Я говорю: «Закон — тайга!»
1962
«Сибирь — руки протягиваю…»
Сибирь — руки протягиваю.
Сибирь — глаза раскрываю,
Чьи-то песни подтягиваю,
Своих не скрываю.
Ничего не таю, не прячу,
Ни радости, ни печали,
На большую, видать, удачу
Твои реки меня качали.
На большую, видать, удачу
Твои парни в глаза глядели.
Сибирь, ты прости, что плачу,
Плачу на самом деле.
Я вдруг поняла — ты та сила,
Что легко ношу.
Ничего никогда не просила,
Ничего не прошу.
Жизнь моя, моя густодремная.
Соболья да золотая,
Гудящая, ракетодромная,
Тропы твои листаю.
Счастье свое не трачу,
Неоплаченную удачу!
«Вот и поезд, поезд скорый…»
Вот и поезд, поезд скорый.
Вот и память недолга.
За моим забором горы,
А на тех горах тайга.
Это станция конечная,
Разных вымыслов приют.
За моим окном кузнечики
Что-то странное куют.
Может, выкуют мне слово,
Чтоб светилось все и жгло,
Чтоб соседу-зверолову
Прямо на душу легло.
Чтобы завтра, рано утром,
Он позвал меня в леса,
Чтоб обыденно и мудро
Начинались чудеса.
«Если боль, в Сибирь ухожу…»
Если боль, в Сибирь ухожу,
На ее берегах тужу,
На безлюдьях ее огромных,
На загруженных аэродромах,
На дорогах ее неустроенных,
В городах ее недостроенных.
Обнимаю ее, зеленую,
Неизбывную, окрыленную,
И горячею головой
Прижимаюсь к ней, снеговой.
Пусть вся боль от меня уйдет,
Пусть тебя моя боль найдет!
Это боль моя речью сладкою
И тебя в тайгу завела,
Это боль моя новой складкою
У тебя на лбу залегла.
Ты со мной через боль пройди.
Ты пойми меня, ты прости.
Елисей
Сколько надо смеялись, сколько надо плакали.
Было отдано и получено…
Я пол устелю сосновыми лапами,
Добрыми и пахучими.
Я пол устелю, я гостей назову,
Заварю им крепкого чаю,
Я новых друзей себе наживу.
Я совсем-совсем не скучаю.
Что с того, что все думы вверены,
Думы вверены Елисею,
Коль угодья его не мерены
За рекой Енисеем.
Коль богатства никем не считаны
На его земле,
Коли письма мои не читаны
На его столе.
Елисей, зову тебя издали.
Руки не развести.
Тобою законы изданы,
Как мне себя вести.
Тобой указы указаны,
А все другие заказаны.
Я каблучки снашивала.
Я ни о чем не спрашивала.
Так я была смела,
Что все с дороги смела.
Звезды гасила. Солнце гасила.
Целую жизнь у тебя гостила.
Я трачу нежность из запасов,
Отложенных вперед на годы.
Хожу в тулупчике с запахом
И не пугаюсь непогоды.
Что непогода! Я с ней лажу,
Держу старательно фасон,
Байкал ревущий молча глажу
И утихает мирно он.
Рукою облако задеть
И тучу снежную рассеять
Могу. Но мне не завладеть
Одной задумкой Елисея.
Ох, и круты у Байкала берега!
Для кого я свои слезы берегла?
Для кого вязала синий шарф из гаруса,
Уходила в море зыбкое без паруса,
Сети крепкие закидывала,
Красоте чужой завидовала?
Чей я ночи горевые напролет
Поджидала под Иркутском самолет?
Ох, не сей в моих лесах печаль, не сей.
Отольются мои слезы, Елисей.
Не суди меня, Елисей, не суди.
Брови темные, Елисей, не своди.
Видно, я уж такая неладная,
Видно, я уж такая нескладная,
Неуступчивая, неулыбчивая,
На чужую беду неотзывчивая.
На одну любовь силы трачу,
От товарищей глаза прячу.
Не суди меня, Елисей, не ругай,
Моим завтрашним днем меня не пугай.
Ты один меня можешь выручить —
От себя меня можешь вылечить.
Я думы свои подспудно,
Как река подо льдом, затаила.
Любовь моя неподсудна
Даже тебе, милый.
Была река баламутная.
Плыла по реке хвоя…
Я сегодня такая смутная,
Такая сама не своя.
Все-то ищем мы истину голую,
Решетом рады звезды просеивать.
Уронила на руки голову —
Елисей, Елисей, Елисеюшка!
Мой Елисей, мой славянин, мой суженый.
Слова горчат и пахнут как имбирь.
Мои глаза воспалены и сужены.
Я говорю с тобой через Сибирь.
Как в те часы, отчаянные, редкие,
Я снова безрассудна и смела.
Не руки у меня, а ветви крепкие,
Не слезы, а горючая смола.
Я все секреты у земли узнала.
Я в мох крылатым семечком упала.
Я все дожди, я солнце все украла.
Я прорасту через хребет Урала.
«Убегаю из любви…»
Убегаю из любви.
Пожалей, не лови.
До чего же ты узка,
Тропочка из плена.
Добрый день моя река,
Здравствуй Лена!
Я любила — хвалила.
Лес под корень валила.
По болотам по колено,
Лена, Лена!
Я любить устала.
Я бежать устала.
Смой мои следы.
Дай испить воды.
А Лена смеется,
Никак не уймется:
Зря ты ноженьки бьешь,
От себя не уйдёшь!
«Май запили соком…»
Май запили соком,
Сок березы сладок.
Мы с тобою, сокол,
Никогда не сладим.
Почему дороженька нас свела!
Почему ты темен, а я светла!
Скоро к нам нагрянет зима бела.
Подари мне перышко из крыла.
Подари мне перышко вороненое,
На мои снега оброненное.
«Я когда-то беду и горе…»
Я когда-то беду и горе
Пустяками звала и вздором.
Было мне по колено море,
Но три сосенки были бором.
Не печалилась, не тужила,
А сама в трех соснах кружила.
Бор из трех сосенок аукал,
Закружил меня, убаюкал.
И не помню, как ты пришел,
Как в трех соснах меня нашел.
«Ни ответа, ни привета…»
Ни ответа, ни привета.
Слово ветром унесло.
Нам на встречи в это лето
До смешного не везло.
Не тебе, чтоб загордился,—
Облакам кричу про это:
У меня пропало лето!
У меня пропало лето!
Я, видать, отпировалась,
Навсегда отлюбовалась,
Отчаевничала,
Оттаежничала.
Может, мало миловалась,
Осторожничала!
«Стою сосенкой без призора…»
Стою сосенкой без призора,
Таежной сути не таю,
Гляжусь в зеленые озера,
Простые песенки пою.
Они порою без начала,
Они не кончены порой,
Я стольких в них напривечала,
Прошедших где-то за горой.
Шумят мои густые ветки
И по зиме, и по весне.
Березы, хрупкие соседки,
Опять судачат обо мне.
«Черникой вычернила губы…»
Черникой вычернила губы
В далеком пихтовом лесу,
И вот несу тепло на убыль,
Навстречу холоду несу.
Навстречу завтра, что за синью
Еще совсем не ясно мне,
Навстречу белому засилью,
Навстречу новой новизне.
Меняет облик и расцветку
Все, чем так горько дорожу,
А я смеюсь, кусаю ветку,
А я по краешку хожу.
Пока ветрами день расколот,
Пока кружится голова,
Мне холодно смотреть на холод
И слушать умные слова.
Соболи
И мои и твои следы
Не сплетались чтобы,
У тебя — зелены сады,
У меня — чащобы.
За твоим окном соловьи,
За моим — соболи.
Ты меня к себе не зови,
Здесь печаль особая.
Скоро вьюга снега совьет,
Не суди на слове,
Мои соболи твоих соловьев
Переловят.
«До чего ж ты со мной суров…»
До чего ж ты со мной суров
Под суровым небом.
Опускаю руки в сугроб,
Умываюсь снегом.
За спиною моей леса
Да горы черные.