Эпическая поэзия
152АЛЕША ПОПОВИЧ
Беседа ли, беседа,
Смиренная беседа, —
Во той во беседе
Сидели тут два брата,
Два брата родные,
Хвалились сестрою,
Своей сестрой родно́ю:
— У нас сестра хороша,
Голубушка приго́жа:
На улицу не ходит,
В хороводы не играет,
В окошечко не смотрит,
Бела лица не кажет.
Где ни взялся Алёша
Алёшинька Попович:
— Не хвалитесь два брата
Своей сестрой родною:
Я у вашей сестре был,
Две ноченьки ночевал,
Два завтрака завтракал,
Два обеда обедал,
Два ужина ужинал.
Как взго́ворит большой брат:
— Пойдем, братец, ко́ двору,
Сожмем снегу по́ кому,
Бросим сестре во́ терем.
Что взговорит нам сестрица:
«Не шути шутку, Алёша!
Ступай прямо во терём:
Моих братьев дома нету».
Как взговорит большой брат:
— Пойдем, братец, в кузницу,
Скуём, братец, сабельку,
Срубим сестре голову!
Покатилась головка Алёшеньке под ножки.
А бог суди Алёшу:
Не дал пожить на свете!
153ПЛАЧ ЦАРИЦЫ
Из-за лесу, лесу темного,
Из-за гор было высокиих,
Не ясно́ солнце выкаталося,
Выходила тут благоверная царица,
Благоверная царица Марфа Матвеевна,
По мосту́-мосту́ по калинову,
По сукну-сукну багрецовому:
Уж как шла царица благоверная,
Благоверная царица Марфа Матвеевна,
Приходила она к церкви соборноей,
Закричала она громким голосом:
— Уж и есть ли у церкви церковнички?
Отпирали бы церковь соборную,
Что впущали бы царицу благоверную! —
Что входила царица в церковь соборную,
На́ три сто́роны помолилася;
На четвёртую она только взо́зрела,
Как увидела гробницу белу-каменную;
Закричала царица громким голосом:
— Ох ты гой еси, благоверный царь,
Благоверный царь Иван Васильевич!
Что́ ты спишь крепко — не про́снешься?
Без тебя всё царство помутилося,
Все стрельцы-бойцы взволновалися,
Всех князей-бояр во тына́х[29] рубют,
А меня-то, царицу, не слушают!
— Ах ты гой еси, царица благоверная,
Благоверная царица Марфа Матвеевна!
Уж и мы-то тебя слушаемся,
Уж и мы-то тебе повинуемся!
154«Что по сукну, по сукну ли багрецовому…»
Что по сукну, по сукну ли багрецовому,
По тому ли сукну что по красному,
Уж как шла тут царица благоверная,
Благоверная царица Марфа Матвеевна,
В Успенский собор богу молитися,
Своему царю поклонитися.
Подошла она к гробнице белой-аспидной,
Стала она плакать и рыдать,
И жалобно причитать:
— Встань ты — пробудись, Грозный царь,
Грозный царь Иван Васильевич!
И ты што ж крепко спишь и не про́снешься?
При тебе ли, при царе, войны не было,
Без тебя ли, царя, учинилася:
Стрельцы-бойцы подымаются,
А меня ли, царицу, не слушаются. —
Уж стали унимать царицу князья-бояры:
— Ты не плачь, наша царица благоверная,
Благоверная царица Марфа Матвеевна!
Уж тебе ли горем поле не насеяти,
Горючьми слезми́ море не наполнити:
Уж царя-то тебе не поднять будет,
Уж как Грозного царя Ивана Васильевича!
По крыльцу-то, по крыльцу-крыльцу Красному,
По сукну-то, по сукну-сукну багрецовому,
Шла-прошла наша матушка государыня,
Во соборную церковь молитися,
Ко святым мощам приложитися,
Государя царя причитать стала:
— Ох ты, Грозный царь, Иван Васильевич!
Без тебя-то народ взбунтовался,
А на меня, царицу, взъеда́лся!
155«Как середь царства было Московскаго…»
Как середь царства было Московскаго,
Государства российскаго.
Стояли палаты бело-каменны.
Во тех во палатах бело-каменных
Наставлены столы всё дубовы,
Разостланы скатерти немецки,
Расставлены кушанья сахарны.
За теми за столами за дубовыми,
За теми кушаньями сахарными,
Сидел тут Семион-государь:
Играет во цымбалы в золотыя,
Выигрывает волю батюшкину,
Наигрывает негу матушкину.
Подошедши Анна послушала,
Отошедши она заплакала:
— Как привыкати к обычаю Семионову,
Ко тяжелому нраву Ивановичеву!
156ВЗЯТИЕ АЗОВА
Ах, по морю, морю синему,
По синему морю по Верейскому,
Плыли-восплывали три военных корабля.
На перед корабль бежит, —
Что сокол летит:
Во том во кораблике,
Император-царь сидит;
Во другом кораблике
Всё князья-бояра сидят;
Во третьем кораблике
Всё солдатушки сидят,
Солдаты сидели Преображенскаго полку,
Охот имели под Азов городок.
Подкопы копали всё глубокие,
Бочки заката́ли с люты́м зельем,
С лютым зельем, с черным порохом,
Свечи прилепляли воску яраго:
Свечи догорали — бочки разо́рвало,
Разметало башни всё угольчатыя.
Стали поздравляли императора-царя:
— Здравствуй, государь-император, с Азовом-городом!
157«Под городом под Ке́рмантом…»
Под городом под Ке́рмантом,
Служили там два братца,
Не поручик ли с капитаном.
Не под город подступали,
Земляную стенушку разбивали:
Во поло́ну-то они взяли
Не шведскую панью, мла́дую княгиню.
Восплакалась наша шведская панья,
Востужилася наша мла́дая княгиня:
Утешают её не два братца,
Утешают ее не два родные,
Не поручик ли с капитаном:
— Не плачь ты, не тужи, не шведская панья,
Мы возьмем тебя за сестру родную!
158«Как ударили в большой колокол…»
Как ударили в большой колокол
В соборе да Петропавловском.
Что за правом-то за крылосом
У гробницы государевой,
Государя Петра Перваго,
Тут стояла честная вдова.
Честная вдова государыня,
Катерина Алексеевна;
Со слезами богу молилась:
— Уж ты встань, встань, благоверный царь,
Благоверный царь Петр Алексеевич!
Посмотри ты на свою армию
И на конную на всю гвардию:
Все солдатушки во поход идут,
Барабанщики в барабаны бьют.
159«Ты полынь, полынь ли горькая!..»
Ты полынь, полынь ли горькая!
Ты во́ поле уродилася, уж ты полынь горька́:
Уж нет-то горчей тебя, службы царской!
Ты укрепа-ль моя, укрепушка Берли́н-город!
Ты кому, укрепа, доставалася?
Доставалася укрепушка царю Белому,
Уж тому генералу Краснощокому.
Уж генерала-т Краснощокий по городу гуляет,
Свинцу-пороху закупает,
Сорок семь пушек заряжает,
Пробивает Краснощокий стену белу-ка́менну,
Берет в полон пруску́ жену:
— Ты скажи-скажи, королева,
Где твой прусской король?
— Мой прусско́й король сидит под столиком —
Серым котиком,
На окне сидит — черныим во́роном,
В окно вылетел — ясным со́колом,
На сине́ море — серой утицей,
По чисту́ полю полетел — белой лебедью:
За ним гонится Краснощокий — ясным со́колом!
160«Ты укрепа ль моя, укрепушка, Берли́н-город!..»
Ты укрепа ль моя, укрепушка, Берли́н-город!
Уж кому-то моя укрепушка достанется?
Доставалася укрепушка генералу Краснощокому.
Как гулял-то Краснощоков граф с купцом по́ торгу,
Покупает же Краснощоков граф свинцу-пороху,
Заряжает же Краснощоков граф сорок се́мь пушек,
Он стреляет же во Берли́н-город,
Прошибает стену белу-каменну,
Застает-то он прусскаго короля матушку:
— Ты скажи-скажи, пруса́чинька, куда прус бежал?
— Вылетал-то он в окошко — ясным со́колом,
Под небёсы летел — норным вороном.
161«Как не белая берёзынька к земле клонится…»
Как не белая берёзынька к земле клонится,
Не бумажные листо́ченьки расстилаются, —
Да растужится-расплачется наш пруцко́й король
По своей-то, де, молодой жене — королевичне,
Сидючи́-то он на прикрасушке — на круто́й горе,
Глядючи́-то он во беседушке, на Берли́н-город.
Уж и станут-то молоду жену, королевичку, крепко спрашивать:
— Ты скажи-ка, скажи, молода жена, королевична,
Уж каков-то твой пруцко́й король — он мудрён живёт?
— Уж такой-то мой пруцко́й король мудрён живёт:
Еще первый-то у нас боя-т был при чисто́м поле,
А моя-т пруцкой король чорным во́роном летал;
А другой-то у нас боя-т был при темно́м лесу́,
А моя-т пруцкой король волком серыим гулял;
А трете́й-то боя-т у нас был при синём море,
А моя-т пруцко́й король белой рыбицей гулял.
162«Что стоял-стоял пруско́й король на крутой горе…»
Что стоял-стоял пруско́й король на крутой горе,
Что смотрел-то — глядел на Берли́н-город:
— Охти́, батюшко, укрепушка, Берлин-город!
Ты кому же, моя укрепушка, достанешься?
Доставалась моя укрепушка царю Белому,
А еще генералушке Краснощокому! —
У как ходит Краснощокий с купцом по́ торгу,
Закупает Краснощокий свинцу-пороху,
Заряжает Краснощокий сорок пу́шечек,
Пробивает Краснощокий стену каменну,
Достает Краснощокий короля пру́сскаго:
Как пруско́й король под столиком —
Сидел серым котиком;
Из палат-то он вылетывал
Чорным во́роном;
По синю морю высплавливал
Сизым се́лезнем.
163КНЯЗЬ РОМАН ЖЕНУ ТЕРЯЛ
Уж как князь Роман тут жену терял,
Он терял-терял и тело терзал,
Он терял-терзал, во реку бросал,
Во тоё ль реку во Смородинку.
Что летела туто птица грозная,
Птица грозная, млад-сизой орёл;
Он схватил туто что праву руку
В золотых перстнях, в золотых перстнях.
Что пошла Марья дочь Романовна
К свому к отцу к родимому:
— Ты, родимый мой, родной батюшка!
Да и где же, где ж моя родна матушка?
— Что твоя матушка во высоком терему,
Она белится и румянится,
Она в гости снаряжается
Ко своему к отцу, к твоему дедушки, —
Как пошла Марья дочь Романова
Во высок терём,
Она смотреть-глядеть свою матушку:
Уж и нет, и нет ея матушки.
Как пошла Марья дочь Романовна
Ко своему к отцу к родимому:
— Ты, родимый мой, родной батюшка!
Да уж где ж моя родна́ матушка?
— Твоя матушка поехала к батюшки,
К свому отцу, к твоему дедушки, —
Как пошла Марья дочь Романовна
На паратно крыльцо смотреть-глядеть матушку:
Уж и нет ея матушки.
Что летит-летит птица грозная,
Птица грозная, млад-сизой орёл:
Во когтях держит он праву руку,
Что праву руку в золотых перстнях.
Увидела Марья дочь Романовна,
Закричала она громким голосом:
— Ой же ты, птица грозная,
Птица грозная, млад-сизой орёл!
И ты где же взял ты праву руку,
Ты правую руку в золотых перстнях?
— Ой же ты, Марья дочь Романовна!
Уж как князь Роман тут жену терял,
Он терял-терял и тело терзал,
Он терзал-терзал, во реку бросал,
Во тоё ль во реку во Смородинку. —
Залилася Марья горючьми слезми́
И пошла дочь Романовна
К своему к отцу к родимому:
— Ты, родимый мой, родной батюшка,
Потерял-погубил мою матушку! —
— Ты не плачь, Марья дочь Романовна:
Я сострою тебе нов-высок терём,
Я складу тебе печь муравленую[30],
Я солью тебе золот перстень,
Я сошью тебе кунью шубу;
Приведу я к тебе молодую мать,
Молодую мать, злую мачиху.
— Ты сгори, сгори, нов-высок терём,
Провалися ты, печь муравленая,
Растопися, мой золот перстень,
Ты сотлей, моя шуба куньяя,
Ты умри, моя молодая мать,
Молодая мать, злая мачиха,
И ты встань-проснись, родная матушка!
164ФЕДОР И МАРЬЯ
Как и взговорит Федор:
— Истопи-тко, Марья, баню
И нагрей воды теплее!
Ты пойдем-ко, Марья, со мною!
Как пришла Марья в баню,
Уж как взговорит Федор:
— Ты скидай, Марья, рубашку! —
Буйну голову под лавку,
Белы ручки под полочик,
Резвы ножки под поро́жик,
Бело тело на полочик.
Как пришёл Федор из бани,
Он и стал дитя качати:
— Ты баю, баю, дитятко!
Баю, милая сиротка!
У тебя мамы нету,
У меня Марьи нету! —
Покликал к себе две гостьи,
Да две гостьи Федосьи;
Уж как взговорит Фёдор:
— Вы подите за меня за́муж! —
Уж как взго́ворят две гостьи,
Да две гостьи Федосьи:
— Нет, нейдем мы за тебя за́муж!
И над нами тож будет,
Что над Марьею над твоею! —
Уж покликали его на се́ни,
Уж и больно его секли,
Шесть недель соком поили.
165БРАТЬЯ-РАЗБОЙНИКИ И СЕСТРА
Как во городе во Киеве
Жила-была молода вдова;
У ней было девять сынов,
Девять сынов, дочь десятая.
Сестру братья возлелеяли,
Возлелеявши, сами гулять пошли.
Без них мати замуж выдала
За того ли за морянина,
За хорошего за боря́нина.
Она год живет и два живет,
На третий год стосковалася.
Она стала просить того морянина
Хорошаго барянина:
— Мы поедем с тобой к матушке! —
Они день едут, и другой едут,
На третий день становилися:
Напали на них злы разбойнички,
Морянина в море бросили,
А морянушку во полон взяли.
Они стали у неё выспрашивать:
— Ты скажи, скажи, морянушка,
Котораго ты города?
— Я города, сударь, Киева.
Жила-была молода вдова;
У ней было девять сынов,
А я десятая.
Меня братья возлелеяли,
Возлелеявши, сами гулять пошли;
Без них мати меня замуж выдала
За того ли за морянина.
— Ты, сестра, сестра наша милая!
Ты не сказывай нашей матушке,
Что мы бросили зятя милаго,
А тебя, сестра милая, во полон взяли!
У вдовушки, у вдовы
Было девять сынов,
А дочь была у ней десятая.
Ее братья возлелеили,
Один с рук, другой на руки.
Возлелеемши, замуж отдали
Далеко́ за боярина,
За того-ль за богатаго.
Ровно она у матушки
Три года не была;
Они нажили сына дворянчика.
На четвертый год она стосковалася,
И она стала просить свово друга милова:
— Ты пойдем, мил сердечный друг.
Ко своей теще, ко моей матушке,
А марянушка к родной бабушке;
Ты к шурьям, а я к братцам,
А марянушка к родным дядюшкам, —
Ея-то другу не хотелося,
Он велел закладывать карету,
Карету вороных коней,
И велел приготовливать верныим слугам,
Поехали в путь-дороженьку.
И день едут, и другой едут,
На третий день становилися,
В темныем лесу, во дремучием.
Напали на них злы разбойнички,
Погубили друга милова,
А марянушку в море бросили,
Молоду вдову, боярыню, в полон взяли.
Уж все-то разбойники спать легли,
Уж один-то разбойник не спит, не лежит
На молодую вдову все глядит,
Он глядит и выспрашивает:
— Ты скажи, молодая вдова, боярыня!
Ты какого роду-племени?
— И я роду-та купеческаго,
А племени-та духовнаго.
Было у моей матушки деветь сынов,
А дочь я у ней была десятая.
Меня братья возлелеяли,
Один с рук, другой на руки.
Возлелеемши замуж отдали,
За богатаго за боярина.
И ровно я у матушки
Три года не была,
На четвертый год стосковалася.
Уж мы нажили сына марянчика,
Уж просила я друга милаго:
Ты пойдем-ка, мил, сердечный друг,
Ко своей теще, ко моей родимой матушке,
А марянушка к родной бабушке,
Ты к шурьям, а я к братцам,
А марянушка к родным дядюшкам.
Моему-то другу не хотелося.
Он велел закладывать каретушку,
Каретушку вороных коней,
Верныим слугам готовиться.
И мы поехали в дороженьку.
И мы день ехали, и другой ехали,
На третий день мы становилися
Во темныем лесу, во дремучием.
Вы напали на нас, злы разбойники,
Погубили вы мово друга милаго,
А дитё-ль мое, дитятку в море бросили,
А меня-ль молоду вдову во полон взяли, —
Уж закричит тут разбойник громким голосом
— Вы вставайте, мои братья меньшие!
Мы не боярина погубили,
Погубили свово зятя милаго,
Не марянчика мы в море бросили,
Бросили мы свово роднова племянничка,
Не молоду вдову боярыню в полон взяли,
А мы взяли родную сестру, —
Уж как стали ее братья целовать, миловать:
— Ты не плачь, наша родимая сестрица!
Уж на первой-та встрече нам встрелась,
У нас есть такая приметушка:
Никому-то в первой встрече спуску нет,
Ни отцу, ни матери,
Ни всему роду-племени.
Мы сберем-то тело зятнино,
Похороним его с честью, со славою,
А тебя отдадим замуж не за боярина,
А за тово ли за князя за славнаго.
И топеря отвезем тебя к родной матушке.
166ЖЕНА МУЖА ЗАРЕЗАЛА
За любовь-то жена мужа во сад повела,
За совет жена мужа в саду потеряла,
На любимой на яблоньке в саду повесила.
Он висит, качается,
Уж и тут-то она сама образумилася:
— Ты слезай-ка, муж, долой,
Мил сердечный друг, пойдем домой! —
Во холодный, во студёный погреб бросила.
Приезжали к ней два деверя,
Уж как два ясны сокола:
— Ты, невестка-ль, невестушка,
Сноха наша, бела голубушка!
Да и где ж наш большой брат?
— Деверья-ль мои, деверья!
Уж вы два ясны сокола!
Уж пошёл-та ваш большой-ат брат
Во темные леса гулять,
Уж во те ли во дремучие
Он куниц, лисиц стрелять,
Уж тех ли черных соболев.
— Ты, невестка, невестушка!
Сноха, белая голубушка!
Да и где ж наш большой брат?
Мы сейчас только из лесу,
Не видали брата большаго.
— Деверья мои, деверья!
Уж вы мои два ясные сокола!
Как поехал-ат ваш больший брат
К Макарью на ярманку,
Со куницами, со лисицами,
Уж со теми со чёрными соболями.
— Ты, невестка, невестушка!
Сноха, бела наша голубушка!
Да и где ж наш большой брат!
Мы сейчас только с ярманки,
Мы топерь-то со Макарьевской,
Не видали брата большаго.
— Деверья мои, деверья!
Уж как два ясные сокола!
Как пошел-та большой брат
Во зеленый сад гулять,
— Ты, невестка, невестушка!
Уж и нет в саду нашего брата большаго.
Ты невестка, невестушка!
Сноха, бела наша голубушка!
Да и что у тебя за саду за руди́ца?
— Деверья мои, деверья!
Уж как два ясные сокола!
Белую рыбицу я чистила,
Во сад руду вылила.
— Ты, невестка, невестушка!
Сноха, бела наша голубушка!
Покажи нам белую рыбицу.
— Деверья, мои деверья!
Уж как два ясные сокола!
Я от погреба ключи потеряла.
— Ты, невестка, невестушка!
Сноха, белая наша голубушка!
Приведём мы слесаря,
Приберём ключ к погребу.
— Деверья мои, деверья!
Уж как два ясны мои сокола!
Вы берите саблю вострую,
Вы рубите мою голову:
Потеряла я вашего брата большева,
А своего друга любезнаго.
167ОБМАНУТАЯ ДЕВУШКА
Не велела мне матушка
Мне белиться, румяниться.
Начерно́ брови сурмити.
В цветное платье рядитися,
В холостую горницу хаживать,
В холостую, женатую,
С холостыми речь говаривать,
С холостыми и с женатыми.
Я не слушалась матушки,
Я белилась, румянилась,
Начерно брови сурмила,
В цветное платье рядилася,
В холостую горницу хаживала,
В холостую, женатую,
С холостыми речь говаривала,
С холостыми и с женатыми.
Обманул меня молодец,
Обманул разкональский сын:
Он сказал, что нет отца, матери,
Уж как нет молодой жены,
Молодой жены с детушками.
Уж как я ль, красна девушка,
На его слова прельстилася,
С вихо́рем думу думала,
С вихо́рем я разгадывала.
Он повез на свою сторону,
На дороге всю правду сказал,
Всю правду, всю истинную:
— Не пугайся, красна девица,
Не пугайся, дочь отецкая!
Я хочу тебе всю правду сказать,
Всю правду, всю истинную:
У меня есть и отец и мать,
У меня есть молодая жена,
Молодая жена с детушками. —
Залилась я, красна девушка,
Я своими горючьими слезами,
Во слезах слово молвила:
— Ты, удалый добрый молодец,
Ты зачем же меня обманывал?
Мою молодость подговаривал? —
Он привез на свою сторону,
Как встречает его и отец и мать,
Как встречает молода жена с детушками.
— Ты, родимый родной батюшка!
Я привез вам вековую работницу,
А тебе, родна матушка,
Вековую переменьщицу,
А тебе, молодая жена,
Вековую постельницу,
А вам, малым детушкам,
Вековая вам нянюшка,
А себе, добру молодцу
Вековую разувальщицу. —
Залилась красна девушка
Своими горючьими слезами,
Во слезах слово молвила:
— Ты не смейся, добрый молодец!
Я отцу твоему не работница,
А матери не переменьщица,
А жене твоей не постельница,
А детям твоим не нянюшка.
Ты удалый добрый молодец!
И ты дай мне вёдры дубовыя,
И я пойду на Дунай-реку,
На Дунай-реку по́ воду. —
Почерпнула вёдры, поставила,
На все стороны помолилася,
С отцом, с матерью простилася:
— Ты прости, мой родной батюшка,
Ты еще прости, государыня матушка,
Еще прости, добрый молодец. —
Уж в перво́й-то она взошла
По свой шелков пояс,
А в другой-ат она взошла
По свои могучи́ плеча,
А уж в третий-та она взошла
В свою буйну голову.
Увидал добрый молодец
Со высокаго терема,
Со косящатого окошечка,
Закричал он громким голосом:
— Не топись, красна девица,
Не топись, дочь отецкая!
Отвезу тебя на твою сторону,
К твоему ль к отцу, к матери.
К твоему роду-племени.
168ДЕВИЦА ОТРАВИЛА МОЛОДЦА
Я пойду ли красна девица
В чисто поле погулять,
Злое коренье набирать.
Я, набрамши злое коренье,
Бело-на́бело вымою.
Я, вымымши коренья,
Сухо на́сухо высушу,
Я, высушимши злое коренье,
Мелко на́мелко смелю,
Я, смелёмши злое коренье,
Сладкаго мёду наварю.
Наварёмши сладкаго мёду,
Дружка в гости позову.
Я, позвамши дружка в гости,
На кроватку посажу.
Посадёвши на кроватку,
Стакан мёду поднесу.
Поднесёвши стакан мёду,
Любезнаго спрошу:
— Ты скажи, скажи, любезной,
Что на сердце у тебя?
— На моем на сердечке
Словно камушек лежит.
Ты умела меня злым зельем опоить,
Умей меня, милая, схоронить:
Схоронить мое тело
Межу трёх больших дорог,
Что Питерской, Московской,
Славной Киевской большой.
Еще вы не забудьте кавалерию со мной,
Вы еще положьте черну шляпу с пером,
Вы её положьте среди гроба моево;
Вы еще не забудьте пистолет мой да ружье:
Схороните мое тело
В чистом поле далеко,
Чтобы ты, моя милая,
Не вздыхала тяжело.
169ДЕВИЦА-МУДРЕНИЦА
Девка платье мыла,
Вальком колотила,
Туго выжимала,
Друга поджидала:
То пове́рнется туды,
То обернется сюды,
На все стороны глядит.
Где не́ взялся мило́й
На во́роном коне.
— Бог в помочь, девица,
Тебе платье мыти!
Напой мово коня,
Серёдь синяго моря,
Чтоб конь воды напился,
Бран ковер не замочился.
Я тебе, девица,
Загадку загадаю,
Изволь отгадати.
— Изволь, сударь, отгадаю.
— Еще что же у нас краше света?
— Краше света красно солнце.
— Еще что же у нас выше лесу?
— Выше лесу светёл месяц.
— Еще что же у нас без кореньев?
— Без кореньев горюч камень.
— Уж как быть тебе, девице, за мною,
Уж как слыть тебе моей женою.
170БРАТ ЖЕНИЛСЯ НА СЕСТРЕ
Как на горке, на горе,
Стоял новый кабачок.
Во том новом кабаке
Пьет голой-ат горелку.
Богатые дивуют:
На что голой пирует?
— Не дивуйте, богачи,
Я свои деньги плачу.
Поверь, поверь, шинкарушка,
Поверь пива и вина,
Поверь вина на меру,
Пиши гроши на стену.
Когда стенку размелёшь,
Тогда грошики сберешь.
— Ах ты, милой мой пан,
Скидавай с себя жупан.
— Ах, на што тебе жупан?
У меня есть грошей жбан.
— Когда у тебя есть грошей жбан,
Возьми дочку за себя,
Возьми дочку, наймочку,
Прекрасную дамочку. —
Во субботу взмолвили,
В воскресенье взвенчали.
Как ехали до венца,
Не молвили ни словца.
Приехали от венца,
Стали они пить, гулять,
По имени ее называть.
— Скажи, скажи, милой пан,
Как по имени зовут?
— Из мещан я мещанин,
По прозванью Карпов сын.
— Скажи, скажи мила панья,
Как по имени зовут?
— Зовут меня Катерина,
По прозванью Карповна.
— Наша мати Богданья
Брата с сестрой взвенчала.
Еще бог меня сберег,
Что я с тобой спать не лег.
171КАЗАК ЖЕНУ ГУБИЛ
У столба-столба новото́ченаго,
У колодезя у студенаго,
Молодоя-т казак он коня поил,
Не коня-то поил, он жену губил.
Как жена-то мужу возмолилася,
Во резвыя ноги поклонилася:
— Не губи же ты меня, муж, со вечера.
Погуби со полуночи,
Когда детушки спать улягутся, —
Просыпалися малы детушки,
Взыскались своей матушки:
— Ох, вы, нянюшки, ох, вы, мамушки!
Уж и где же наша матушка?
Ваша матушка в новой горнице,
В новой горнице богу молится.
— Уж и там-то нету нашей матушки!
— Ваша матушка в высоко́м терему:
Она белится-румянится.
— Уж и нет там нашей матушки!
— Ваша матушка в зелено́м саду,
Рвет алы вишенья.
— Уж и там нет нашей матушки!
— Пошла ваша матушка на Дунай-реку,
С ведрами по́ воду, —
Как пошли-то наши детушки на Дунай-реку;
Из-за гор-гор высоких
Вылетал-то млад-сизой орел,
Во когтях-то несет правую ручиньку.
Воскричали-то малыя детушки:
— Ох, вы, нянюшки, наши мамушки!
Уж как несет-то орел рученьку,
Несет рученьку нашей матушки
И со перстнем обрученныим!
Уж и бог же суди нашему батюшке,
Что оставил нас без родимой матушки!
172МАЙОР ЖЕНУ ГУБИЛ
У колодца у студеного
Молодой майор коня поил,
Красная девица воду черпала.
Добрый молодец у ворот стоит,
У ворот стоит, думу думает,
Думу думает, как жену убить.
А жена-то его уговаривает:
— Ты не губи меня, друг, со вечера,
Погуби ты меня со полуночи:
И ты дай уснуть малым детушкам, —
Как заря-то занимается,
Малые детушки просыпаются:
— Ты, родимый-родной батюшка!
Да и где же наша родная матушка?
— Вы не плачьте, малые детушки:
Я сострою вам нов-высок терём,
Я складу вам печь муравую,
Я солью вам цепь серебряную,
Приведу я к вам молодую мать,
Молодую мать, злую мачиху.
— Ты, родимый наш батюшка!
Все-то ты говоришь нам неправдушку!
Уж сгори, нов-высок терём,
Провалися, печь муравая,
Растопись ты, цепь серебряная,
Ты умри, наша молодая мать,
Молодая мать, злая мачиха,
И ты встань-проснися, наша родимая матушка!
Уж как мы без тебя холоднёхоньки,
Холоднёхоньки, голоднёхоньки!
173МОЛОДЕЦ И КОРОЛЕВНА
Как короля-т молодца любил-жаловал,
С одного плеча платьице на́шивал.
Уж и стал молоде́ц пьян упиватися,
Во хмелю стал молоде́ц похвалятися:
— Уж и то-то попито, братцы, погу́лено,
В хорошстве́-то в красне́ много хо́жено,
Что на мягких перинах много ле́жано,
Королевну за ручки много де́ржано! —
Донесли-то на мо́лодца своя братья.
Как короля-т на мо́лодца прогневался,
Закричал король громким голосом:
— Уж вы, слуги, вы, слуги мои верные!
Вы подите дале́че во чисто́ поле,
Уж вы вы́ройте две ямушки глыбокия,
Становите вы релюшки высокия,
Поведите молодца́ казнить-вешати!
Не ведите молодца́ впереди мого́ дворца,
Поведите молодца́ позади мого́ дворца. —
Молодец солдат по рублю дарил:
— Поведите молодца́ впереди меня дворца! —
Как увидела молодца королевна из окна,
Закричала королевна громким голосом:
— Ах, ты, батюшка, сударь мой, пусти меня гулять,
Да две ямушки глыбо́кия посмотреть! —
Как пошла королевна в чисто́ поле гулять,
Да две ямушки глыбокия посмотреть;
Молоде́ца-т на релюшках качается:
Королевна под релями скончалася.
174КАЗАК И ШИНКАРКА
Корчма, ты, корчма польская, королевская!
Стоишь ты, корчма, на крутой горе, на всей красоте;
У во той корчме шинкарка сидит,
Шинкует шинкарочка пивом и вином
И сладким медо́м.
Приходили к шинкарочке три молодца пить:
Поляк, да казак, да третий хомяк.
Поляк вино пил, червонцы платил,
Хомяк вино пил, монеты платил,
Казак вино пил, денег не платил,
Шинкарку манил:
— Поедем, шинкарочка, к нам на тихий Дон,
У нас на Дону не по вашему:
Не ткут, не прядут, мёд, горелку пьют. —
Сдалася шинкарочка на его слова,
Поехала шинкарочка с казаком на Дон
Завёл казак шинкарочку во тёмный во лес,
Привязал шинкарочку ко сухой сосне,
Зажег казак сосенку с маковки до земли.
Сосенка горит, шинкарка кричит.
На ту пору ехали московские купцы:
Постой-ка, братцы, что в лесу за крик?
Сосенка горит, шинкарка кричит,
Возмолилася шинкарка московским купцам:
— Ох! вы гой еси, московские купцы!
Отвяжите меня, девушку, от сухой сосны.
175МУЖ-СОЛДАТ В ГОСТЯХ У ЖЕНЫ
Вы, солдатушки уланы,
Где вы были, побывали?
— Мы под городом стояли,
Под Можаем воевали.
Гулять в Москву приезжали,
В славную улицу Тверскую,
В Тверскую-Ямскую,
Ко вдовушке заходили,
Под окошком постучались:
«Отвори, вдова, вороты,
Пусти нас ночевати,
Постояти.
Нас, солдатушек, не много:
Третьяста пешеходы,
Полтораста всё на конях».
Мы, солдатушки, смеленьки,
Во дворик ворвалися,
Во избушку вобралися,
Все садилися по лавкам,
По порядкам.
Капитан-ат в большое место — под окошком,
А вдова стоит у печки,
Подожмя ручки к сердечку.
Как возговорит капитан-ат:
— Ты, вдова молодая,
Ты который год вдовеешь,
Ты который сиротеешь? —
Отвечала вдова молодая:
— Лет пятнадцать я вдовею,
С годом двадцать сиротею.
— Уж и много ль у тебя, вдова, хлеба?
— У меня хлеба осмина.
— Уж и много ль, вдова, денег?
— У меня денег полтина.
— Уж и много ль, вдова, деток?
— Четверо.
— Подойди, вдова, поближе,
Поклонися пониже,
Сними с меня кивер,
В кивере — полотенце:
Не твово ли рукодельица?
Еще же там платочек,
В платочке — узелочек,
В узелочке — перстенёчек:
Уж не твой ли, вдова, перстень,
Уж не твой ли обрученный? —
Уж как возговорит вдова молодая:
— Уж как мой-ат перстень,
Мой обрученный!
Я со другом венчалась,
Со любезным обручалась. —
Как возговорит вдова молодая:
— Вы подите-ка, малые детки,
Что не гость приехал к нам гостить,
А приехал ваш родитель,
А мой миленький дружочек!
176ГОРЕ
Еще горе-то навязалось,
На меня молодца накачалось.
Куды мне от горя деватися?
И я от горя в мир пошел,
А горе-то за мной суму волочёт.
Еще горе-то навязалось,
Горькое-то накачалось.
Куды от горя мне деватися?
И я от горя в монастырь пошел,
А горе-то за мною черную рясу несет.
Еще горе-то навязалося,
А горькое-то накачалося.
И я от горя в темный лес гулять пошел,
А горе-то за мною зверем бежит.
Еще горе-то навязалося,
А горькое-то накачалося.
И я от горя, и я в колоду лег,
А горе-то за мною крышку несет.
Горе навязалось,
А горькое-то накачалось.
И я от горя и в яму лег,
А горе-то за мной с лопатой идет.
Еще горе-то насмеялось:
— Хорошо я молодца упрятала,
Я в могилушку его спрятала.
177НАСИЛЬНЫЙ ПОСТРИГ
Уж как строил мне батюшка высок терём
Со серебряными переходами,
Что с теми с залачёными,
А лиха-злая мачеха
Она строит мне келью новую
Из того лесу кленового.
Уж шьет же мне батюшка
Под венец платье цветное,
А лихая-злая мачеха
Шьет мне платье черное.
Уж как льет же мне батюшка
Золот перстень с бралиантами, —
Уж как тем перстнем обручатися.
А лихая-злая мачеха
Она льет вострыя ножницы, —
Уж мне теми ножницами постригатися.
Уж поехал-то мой батюшка
За молодым за князевичем,
А лихая-злая мачеха
За старой за игуменьёй.
Уж я ль, красна девушка,
Я пойду разгуляюся
По тем полям по чистыим,
По лугам по зеленыим,
По лесам по дремучиим.
А я по лесу хожу,
Тень мне алеется,
А я по полю хожу,
Тень мне всё белеется,
А по лугам-то я хожу,
Тень всё чернеется.
Уж, знать же, мне, девушке,
Постриженой быть,
Посхимницей слыть.
Уж пойду ли я, красна девушка,
Во свой нов высок терём,
Погляжу я в окошечко
Уж на тоё дорогу широкую:
Нейдет ли мой батюшка
С молодым со князевичем?
Уж нету, нету мово батюшки
А уж идет злая мачеха
Со старой со игуменьей:
— Ты, дитё ль мое, дитятко!
Ты, дитё ль мое, чадо милое!
Ты садись на золотой стул,
На золотой стул постригатися.
— Государыня родная матушка!
Уж ты дай же мне, матушка,
Белильцы смыть,
Белильцы смыть,
Румяньчики стереть.
— Смоешь, мое дитятко,
Горючьми слезами,
Сотрешь румяницу
Черной рясой своей.
— Матушка родная!
Дай с подружками прощусь.
— Простись, мое дитятко,
Заочно с ними. —
Мимо моей келийки
Дорожка лежит.
По той по дороженьке
Батюшка шел
С молодим со князевичем.
Становились они,
На мою келью любовались:
— Чтой-то за кельинка новехонька?
Чтой-то пострижена старочка молодехонька?
Не мое ли это дитятко,
Не мое ли чадо милое?
— Батюшка родной!
Зайди в келийку ко мне к одной.
Молодого князя по дорожке домой.
ЛИРИЧЕСКАЯ ПОЭЗИЯ
178«У нас было на Дону…»
У нас было на Дону,
на Дону (2)
На крутеньком бережку,
бережку, (2)
Слеталися галушки,
галушки, (2)
Садилися галушки на песку,
на песку, (2)
Садилися галушки рядушком,
рядушком, (2.)
Что рядушком в три ряда,
в три ряда. (2)
Где ни взялся соколин,
соколин, (2)
Он взял галку за крыло,
за крыло, (2)
Что за то ли крыло правое,
правое; (2)
Она у него просилась,
просилась: (2)
— Отпусти, сокол, на волю,
на волю, (2)
Что на ту ли волю к галушкам,
галушкам! (2)
— Я тогда тебя отпущу,
отпущу,
Когда перья ощиплю,
ощиплю, (2)
Мяса твоего наклююсь,
наклююсь! (2)
У нас было в терему,
в терему, (2)
Садилися девушки рядушком,
рядушком, (2)
Что рядушком в три ряда,
в три ряда. (2)
Где ни взялся Иван,
Иван, (2)
Он взял Марью за руку,
за руку, (2)
Что за ту ли руку правую,
правую. (2)
Она у него просилась,
просилась: (2)
— Отпусти, Иван, на волю,
на волю, (2)
Что на ту ли волю к девушкам,
к девушкам. (2)
— Я тогда тебя отпущу,
отпущу, (2)
Когда русу косу расплету,
расплету, (2)
Надвое заплету,
заплету, (2)
К суду божью приведу,
приведу! (2)
179«Данилу-то матушка в воскресенье породила…»
Данилу-то матушка
В воскресенье породила,
В соборной заутрене.
Пеленала его матушка
В пеленки батистовыя,
Свивала алой бархатой.
Положила его матушка
В колыбель багрецовую,
Воскочнула его матушка
От востока до запада,
Воскочнумши, приговаривала:
— Ты, баю, баю, дитятко,
Когда будешь на возрасте,
Изволишь женитися,
Поедешь к тестю в дом,
Не клади просто пухову шляпу свою.
Ты повесь ее на стопочку[31];
Ты не низко тестю кланяйся,
Пониже тово тестюшке,
Чтобы вывела твою суженую:
Твоя сужена наряжена,
И головушка убрана.
180«Рай мой, рай! Середи было двора…»
Рай мой, рай!
Середи было двора,
Рай мой, рай!
Выростала тут трава,
Рай мой, рай!
Трава шелковая;
Рай мой, рай!
По той по траве Марья шла,
Рай мой, рай!
По той траве Ивановна шла,
Рай мой, рай;
Во руках она несла
Рай мой, рай!
Воску ярова свечу:
Рай мой, рай!
Ты гори, моя свеча,
Рай мой, рай!
Против солнечного луча,
Рай мой, рай!
Не гореть тебе, свече!
Рай мой, рай!
Против солнечного луча:
Рай мой, рай!
Уж не быть-то свёкру против батюшки,
Рай мой, рай!
Уж не быть-то тебе, свекрови, лучше матушки
Рай мой, рай!
181«Вьюн на воде извивается…»
Вьюн на воде извивается,
А зять у ворот убивается:
— А теща моя, теща ласковая!
Отдай мой дар, мою суженую!
Вывела тёща коня в седле:
— Это не дар и не суженая!
Вьюн на воде извивается,
А зять у ворот убивается:
— А теща моя, теща ласковая!
Отдай мой дар, мою суженую! —
Вывела теща сани лаковыя:
— Это не дар и не суженая!
Вьюн на воде извивается,
А зять у ворот убивается:
— А теща моя, теща ласковая!
Отдай мой дар, мою суженую! —
Вывела теща свою дитятку,
Свою дитятку, свою милую:
— Вот, это дар, это суженая,
Это суженая, моя наряженая!
182«Я поставлю квашонку на донушке…»
Я поставлю квашонку на донушке,
Я покрою квашонку алыим бархатом,
Подвяжу я квашонку черныим соболём,
Я поставлю квашонку на печном столбе.
Ты взойди, моя квашонка, полны́м-полна,
Ты полным-полна, со краями ровна.
Кому же мы спели, тому добро.
Кому вынется, тому скоро сбудется, не минуется.
183«Я на корыте сижу, корысти жду…»
Я на корыте сижу, корысти жду,
Я еще посижу, я еще подожду.
Уж как погодя маленько корысть на двор,
Корысть на двор и со радостью.
Кому же мы спели, тому добро,
Кому вынется, тому скоро сбудется, не минуется.
184«У Спаса в Чигасах за Яузою…»
У Спаса в Чигасах за Яузою
Там живут мужики все богатые,
Они деньги гребут все лопатою.
Кому же мы спели, тому добро.
Кому вынется, тому скоро сбудется, не минуется.
185«Идет кузнец из кузницы…»
Идет кузнец из кузницы.
— Ты, кузнец, ты, кузнец!
И ты искуй мне венец,
Из остаточков мне золо́т перстень,
Из обрезочков мне булавочек.
Уж и тем-то мне венцом венчатися,
Уж и тем мне кольцом обручатися,
Уж и теми булавкам притыка́тися.
Уж кому же мы спели, тому добро.
Кому вынется, скоро сбудется, не минуется.
186«Сидит воробей на пе́регороде…»
Сидит воробей на пе́регороде,
Как глядит воробей на чужу́ сторону.
Куды погляжу, туды полечу,
Кому же спели, тому же добро,
Кому вынется, скоро сбудется, не минуется.
187«Выходила коляда накануне Рождества…»
Выходила коляда
Накануне Рождества.
Жирь, вирь, вирь,
При (далох) тах, тах!
При долине рукоцень
Вино зелененько!
Окны скачут.
Причелинья пляшут
Столы раздымаются
Печи подвигаются
Печь, печь!
Перебор берет.
188«Я сижу, молода, возле реченьки…»
Я сижу, молода, возле реченьки,
Меня реченька утопить хочет.
Я сижу, молода, возле полымя,
Меня полымя обжечь хочет.
Я сижу, молода, возле милого,
Меня миленький журит-бранит.
Он журит-бранит и прибить хочет:
— Постригись ты, моя немилая!
Постригись, моя постылая!
На постриженье тебе дам сто рублей.
На посхименье — тысячу.
Я сострою тебе келью новую,
И я вырублю в келье три окошечка:
Уж как первое окошко во божью церковь,
А другое окошко во зелен ли сад,
А третье окошко на синё море. —
Уж я в первое окошко погляжу, богу помолюсь,
А в другое погляжу, сердце взвеселю,
А в третье погляжу, слезами зальюсь.
Уж не мне, младой спасатися,
Уж не младой душу спасти.
189«Знать, меня матушка в горе носила…»
Знать, меня матушка в горе носила,
В горе носила, несча́стну роди́ла.
Отдала матушка не за мило́ва.
Не за милова, за посты́лова.
Хотела матушка часто езжати,
Часто езжати, подо́лгу гостити.
Лето проходит, матушки нету,
Друго проходит, сударыни нету,
Треть настало — матушка едет.
Встречу я матушку се́реди поля.
Се́реди поля, середи чисто́ва.
Тут меня матушка не узнава́ла
— Что это за баба, что за старуха? —
Подойду ближе, поклонюсь ниже:
— Я не баба, я не старуха,
Я твоя, матушка, милая дочка!
— Ах, мое дитятко, ах, мое мило!
Куды девалося белое тело?
Куды пропали алые румяны?
— Белое тело на шелковой плети!
Плетка свистнет, слезы-то брызнут,
Слезы-то брызнут, румяна-то смоют.
190«Пошли де́вицы во лу́зь гуляти…»
Пошли де́вицы во лу́зь[32] гуляти,
Калину ломати, малину щипати.
Все девушки ягод набралися.
Одна девушка в лесу заплуталася.
Наехал на девицу Иван-дворянин.
— Стой, девица, ты стой, красная!
— Хочу я стою, хочу я не стою.
— Скажи, девица, какова ты роду.
— Хочу я скажу, хочу я не скажу.
Я, сударь, роду Сокольникова,
Было у батюшки девять сыновей,
Я, красна девица, десятая дочь,
Четыре брата государю служут,
Еще четыре во послах посланы,
Девятый брат соколо́м во́ поле. —
Вскочил молодец схватил девицу:
— Ах, бог суди батюшку с матушкой,
Пущают деви́цу единую в лес.
Не я бы наехал, а мой товарищ,
Мой товарищ, лихой злой татарин.
191«Мужик пашенку пахал…»
Мужик пашенку пахал,
Сам на солнышко глядел:
О, ох, о, ох, охахонюшки мои!
— Я еще напашу, я еще погляжу,
О, ох, и проч.
Уж как все добрые жены мужьям есть принесли,
О, ох, и проч.
А моя к…а жена мне обедать не несёт!
О, ох, и проч.
И я выпрягу кобылушку, поеду сам домой,
О, ох, и проч.
Заверну я во лесок и я вырублю лозу, свою к…у жену. —
О, ох, и проч.
Подъезжает ко двору́, жена ходит по двору.
О, ох, и проч.
Уж и я брошу лозу, поцелую я жену:
О, ох, и проч.
— Уж и где, жена, была, где, боярыня, была?
О, ох, и проч.
— Я была, сударь, была во царевом кабаке.
О, ох, и проч.
— Уж и что, жена, пила, что, сударыня, пила?
О, ох, и проч.
— Я пила, сударь, пила, я и пиво и вино,
О, ох, и проч.
Я и пиво и вино, еще сладенький медок.
О, ох, и проч.
— Про ково, жена, пила, про ково, боярыня, пила?
О, ох, и проч.
— Про тебя, сударь, пила, про тебя и про себя,
О, ох, и проч.
Еще про милово про дружка.
О, ох, и проч.
— Уж спасибо те, жена, не забыла ты меня.
О, ох, и проч.
— Уж и как тебя забыть, не могу тебя избыть,
О, ох, и проч.
Уж и ты ли у меня, словно чирей на боку,
О, ох, и проч.
Словно чирей на боку и бельмо-то на глазу. —
О, ох, и проч.
Уж как муж жену любил, больно щепетко водил
О, ох, и проч.
По морозу босиком, по крапиве нагишом.
О, ох, и проч.
А жена мужа любила, в тюрьме местечко купила,
О, ох, и проч.
В тюрьме местечко купила, уголочик наняла:
О, ох, и проч.
— Вот те, муженёк, ненанятой уголок;
О, ох, и проч.
Не толки ты, не мели, только ручку протяни,
О, ох, и проч.
Только ручку протяни и Христа воспомяни. —
О, ох, и проч.
192«Мимо садику, мимо винограднаго…»
Мимо садику, мимо винограднаго, аих (2)
Мимо винограднаго.
Пролетал соловей, пролетал молодой, аих (2)
Пролетал молодой.
Позади его канареичка, да молоденька, аих: (2)
Да молоденька,
— Воротись, соловей, воротись, молодой! аих (2)
Воротись молодой.
Без тебя в саду все не весело, аих (2)
Да невесело.
Уж все пташечки приуныв сидят, аих (2)
Приуныв сидят.
Все касаточки призадумавши, аих (2)
Призадумавши. —
Мимо терема, да высокаго, аих (2)
Да высокаго.
Проезжал тута мил, сердечный друг, аих (2)
Мил, сердечный друг.
Позади ево красная девица, аих (2)
Красная девица:
— Воротись, мой миленький, аих (2)
Мой миленький.
Воротись, мил сердечный друг, аих (2)
Мил, сердечный друг!
Без тебя в терему все не весело, аих (2)
Все не весело.
Уж все девушки приуныв сидят, аих (2)
Приуныв сидят.
Молодые тут призадумались, аих (2)
Призадумались. —
193«Спится мне, младёшеньке, дремлется…»
Спится мне, младёшеньке, дремлется (2)
Клонит мою головушку на подушку спать. (2)
Лютый свёкор по сенюшкам похаживает, (2)
Лютый-ат по новым погуливает, (2)
Стучит, гремит, снохе спать не даёт: (2)
— Встань, сонливая, дремливая, неурядливая! — (2)
Спится мне, младёшеньке, дремлется, (2)
Клонит мою головушку на подушку спать. (2)
Лютая свекровушка по сенюшкам похаживает, (2)
Лютая по новым погуливает, (2)
Стучит, гремит, снохе спать не дает: (2)
— Встань, сопливая, дремливая, неурядливая! — (2)
Спится мне, младёшеньке, дремлется, (2)
Клонит мою головушку на подушку спать. (2)
Милый друг по сенюшкам похаживает, (2)
Милый друг по новым погуливает, (2)
Тихохонько, легохонько по новым сеням прошол: (2)
— Спи, моя хорошая, спи, моя пригожая! —
Зажу́рена, забра́нена, молода в люди взята,
К чужому к отцу, у чужой матери,
К чужому роду-племени.
194«Лучина ль, лучинушка березовая!..»
Лучина ль, лучинушка березовая!
Что ж ты, лучинушка, не ясно горишь,
Не ясно горишь, не вспыхиваешь?
Али ты, лучинушка, в печи не была?
— Была я в печи вчерашней ночи́.
Люта́я свекровушка водой залила. —
Подружки, голубушки, гасите огонь,
Гасите огонь, ложитеся спать,
Ложитеся спать: вам не́кого ждать,
А мне, молодёшеньке, всеё ночь не спать,
Кровать убирать, постелюшку стлать,
Постелюшку стлать, мила́ дружка ждать.
Первый сон заснула — петухи поют,
Другой сон заснула — заря занималась,
Третий сон заснула — заря белый день.
По той-ли по зорюшке мой миленький идет;
Соболья на нем шуба пошумливает,
Козловы сапожки поскрипывают,
Он чёрными кудрями потряхивает.
— Что же ты, мой миленький, вечёр долго не бывал?
— Затем-засем, девица, позамешкался,
С худою женою побранка была.
Бранила тебя, друг, и меня,
Тебя красну девицу сукой, бл…ю назвала,
А меня добраго молодца борзым кобелем.
Я бил ее, бестию, чуть живу на свет пустил. —
Уж тут красная девица насмеялася в глаза:
— Не бей, не бей, молодец свою глупую жену:
С худою-то женою тебе век вековать,
Со мной, с красной девицей, один час часова́ть.
195«Ивушка, ивушка, ракитовый кусток!..»
Ивушка, ивушка, ракитовый кусток!
Что же ты, ивушка, не зе́лена стоишь?
— Как же мне, ивушке, зеленой быть?
Сверху меня, ивушку, частым дождиком сечёт,
Частым дождиком сечёт, солнышком печёт,
Под корешёк ключева вода течёт.
Ехали бояре из Новагорода,
Срубили ивушку под самый корешёк,
Делали из ивушки два весла, третью лодочку,
Посадили красну девицу душу,
Сели, поехали гулять.
Девица, девица, что невесела сидишь?
— Как же мне, девице, веселой быть?
Батюшка с матушкой неправдой живут:
Меньшую сестру прежде замуж отдают;
Меньшая сестра чем же лучше меня?
Ни ткать, ни прясть, ни початочки мотать,
Только по воду ходить, дубовы́ вёдра катить.
196«Во саду девки гуляли…»
Во саду девки гуляли,
Во саду красныя гуляли,
Калина, малина!
И цветики сорывали,
И венки совивали.
Калина, малина!
Они сами загадали,
В быстру реку кидали:
Калина, малина!
Кто веночик поймает,
За того за́муж выду.
Калина, малина!
Где ни взялся молодчик
Из Суро́вскаго ряду:
Калина, малина!
Он в коришневой бекеше
И в пуховой-то шляпе,
Калина, малина!
В полотняной сорочке,
В шитой желетке,
Калина, малина!
Он в козловых сапожках,
В бумажных чулочках;
Калина, малина!
Разувался, раздевался,
В быстру реку кидался;
Калина, малина!
Венок уплывает,
Молодец потопает;
Калина, малина!
Венок-то повернулся,
Молодец захлебнулся.
Калина, малина!
Охти! согрешила,
Молодца потопила,
Калина, малина!
А себе не получила
И людям не вручила.
Калина, малина!
197«Не шумите вы, буйные ветры…»
Не шумите вы, буйные ветры,
Не качайте вы грушицу зелену,
Яблоню кудряву.
Не мешайте мне, младеньке, в саду погуляти,
Мне лазоревых цветочков посрывати,
Поколь батюшка-сударь замуж не выдал
За того ль за детину, за невежу.
Во кобак идет невежа, скачет, пляшет,
С кобака идет невежа, свищет, гаркает:
— Еще дома ли жена, жена молодая,
Отпирала бы широкия ворота! —
Уж и я ли, молоденька, была тороплива,
Я скорёхонько с постелюшки вставала,
На босу ножку башмачки надевала,
Я к широким воротам бежала,
Я покрепче вороты запирала:
Вот тебе, невежа, мягкая перина.
Мягкая перина — беленький снежечек,
Вот тебе высокое взголовье — подворотня,
Вот тебе одеяло соболье — частыя звезды!
Каково тебе, невежа, спать за воротами,
Таково то мне, младешеньке, жить за тобою.
198«Продай, муж, кобылку с коровушкою…»
Продай, муж, кобылку с коровушкою,
Ой-ли, ой-ли, лёли[33].
Купи, муж, кокошник косой, золотой,
Купи, муж, ожерелье жемчужнинькое,
Купи, муж, душегрейку парчевенькую,
Купи, муж, шубку штафнинькую,
Купи, муж, сорочку кисейнинькую,
Купи, муж, серёжки стразовыя,
Купи, муж, башмачки матеревыя,
Купи, муж, чулочки ты шелковыя.
— Поедем-ка, жена, да в лес по дрова,
Да в лес по дрова берёзовыя. —
Наклал воз велик, поехал в целик,
И сам-то сидит, прихлыстывает,
Прихлыстывает, присвистывает,
К воротам подъезжает, ребятам кричит:
— Посмотрите-ка, ребята! — Жена впряжена́.
— Продай, муж, кокошник косой, золотой,
Продай, муж, ожерелье жемчужнинькое,
Продай, муж, душегрейку парчевинькую,
Продай, муж, шубку штафнинькую,
Продай, муж, сорочку кисейнинькую.
Продай, муж, серёжки ты стразовыя,
Продай, муж, башмачки матеревыя,
Продай, муж, чулочки ты шелковыя.
Купи, муж, кобылку с коровушкою:
На кобылке будешь ездить в лес по дрова,
В лес по дрова по березовыя.
А я буду коровушку доить, да кашку варить,
Кашку варить молошненькую, тебя, мой друг, кормить
199«Вечёр девки пиво варили…»
Вечёр девки пиво варили
Пришел к девкам незваный гость;
Стали девки перешептываться:
— Ах! чем-то нам гостя потчивати? —
Одна в щёку, другая за волосы,
Через скамью за седую бороду,
По гореньке словно веничком метут,
А по сеням-то метелочкой,
А по двору словно сани волокут,
Под воротенку борзыим кобелем,
А по улице словно шариком катят,
А по полю большим зайцем,
А по лесу-то серым волком.
Пришел домой, не ухвалится:
— Не дай, боже, во девичий пир ходить! —
Девичий пир пересмешлив был.
200«Проторил Ваня дорожку…»
Проторил Ваня дорожку
Через реченьку на горку,
Ко Ульяшиному подворью.
И он стук, да стук в окошко:
— Дома-ли, Улинька, Уляша?
Дома-ли, милая подружка?
Отвори, Уля, окошко!
— Ох, ты, Ванюшка, Ванюша!
Мне нельзя тебе открыть окошко:
Как у батюшки мово гости,
А у матушки — старушки,
А у меня младой все подружки.
У ворот стоят ребята,
Хотят тебя, Ванюшку, поймати,
Ручки, ноженьки сковати,
И в солдатушки отдати.
— Не плачь, Улинька, Уляша,
Не плачь, милая подружка!
Я живой в руки не дамся,
Я хозяина повыжду,
А дом его весь повыжгу,
А сам пойду вдоль по Волге
И тебя возьму, Улю, с собою,
Да Паранюшку другую.
Я сострою вам высок терем,
И я буду к вам в гости ходити,
Я подарочки носити:
Я Паранюшке пукету,
А тебе, Уля, грезету.
201«Как по сеням было сенюшкам…»
Как по сеням было сенюшкам,
По новы́м се́ням реше́тчатым
Что ходила-погу́ливала красная девица,
И будила-побуживала
Уда́лаго до́бра молодца:
— Встань, просни́ся, молоде́ц:
Отвязался твой добрый конь
От того столба дубо́ваго,
От колечушка серебрянаго
И друга́го позоло́ченаго,
Что ворва́лся твой добрый конь
Во той-ли во зеле́ный сад;
Всеё травушку примял, притоптал
И лазо́ревы цветочки посорва́л.
— Ты не плачь, не плачь, красна де́вица!
Когда бог нас помилует,
Государь царь пожалует,
Наживём с тобой зеле́ный сад
Со калиною, со малиною,
С черной ягодой смородиной.
202«Вы, охотнички, вставайте…»
Вы, охотнички, вставайте,
Лошадей, братцы, седлайте:
Всё готово; но ступай
В те отъемные местечки,
Где есть о́зимы, лужечки —
Тут бывали русачки,
Снимай с гончих тут смычки́![34]
Ах, уах, уах!
А-ату́ ево, ату!
Уж как, Пальма, раскатись,
А Троян, его перьхвати́,
А Дивьял, его возьми́,
По други́м его начни́!
Ах, ату́ ево, ату!
203«Не шумите вы, ветры буйные…»
Не шумите вы, ветры буйные,
Не шатайте моей кроватушки,
Не будите вы друга милаго.
Я сама пойду, друга разбужу:
— Ты вставай, вставай, мил сердечный друг!
Все охотнички на конях сидят,
Уж как гончиих на смычка́х держат,
Тебе, сударь, голос подают.
204«Уж далеко, далеко-то во чистом поле…»
Уж далеко, далеко-то во чистом поле,
Во раздольице было во широкиим,
Тут разложен был огонёчик малёхонек,
Возле о́гничку разослан ковричек;
Как на коврички лежал мо́лодец,
Во правой своей руке держал ту́гой лук,
Во левой своей руке — калена стрела;
Во резвых его ногах стоял добрый конь;
Он и бьет, не бьет об землю копытичком,
Он и знак дает доброму молодцу:
— Ты вставай-ка, добрый молодец, пойдем домой!
Отвезу тебя к отцу, к матери,
К отцу, к матери, к молодой жене,
К малым детушкам. —
Как ответ-то держал добрый молодец:
— Поезжай ты, конь, конь, один домой,
Отвези поклон отцу, матери,
Челобитьице молодой жене,
Благословеньице малым детушкам.
Как женился я, добрый молодец,
Взял за себя поле чистое,
А приданое зеленые луга.
205«Ох! ты, степь ли моя Моздоцкая!..»
Ох! ты, степь ли моя Моздоцкая!
Далеко ты, широко, степь, протянулася,
До того-ли города Саратова,
До села Царицына.
Никто-то по ней не прохаживал и не проезживал.
Только ехали молодые извощики Коломенские.
Что несчастьице у них в обозе случилося:
Захворал-то, занемог молодой извощичик да
Коломенской,
Всё Коломенской.
Как взговорит он-та своим товарищам:
— Ох! вы, братцы мои, товарищи!
Не поминайте же моей прежней грубости,
Представьте же ко тому хозяину вы моих добрых коней,
А еще напишите письмо к мому батюшке,
И напишите поклон моей матушке,
Челобитьице молодой жене,
Благословеньице малым детушкам.
206«На степи-то, степи Саратовской…»
На степи-то, степи Саратовской
Протекала тут мать Сура́-река,
На Суре-реке лёгка лодочка.
Ты взойди, взойди, солнце красное,
Обогрей, солнце, добрых мо́лодцев,
Добрых молодцев, воров-разбойников!
Назади сидит атаман с ружьем,
На корме сидит ясаул с багром,
Середи лодочки красна девица:
Она плачет, что река льётся,
Горючи́ слёзы, что волны бьются.
Атаман девку уговаривал:
— Ты не плачь, не плачь, кра́сна девица!
Ты бери себе золотой казны,
Сколько тебе надобно,
Надевай на себя платья цве́тнаго!
— Ты, голубчик мой, атаман большой!
Мне не надобно твоего платья цве́тнаго,
Не хочу твоей золотой казны!
Ты зачем увёз из моей стороны́,
Разлучил меня с отцом с матерью,
С отцом с матерью, с родом-племенем!
207«Ты, кручина ль моя, кручинушка…»
Ты, кручина ль моя, кручинушка,
Эка грусть велика!
Никому-то моя кручинушка неизвестна,
Только известна моя кручинушка ретивому сердцу,
Подзакрыта моя кручинушка под бело́ю грудью,
Запечатана моя кручинушка моей думой крепкою.
Как вечер-та, вечор доброго молодца в солдаты ловили,
Как пымали-та доброва молодца у красной девицы,
Во новой светлице у ней на коленях.
Как связали-та доброму молодчику назад белые руки,
Посадили-та доброго молодчика во новые саночки,
В самые задочки, а по краям сидят мироеды.
Повезли-та его, доброго молодчика, во Тулу-губерню,
Привезли-та его, доброго молодчика, ко белым палатам.
Как выводили-та его, доброго молодца, во приёмку,
Как раздели-та его, доброго молодчика, до нагого тела,
Осмотрели-то у доброго молодчика его бело тело,
Как забрили-та доброму молодчику на мыло бел-лобочек.
Залился-та я, добрый молодец, горькими слезами.
Занапрасно же, красна девица, на молодца просишь,
Занапрасно же, красна девица, кровь ты проливаешь:
Без зари-то, без зари красно солнышко не восходит, —
Без прилуки-то[35] парень к девушке не ходит, девушку не любит.
208«Ты, кукушка, кукушечка…»
Ты, кукушка, кукушечка,
Уж полно тебе, кукушечка, куковати!
— Уж как же мне, кукушечке, не куковати?
Один-то был зелён садик,
И тот засыхает;
Как одна-то была в саду яблонька,
И с той листья облетают;
Как один-то был у меня кукушёночек,
И того я потеряла;
Как один-то был у меня соловушек,
И тот от меня прочь отлетает! —
Ты, девушка молодая,
Уж полно тебе, молодушка, слезно плакать!
— Уж как же мне, молодешке, не плакать?
Как одна-то была у меня родима сторонушка,
И от той я отъезжаю;
Как одна-то была у меня родимая матушка,
И с той я расстаюся;
Как одно-то было у меня дитятко,
И того я в полк снаряжаю;
Как один-то был у меня милый друг,
И тот прочь отъезжает!