М. Булатов,В. ПорудоминскийСобирал человек слова…
Рисунки М. Борисовой-Мусатовой
НАПУТНОЕ
НАПУТНОЕ — все, чем человек напутствуется, снабжается на путь, в дорогу.
«ЗАМОЛАЖИВАЕТ»? ЧТО ЭТО?
По серому насту сани идут легко, словно под парусом. Снег лежит в поле длинными грядами. Поле бескрайнее, как море. Ветер гудит, метет снег низом. Снежные валы колышутся, текут, плещут в борта саней.
Ямщик, закутанный в тяжелый тулуп, понукает лошадей, через плечо поглядывает на седока. Тот жмется от холода, поднял воротник, сунул руки в рукава. Новая, с иголочки, мичманская форма греет плохо. Седок молод. Мичман — первый на флоте офицерский чин.
Ямщик тычет кнутовищем в небо, щурит серый холодный глаз под заледеневшей бровью, басит, утешая:
— Замолаживает…
— То есть как «замолаживает»? — Мичман смотрит недоуменно.
— Пасмурнеет, — коротко объясняет ямщик. — К теплу.
Мичман суетится, вытаскивает из глубокого кармана записную книжку, карандашик, долго дует на закоченевшие пальцы, выводит старательно:
«Замолаживать — иначе пасмурнеть — в Новгородской губернии значит заволакиваться тучками, говоря о небе, клониться к ненастью».
Летят сани по снежному полю, метет низовка, а мичману уже не холодно. И не потому, что замолаживает, заволакивает тучами небо — когда еще пройдет ненастье, отпустит мороз! — а потому, что задумался мичман о своем, залетел смелой мыслью далеко за край бескрайнего поля. И про холод позабыл.
Морозный мартовский день 1819 года оказался самым главным в жизни мичмана. На пути из Петербурга в Москву, где-то у Зимогорского Яма, затерянного в новгородских снегах, человек принял решение, которое повернуло его жизнь. Застывшими пальцами исписал в книжке первую страничку.
Мал почин, да дорог.
ЧУДАК
Чудаки хороший народ. Над ними посмеиваются, иногда смеются. Однако их уважают. Доброе чудачество людям на благо, а не во вред.
Мичман в старости скажет про чудаков:
«Чудак — человек странный, своеобычный, делающий все по-своему, вопреки общего мненья и о́быка. Чудаки не глядят на то, что-де люди скажут, а делают, что чтут полезным».
Разные есть на свете чудаки. И, быть может, самые интересные чудаки на свете — собиратели.
Чего только не собирают! Марки, картины, цветы, книги, пряники.
Мичман тоже был чудаком. Он собирал слова.
Жизнь он прожил необычную. Немало исколесил путей-дорог. Повидал всякое. Менял занятия. Знал много, многое умел.
Но кроме того, он собирал слова. Где бы ни ездил, чем бы ни занимался, никогда не забывал отложить в свою копилку новое словечко.
А потом жизнь прошла. И тогда оказалось, что главным-то делом в его жизни было чудачество — собирание слов.
Оказалось, что, собирая слова, он взялся за дело новое, взвалить на плечи которое прежде никто не додумался или не решился.
За это, не за что другое, люди его помнят, благодарят.
Вот так всегда: не знаешь, где найдешь, где потеряешь.
ОТ «А» ДО «ИЖИЦЫ»
Бросят в реку камень, за ним другой, третий — и перегородят реку плотиною. Начинается плотина с первого камня, как с первого бревна — изба, как с первой версты — дорога.
Давным-давно прямо в чистом поле записал молодой мичман удивительное слово «замолаживает» и решил собирать слова.
Теперь стоит на книжной полке его «чудачество», главное дело его жизни — четыре толстенных тома. В них больше двухсот тысяч русских слов!
На корешках обозначено для удобства поиска: том I «А — 3», том II «И — О», том III «П», том IV «Р — Ѵ».
Мы привыкли говорить: «от А до Я».
В нынешнем словаре последнее слово — «ящурный», прилагательное от «ящур» (так называется заразное заболевание рогатого скота).
Прежде следом за Я шли еще две буквы: Ѳ — «фита» и Ѵ — «ижица».
Словари завершало греческое слово «ипостась». Его писали с ижицы — «ѵпостась».
Четыре толстых тома называются: «Толковый словарь живого великорусского языка».
«Толковым» не оттого назван словарь, — шутил его создатель, — что мог получиться и бестолковым, а оттого, что он слова растолковывает».
Открываем четвертый том («Р — Ѵ»), находим глагол толковать. Первое значение слова нам не подходит: «ТОЛКОВАТЬ (о чем) — рассуждать, переговариваться, беседовать, разбирать дело». Зато второе значение — именно то, что нам нужно: «ТОЛКОВАТЬ (что) — объяснять, давать чему толк, смысл, значенье». Среди многих однокоренных слов, приведенных тут же, есть и прилагательное толковый. Читаем: «ТОЛКОВЫЙ словарь — дающий какое-либо толкованье, кроме прямого перевода слов».
Герой нашего рассказа не просто собрал больше двухсот тысяч слов, но еще дал им толк, смысл, значение.
Слова не силком втиснуты в четыре толстые и плотные книги, а живут в них привольно.
Словарь не склад, где за семью замками в тесных и темных сотах тихо пылятся слова. Словам вольготно в словаре, как в заповедном лесу. Собираются в стаи и бродят в одиночку, дружат и выставляют друг другу навстречу рога, резвятся, прячутся, рычат, свистят, шипят, бухают, фыркают. Или, внезапно оторвавшись от черной стены чащи и выскочив на тропу, поражают пришельца.
Привычные слова становятся интересными и неожиданными. Меняют смысл. Играют оттенками. Веселыми рыбинами плещутся в удивительных оборотах речи. Тянут за собою бесчисленную родню.
Про самое слово «СЛОВО» в словаре полторы страницы.
СЛОВО — не только сочетание звуков, означающее предмет или понятие.
СЛОВО еще —
и разговор, беседа («О чем у вас слово?»);
и речь («Взял слово»);
и сказание («Слово о полку Игореве»);
и рассуждение («Слово о русском языке»);
и обещание («Даю тебе слово»);
и заклинание («Он против лихорадки слово знает»).
«Он за словом в карман не полезет» — значит: находчивый.
«Говорит, будто слово слову костыль подает» — значит: нескладно.
«Словечка не проронил» — значит: слушал внимательно.
«Без слова отдал» — значит: не споря.
«Он, слов нет, хороший человек» — значит: вправду, на самом деле.
«Красное словцо» — значит: шутка.
«К слову пришлось», «К слову молвить (или сказать)» — значит: кстати.
Словом, здесь всего не перечислишь, — не проще ли в словарь заглянуть? Кто заглянет — узнает еще многие слова, производные от слова «СЛОВО», и убедится, что мы не больно словоохотливы.
Между неслыханным дотоле «замолаживает» и четырьмя огромными томами, населенными многими тысячами обитателей, уместилась жизнь неугомонного собирателя, чудака и подвижника.
Жизнь его подобна широкой и длинной реке, кое-где пересеченной порогами. Течение ее то бурно, то плавно и однообразно. Но чтобы сладить с главным своим делом, чудаку и подвижнику одинаково нужны были в жизни и тревожная стремительность, и тихая, задумчивая плавность.
Слово «подвижник» сродни слову «подвиг» и означает, между прочим, «доблестный делатель».
О доблестном делателе, его жизни и его деле, пойдет рассказ.
Остается назвать имя нашего героя. Оно тоже отыщется в словаре. Вытиснено прямо на переплете:
Владимир Даль.
Сказка от начала начинается, до конца читается, в середке не перебивается.
КОРПУС
СЛОВА НА ДОРОГЕ
В море приходят с берега.
Семья Далей жила в Николаеве. Портовый город Николаев стоит на месте слияния рек — Ингула и Южного Буга.
От Николаева до моря рукой подать. Но когда отец решил, что сыновьям Владимиру и Карлу быть моряками, им пришлось сушей пересечь всю Россию. С Черноморского побережья детей повезли на берега Балтики. Флотских офицеров готовили тогда в Петербурге, в Морском кадетском корпусе.
Ехали на линейке — многоместной повозке без крыши.
Для защиты от зноя и непогоды натянули над линейкою холщовый навес.
Владимира и Карла везла в корпус мать. Далю-отцу было не по карману ради такого случая гнать в Петербург большой экипаж. Стали искать попутчиков на паях. Собрали еще восемь человек.
Большая повозка, набитая пассажирами и вещами, неторопливо катится с юга на север.
День, другой, третий — мягко катится по дороге повозка. Копыта лошадей бесшумно падают в пыль. Пыль поднимается из-под тяжелых копыт, из-под медлительных колес, обволакивает линейку, густая и невесомая.
За пропыленными холщовыми стенами экипажа покачивается необозримая широкая степь. В конце лета степь поблекшая, выжженная солнцем, — охра. Небо тоже выгорело.
Нежданный ветер проносится по степи, как по водной глади. Ковыль стелется волнами. Под порывами ветра напряженно прогибается холст, которым обтянута линейка. Отвязавшийся угол материи бьется на ветру пойманной птицей.
Когда раскинулся вокруг необозримый простор, когда волны пробегают по ковылю, когда мерно раскачивается повозка и ветер упорно гнет холст, игра приходит сама.
Черное море осталось за спиною. Морской корпус еще далеко впереди — у холодных балтийских вод. А между двумя морями, в знойной степи, два мальчика воображают, будто плывут на корабле.
Владимир взбирается на козлы, из-под ладони всматривается в даль, командует:
— Поднять паруса!
Из повозки Карл глухо отвечает:
— Есть поднять паруса…
Проезжали Украину, Белоруссию, губернии Псковскую и Новгородскую. Проезжали города, местечки, села, деревни. Слышали речь украинскую, белорусскую, польскую, еврейскую. Звучал вокруг русский язык.
Семейство Далей было к языкам способно. Даль-отец владел многими новыми языками, а также древними. Мать одинаково хорошо объяснялась на пяти языках. Но дома, между собой, говорили по-русски.
По дороге Владимир слышал русский язык на базарах, в трактирах, в деревенских избах и на постоялых дворах. Слышал мужиков, торговцев, нищих, кузнецов, солдат, монахов, лоточников.