"Нам не дают богатства ни наука,
Ни тела красота, ни род высокий:
Но вот восславлен жалкий Гориманда –
Так счастье улыбается ничтожным.
И, видя это, я скажу всегда:
Кто мудр – тот хуже, лучше – кто богат".
А Гориманда был богач, который жил в том городе. У него было восемьсот миллионов, но сам он был уродлив, не было у него ни сына, ни дочери, не знал он никакого ремесла, и из обоих уголков рта у него постоянно стекала слюна. И были у него две жены, прекрасные, как небесные девы. Обычно они стояли у него по бокам, нарядные и разукрашенные, и подбирали слюну, которая текла из его рта, в букеты цветов – голубых лотосов; потом они эти лотосы выбрасывали. Однажды некие забулдыги захотели украсить себя голубыми лотосами в питейном доме. Они пошли к дому Гориманды, стали у ворот и принялись выкликать: "Господин наш Гориманда! Старейшина!" На поднятый ими шум он выглянул в окошко и спросил: "Что вам, братцы?" А слюна текла у него изо рта, и его жёны, подобрав её в голубые лотосы, выбросили их из окна на середину улицы. Пьяницы тотчас их подобрали, выполоскали их в воде и пошли, украсив себя этими цветами, в питейный дом. Тем они прославили Гориманду. Потому Сенака и молвил так, приведя эту историю в пример.
Царь, выслушав Сенаку, молвил: "Что ты скажешь на это, мудрый Махосадха?" Тот отвечал: "Государь, что знает Сенака? Он – словно ворона перед рассыпанным рисом или пёс, вздумавший полакать молока, – он видит добычу, но не видит палки, готовой опуститься ему на голову. Послушай, государь". И он прочёл такую гатху:
"Неумный при удаче голову теряет.
При неудаче он теряется тем боле.
Удача ль выпадет ему иль неудача –
Он извивается, как уж на сковородке.
И, видя это, я скажу всегда:
Кто мудр – тот лучше, не богач-глупец".
Выслушав это, царь произнёс: "Что скажешь на это, учитель?" Сенака возразил: "Государь, что он знает? Не то что люди, даже птицы стремятся к дереву, богатому плодами!" И он прочёл такую гатху:
"Как птицы к дереву со сладкими плодами
Слетаются издалека и отовсюду,
Так точно к богачу, владетелю сокровищ,
Стекается всегда народ корысти ради.
И, видя это, я скажу всегда:
Кто мудр – тот хуже, лучше – кто богат".
Царь, выслушав это, молвил: "Что скажешь, сын мой?" – "Что знает этот толстопузый? – возразил мудрец. – Послушай, государь". И он прочёл такую гатху:
"Детина скудоумный не к добру
Богатство тщится силою добыть.
Потом напрасно будет голосить –
Поволокут болвана прямо в ад!
И, видя это, я скажу всегда:
Кто мудр – тот лучше, не богач-глупец".
И опять царь спросил Сенаку: "Что скажешь, Сенака?" И тот прочёл такую гатху:
"Какие б реки ни впадали в Ганг,
Там каждая своё теряет имя,
А сам Ганг пропадает в океане,
Так покоряется весь мир богатству!
И, видя это, я скажу всегда:
Кто мудр – тот хуже, лучше – кто богат".
Опять царь молвил: "Ну что, мудрец?" И тот отвечал: "Послушай, махараджа", – и прочёл такие две гатхи:
"Великий океан, о коем он толкует,
В себя вбирающий бесчисленные реки,
О берег сколько бы ни бился беспрестанно,
Как ни могуч, но превозмочь его не в силах.
Не то же ли и с болтовнёй глупца?
Не превозмочь ей мудрости вовек!
И, видя это, я скажу всегда:
Кто мудр – тот лучше, не богач-глупец".
Выслушав это, царь сказал: "Что, Сенака?" – а тот в ответ: "Послушай, государь", – и прочёл такую гатху:
"Умом богатый может не блистать –
И так его слова имеют вес,
А мудрости той силы не дано,
Богатством надо мудрость подкрепить.
И, видя это, я скажу всегда:
Кто мудр – тот хуже, лучше – кто богат".
Опять царь сказал: "Что, сын мой?" – и мудрец отвечал: "Послушай, государь, что знает болтун Сенака?" И прочёл такую гатху:
"Для выгоды своей или чужой
Бесстыдно скудоумный молвит ложь,
Позорит он себя перед людьми,
В ничтожество впадая под конец.
И, видя это, я скажу всегда:
Кто мудр – тот лучше, не богач-глупец".
На это Сенака прочёл такую гатху:
"Пусть дело многоумный говорит,
Но если беден, то бессилен он.
Впустую, право, речь его звучит –
Богатство мудростью не обретёшь.
И, видя это, я скажу всегда:
Кто мудр – тот хуже, лучше – кто богат".
Опять царь спросил: "Что ты на это скажешь, сын мой?" – и мудрец отвечал: "Что знает Сенака? Он думает об этом мире, но не думает о грядущем". Сказав это, он произнёс такую гатху:
"Своей, чужой ли – мудрый никогда
Корысти ради не промолвит лжи.
Такого человека люди чтут,
И к счастью он идёт благим путём.
И, видя это, я скажу всегда:
Кто мудр – тот лучше, не богач-глупец".
На это Сенака прочёл такую гатху:
"Слоны, коровы, кони, самоцветы
И женщины – всё есть в домах богатых.
Всё служит для богатого утехой
И всё без волшебства ему доступно.
И, видя это, я скажу всегда:
Кто мудр – тот хуже, лучше – кто богат".
"Да что он знает?" – возразил мудрец и, чтобы объяснить, в чём суть, прочёл такую гатху:
"Глупца, который чепуху болтает и ведёт себя нелепо,
Богиня счастья отвергает, как змея изношенную кожу.
И, видя это, я скажу всегда:
Кто мудр – тот лучше, не богач-глупец".
"Что скажешь?" – спросил царь Сенаку. Тот отвечал: "Государь, что может знать этот зелёный юнец?" И он произнёс такой стих, думая, что заставит Махосадху замолчать:
"Нас пятеро известных мудрецов,
Но все тебе мы служим одному,
Ты, государь, над нами властелин,
Как Шакра – над богами и людьми.
И, видя это, я скажу всегда:
Кто мудр – тот хуже, лучше – кто богат".
Выслушав его, царь подумал: "Хорошее доказательство привёл Сенака. Сможет ли сын мой его опровергнуть или привести своё?" И он спросил Махосадху: "Ну, что ты скажешь, мудрый?" Никто не мог бы опровергнуть довод Сенаки, кроме бодхисаттвы, и Великий опроверг его силой своей мудрости, молвив: "Махараджа, что знает этот глупец! Он судит только по себе и превосходства мудрости не ведает. Послушай, махараджа". И он произнёс такую гатху:
"Глупец богатый станет мудреца рабом,
Когда задачу выпадет ему решать.
Загадку разгадает без труда мудрец,
Тупица же беспомощно увязнет в ней.
И, видя это, я скажу всегда:
Кто мудр – тот лучше, не богач-глупец".
И словно он добыл золотой песок из подножья Сумеру, словно возвёл полный месяц на небо, – так веско привёл он этот довод, так явил Великий могущество своей мудрости. Царь тогда молвил Сенаке: "Ну, что скажешь, Сенака? Возрази, если можешь". Но, подобно человеку, который израсходовал всё зерно в своей житнице, тот сидел, подавленный и озабоченный, и ничего не ответил. Мог бы он привести другой довод, так и тысяча стихов не завершила бы эту повесть. А меж тем как он безмолвствовал, ещё одну гатху прославляющий мудрость, прочёл Великий – и как излияние глубокого потока то было:
"Ведь мудрость добродетельными ценится,
Богатство же сластолюбивым дорого.
Нет равного Всепробуждённых знанию,
Не превзойти вовек богатству мудрости!"
Выслушав это, царь столь доволен был тем, как разрешил вопрос Великий, что осыпал его дождём богатых даров, примолвив:
"О чём бы я ни спрашивал его,
На всё Махосадха мне дал ответ разумный.
Ему дарую тысячу коров,
Слона, быка и десять колесниц –
Все десять добрыми конями запряжённых.
Довольный тем, как он решил вопрос,
Ещё дарю ему шестнадцать деревень!"
С той поры возросла слава бодхисаттвы, а о прочем позаботилась царица Удумбара. Когда ему исполнилось шестнадцать лет, она подумала так: "Мой названный братец стал взрослым, и слава его велика. Настало время женить его", – и с тем пошла к царю. Царь обрадовался, выслушав её. "Хорошо, скажи ему об этом", – согласился он. Она ему сказала, и Махосадха не спорил. "Тогда мы, братец, подберём тебе невесту", – молвила она. Но Махосадха подумал: "Я никогда не буду счастлив, если жену мне выберут другие. Я сам найду её себе". И он сказал ей: "Государыня, погоди немного и ничего царю не говори, а той порой я подыщу себе невесту по нраву и уведомлю тебя". Царица согласилась, и Махосадха, простившись с ней, отправился к себе домой.
Предупредив своих товарищей, он раздобыл портновскую снасть, переоделся и один отправился в предместье за Северные ворота. А в том предместье жила старинная, но обедневшая купеческая семья, и в той семье была дочь по имени Амарадеви, девушка красивая и благонравная, со всеми приметами доброй судьбы. В то утро спозаранку она вышла из дому, чтобы отнести отцу на пахоту рисовой каши, которую сама сварила. И случилось так, что шла она той же дорогой, что и бодхисаттва, и он её увидел. "Вот женщина со счастливыми приметами, – подумал он. – Коль она не замужем, быть ей моей женой". И та, едва увидела его, подумала: "Войти бы мне в дом такого человека – и наша семья опять узнает благие дни".
А Махосадха думал так: "Я не знаю, замужем ли она. Спрошу-ка я её. Подам ей знак рукою – она поймёт, если умна". Остановясь поодаль от неё, он сжал руку в кулак. Догадавшись, что он хочет знать, есть ли у неё муж, она раскрыла ладонь. Тогда он подошёл к неё и спросил: "Как твоё имя, милая?" – "Господин, – отвечала она, – имя моё означает то, чего не было раньше, нет сейчас и не будет потом". – "Милая, в мире нет ничего бессмертного, значит, зовут тебя Амара – Бессмертная". – "Верно, господин". – "Милая, кому несёшь ты эту кашу?" – "Божеству былого, господин". – "Божества былого – это родители, значит, ты несёшь пищу своему отцу". – "Так и есть, господин". – "А что делает твой отец?" – "Из одного делает два". – "Раздвоение единого означает пахоту. Значит, он пашет, милая". – "Верно, господин". – "А где пашет твой отец?" – "Там, куда единожды уходят и уже не возвращаются назад". – "Место, откуда не возвращаются, – кладбище; значит, он пашет близ кладбища, милая". – "Верно, господин". – "Пойдёшь ли ты ещё туда сегодня?" – "Коль придёт, не пойду, а не придёт – пойду". – "Я думаю, милая, что отец твой пашет на речном берегу, и если придёт разлив, ты туда не пойдёшь, а нет – пойдёшь". – "Верно, господин".