И сейчас Дмитрий Александрович понял, что и ему отчаянно хочется такого вот семейного счастья и уюта. Чтобы всегда, в любой момент можно было взять за руку любимую женщину и увести её за собой, а потом ласкать и любить до изнеможения. И чтобы на лице её видеть выражение огромной нежности к нему, Дмитрию, а потом зажигающиеся огоньки желания и следом пожар страсти. И всё это для него, только для него. И в собственном доме.
И ещё понял мужчина, что только она, Ангелина, скромная серая мышка, как сказали бы многие, сумела пробудить в его сердце такие непривычные чувства и желания. А он сбежал от неё. Трусливо сбежал, получив то, что хотел, но не сумев понять, что теперешнее желание одной встречей не удовлетворить, какой бы распрекрасной она ни была.
4
Придя в понедельник на работу, Дмитрий Александрович очень удивился, увидев в приёмной свою дочь. Евгения мило шепталась о чём-то с Ирочкой, его нынешней секретаршей. Года полтора назад его прежняя секретарша, строгая и исполнительная Серафима Илларионовна тяжело заболела. С ней случился инсульт. И хотя она выбралась из него практически без потерь, её родные ни в какую не соглашались отпустить её опять на работу. Её любили в семье и не желали больше рисковать. Сын отправил её на какой-то очень крутой курорт для поправки здоровья, а потом окружил дома тем, что может быть женщине интересным и способно её увлечь. А Дмитрию Александровичу пришлось взять другую секретаршу. И как только Ирочка появилась в его приёмной, Евгения очень быстро воспользовалась ситуацией. Она подружилась с молодой женщиной и вскоре стала как бы своим человеком у него на работе. У неё сложились хорошие отношения со многими сотрудниками, она появлялась на всех праздниках в его организации, и её присутствие стало как бы само собой разумеющимся. Нельзя сказать, чтобы Дмитрий Александрович был от этого в восторге, но относился к сложившейся ситуации относительно спокойно. До сегодняшнего дня. Сегодня это ему категорически не понравилось почему-то.
А дочь сияла ему навстречу приветливой улыбкой.
– Ты прости меня, папа, что я без предупреждения, – поспешила начать разговор Женя (можно подумать, она когда-нибудь о своём появлении предупреждает!), – но я очень волновалась за тебя. У тебя два дня телефон не отвечает, а я не могла из дома отлучиться. Ты здоров?
– Чего это ты всполошилась, Женя? – вопросом на вопрос ответил отец. – Что со мной может случиться? Просто занят был.
– Не сердись, папочка, – покладисто согласилась дочь, но глаза её при этом внимательно окинули отца острым, как бритва, взглядом, – я сейчас уйду и мешать тебе не стану.
Евгения быстро чмокнула его в щёку, свежую и гладкую после утреннего бритья, обменялась понимающим взглядом с Ирочкой и убежала, оставив Дмитрия Александровича в состоянии весьма похожем на ярость. Сейчас он чувствовал себя как медведь, которого основательно обложили в его берлоге, и это его злило. Ведь его секретарша, по всему видно, совершенно покорена уверенной в себе и состоятельной Евгенией, способной хорошо отблагодарить за оказанные услуги. И даже больше, будучи женщиной недалёкой, она, пожалуй, гордится своей дружбой с дочерью шефа, принимая всё за чистую монету.
– Что это вы взъерошенный такой, Дмитрий Александрович? – спросил днём Игорь, забежав к нему в кабинет.
Игорь был всего на четыре года моложе его, но с тех пор, как пришёл к нему работать, всегда держался в рамках уважительных отношений, хоть они и были давними друзьями.
– Не понравилось мне, Игорь, что Евгения вынюхивает что-то в моё отсутствие. И взгляд её сегодня мне совсем не понравился. Как будто она меня в чём-то подозревает.
Игорь удивлённо на него посмотрел.
– Так она давно уже сторожит вас, как бдительная овчарка доверенную ей овечку.
– Зачем? – открыл глаза шеф.
– Ну, вы даёте, Дмитрий Александрович. Неужели непонятно? – в свою очередь удивился заместитель. – Это же элементарно. Вы ведь у нас мужчина хоть куда. А как вы опять женитесь, да народите ещё детей? И кто тогда унаследует ваш шикарный дом?
– Ты так думаешь?
– Уверен, Дима, – печально покачал головой друг, забыв о принятой форме обращения. – Мне тебя очень жаль, но ты пригрел на своей груди змею, да не одну.
– Но Сонечка ведь совсем ещё ребёнок, она ничего в этом не понимает.
– Поверь мне, Дима, дело обстоит именно так, как ни прискорбно это признавать. А змееныш, каким бы маленьким он ни был, всё равно способен ужалить, и очень быстро превращается во взрослую змею.
В справедливости слов Игоря Дмитрию Александровичу довелось убедиться очень скоро. Ближе к вечеру в пятницу, когда он уже, не выдержав, позвонил Лине, и они договорились снова поехать в тайный домик в лесу, у него в кабинете объявилась Евгения. Она была очень расстроенная и чуть не плакала. Рассказала отцу, что Сонечка приболела, капризничает, а им с Пашей надо срочно отлучиться на выходные. К бабушке девочка отказалась ехать наотрез.
– Ты не возьмёшь её к себе на выходные, папа? – с надеждой спросила дочь, – малышка так любит тебя и обожает твой дом.
Пришлось перезванивать Лине и давать отбой. А ему так хотелось побыть с ней, насладиться ею, покоем, тишиной и немного освежить душу. Лина тоже огорчилась, это было слышно по голосу, но ни на чём не настаивала, конечно, не в её это привычках, как он понял.
Появившаяся в его доме внучка больной, однако, не выглядела. Она весело скакала по дому, но, уловив удивлённый взгляд деда, притихла.
– У меня головка болит, – пожаловалась она, – и забралась на диван к нему под бок.
Посидела тихонько несколько минут, потом не выдержала.
– Ты меня, правда, любишь, деда? Больше всех на свете любишь? – заглянула она ему в глаза.
Он кивнул. Малышка удовлетворённо улыбнулась.
– Значит, это правда. Мне мама говорила, что я для тебя дороже всех, и этот дом ты построил для меня.
Дмитрий Александрович оторопел.
– Нет, Сонечка, этот дом я построил для себя, детка, – возразил он.
– Но когда ты умрёшь, я ведь буду в нём жить?
– А я не собираюсь ещё умирать, маленькая, – невесело рассмеялся он. – Мой отец вон до восьмидесяти девяти лет дожил, и я не намерен от него отставать. Когда это случится, ты давно уже взрослой будешь, и у тебя будет свой дом.
Девочка глянула недовольно, но спорить с дедом не стала. А он глубоко задумался. И мысли его были далеки от приятных. Так вот, значит, до чего дошло. Уже и ребёнок о его смерти думает. Хороша семейка, ничего не скажешь, хороша. Турнуть бы их всех подальше и забыть. И зажить своей жизнью. И привести сюда Лииу. И быть с ней здесь полностью счастливым, по самые уши наполниться счастьем. Но сделать это он вряд ли сможет, к сожалению, как бы ему этого ни хотелось. Слишком крепкие узы связывают его с дочерью и внучкой. Даже осознав их такой горячий интерес к его дому, он всё равно не сможет от них отказаться. Поздно. Его уже посадили на цепь, как дворового пса.
5
Дальше события развивались и вовсе ненормальным образом. Отказаться от встреч с Лиой Дмитрий Александрович теперь уже не мог. И чем дальше, тем крепче врастал в эту потребность видеть и ощущать её рядом. Но и в дом к себе пригласить не решался, хоть и хотел, теперь уже хотел. Он знал, что Евгения способна принестись к нему в любое время, хоть среди ночи, если почует неладное. А чутьё у неё на эти дела, как у хорошей ищейки.
Когда он после своего так внезапно сорванного уик-энда на природе заявил дочери, что больше нянькой для Сонечки быть не сможет, как бы ни любил ребёнка, – ведь он всё же мужчина, и у него есть свои важные мужские дела, – она мило извинилась, что нарушила его планы, и пообещала больше такого не делать.
– Я не хотела, папа, поверь, – глаза смотрели открыто и честно, – но обстоятельства меня связали по рукам, а больной ребёнок согласился ехать только к тебе.
Он тогда молча проглотил эту явную ложь, но осадок на сердце остался.
Потом пришёл следующий уик-энд, и он был настолько прекрасен, что закрыл собой всё, что только было плохого в его жизни. Радость от общения с Линой, её безыскусная нежность и разгорающаяся как факел в ночи страсть, стоило только ему взглянуть на неё горящими глазами, омыли его исцеляющим дождём. Он наивно мечтал всегда, всю жизнь проводить так свои выходные, совершенно забыв, что домик в лесу не был его собственностью, а доставался ему лишь время от времени. И начисто упустил из виду, что в собственном доме он встречаться с любимой женщиной не может. А когда получил отказ на очередной уик-энд, опешил. И что ему теперь делать?
Этот вопрос он озвучил, когда возмущённо делился с Игорем своей неудачей.
– Ума не приложу, что мне делать, Игорь, – расстроено говорил шеф, – без Лины я теперь долго просто не выдержу, она мне нужна, как воздух. А провести с ней выходные негде. Заказал бы места на какой-нибудь базе за городом, так там народу полно, и знакомых кучу встретишь. Опасно.
– Да не расстраивайтесь вы так, Дмитрий Александрович, – утешил его заместитель. – Вам надо всё же порядок в своём семействе навести, чтобы раз и навсегда отучить их совать нос в ваши дела. А пока суд да дело, вы можете воспользоваться нашей дачей, мы с Наташкой перекантуемся как-нибудь. Это, конечно, не ваши хоромы, но и не последняя дача в наших местах.
Дмитрий Александрович поднял на него глаза, и в них стала оживать надежда.
– Ты это серьёзно, Игорь?
– Конечно, серьёзней некуда. Подъедете в субботу утром, мы вам всё хозяйство с рук на руки и сдадим.
У Дмитрия Александровича потеплело на душе, но он только пожал другу руку. Говорить ничего и не надо было.
А субботним утром они с Линой приехали на небольшой садовый участок, ухоженный и аккуратный, и она познакомилась с давним другом её возлюбленного и его женой, очень приятной женщиной.
– Вы можете звать меня просто по имени, дорогая, – заявила ей хозяйка дачи, – а он (она указала глазами на мужа) Игорь и всё. Так проще.