить.
— Но как я буду выдавать себя за эту женщину, если известно, что она умерла? — нашлась я.
— А тебе и не нужно выдавать себя за нее. Оставайся собой. Достаточно уже того, что ты безумно на нее похожа, — просвещал меня Карен. — Тебе не придется совершать никаких героических поступков, просто будь сама собой, и все. Надо приложить минимум усилий, чтобы поддерживать к себе естественный интерес. Ничего особенно не скрывай, пожалуйся на разбитую жизнь, у тебя это, кстати, очень убедительно получается. Но обо мне ни слова. Мол, был один такой негодяй, но не более. Главное, чтобы он приблизил тебя к себе, а дальше получишь новые инструкции.
Я давно догадывалась, что Карен ведет сложную двойную, если не тройную жизнь, теперь же получила прекрасную возможность окончательно в этом убедиться. Афера — за его предложением непременно скрывалась какая-то афера. Но что мне оставалось делать, кроме как соглашаться? Впрочем, почему бы не попробовать?
— Могу я выставить встречное условие? — Мне на ум пришла гениальная идея.
Карен приподнял брови, давая понять: он весь внимание.
— Оформи квартиру на меня, и я согласна совершить покушение на американского президента.
На лице у него мелькнула легкая тень сомнения, сменившаяся задумчивостью, он снова покачался на носках ботинок и отчеканил:
— Идет. Но учти, если вздумаешь блефовать, все равно останешься ни с чем. Меня тебе не переиграть.
Мог бы и не напоминать: я слишком хорошо знала Карена. Но мне стало еще страшнее после его скорого согласия отдать квартиру. Дело принимало пугающе серьезный оборот.