Без нее не было бы таких роскошных деталей, как блестящая барная стойка и ручки ящиков из граненого стекла. Не было бы и женственных штрихов, предназначенных для комфорта, как мягкость пледа на угловом кресле, обитом маслянистой гладкой янтарной кожей.
— Если Аарон не заплатит, мы ясно дадим понять, какую позицию мы займем в дальнейшем.
— Стиль казни сработает, — твердо заявляет Джейс, возвращая разговор. Его темные глаза смотрят на мои. Я инстинктивно киваю в ответ. Они знают, что что бы они ни выбрали, я буду вместе с ними. Я самый младший, и в моих мыслях я больше всех в долгу. Не то чтобы они когда-либо имели что-то против. Я более чем осознаю, что мне повезло, учитывая то, что пришлось пережить моим старшим братьям после смерти моей матери. Жестокость моего отца, а затем варварство проживания трагедии за трагедией.
— В переулке Романо на Пятой авеню, — говорит Картер и уточняет местоположение.
— Он все еще может найти деньги, — предполагает Джейс, хотя и ухмыляется при этой мысли, глядя на свои кутикулы.
— Пятьдесят тысяч? Только если он украдет их у кого-то другого, — комментирую я, чертовски хорошо зная, что это вполне возможно, и если это произойдет, кто-то другой убьет должника. — Что я бы очень предпочел.
Раздается хор грубых смешков.
— Тогда все решено, — заявляет Джейс, хотя и обменивается взглядом с Картером, чтобы убедиться, что больше нечего обсуждать. Уже почти полночь, и мой вечер только начинается, хотя они пойдут домой и упадут в постель со своими женами, которые их очень любят.
Картер с глубоким выдохом соглашается. Больше нечего обсуждать.
— Поцелуй Арию от меня, ладно? — легко говорю я Картеру.
Улыбка Джейса совпадает с улыбкой Картера, когда он встает, засовывая руки в карманы брюк своего серого костюма.
— Было бы лучше, если бы ты вернулся домой, — добавляет Картер. — Она скучает по тебе.
Джейс наваливается:
— Тебе стоит приезжать домой почаще. Мы начинаем думать, что тебе здесь нравится больше.
Я тяжело вздыхаю, хотя неровная улыбка едва заметно касается моих губ.
— Здесь тихо, и мы все знаем, что есть работа, которую нужно сделать.
Они возвращаются домой к любящим партнерам и детям. Я остаюсь здесь, убирая оставленный после себя беспорядок. Слежу за камерами, которые фиксируют то, чего им не следует. Слежу за жителями, которые выглядывают из окон поздно ночью и которым нужно напомнить, что мы на их стороне.
Мафия выживает только благодаря сообществу. Мошенники и убийцы избегают наказания за свои грехи благодаря тем, кто закрывает на них глаза, и тем, кто их поддерживает.
Потирая глаза тыльной стороной ладони, я говорю:
— Это, блядь, работа на полный рабочий день.
— Тебе нужна помощь? — предлагает Джейс, и в его тоне отчетливо слышна искренность.
— Нет. Мне нужно разобраться с последним, что мы обсуждали. Потом я пойду домой.
Это неприятное чувство в животе снова даёт о себе знать, и глаза Джейса и Картера темнеют, а их губы сжимаются в тонкую линию при этом напоминании. Где-то есть крыса, которая сливает информацию федералам.
— Если тебе что-нибудь понадобится, — бормочет Картер и пожимает плечами в своей черной куртке. Она сшита на заказ и выглядит чертовски дорогой. Наверное, потому что так и есть. Оба моих брата носят костюмы, остаются чисто выбритыми, когда появляются на публике. Они хорошо представляют семью.
Дэниел в основном придерживается семейного поместья, и я большую часть времени проживаю здесь. В клубе. Мой клуб. Все, что мне нужно, в моем распоряжении.
Включая бетонные комнаты в подвале и алкоголь наверху, когда я закончу выполнять такие задачи, как урегулирование просроченных платежей.
— Есть ли кто-то или что-то еще, о чем я должен знать? — спрашиваю я, когда Картер стоит ко мне спиной, держа руку на дверной ручке. Он быстро оборачивается, Джейс справа от него. Его темные глаза сужаются, когда он думает. Мои братья выглядят так одинаково. Высокие, властные. Когда они улыбаются, это заразительно, а когда они не очень довольны, это пугает.
Я вижу, как другие реагируют на них. Я больше похож на Дэниела, тихий и предпочитающий держаться особняком.
Если кто-то меня увидит, он пожалеет, что это произошло. Я предпочитаю именно так.
Картер качает головой, а затем пристально смотрит на Джейса и спрашивает:
— Я ничего не забыл?
Мой стул скрипит, когда я перемещаю вес, чтобы сосредоточиться на Джейсе, кладу лодыжку на колено и откидываюсь назад.
— Если кто-то еще просрочит платеж, мы сделаем то же самое.
— Это было само собой разумеющимся, — комментирую я, зная, что эти выходные будут кровавыми. — Это соответствовало бы нашей репутации.
Картер говорит:
— Наша репутация — это все, что у нас есть.
— И мы есть друг друга, — добавляет Джейс. Картер кивает, и я снова замечаю темноту под его глазами от недостатка сна.
Они говорят, что мы не ждем, что мы не даем второго шанса.
Они говорят, что мы убийцы и воры. Мы гангстеры и подлецы. Хотя, если честно, мы получили эти два последних ярлыка, когда были еще детьми. Бедные и одинокие, и это еще не грех, достойный ада.
Я думаю, Бог простил бы нас тогда. Мы тогда едва осознавали мир. А сейчас? Мы управляем этим адом на земле.
— Я скажу Арии, что ты приедешь домой в эти выходные. — Заявление Картера звучит как вопрос, когда он открывает дверь. Оба моих брата ждут моего ответного кивка.
С этими словами я прощаюсь с ними, бросив взгляд на виски в углу комнаты. Чтобы пережить этот вечер, мне понадобится один-два крепких напитка.
Есть такая расхожая фраза: «Кровь гуще воды».
Его значение было искажено с течением времени, чтобы убедить других, что семья важнее всего. Важнее, чем кто-либо другой. Потому что семья — это кровь. Цитата, из которой она взята, подразумевает полную противоположность:
«Кровь завета гуще, чем вода утробы».
Цитата призвана укрепить узы солдат на поле боя. Те, с кем ты проливаешь кровь, ближе к тебе, чем кто-либо другой.
За последнее десятилетие я пролил больше крови, чем когда-либо считал возможным рядом с моими братьями. Нет ни одной чертовой вещи в этом мире, которая могла бы разлучить нас. Кровь и вода — это одно и то же. Мы убивали друг за друга, мы выжили только благодаря этому, и кровопролитие не прекратится.
Оно не может остановиться. Если и остановится, то лишь потому, что мы окажемся погребены под десятью футами земли, и только камень когда-нибудь снова заговорит за нас. Налив в стакан янтарную жидкость, я опрокидываю его. Сегодняшний вечер — лишь один из многих подобных вечеров в самом ближайшем будущем. Я чувствую это в самой глубине своих костей.
Глава 2
Брейлинн
Жизнь жестока.
Вы можете сколько угодно утверждать, что в жизни есть приятные моменты. Некоторые люди цепляются за веру в то, что хороших моментов больше, чем плохих, но я говорю не об этом. Жизнь жестока, потому что она не останавливается.
Один удар за другим сбивают тебя с ног. У тебя нет времени встать и отряхнуть грязь.
Жизнь не признает боли и необходимости остановиться, когда она настигает. Нам нужно дышать, а жизни все равно. Она не останавливается и не дает отсрочек.
Короче говоря: жизнь может быть бессердечной сукой.
С глубоким вдохом я провожу взглядом по тонкой трещине на потолке моей новой спальни. Я приподнимаю бровь, размышляя, существует ли она там уже много лет и все в порядке, или трещина станет еще больше.
Сама комната пока не кажется моей. В ней нет ни капли меня.
Никаких ярких цветов, хотя стены загрунтованы в тусклый белый цвет. Коричневые коробки сложены в несколько футов высотой, и единственное, что я из них вытащила, это постельное белье. Которое… оставляет желать лучшего.
Простыня на резинке сползает с угла моего матраса, образуя неудобный выступ под моей ногой. Я толкаю ее пальцами ног. Должно быть, я ворочалась, когда наконец-то уснула прошлой ночью.
Это объясняет, почему я вообще не чувствую себя отдохнувшей. В порядке вещей, я полагаю. Взглянув на часы, я понимаю, что будильник еще даже не прозвенел. Нет ничего хуже, чем проснуться и чувствовать себя паршиво, прежде чем солнце полностью взошло.
Я раздумываю, стоит ли снова заснуть, но в голове уже кружится каждый пункт в моем списке дел. Моя спальня по-прежнему пуста, если не считать горы картонных коробок. У меня есть подержанная кровать и тумбочка, которую мне позволила взять мама. У меня есть матрас и комплект простыней, которые не так уж плохи, за исключением простыни на резинке. У меня есть корзина для белья с одеждой, и больше ничего.
Меня охватывает оцепенение, а мои уставшие глаза кажутся еще более тяжелыми.
Стряхни это, Брейлинн. Стряхни это. Я напоминаю себе, что это не я. Все эти сомнения и истощение из-за того, что я пережила.
Сегодня все по-другому. Сегодня еще один шанс.
Я не смогу снова заснуть. А если бы и смогла, то мне бы ничего не снилось. Вздохнув, я стягиваю простыню до половины тела и тру глаза тыльной стороной ладони. Как только мой мозг просыпается, он начинает работать на полную. Теперь пути назад нет. Неважно, насколько я устала после прошлой ночи.
Это заставляет меня ненавидеть моего бывшего, Трэвиса, еще больше. Мне потребовалась целая вечность, чтобы уснуть после того, как он написал мне. Одна только мысль о его имени заставляет мое тело холодеть.
Боже, я не хочу об этом думать. Уж точно не с утра пораньше.
Мысли крутились в моей голове всю ночь. Я не хочу думать об этом; я бы лучше сосредоточилась на трещине в потолке, но я не могу остановиться.
Он напивается и пишет мне, что сожалеет. Это шаблон. Тот, который разрушил ту женщину, которой я была раньше. Мой желудок сжимается, а кожа немеет, вспоминая все те разы, когда он это делал. Он говорит, что хочет, чтобы я вернулась. Если я вообще что-то отвечаю, я получаю только больше сообщений. Все больше и больше давления.