оседи, старые школьные подруги и, конечно же, Лёша. Но она его не видела, не замечала. Просто знала, что он рядом. Потом долго приходила в себя, и он ей не мешал. А потом… Потом случилась эта встреча на людной улице возле сбитой машиной собаки, и всё завертелось как в калейдоскопе. Мужчина оказался как раз таким, какой с девических лет виделся ей в мечтах, – сильным, уверенным, – и ей захотелось опереться на его плечо. Но плечо оказалось совсем не таким надёжным, как думалось. А теперь вот его и вовсе не стало. И Лина разрыдалась вновь, отчаянно и горько.
– Лина, ты меня слышишь? – требовал настойчивый Лёшин голос. – Возьми себя в руки и успокойся.
Она всхлипнула ещё раз и подняла глаза.
– Слышу, Лёша, я тебя слышу, – прошелестел её голос, – но…
– Никаких «но» больше не существует, Лина, – твёрдо заявил он, – я просто не позволю тебе и дальше ломать и курочить свою жизнь, как ты делала это до сих пор. Всё! Насмотрелся!
– О чём ты, Лёша?
– О нас с тобой, Лина.
Она посмотрела с удивлением, и даже слёзы сразу высохли. Стоящий перед ней мужчина, крепкий и широкоплечий, был ей знаком очень смутно, пожалуй, больше смахивал на незнакомца.
– Ты ведь давно знаешь, что я люблю тебя, – продолжал он, – но ты ещё тогда запретила мне говорить тебе об этом. Ты видела во мне только друга детства, влюблённого застенчивого мальчишку, а твои мечты были о сильном мужчине, который заменил бы в твоей жизни никогда не виденного тобой отца. И ты упорно искала такого. Когда нашла, то обожглась очень больно. Я думал, ты поймёшь свою ошибку, но ты продолжала упорствовать. Я немного опоздал после смерти Юлечки, хотел дать тебе время прийти в себя. Но он меня опередил. И ты опять попала в те же сети. Неужели ты не видела, что у ваших отношений нет будущего?
– Какое будущее, Лёша? – удивилась Лина. – Ни о каком будущем я не думала, я сразу понимала, насколько это всё фантастично. Но это была моя мечта в реальном, живом воплощении, и Дима был хорошим человеком, действительно хорошим.
– Не спорю, хорошим, но оказался слабаком, – Лёша сердито посмотрел на неё, – и я его ошибок повторять не собираюсь. С сегодняшнего дня, Лина, ты уже накрепко будешь связана со мной. Я тебя больше одну не оставлю. Ты слишком много глупостей делаешь и готова загубить свою жизнь из-за детской мечты, которую давно пора забыть.
Лина оторопела.
– Посмотри на меня, – продолжал настойчивый Лёша, – я давно уже не мальчишка, а самый настоящий мужчина, для молоденьких девчонок уже просто старик. Но ты этого не заметила. Ты не хотела этого видеть в погоне за своей мечтой. А я, как последний дурак, молчал и позволял тебе делать глупость за глупостью. Но больше не позволю.
Лина смотрела на этого нового, незнакомого Лёшу во все глаза. Действительно, перед ней стоял мужчина весьма воинственного вида, крепкий и уверенный в себе. И как она могла не заметить, что мальчишка давно превратился в мужчину, да ещё такого крепкого. Она смутилась.
– Ты прости меня, Лёша, – проговорила неуверенно, – я действительно была к тебе на удивление невнимательна и, наверное, глубоко обижала тебя этим. Но сейчас, мне кажется, не время говорить об этом.
– Согласен, не время, – Лёша упрямо качнул головой, – я просто хочу довести до твоего сведения, что больше ты самостоятельных глупостей делать не будешь. Теперь мы будем делать их вместе.
Он криво улыбнулся.
– Тебе ведь ещё предстоит пару раз попасть в этот гадюшник, а одну я тебя туда теперь не пущу.
Лина посмотрела с удивлением, и Лёша объяснил свою мысль.
– Ну, на похороны пойти ты ведь ни за что не откажешься, – она отрицательно покачала головой, – а там тебя ничего хорошего не ждёт, помимо того, что горе навалится в полную силу. А потом нам ведь собаку забрать надо будет. Бедная Лада извелась вся, наверное, – ни тебя, ни его, одни змеи вокруг.
Тут уж Лина вообще открыла глаза шире некуда. Лёша что-то слишком хорошо был ознакомлен с положением её дел. И она не удержалась высказать своё удивление по этому поводу.
– Да, и я ничуть об этом не жалею, – сознался друг. – Я постарался узнать об этом человеке всё, что только было возможно, когда ты с разбегу влипла в очередную любовную авантюру. Ведь было же понятно с самого начала, что эти люди не отдадут его тебе, они стеной встанут на защиту своей будущей собственности. А кончилось тем, что они и его загубили в азарте боевых действий.
Как показали последующие события, Лёша был совершенно, стопроцентно прав.
Когда пришёл день похорон, он не отходил от неё ни на шаг. На кладбище собралось народу – уйма. Пришли сотрудники, коллеги по бизнесу, клиенты. В первом ряду, конечно, – родственники. Хмурая Евгения, поддерживаемая ставшим необыкновенно заботливым мужем, заплаканная Сонечка и даже давно отлучённая от жизни покойного Инна – теперь она посчитала себя вправе появиться и здесь, на кладбище, и в его великолепном доме, куда ей раньше доступа не было. Не его же любовнице быть сегодня в первых ролях, в самом-то деле. Эта женщина для них никто, пустое место. А она, Инна, как-никак бабушка Сонечки, счастливой девочки, на которую любящий дед, пусть и под нажимом, но переписал всё же свой обожаемый дом. А вокруг них защитной стеной стояли приятельницы и прихлебательницы, готовые в клочья разнести эту наглую авантюристку, которая намеревалась вырвать из рук семьи и самого мужчину, и его роскошный дом. Появления Лины здесь ожидали.
Когда она, сопровождаемая Лёшей, появилась в поле зрения собравшихся, по женским рядам прошёл шепоток, и множество взглядов впилось в неё в ожидании. Ну, и что она будет делать, эта наглая тварь? Лина взглядов не замечала. Она видела лишь гроб, и в нём такого незнакомого Диму – смерть очень изменила его. Но это был он, мужчина, который любил её, однако бороться за свою любовь не стал. И ей нужно было проститься с ним.
Они пробрались к самому гробу, но со стороны, противоположной той, где стояли родственники, и Лина оказалась под обстрелом злобных глаз и исходящих ядом слов. «Вы смотрите, какая нахалка!», «Да как она посмела явиться сюда!», «Сразу видно, что за птица!», «Да ещё с молодым любовником явилась!», «Стыд, позор! Гнать её надо!» – шипели голоса с разных сторон. А тёмные глаза Инны, смотревшие с такой ненавистью, как будто это Лина лишила её семейного счастья много лет назад, казалось, готовы были прожечь её насквозь. Она же ничего не замечала, а Лёша, видевший и слышавший всё это бурление, невольно напрягся и постарался прикрыть её собой, что, впрочем, не получилось.
Лина, не отрывая глаз от ставшего чужим и незнакомым лица Димы, наклонилась вперёд и положила несколько скромных цветов на сложённые руки покойного, ставшие холодными и каменно твёрдыми. «Я пришла проститься, Дима, – чуть слышно прошептала она, – они всё ещё стерегут тебя и стоят вокруг стеной, но я не могла не сказать тебе последних прощальных слов. Ты был моей ожившей мечтой, Дима, и с тобой я могла бы стать самой счастливой на свете женщиной. Но нам не позволили быть вместе, а ты смирился. Прощай, Дима. Я отпускаю тебя и не таю в сердце обиды. Пусть земля тебе будет пухом!». Слёзы застлали глаза, в ушах зашумело. А вокруг нарастало праведное негодование. Евгения, как главная распорядительница похорон, подала знак, что пора заканчивать прощание. Лину отодвинули от гроба, и двое сильных мужчин, закрыв крышку, взялись опускать его в яму. Потом по дереву застучали первые комья земли, и Лина пришла в полное отчаяние. Ей вспомнились совсем недавние лес, озеро и горячие руки Димы, обнимающие её. А теперь вот… И она, не удержавшись, разрыдалась у всех на глазах, припав к Лёшиной груди. А он обнял её за плечи и увёл подальше от исходящего злобой скопления гадюк и кобр. И лишь две пары глаз проводили её сочувственными взглядами. Игорь и Наташа единственные знали здесь, как обстояли дела в действительности.
А на следующий день они отправились за собакой. На этот раз Лина настояла на том, чтобы Лёша остался в машине – старенькая, но бодро бегающая развалюшка на колёсах, принадлежащая его хорошему другу, очень выручала их в последние дни.
Нажав на знакомую кнопочку, Лина открыла калитку и вошла во двор. Она кивнула выглянувшему из своего флигелька Тимофеевичу, и тот приветливо махнул ей рукой. А потом на пороге возникла пылающая праведным гневом Евгения.
– Тебе мало того спектакля, что ты устроила вчера на кладбище, стерва, так ты ещё и домой ко мне заявилась? – возмущённо закричала она, ничуть не заботясь о децибелах своего пронзительного голоса.
– Это не твой дом, змея, – не выдержала Лина. – Это его дом. Он так его любил.
– Нет, – ехидно прищурилась Евгения, – это теперь мой дом. Отец перед смертью переписал его на Сонечку, а я, до её совершеннолетия, здесь полновластная хозяйка, чтобы ты знала.
– Да подавись ты этим домом, – взвилась, не удержавшись, Лина, – без него он никогда уже не будет прежним, он тоже как будто умер. А я только свою собаку забрать хочу. Больше мне здесь ничего не нужно.
– Так это твоя собака? – задохнулась от возмущения Евгения. – Как это я раньше не догадалась? А то живо спровадила бы её на живодёрню.
Лина не успела ничего сказать в ответ, как из глубины дома торпедой вылетела огромная светлая собака, едва не сбив с ног стоящую на пороге хозяйку, и кинулась к ней. Собачьим радости и восторгу не было предела. Её не бросили. Самый нужный в её собачьей жизни человек пришёл за ней. Лада прыгала вокруг женщины, едва не сбивая её с ног, и всё норовила лизнуть в лицо. Как же она истосковалась, как боялась опять остаться одна во враждебном ей мире чужих людей! Лина же, сама не ожидавшая такой радости от встречи с верной собакой, гладила её, ласкала, трепала за уши.
– Ну, всё, Ладушка, всё, – успокаивала она превратившееся от радости в неразумного щенка животное, – страшное уже позади, и теперь мы будем всегда вместе, всегда.
Она взяла собаку за ошейник и, не оглядываясь, пошла к калитке, провожаемая злобным взглядом Евгении.