[78], и ни с того ни с сего ранил его? А ведь Марс не из тех, кто склонен без конца выслушивать похвальбу. Безумие вечно посмеивается, но при этом не думает ни о чем заранее и забегает вперед не для того, чтобы оказаться первой, а просто потому, что более проворна и тороплива. Я не знаю, при чем тут ссылка на поощряемую привычку Купидона стрелять из лука в кого попало? Разве он имеет больше права стрелять в Безумие, чем она — к нему обратиться? Ему еще не причинили никакого зла, а он тем не менее его совершил с полным сознанием своей правоты. Что плохого сделала она, укротив Амура так, что он больше не сможет вредить никому, разве лишь случайно?
Что самое главное в этом деле? Была ли в нем какая-нибудь засада, ношение оружия, недозволенные сборища или что-либо другое, что могло бы привести к беспорядкам в Республике? С одной стороны, Безумие, а с другой — мальчишка, которому не следовало бы уделять столько внимания. Я не понимаю, что ты здесь имеешь в виду, Аполлон. Если Амур так стар, как ты утверждаешь, пора ему научиться держать себя поскромней, а если юн, то и богиня Безумие тоже молода[79], ибо она дочь юности. А потому кто ранен, тот пусть таким и остается. А впредь пусть никто не нападает на Безумие. Ибо у нее есть чем отплатить за обиду, когда это ей понадобится, не так уж она незначительна, чтобы терпеть дерзкие выходки Купидона.
Что же касается второго оскорбления, которое она ему нанесла, наложив ему повязку, то это — чистейшая клевета. Ибо, перевязывая ему лоб, она вовсе не собиралась усилить его страдания или лишить его возможности исцелиться. И нужно ли лучшее свидетельство, чем самого Купидона? Он счел перевязку полезной, ибо знал, что был зачинщиком и что оскорбление исходило от него; он согласился принять эту милость. Но он не знал, что эта повязка обладает такой силой. А когда узнал, разве теперь это может ему повредить? Повязка с него никогда не будет снята, следовательно, незачем возвращать ему глаза. А если глаза не будут ему возвращены, то чем помешает повязка?
"Каким неблагодарным ты выказываешь себя, сын Венеры, когда клевещешь на мое доброе желание помочь тебе и истолковываешь дурно то, что я сделала для твоего блага"[80].
Дабы усугубить случившееся, говорят, что это произошло в месте, охраняемом правом убежища. Но ведь именно в этом месте Амур и совершил свое нападение. Алтари и храмы существуют не для того, чтобы злым там было дозволено убивать добрых, а, напротив, дабы спасать обездоленных от ярости народа или гнева какого-либо владыки. Но разве тот, кто посягает на право убежища, не должен сам потерять блага, предоставляемые этим правом? Если бы Амуру дозволили, как он намеревался, ранить эту даму, то, думается мне, он не захотел бы, чтобы это ему вменили бы в вину. Подобным образом и следует, что он должен и сам находить хорошее в благе другого.
Богиня Безумие запретила мне выставлять ее перед вами несчастной, умолять вас простить ее, если она виновата; запретила мне проливать слезы, обнимать ваши колени, заклинать вас ее прекрасными глазами, которые вы, бывая у нее, находили нередко приятными; приводить сюда ее родных, детей, друзей, чтобы пробудить у вас к ней сострадание. Она требует у вас только то, в чем вы не можете ей отказать: пусть скажут, что Амур стал слепым по собственной вине.
Второй пункт, которого коснулся Аполлон, состоит в том, что впредь он хочет положить запрет Безумию и на сто шагов приближаться к Амуру. Он основывает свои доводы на том, что если Амур, пользуясь у людей почетом и славой, приносит им столько добра и радости, то при вмешательстве Безумия все пойдет противоположным образом. Я же собираюсь доказать, что богиня Безумие ни в чем не уступает Амуру и Амур без нее был бы ничем и не смог бы царствовать без ее помощи. И раз уж Амур начал с того, что подтверждал свое величие древностью своего рода, то и я поступлю подобным же образом. Я попрошу вас вспомнить, что, как только человек был отправлен на землю, он начал свою жизнь с помощью Безумия и потомкам людей это настолько пришлось по вкусу, что с тех пор ни одна дама в мире не пользовалась столь большим успехом.
Правда, сперва люди не совершали крайне безумных поступков; к тому же у них еще не было перед глазами никаких примеров. Власть безумия проявлялась в том, что люди носились друг за другом, влезали на деревья, чтобы поглядеть, что делается вдали, кувыркались на траве, осенью съедали все плоды сразу, так что зимой им нечего было есть. Безумие со временем мало-помалу возрастало. Самые находчивые из людей либо для того, чтобы оградить от волков и других хищных животных овец своих соседей и сотоварищей, либо чтобы защищать своих близких от обиды, либо просто потому, что они чувствовали себя более сильными или находили себя более красивыми, стали провозглашать себя королями и возлагать на себя венки из дубовых листьев[81]. И возрастало тщеславие[82], но не у королей, в те времена мирно пасших своих баранов, быков, свиней и ослиц, а у следовавших за королями дурных бездельников, живущих отдельной от народа жизнью. Они потребовали себе мяса понежней, одежду пороскошней. Если другие пользовались латунью, они нашли более драгоценный металл, коим является золото. Когда же золото получило распространение, его стали украшать жемчугами, рубинами, алмазами и всевозможными драгоценными камнями. И вот где проявилось величайшее безумие: если для простых людей был установлен один закон, то высокие особы придумали для себя другие законы. Они стали считать дозволенным для себя то, в чем отказывали другим. Богиня Безумие впервые внушила кому-то мысль заставить других трепетать перед собой, она же заставила всех других повиноваться. Она изобрела все отличия, великолепие, пышность, которые тому воспоследовали, И все же: кого из людей почитают больше всех, как не того, кто повелевает другими? Ты сам, Юпитер, называешь их пастырями Народов[83] и требуешь, чтобы им повиновались под страхом смертной казни. А ведь их породила именно эта дама. Но, как ты и привык всегда поступать, ты превратил в добро изобретенное людьми зло. Однако, возвращаясь к сути моего выступления, кто пользуется большим почетом, чем безумцы? Кто был большим безумцем, чем Александр, который, памятуя о том, как он страдал от голода и жажды, и порою не могший скрыть свое опьянение, что приводило к болезненному состоянию и опасности подвергнуться нападению, тем не менее заставил поклоняться себе как божеству[84]? И чье имя самое прославленное среди царей? А какие люди во все времена пользовались большим уважением, чем философы? А ведь среди них вы найдете мало таких, кого не питала бы богиня Безумие. Как вы полагаете, сколько раз эта богиня овладевала рассудком Хрисиппа[85]? Аристотель, не умер ли он от горя[86] как безумец, не будучи в состоянии постигнуть причину приливов и отливов Эврипа[87]? Кратет[88], мудро ли он поступил, побросав свои сокровища в море? Эмпедокл, пожелавший прослыть бессмертным[89], добился бы он своей цели, если бы не его медные сандалии? Диоген в бочке и Аристипп[90], возомнивший себя великим философом после того, как его благосклонно выслушал великий властитель, — были ли они мудрецами? Я полагаю, что тот, кто попристальнее вглядится в их воззрения, найдет их столь же несообразными, сколь их мозги дурно устроены. Сколько в мире существует других наук, кои представляют собой чистейшие бредни? А разве сделавшие себе из них ремесло не считаются выдающимися людьми? Разве не должны быть возведены в этот же ранг те, кто строят небесные домы[91], эти счислители точек, изготовители магических линий и тому подобного? А эта безумная любознательность, заставляющая людей измерять небо, звезды, моря и землю, тратить свое время на то, чтобы считать, исчислять, изучать тысячу мельчайших вопросов, которые, будучи сами по себе безумными, тем не менее радуют ум, заставляют его казаться возвышенным и изощренным, как если бы это имело хоть какое-нибудь значение. Я бы никогда не кончил, если бы пустился рассказывать, сколько почестей и уважения ежедневно воздается той благородной даме, о которой вы отзываетесь так плохо. Но буду краток: давайте пошлем в мир мудреца и безумца и проследим, кто из них окажется в большем почете. Господин мудрец будет дожидаться, когда его позовут, да так и останется наедине со своей мудростью и без того, чтобы его призвали управлять городами или заседать в совете. Он захочет услышать приглашение, дабы затем степенно отправиться туда, где он понадобился. Однако все предпочитают иметь дело с людьми подвижными и проворными, которые готовы скорее потерпеть неудачу, чем промедлить в пути. А мудрецу предоставят возможность сажать на досуге капусту. Безумец же станет действовать очертя голову, вкривь и вкось, пока на встретит единомышленника, который проложит ему дорогу; и вот уже его почитают как великого человека. Безумец ринется во все аркебузные перестрелки, и, если выйдет из них целым и невредимым, его станут почитать, восхвалять, высоко ценить, и каждый ему будет внимать. Он затеет какое-нибудь безумное предприятие, и, если выпутается из него, его превознесут до небес. И вы в конце концов согласитесь с той истиной, что на одного мудреца, о котором будет говорить весь мир, найдется десять тысяч безумцев, пользующихся успехом у народа. Вам этого достаточно? Смогу ли я перечислить все беды, которые произошли бы в мире, не будь в нем Безумия, и все проистекающие от нее блага? Долго бы просуществовал мир, если бы она не мешала предвидеть всевозможные ссоры и случайности, возникающие в браке? Она мешает тому, чтобы их увидели, скрывает их, с тем чтобы мир заселялся привычным путем. Долго ли продолжался бы любой брак, если бы не глупость