Светлана Александровна КузнецоваСоболиСтихи
«Пускай я сотни раз не стою…»
Пускай я сотни раз не стою
Тебя, родная сторона,
Меня дремучей красотою
Опять сжигает сарана.
Меня качают реки бурные,
Качают третью ночь без сна,
Меня ветра уносят буйные
И поднимет крутизна
Над неразменными годами,
Над озарённою тайгой,
Над яростными городами
И над любовною тоской.
Одно короткое усилье,
И вот в метели голубой
Я задыхаюсь от всесилья,
От неразрывности с тобой!
«Что Сибирь для меня — слово ходкое…»
Что Сибирь для меня — слово ходкое?
Неожиданная находка?
Нет, Сибирь — мне по праву данное,
Неразмотанное приданное.
Мне носить его не сносить,
Мне шальной травы не скосить.
На земле той, круто замешанной,
Мне хозяйкой быть завещено.
Города и села творить,
Золотые чаи варить.
Дожидаться славных вестей,
Принимать высоких гостей.
Ты лицо снегами бели,
Мне уверенней быть вели.
Ты мне гордость мою утрой.
Ты судьбу мне крепко устрой.
«Я руками беду разведу…»
Я руками беду разведу.
Я руками грозу отведу,
Чтобы молнией рыжей дотла
Моего не спалила угла.
Чтобы травы мои расцветали,
Чтоб мои самолеты летали,
Чтоб была им дорога легка,
Чтобы плыли им вслед облака.
Может, я свои руки сожгу!
Может, я свою душу сожгу!
Может, я свою песню сожгу!
Всё равно отступить не смогу!
Я руками беду разведу!
Я руками пожар отведу!
«Моя родина — какая она…»
Моя родина — какая она?
С самолета мне ее не понять.
Моя родина — какая она?
На ладони мне ее не поднять.
На ладони мне ее не поднять,
И на плечи мне ее не принять.
Мне пред нею нечем хвалиться —
Я всего лишь ее частица.
На ее полях я дождинка,
На ее сугробах — снежинка.
Но мои глаза — это родина,
Но моя душа — это родина.
Я сегодня в большой полет
Проводила ее звездолет.
Я ее мечты миловала,
Сыновей ее целовала.
Над тайгою огни зажгла,
По тайге хозяйкой прошла.
На ладони держала родину.
На своих плечах несла родину.
«Нынче очень бурно тают снега…»
Нынче очень бурно тают снега.
Нынче очень буйно тают снега.
Превращается в воду весь лед и снег,
И стремятся в Байкал триста с лишним рек.
Триста с лишним рек ему жизнь несут.
Триста с лишним рек ему силу несут.
Разбивают реки грудь о зарю,
Я за ними спешу к морю-озеру.
Свое горе несу, свою радость несу,
Я Россию к Байкалу несу.
Я несу Россию в раскрытых глазах,
Я несу ее во вчерашних слезах,
Очень разную,
Очень радужную.
Пусть она в Байкал поглядится,
Пусть сама себе подивится.
«Оттого что круты откосы…»
Оттого что круты откосы,
Что дороги ко мне не близки,
Оттого, что слегка раскосы
У меня глаза по-сибирски,
Мне печалится, мне туманится,
Ну а если судьба обманется?
Вдруг не друга ценю — врага,
Не глубокую душу — мелкую.
Я богата. Моя тайга
Соболями полна да белкою.
И текут в ней реки великие,
И живут друзья разноликие,
И полны мои реки силою,
И зовет меня милый милою.
…Я богата. А мне туманится,
Вдруг большая судьба обманется.
Подсолнух
Переливается под солнцем,
Искрится жаром окоем.
Цветет ликующий подсолнух
Под чьим-то голубым окном.
Цветет размашисто и яро,
И, солнца желтого желтей,
Стоит он у крутого яра,
Стоит и радует людей.
А я за низеньким забором
Смотрю, смотрю — не нагляжусь,
Его торжественным убором
Светло и трепетно горжусь.
Иду за сизыми ручьями,
Скольжу по синей высоте.
Тянусь губами и руками
К его тяжелой красоте.
Цветы
И не уйти. И вижу все одна я —
Среди июльской яркой густоты
Цветут цветы, тяжелые от зноя,
Духмяные, румяные цветы.
Качаются на шеях журавлиных
В смолистом душном мареве лесном,
Встают, как явь, в ночах моих недлинных,
Над сбивчивым, над торопливым сном.
И дышит мне в лицо, горяч и горек,
Восточный ветер, побывавший там,
Где брошены оранжевые горы
В подножье зрячим, трепетным цветам.
«Совсем не вижу снов космических…»
Совсем не вижу снов космических,
В моих раздумьях вовсе нет
Ни странных городов конических,
Ни жителей других планет.
Я вся земная, вся земная,
Такой иду через года.
Я очень многого не знаю
И не узнаю никогда.
Меня ведет на север компас,
Моим следам не остывать.
А корабли уходят в космос
Восьмое небо открывать.
Уходят в космос с космодромов,
В ту неземную вышину,
И вмиг раскалывают громом
Мою сплошную тишину.
Красный переулок
Переулок назвали Красным
Не за серые же дома.
Переулок назвали Красным
За что, не знаю сама.
Может за долю лучшую?
Наверное, очень давно.
Наверное, в Революцию
Имя это дано.
Каждый день на прогулку
В этом году
Иду я по переулку,
Просто так иду.
И хочется, чтобы флаги
Полыхали огнем,
Полные красной влаги,
Трепетали в нем.
И хочется, чтобы алые
Цветы цвели,
А на снега на талые
Зори легли.
Жгучие красные зори
На серые снега,
Чтоб не пускали горе
Даже на полшага.
Чтоб горе любое
В пути сгорело,
Чтобы молодость, взятая с бою,
Вперед смотрела.
Чтобы не только даты —
Красные дни встречали,
Переулок Красным когда-то
Хорошо назвали.
Былина
Микуле Селянинычу не пляшется.
Микуле Селянинычу не пашется.
И утром тяжко, и в ночи не спится,
Задремлется едва — и снова снится:
Стоят над Русью хищные Стожары,
Летят над Русью жадные пожары.
Оставит завтра он соху в земле,
Загасит уголёк в печной золе.
Расправит плечи и дорогой длинной
Уйдет навек в туманы и былины.
«Что-то прежде невозможное…»
Что-то прежде невозможное
Доверьем рождено.
Дремлет полюшко тревожное,
Мое Бородино.
Дремлет травушка росистая,
Сквозная мурава,
Дремлет полюшко российское
За берегом у рва.
Припадаю, припадаю
К оплаканной земле.
Пропадаю, пропадаю,
Растворяюсь в ранней мгле.
Зажги скорей Стожары!
От ночи огради.
Горько, горько спят гусары,
Белы руки на груди.
Ой, парни светлоокие,
Во поле ни следа.
…Березоньки высокие,
Высокая звезда.
«Сны водою из ручья запивали…»
Сны водою из ручья запивали.
Вместе песни про тайгу запевали.
Про хорошую страну, необжитую,
Всю холодными ветрами прошитую,
Полоненную лесными цветами.
Длиннобровые красавцы, парни с Каспия
О своем в той песне сказ вели.
Пели девушки о чем, о разлуке ли?
Ах, девчонки из Орла тонкорукие!
Раскрывались вам до дна земли рудные,
И ложилось на ладонь счастье трудное.
Плыли белые снега в глазах черных,
Новизной и широтой увлеченных.
И плыла, плыла Сибирь в глазах синих…
Сколько, сколько молодых, сколько сильных!
Закон — тайга
Какие каши не заваривали
В краю отчаянных отцов!
«Закон — тайга, — тогда говаривали. —
Закон — тайга, и нет концов».
Какая даль, какое лихо —
Теперь и следа не найти!
Оранжевою облепихой
Позарастали те пути.
А я топчу другие травы,
Другие промыслы торю,
Но нынче с самым полным правом
«Закон — тайга» я повторю.
Закон — тайга! Она крутая,
Она охоча до добра.
Закон — тайга! Она густая,
Гостеприимна и щедра.
Она не зря людей сдружила.
Она награда за труды,
Свет рек и золотая жила,
Куски тяжелые руды.
Она мой мир, а не икона,
Моя надежная судьба.
Ее великие законы
Беру законом для себя.
Смеюсь и падаю на белые,
На очень белые снега.
Всему, что делаю и сделаю,