Буквально через два часа у неё уже жутко слезились глаза, отёк нос, опухли уши. Больше всего ей хотелось, чтобы её взяли на ручки, а не заставляли танцевать, вести светские разговоры и улыбаться. Но приходилось держать себя в руках, а не на ручках.
Между тем, большинство молодых людей на балу мечтали завоевать внимание и симпатию принцессы.
Серьезные шансы были только у трёх принцев, предварительно одобренных королём. И каждый из них решил использовать свои сильные стороны.
Принц Эй, красивый, как пожарник с австралийского календаря, весь вечер так и маячил перед глазами принцессы, выпячивая грудь и ероша кудрявую голову. Только принцесса его не замечала. Слишком слезились глаза.
Принц Ай, нежный и трепетный, как созревший одуванчик, тихо, но настойчиво декламировал стихи собственного сочинения, изобилующие комплиментами. Но, увы, принцесса не могла их расслышать.
А принц Ой, непревзойдённый танцор, всё приглашал и приглашал принцессу на танцы, в то время как ей хотелось полежать на софе, как это преспокойно делала на глазах у всего двора главная фрейлина.
В конце концов, замученная принцесса ускользнула в сад и устало опустилась на скамью в беседке. И вдруг почувствовала, что в её руке вдруг оказалась чашка, а в ухо кто-то громко проговорил: «Пейте». Это был не самый разумный поступок – мало ли что незнакомец может предложить выпить. Но принцесса, удивляясь сама себе, послушалась. И вдруг пелена перед глазами стала рассеиваться, а в ушах перестало плескаться море.
Принцесса облегчённо расправила плечи, оглянулась и заметила скромно одетого, но довольно симпатичного юношу.
– Простите, Ваше Высочество! Меня зовут Ах. Я наблюдал за Вами и догадался, что необходимо раздобыть ягоды амарукук, чтобы устранить аллергический эффект ягод кукурамы. Не смею больше Вас беспокоить…
Поздно. Принцесса уже начала беспокоиться. У неё, наконец, появились силы, она снова отлично видела и слышала, и у неё не было ни малейшего желания отпускать юношу. Ни через час, ни через два, ни через год. Она вышла за него замуж, ибо это была любовь с первого незамутнённого взгляда. И хотя Ах и не был принцем, король всё-таки пожаловал ему полкоролевства. Политика политикой, но счастье дочери важнее.
Что касается принцев Ай, Ой и Эй, то они отправились в другие сказки. Не пропадут.
3.7. Чёрно-белая любовь
Все в кабинете обсуждали новую копировальную машину.
– Она может работать даже с форматом А3! – возбуждённо жужжал вентилятор.
– Ах, не это главное! Ведь у неё цветной картридж! – мечтательно покачивала плафоном настольная лампа.
– Она будет стоять в нашем кабинете. Представляете, сколько новых людей будет нас посещать? – поблёскивало в предвкушении зеркало.
Обычный офисный принтер не участвовал в общем оживлении. Он предпочитал сдержанность. У него была своя чёрно-белая жизнь, и она его полностью устраивала. Днём он исправно печатал цифры, а по вечерам подключался по сети к каталогу музыки.
День, когда её принесли, подключали и тестировали, принтеру не понравился, он был слишком суматошным. Вечером он включил Боба Марли и задремал.
А наутро принтер проснулся и понял, что видел сон. Впервые!
Сон был, конечно, чёрно-белым, как старый фильм. И был про людей – мужчин и женщин. Весь фильм они разговаривали, ходили, сидели на скамье, а мужчина даже стоял на одном колене, что показалось принтеру весьма неудобным. Музыка во сне была чрезвычайно хороша, а ведь принтер понимал в ней толк. Что-то неуловимо изменилось. Какие-то флюиды залетели в механизм и осели на валиках.
Днем многофункциональное устройство М125 начало было работать над отчетом по продажам, но вдруг вспомнил, как в его сне люди смотрели друг на друга. И вместо отчета распечатал одно лишь многоточие, а потом и вовсе завис.
Целый день принтер никак не мог войти в рабочую струю, что, впрочем, простительно, так как он был лазерным принтером, а не струйным. Снова и снова вспоминал свой сон.
И ночью отдохнуть не удалось. Он опять смотрел чёрно-белое кино про людей, их чувства и отношения. Ссоры и примирения, встречи и расставания – всё это было ново для принтера, отчего-то вызывало внутри вибрации и заставляло перегреваться.
Так и повелось. Днём он дремал, нехотя печатая цифры, а ночью смотрел свои сны. Сны часто повторялись, но от этого он только сильнее проникался ими. С каждым сном принтер всё лучше понимал эмоции и импульсы героев, сопереживал им, жужжа валиками, и радовался, подмигивая индикаторами.
И вот наступил день, когда принтер замигал всеми лампочками сразу, распечатал огромный букет черно-белых роз и выдул его в сторону новенькой.
Копировальная машина счастливо скрипнула в ответ и закрыла сетевой каталог с ретро-мелодрамами. Ну наконец-то.
Некоторым чувствовать ещё надо научиться.
СемьяРаздел 4, с удивлением обнаруживающий что один плюс один может равняться чему угодно
Жирафы так хорошо научились жить, что дали жизни другим. Вскоре в доме бегали наперегонки три жирафёнка. Такой короткой шеи, как у папы, не было ни у кого из них, впрочем, такой длинной, как у мамы, – тоже. За детьми радостно носилась собака. Родители тоже участвовали в беге с препятствиями. Неплохо справлялись. Только кот даже не пытался бегать. Он предпочитал судить соревнования.
Периодически к судье поступали обращения.
– Кот, кто из нас троих самый ловкий? – спрашивали жирафята.
Кот лениво бросал лежащий рядом кубик. Выпадала цифра Четыре. Малыши растерянно уходили.
– Кот, кто главный в доме: папа, мама или дети? – сомневался жираф.
Кот бросал кубик. Выпадала четвёрка. Жираф, хмыкнув, чесал копытом затылок, до которого уже почему-то с трудом доставал.
– Кот, кого мне облаять: тебя, детей или родителей? – подскакивал пёс.
Кот бросал кубик. Снова цифра Четыре. Собака разочарованно замолкала.
– Семья… – снисходительно мурчал кот, укрывая хвостом куб, на каждой грани которого было по четыре точки.
4.1. Пирожки и печечка
В сказках тоже наступают тёмные времена.
Вот и в этой нежданно-негаданно небо затянул туман: чёрный, густой, липкий. Силы забирает, радости лишает, руки опускает.
Мрак опустился на королевство. И на улицы, и на души.
Собрался совет министров, из последних сил выход ищет. Три дня и три ночи думали, тысячу пирожков с картошкой съели. Придумали. Министр по Строительству предложил:
– Давайте отгородимся от тумана. Возведём высокие стены и крышу над королевством, откачаем туман насосом. И будем жить припеваючи – за каменной стеной.
Собрали строителей и прочих вольных каменщиков, построили стену. Ткачихи всего королевства купол изготовили. Отгородились.
День живут без черноты, два, а на третий день началось: то молния купол пробьёт, то крот подкоп под стеной сделает, то из колодца чёрные клубы полезут. Надо другой выход искать.
Снова собрался совет. Шесть дней и ночей думали, две тысячи пирожков с капустой съели. Придумали. В этот раз Министр Культуры выступил:
– Давайте постоянно комедии населению показывать. Лёгкие, ненавязчивые. Тогда народ перестанет замечать туман.
Так и сделали. Собрали лучшие комедии со всего мира, телевизоры всем выдали большие, бесплатно каналы подключили. Всё для народа!
Жители королевства неделю с удовольствием фильмы смотрели, неделю – с любопытством. А на третьей неделе выключили телевизор и к стенке отвернулись.
Вот опять собрались министры. Девять дней решение ищут, три тысячи пирожков с рыбой съели. Нет ответа.
Вечером девятого дня шёл Главный Министр домой и вздыхал от безвыходности. Вокруг темным-темно – и вдруг свет откуда-то. «Переел, должно быть, пирожков с рыбой, фосфоресцирую», – решил Министр. Но нет, свет из-за двери небольшого домика льётся.
Приоткрыл Министр дверь, заглянул осторожно. Обычная семья: мать суп варит, отец табурет чинит, сынишка с котом возится. А посреди комнаты таз стоит. Обыкновенный розовый пластиковый тазик. А из него свет льётся.
– Что это за волшебный аппарат и где вы его взяли?! – воскликнул министр.
– Это наша печечка. Даёт душевное тепло и поддержку, – ответил глава семейства. – Да вы совсем мрачный. Присядьте, погрейтесь.
Министр не заставил себя уговаривать, так устал от тумана. Бросил в угол портфель министерский да сел перед тазом. Руки над ним протянул, и дышать легче стало.
– Как же сделать себе подобную печечку?
– А вы поставьте тазик, а там дело и пойдёт.
Пришёл домой Министр и первым делом таз на стол поставил. Да толку то. Всё равно темно, мрачно. Сидя в темноте, вдруг вспомнил он таз в огороде у бабушки. Какая тёплая за день там становилась вода. И тепло бабушкиных глаз тоже вспомнил. И как она восхищалась его бумажными корабликами.
Министр встал, налил воды в таз, достал из портфеля доклад и принялся сооружать кораблики, как в детстве. Спустил их на воду, подул. И вдруг ему показалось, что его дыхание на мгновение сдуло чёрный туман.
Хлопнула дверь, в комнату вбежал внук: «Дедушка! Смотри, какие мы каштаны с мамой нашли!» – и протянул блестящие шарики.
– А ну-ка, брось их в тазик, – предложил вдруг дедушка.
Малыш с радостью бухнул в воду каштаны. В комнате стало светать.
– О, играете! А я пирог принесла, – подошла со свёртком дочь. – Сама пекла.
Министр икнул, вспомнив о трёх тысячах пирожков. Но все-таки немного откусил от яблочного пирога.
Из таза полился яркий свет, и тьма отступила.
Печечка заработала.
4.2. Про хорька
В одном городе жил хорёк. Жил себе да жил, сам по себе. Никому не мешал. Так было, впрочем, не всегда.
Когда-то хорёк жил у девочки Маши. Маша была самая обычная девочка и поэтому иногда получала в школе самые обычные двойки. Двойки её не сильно расстраивали, но родители каждый раз выходили из себя. Выйдя из себя, они встречались с гневом и возмущением и срочно начинали воспитывать Машу. А чтобы она лучше воспитывалась, отбирали у неё планшет.