«Соколы», умытые кровью. Почему советские ВВС воевали хуже Люфтваффе? — Андрей Смирнов

Почему же немецкая истребительная авиация действовала эффективнее, чем советская? Почему, будучи количественно гораздо больше немецкой, советская уничтожила гораздо меньше самолетов, чем та, потеряла гораздо больше – а нейтрализовать различные виды немецкой ударной авиации либо не смогла вообще, либо смогла лишь благодаря громадному количественному перевесу?

1. ИМЕЛА ЛИ ЗНАЧЕНИЕ РАЗНИЦА В ЧИСЛЕ БОЕВЫХ ВЫЛЕТОВ И КОЛИЧЕСТВЕ ПОТЕНЦИАЛЬНЫХ ЖЕРТВ?

Что касается количества сбитых, то одно из предлагаемых в литературе объяснений заключается в том, что у немцев было больше возможностей для увеличения своих боевых счетов, так как летали они чаще, чем советские пилоты¹. Но если мы сравним 10 наиболее результативных советских летчиков-истребителей Великой Отечественной войны с 10 наиболее результативными немецкими из числа летавших только на Восточном фронте (см. табл. 5), то станет ясно, что дело не в количестве боевых вылетов. Этих последних у немецкой десятки действительно больше, чем у советской, – но совсем ненамного, всего в 1,36 раза (554 против 408; мы не включили в немецкую десятку Э.Хартманна, Р.Тренкеля и Ф.Облезера из 52-й истребительной эскадры. Сведения о количестве боевых вылетов Хартманна и количестве воздушных побед Тренкеля слишком противоречивы: не то 825, не то 1404, не то 1425 вылетов; не то 130, не то 137 побед над советскими самолетами. А в списке воздушных побед Облезера слишком много американских самолетов, сбитых им над Румынией и Польшей в 1944 г., – их 9 из 120²). В то же время среднее число официальных воздушных побед у немцев больше не в 1,36, а в 3,1 раза (161 против 52)! (А реальных – возможно, что и в 5—6 раз: ведь, как мы видели, немецкие летчики завышали число своих побед в меньшей степени, чем советские.) Иными словами, вылет немецкого аса был в среднем значительно результативнее, чем вылет советского. На одну засчитанную воздушную победу у немецкого аса из первой десятки воевавших только на Востоке приходится в среднем 3,43 боевого вылета, а у советского – 7,94, т.е в 2,3 раза больше...

В числе 1613 самолетов, сбитых, по официальным данным, немецкой десяткой на Восточном фронте, значатся шесть американских, английских, французских и румынских (три у Х.Липферта и по одному у Й.Бренделя, Х.Маркара и Х.-Й.Биркнера³). Но если взять 10 наиболее результативных немецких асов из тех, кто не только летал лишь на Восточном фронте, но и сбивал там лишь советские самолеты (в этот список не войдут Г.Штурм и Б.Кортс из 52-й истребительной эскадры, а также А.Вольф и Х.Вернике из 54-й, число боевых вылетов которых нам не известно), то их средние показатели будут отличаться от вышеприведенных лишь ненамного – 519 боевых вылетов (вместо 554) и 3,70 вылета на одну официальную воздушную победу (вместо 3,43).

Правда, у некоторых пилотов из вошедших в эти две десятки число вылетов известно лишь приблизительно (при выведении среднего мы условно приравнивали «более 400» к 450, «более 600» – к 650 и т.д.). Но если отобрать 10 наиболее результативных из тех немецких асов, кто не только летал лишь на Восточном фронте, не только сбивал там лишь советские самолеты, но и совершил точно известное число вылетов, – то и тогда интересующие нас средние показатели сильно не изменятся: 491 боевой вылет и 3,76 вылета на одну официальную воздушную победу.

Таблица 5РЕЗУЛЬТАТЫ БОЕВОЙ РАБОТЫ ВЕДУЩИХ СОВЕТСКИХ И НЕМЕЦКИХ АСОВ НАВОСТОЧНОМ ФРОНТЕ ВТОРОЙМИРОВОЙ ВОЙНЫ⁴

Правда, советские летчики-истребители значительную часть своих боевых вылетов выполняли на решение задач, не связанных с борьбой против вражеской авиации – на разведку и штурмовку. Может быть, эти вылеты не стоит учитывать при подсчете общего количества? Но, во-первых, вылеты на разведку и штурмовку не исключали проведения воздушных боев. Например, М.М.Кибкалов половину своих официальных воздушных побед (8 из 17) одержал как раз в разведывательных вылетах (воюя тогда в 163-м истребительном авиаполку 336-й истребительной авиадивизии 6-й воздушной армии 1-го Белорусского фронта)⁵. А во-вторых, даже если считать только вылеты, не связанные с разведкой или штурмовкой, общее количество все равно окажется не меньшим, чем указанное в табл. 5. Ведь, согласно приказу наркома обороны № 0685 от 9 сентября 1942 г., боевым вылетом для истребителей считался «только такой вылет, при котором истребители имели встречу с воздушным противником и вели с ним воздушный бой, а при выполнении задачи по прикрытию штурмовиков и бомбардировщиков [...] только такой вылет, при котором штурмовики и бомбардировщики при выполнении боевой задачи не имели потерь от атак истребителей противника»⁶. Поэтому, указывает Н.Г.Бодрихин, «у большинства советских летчиков число вылетов в боевых условиях в 1,5—3 раза больше числа вылетов, записанных им как боевые»⁷. А, следовательно, речь может идти только об увеличении, а не об уменьшении цифр, указанных в табл. 5. И, соответственно, об уменьшении, а не об увеличении разрыва в числе боевых вылетов между немецкими и советскими асами; о том, что вылет немецкого аса был еще «весомее» по сравнению с вылетом советского, чем указано выше...

Чисто статистически возможностей для увеличения числа своих воздушных побед у немецких летчиков-истребителей действительно было больше, чем у советских, – но не потому, что они совершали больше вылетов, чем советские, а потому, что им встречалось гораздо больше самолетов противника. Ведь количественно советские ВВС на советско-германском фронте всю войну превосходили немецкие, причем с 1943-го – многократно, а в 1945-м – вообще на порядок (см. табл. 6).

Таблица 6КОЛИЧЕСТВО БОЕВЫХ САМОЛЕТОВ НА СОВЕТСКО-ГЕРМАНСКОМ ФРОНТЕ⁸

^* На 20 ноября

^**Данные расчетные

Именно резкое возрастание численности советских ВВС и объясняет нам, почему боевые счета многих немецких асов особенно быстро росли в 1943—1944 гг. – когда превосходство немцев в характеристиках самолетов, выучке летчиков и тактике было уже не столь большим, как в первом периоде Великой Отечественной. Так, В.Новотны, который воевал на Восточном фронте, в I группе 54-й истребительной эскадры «Грюнхерц», в продолжение 29 месяцев (с 22 июня 1941 г.), три четверти своих официальных побед над советскими самолетами (190 из 255) одержал за 8-месячный промежуток с 7 марта по 15 ноября 1943 г.⁹ Но на эти 8 месяцев пришлось его участие, например, в Курской битве – в первый день которой на каждый из 186 истребителей авиационной группировки, в которую входила часть Новотны, приходилось 6 воздушных целей: противостоявшая этим 186 FW190 16-я воздушная армия Центрального фронта на 5 июля 1943 г. насчитывала 1151 боевой самолет. Затем в том же районе, что и «Грюнхерц», стала действовать еще и 15-я воздушная армия Брянского фронта, имевшая к 1 июля 967 машин...¹⁰ Обер-фельдфебель Х.Штрасль из III группы 51-й истребительной эскадры «Мёльдерс» всего за четыре дня сбил тогда, по официальным данным, почти столько же самолетов, сколько за предшествующие два года: имея к началу Курской битвы 37 официальных побед, 5, 6, 7 и 8 июля 1943 г. он добился еще 30!¹¹ В.Шук, воевавший на Востоке, в III группе 5-й истребительной эскадры «Айсмеер», около 32 месяцев (с марта 1942-го), половину своих официальных побед над советскими самолетами (98 из 198) одержал за последние три с половиной месяца – с 16 июня по конец октября 1944 г.¹² Но ведь, например, в октябре, в начале Петсамо-Киркенесской операции, на каждый из 66 участвовавших в ней Bf109 «Айсмеера» приходилось 15—16 воздушных целей (с советской стороны было задействовано 1022 самолета 7-й воздушной армии Карельского фронта и ВВС Северного флота), тогда как на каждый из 468 советских «ястребков» – около 0,3 (у немцев было всего 169 машин)...¹³

Соответственно, у советских пилотов шансы встретить в воздухе самолет противника с 1943 г. все уменьшались. «Больше всего немецких самолетов я сбил в 1943 году, а потом в 1944 и 1945 годах практически не сбивал, – отмечает воевавший тогда в 111-м гвардейском истребительном авиаполку на Северо-Кавказском, Воронежском и 1-м Украинском фронтах С.Д.Горелов, – к середине войны [в действительности все-таки после середины войны. – А.С.] господство в воздухе было уже нашим. Под Львовом [в июле 1944-го. – А.С.] большое количество немецких самолетов было редким случаем»...¹⁴ Кстати, в зарубежной литературе то, что большое численное превосходство одной из сторон снижает шансы каждого отдельного ее пилота встретиться в воздухе с противником, подмечено уже давно. Именно резким уменьшением числа потенциальных жертв объяснял, например, М.Спик то обстоятельство, что в 1944—1945 гг. английские истребители сбивали гораздо меньше немецких самолетов, чем в 1940—1942-м, во время «битвы за Англию» и воздушных сражений над Мальтой¹⁵. В самом деле, во время летних боев 1944-го над Францией выучка британских пилотов была уже лучше, чем у основной массы немецких; их самолеты – «Спитфайр F Mk.IX» и Mk.XIV и «Темпест Mk.V» – уже не уступали немецким (как «Харрикейн» в 1940-м или «Спитфайр Mk.V» и Р-40 в 1942-м). Значит, только из-за многократного численного превосходства англо-американских ВВС лишь один из 58 боевых вылетов их истребителей заканчивался тогда докладом о сбитии немецкого самолета. Американский летчик-истребитель У.Колони, летая с середины 1944 г. над Италией, Францией, Румынией и Германией, вообще ни разу не встретил в воздухе ни одной вражеской машины! И «его случай был далеко не единичным, а одним из сотен»...¹⁶

2. СОВЕТСКИЕ И НЕМЕЦКИЕ ПРИНЦИПЫ ИСПОЛЬЗОВАНИЯ ИСТРЕБИТЕЛЬНОЙ АВИАЦИИ

Встретить в воздухе самолет противника – и получить тем самым шанс выполнить свое предназначение – немецким истребителям было легче еще и благодаря рациональности немецких и нерациональности советских принципов использования истребительной авиации. Немецкие истребители, как правило, решали наступательные задачи:

а) «расчищали небо» перед своими бомбардировщиками на направлениях главных ударов своих или советских наземных войск и

б) занимались «свободной охотой» на этих направлениях, а также над советскими аэродромами.

Советские же использовались в основном для решения оборонительных задач:

а) для прикрытия наземных войск путем воздушного патрулирования над занимаемыми ими районами и

б) для прикрытия штурмовиков и бомбардировщиков путем непосредственного их сопровождения.

Иными словами, немецким летчикам-истребителям чаще всего ставилась задача целенаправленно искать самолеты противника в районах их наиболее вероятного появления. А советским – пассивно ожидать появления врага, оставаясь привязанными к определенному району или точке (группе сопровождаемых ударных самолетов). Это еще сильнее уменьшало шансы советских летчиков встретиться с воздушным противником: ведь в большей части этих районов и точек немецкая авиация так и не появлялась – она концентрировала свои усилия на ограниченном числе направлений! И значительная часть советских «ястребков» «утюжила воздух» зря – особенно в 1941-м, когда система оповещения о приближении самолетов противника была несовершенной, а анализом действий немецкой авиации в советских штабах, похоже, не занимались. По свидетельству сражавшегося тогда на Украине, в составе III группы 52-й истребительной эскадры, немецкого аса Г.Ралля, «действия русских в воздухе превратились в бесконечные и бесполезные вылеты с очень большим численным перевесом, которые продолжались с раннего рассвета и до поздних сумерек. Не наблюдалось никаких признаков какой-то системы или концентрации усилий. Короче говоря, прослеживалось желание в любое время держать самолеты в воздухе, «в постоянных патрульных миссиях над полем боя»¹⁷. Примерно то же самое, как показал Ю.В.Рыбин, происходило летом 41-го и на противоположном конце фронта, в Заполярье. Здесь на каждый из 158 истребителей ВВС 14-й армии и ВВС Северного флота приходилось не так уж и мало потенциальных целей: группировка люфтваффе, действовавшая на мурманском направлении, к концу июня насчитывала 83 самолета. И тем не менее из 1480 самолето-вылетов, совершенных И-15 бис, И-153, И-16 и МиГ-3 72-го смешанного авиаполка ВВС Северного флота за первый месяц войны, 1360 (т.е. 92%) завершились без встреч с воздушным противником...¹⁸

На этом фоне возможности, предоставлявшиеся для увеличения своих боевых счетов немецким летчикам, выглядят огромными уже хотя бы потому, что вплоть до конца 1943-го они постоянно целенаправленно появлялись над советскими аэродромами. Здесь не только была практически гарантирована встреча с воздушным противником – здесь было несравненно легче этого противника сбить! Ведь самолет, взлетающий с аэродрома или садящийся на него, был полностью беззащитен. Еще не набравший или уже погасивший скорость, он не мог вовремя сманеврировать, чтобы уйти из-под атаки; не было у него и необходимого зачастую для такого маневра запаса высоты...

Но даже если встреча с воздушным противником происходила, решавшие оборонительные задачи истребители сплошь и рядом бывали вынуждены отказываться от ведения с ним боя – опять-таки упуская возможность увеличить свой боевой счет. Ведь для воздушных патрулей и истребителей сопровождения уничтожение вражеских самолетов отнюдь не являлось самоцелью! Их официальной задачей было не допустить бомбежки или штурмовки воздушным противником советских войск и нанесения им потерь советским бомбардировщикам и штурмовикам – и, соответственно, им строго запрещалось покидать район прикрытия и отрываться от сопровождаемых ударных самолетов. Поэтому обычными были случаи вроде того, что произошел 5 августа 1943 г., во время Орловской операции, в районе города Кромы. Прикрывая переправу 2-й танковой армии через реку Крома, Як-7б 163-го истребительного авиаполка 336-й истребительной авиадивизии 16-й воздушной армии Центрального фронта обнаружили группу немецких бомбардировщиков. «Мы пошли в атаку, – вспоминал участник этого вылета А.С.Морозов, – но они, завидев наши истребители, повернули назад. А нам преследовать их было нельзя – переправа дороже»...¹⁹ О таких же случаях рассказывали и летчики-истребители из 14-й воздушной армии 3-го Прибалтийского фронта, прикрывавшие в сентябре 1944 г., во время Прибалтийской стратегической операции, свои войска в районе Дакста – река Седа (Латвия) и сильно страдавшие при этом от атак «воздушных охотников» из 54-й истребительной эскадры люфтваффе: «Атакуют внезапно со стороны солнца, стараются сковать боем нашу группу. А нам в бой вступать нельзя: того и гляди, бомбардировщики нагрянут»...²⁰

А истребители сопровождения – по крайней мере, те из них, что входили в группу непосредственного прикрытия, – по существу, вообще были лишены возможности вести воздушный бой с противником и могли лишь вступать с ним в огневой контакт. Ведь им было строжайше запрещено отрываться от своих подопечных, они должны были лишь пресекать попытки противника прорваться к сопровождаемым самолетам, используя заградительный огонь и минимум маневра (разворот навстречу атакующему, атака накоротке, пуск заградительной очереди и возвращение на прежнее место в боевом порядке). «И бывает очень обидно, – подчеркивает ветеран 5-го гвардейского истребительного авиаполка Г.А.Баевский, – когда подбитый истребитель противника уходит, а наш истребитель не может отойти от прикрываемых самолетов»²¹. Занимаясь в августе – ноябре 1943 г. в основном сопровождением штурмовиков, пилот 267-го истребительного авиаполка 236-й истребительной авиадивизии 8-й воздушной армии Южного фронта младший лейтенант Д.Д.Тормахов в 128 боевых вылетах записал на свой боевой счет только три немецких самолета. Между тем в январе – начале мая 43-го, летая в 269-м полку той же дивизии (входившей тогда в 5-ю, а затем в 4-ю воздушную армию Северо-Кавказского фронта) на прикрытие своих войск, он, по официальным данным, сумел одержать 10 побед в 99 боевых вылетах²², т.е. показал результативность, в 4,3 раза более высокую. И это при том, что тогда он имел куда меньше опыта и летал не на Як-7б и Як-1 (как на Южном фронте), а на уступавшем им по летным данным ЛаГГ-3... Ограничение в маневре усложняло, естественно, летчику-истребителю и самооборону. «Почему у нас столько людей гибло при прикрытии? – возмущается воевавший в 71-м (затем – 10-й гвардейский) истребительном авиаполку ВВС ВМФ А.И.Рязанов. – Получается, кого-то сбили, а ты иди дальше по прямой», можешь только «отвернуться от удара противника и встать на место [т.е. опять подставить себя под удар. – А.С.]»²³.

Но даже если воздушный бой все-таки завязывался, советским воздушным патрулям и истребителям сопровождения оказывалось значительно труднее одержать воздушную победу, чем немецким «охотникам» или «чистильщикам» воздушного пространства. Дело в том, что, выполняя оборонительные задачи, пассивно ожидая появления противника, советские истребители поневоле отдавали инициативу в бою немецким (если, конечно, воздушный патруль сталкивался именно с истребителями люфтваффе). В самом деле, летчику, который сновал взад-вперед, будучи прикован к ограниченному по площади району прикрытия или к группе сопровождаемых самолетов (и, соответственно, был озабочен тем, как не выйти из границ района или не оторваться от сопровождаемых), было сложнее первым заметить врага, чем пилоту, целенаправленно искавшему воздушного противника. А, следовательно, и атаковал первым, как правило, немец – а ведь уже и первый удар мог оказаться смертельным... «Когда пилот видит своего врага первым, то это уже половина победы», – подчеркивал мастер таких внезапных атак, самый результативный немецкий ас Э.Хартманн²⁴. «Первый увидел – наполовину победил», – учил и командир знаменитого 5-го гвардейского истребительного авиаполка В.А.Зайцев²⁵; об этом же не уставал напоминать и лучший тактик советской истребительной авиации А.И.Покрышкин: «Ищи противника. Не он тебя, а ты его должен найти. Внезапность и инициатива – это победа»²⁶. О том, насколько легче было добиться ее немцам с их ставкой на целенаправленный поиск противника, можно судить уже по нескольким боевым эпизодам Курской битвы, описанным А.И.Русецким в его работе о самолете FW190.

6 июля 1943 г. десятка Як-7б 163-го истребительного авиаполка 336-й истребительной авиадивизии 16-й воздушной армии Центрального фронта патрулировала над северным фасом Курской дуги, в районе Поныри – Малоархангельск. Внезапно ее атаковали вынырнувшие сверху из облаков FW190 – и один из «яков» был сразу же сбит...

5 августа три четверки Ла-5 181-го истребительного авиаполка 235-й истребительной авиадивизии 2-й воздушной армии Воронежского фронта, прикрывавшие свои войска в районе Кулешовка – Орловка – Гумзино – Томаровка (западнее Белгорода) точно так же были внезапно атакованы сверху «фокке-вульфами» – и точно так же потеряли один самолет в первые же мгновения боя...

Восьмерку же Ла-5 482-го истребительного авиаполка 322-й истребительной авиадивизии 15-й воздушной армии Брянского фронта, патрулировавшую в один из августовских дней 43-го в районе Мощеное – Рогачево – Клеменово (Орловская область), не спасло и эшелонирование своих сил по высоте – когда ударное звено прикрывалось от атак «охотников» другим, летевшим выше. Две пары FW190 внезапно обрушились и на ударное и на прикрывающее звенья – и опять-таки сразу же сбили один самолет...²⁷

А вот хроника одного дня боевой работы 900-го истребительного авиаполка 240-й истребительной авиадивизии 1-й воздушной армии 3-го Белорусского фронта – 23 июня 1944 г., первого дня Витебско-Оршанской операции.

Шестерка Як-9 сопровождала штурмовики, шедшие в район Орши, когда внезапно была атакована вывалившимися из облаков Bf109 – и сразу же потеряла сбитой машину младшего лейтенанта Г.В.Позднякова...

Спустя какое-то время четверка из состава той же эскадрильи, выполнявшая аналогичное задание в том же районе, также подверглась внезапной атаке из облаков – и Як-9 младшего лейтенанта М.В.Пчелина опять-таки был мгновенно сбит...²⁸

Особенно опасными были неизбежно выполняемые сновавшими взад-вперед воздушными патрулями развороты на 180°. В январе 1945 г. восточнее озера Балатон, вспоминал летавший тогда во II группе 52-й истребительной эскадры Х.Липферт, истребители 17-й воздушной армии 3-го Украинского фронта «почти всегда патрулировали над точно определенным районом и должны были лететь по одному и тому же маршруту с фиксированными точками разворотов. Я держался незамеченным выше их, пока они не начинали поворот. Когда ведущий входил в левый разворот, все остальные были полностью заняты тем, чтобы сохранить свои позиции и не столкнуться друг с другом. Это был наиболее благоприятный момент» для атаки на них...²⁹

Вообще, отмечает Д.Б.Хазанов, и в 42-м, и в 43-м, и в первой половине 44-го «наибольшие потери» советские «ястребки» несли именно от внезапных атак «охотников» («а также в крупных групповых боях, за счет налаженного взаимодействия немецких пар и четверок»)³⁰...

Инициативу в бою немецким «охотникам» легче было сохранить и после нанесения первого удара. Ведь до начала боя советские воздушные патрули и истребители сопровождения вынужденно держали скорость, далекую от максимальной. Иначе первым сложно было бы удержаться в границах заданного района и выдержать (из-за увеличения расхода горючего) заданное время патрулирования, а вторым – удержаться рядом с тихоходными штурмовиками и бомбардировщиками. Правда, патрули иногда применяли «качели», т.е. периодические наборы высоты с последующим пикированием и полетом на повышенной скорости, набранной без увеличения оборотов мотора, благодаря «включающемуся» при пикировании ускорению силы тяжести. Но сравняться с немецкими «охотниками» – летавшими на скоростях, близких к максимальной – это все равно не позволяло. Таким образом, к началу боя немцы имели гарантированное превосходство в скорости. А это увеличивало их шансы безнаказанно уйти после нанесения первого удара и занять выгодную позицию для новой атаки...

Конечно, непосредственное сопровождение ударных самолетов позволяло – пусть не самым рациональным способом, не уничтожая, а лишь оттесняя противника – но все-таки не допустить разгона противником группы ударных самолетов, и, соответственно, срыва удара по войскам противника; не зря им не совсем пренебрегали и немцы. (Да и то В.А.Тихомиров из 12-го истребительного авиаполка ВВС ВМФ еще в годы войны доказывал, что «болтаться» возле прикрываемых «привязанным» истребителю незачем, что, имея «свободу» и «маневр», прикрыть их он «всегда сумеет, задачу выполнит более надежно». «Большинство своих побед я одержал при сопровождении, – подчеркивал Тихомиров уже в наши дни, – так что знаю, о чем говорю»³¹.) Но вот непрерывно прикрывать огромные площади методом воздушного патрулирования было нерационально вдвойне! Затрудняя уничтожение самолетов противника, этот способ не позволял и надежно прикрыть свои войска (пусть даже не уничтожая, а лишь оттесняя вражеские бомбовозы или штурмовики). В описанном выше случае с попыткой немцев разбомбить переправу через Крому воздушные патрули 163-го полка эту свою задачу выполнить сумели (хоть и не сбили ни одного бомбардировщика) – но так бывало далеко не всегда. Мало того, что патрулирующие летчики следили подчас не столько за ударными самолетами противника, сколько за тем, чтобы не подвергнуться внезапной атаке истребителей. Стремление прикрыть абсолютно все, быть сильными везде приводило к распылению сил, к тому, что советские истребители зачастую не оказывались сильными нигде – а то и вовсе отсутствовали там и тогда, где и когда наносили удар немецкие бомбардировщики или штурмовики. Например, Е.И.Малашенко в 1942—1943 гг., воюя на Северо-Западном фронте командиром-разведчиком в 33-й и 117-й стрелковых дивизиях и 15-й гвардейской морской стрелковой бригаде, наблюдал только такую картину: «Наши самолеты иногда прилетали небольшими группами (2—4 самолета) и барражировали, когда немецкие самолеты улетали»³². Патрулируя 28 февраля 1943 г. над Мурманском, одни только истребители ВВС Северного флота (не считая 122-й истребительной авиадивизии ПВО) совершили 58 самолето-вылетов – но «встреч с противником не имели». А между тем город в тот день подвергся трем налетам! 24 июля 1943 г. североморские «ястребки» выполнили 64 самолето-вылета на прикрытие шедшего из Архангельска в Кольский залив конвоя БК-13, но имели лишь один «визуальный контакт» с противником. А последний между тем дважды беспрепятственно атаковал конвой с воздуха!³³ Можно указать и на ту же Курскую битву. Оценивая работу истребителей 2-й воздушной армии Воронежского фронта на оборонительном этапе сражения (5—23 июля 1943 г.), заместитель начальника штаба ВВС Красной Армии Н.И.Кроленко в своем распоряжении от 29 июля констатировал, что «в ходе боев имелись случаи, когда наши истребители находились не в тех зонах, где требовала обстановка, не искали противника, действовали пассивно или попросту утюжили воздух». А в результате «отдельные группы бомбардировщиков получали возможность безнаказанно бомбить наши наземные войска»³⁴. То же отмечал и анализировавший действия войск Воронежского фронта в оборонительной операции на Курской дуге старший офицер Генштаба при этом объединении полковник М.Н.Костин. Истребительная авиация 2-й воздушной, указывал он в своем докладе от 23 августа 1943 г., «позволяла бомбардировочной авиации противника организованно бомбардировать наши боевые порядки войск. Причина заключается в том, что наши истребители выполняли чисто пассивные задачи – прикрытие района расположения наших войск, патрулирование и непосредственное сопровождение штурмовиков, а активных боевых задач истребительная авиация не выполняла»³⁵. Хуже того, увлечение методом воздушного патрулирования не позволило и нанести мощные бомбовые удары по войскам противника! Перестраховавшись, на патрулирование бросили столько истребителей, что для сопровождения бомбардировщиков их уже не хватило – и бомбардировщики 2-й воздушной (Пе-2 1-го бомбардировочного авиакорпуса) в самые тяжелые дни сражения, 6—11 июля, в бой не вводились...

Еще ярче неумение советского командования использовать свою многочисленную истребительную авиацию высветилось в оборонительных боях на северном фасе Курской дуги. Здесь 5 июля 1943 г. сложилась парадоксальная ситуация, когда 186 немецких истребителей оказалось достаточно для того, чтобы создать, по оценке советской стороны, «в воздухе мощную завесу» перед своими бомбардировщиками и терроризировать советские штурмовики, – а 386 боеготовых летчиков-истребителей и 455 исправных «ястребков» 16-й воздушной армии Центрального фронта не хватило ни для того, чтобы нейтрализовать немецкие бомбовозы, ни для того, чтобы обеспечить прикрытие своих штурмовиков³⁶. Советское командование и тут распылило свои силы, заставив часть истребителей барражировать над районами, которым с воздуха никто не угрожал (например, над маршрутами, по которым в район боев выдвигалась 2-я танковая армия). Немцы же все свои немногочисленные истребители бросили в район главного удара своих войск – район, по которому должны были работать их бомбардировщики, – чтобы целенаправленно искать советские истребители и уничтожать их еще на подходе к полю боя. В итоге, по свидетельству старшего офицера Генштаба при Центральном фронте полковника В.Т.Фомина, «бомбардировочная и штурмовая авиация противника [...] производила бомбардировку и обстрел наших боевых порядков на всю тактическую глубину [...]»³⁷.

А ведь еще 14 мая 1943 г. первый заместитель командующего ВВС Красной Армии Г.А.Ворожейкин напоминал командармам 2-й и 16-й воздушных: «Опыт показывает, что обычно все воздушные бои протекают на решающих направлениях действий наших наземных войск»...³⁸

Ничего не изменилось и на наступательном этапе Курской битвы, в Орловской операции. Так, 16 июля 1943 г. немецкие бомбардировщики целый день безнаказанно бомбили 1-й танковый корпус 11-й гвардейской армии Западного фронта. Дело в том, что истребители 1-й воздушной армии, выделенные для прикрытия корпуса с воздуха, опять-таки имели задачу не расчищать воздушное пространство на пути наступления танкистов, а патрулировать над определенными районами; в данном случае – над районом, в который корпус, согласно плану операции, должен был выйти к 16-му числу. Поэтому весь этот день они безо всякой пользы «утюжили воздух» над окрестностями станции Хотынец – а задержавшиеся на пути к ней танкисты оказались без прикрытия... Самолеты 2-го истребительного авиакорпуса (входившего в июле – августе 1943 г. в состав сначала 1-й воздушной армии Западного, а затем 15-й воздушной армии Брянского фронта) за Орловскую операцию выполнили 4100 самолето-вылетов, но воздушные бои с противником велись лишь в 989 из них³⁹, т.е. менее чем в 25%. При таком использовании истребителей, резонно отмечал в докладе И.В.Сталину от 26 июля 1943 г. представитель Ставки Верховного Главнокомандования на Западном, Брянском и Центральном фронтах Н.Н.Воронов, «вопросом первостепенной важности является количество нашей истребительной авиации». По мнению Воронова, в Орловской операции «мы должны были иметь для трех фронтов до 1000 самолетов-истребителей»⁴⁰ – вдвое больше, чем было у немцев на всем советско-германском фронте!

А в июне – июле 1944-го, во время Белорусской стратегической операции, 1-я и 3-я воздушные армии (соответственно 3-го Белорусского и 1-го Прибалтийского фронтов) имели уже больше 1000 истребителей⁴¹, но все равно не смогли надежно прикрыть свои танковые корпуса! «С русскими истребителями мы встречались очень редко, – свидетельствовал бомбивший тогда советские танки в Северной Белоруссии бывший пилот III группы 3-й штурмовой эскадры люфтваффе В.Гайль. – Лично я видел их всего 2 раза [...]». Хотя, прибавлял он – чувствуя, видимо, парадоксальность своего свидетельства, – «более опытные люди утверждают, что весной 1944 г. русские истребители были активны, как никогда»⁴². Парадокса тут, однако, на самом деле нет – советские истребители опять «на всякий случай» прикрывали все направления подряд – так что главные подчас оказывались без должной защиты с воздуха...

«Искусство начальника, применяющего и управляющего действиями истребителей, и заключается в том, чтобы даже при малых силах обеспечить в нужное время, в нужном месте численное превосходство [...]», – справедливо отмечал в июле 1942 г. командующий ВВС Красной Армии А.А.Новиков⁴³. Как видим, искусством советское авиационное командование не отличалось – и предпочитало брать числом...

Конечно, в 1941—1942 гг., когда большинство советских истребителей не имело радиостанций, а система оповещения о появлении воздушного противника была налажена плохо, держать в воздухе «на всякий случай» массу истребителей приходилось поневоле. Но уже с осени 1942-го на всех вновь выпускаемых истребителях устанавливались радиоприемники, а на части – и радиопередатчики, и в докладе на имя И.В.Сталина от 3 февраля 1943 г. командующий ВВС Красной Армии А.А.Новиков резонно предложил «отказаться от прикрытия войск на поле боя способом патрулирования и прибегать к нему в крайних случаях, а основным способом считать дежурство истребителей на передовых аэродромах и вызов их по радио»⁴⁴. Это свело бы к минимуму число напрасных, не завершившихся встречей с воздушным противником вылетов, – а также позволило бы встречать немецкие ударные самолеты еще на подходе к линии фронта. То, что привязывание истребительной авиации «к определенному объекту, району или прикрываемой группе бомбардировщиков и штурмовиков» «распыляет ее усилия, приводит к чрезмерному расходу сил и средств и лишает истребителей возможности вести активный наступательный бой, являющийся единственным средством уничтожения авиации противника в воздухе», было еще раз отмечено и в директиве А.А.Новикова от 7 июля 1943 г.⁴⁵, в которой предлагалось практиковать и «свободную охоту» и расчистку воздушного пространства перед своими ударными самолетами, а при использовании патрулирования перенацеливать по радио те патрули, которые зря «утюжили воздух». Командир 2-го истребительного авиакорпуса генерал-лейтенант А.С.Благовещенский в августе 1943-го тоже предложил прикрывать войска методом вылетов по вызову из засад – с передовых аэродромов, расположенных лишь в 8 км от линии фронта. Предложениями дело не ограничивалось: так, уже 8 июля 1943 в 1-й гвардейской истребительной авиадивизии 16-й воздушной армии Центрального фронта произвели удачный опыт расчистки воздуха, а во 2-м истребительном авиакорпусе 1-й воздушной армии Западного фронта еще в июле опробовали метод вылета по вызову пары или четверки, высланной на разведку воздушной обстановки... Однако прикрытие наземных войск способом непрерывного патрулирования в воздухе над их расположением широко применялось до самого конца войны!

Могут, конечно, указать, что широкому применению «свободной охоты» препятствовала недостаточность выучки большинства советских летчиков-истребителей. А переходу к прикрытию своих войск методом вылетов по вызову радиостанции наведения еще в 1943 г. мешала слабая работа станций наведения. В 16-й воздушной армии Центрального фронта в первые дни Курской битвы эти станции располагались... в 4—5 км от переднего края – а ведь люфтваффе работало тогда именно по «передку». Гвардии подполковник Березовой из штаба 8-й воздушной армии Южного фронта, анализируя боевую работу ее «ястребков» в Миусской операции 17 июля – 2 августа 1943 г., отмечал, что «каждый наводчик считает своим долгом командовать истребителями, давать им указания. Причем очень многословно, нервно, с употреблением мата. Рации друг друга забивают. Этим самым, во-первых, не дают никакой возможности ведущему группы подать какую-либо команду своим ведомым и, во-вторых, ведущий не знает, какую же команду ему исполнять. В эфире стоит такой шум и гам, что летчики, видимо, в интересах сохранения своих ушей, выключают приемники»⁴⁶. То же самое, видимо (а может быть, и несовершенство радиотехники), сорвало в августе 1943-го, в конце Орловской операции, и наведение с земли истребителей 11-го смешанного авиакорпуса 15-й воздушной армии Брянского фронта. «Все летчики-истребители, – констатировалось в документах корпуса, – жалуются, что работы рации наведения они при выполнении боевых задач, как правило, не слышат»⁴⁷. На первых порах и не все летчики привыкли к тому, что теперь им надо выполнять команды наземных авианаводчиков. Так, в 6-м истребительном авиакорпусе 16-й воздушной армии в первые дни Курской битвы ведущие групп игнорировали указания станций наведения; во 2-й воздушной рации наведения выполняли тогда свою задачу, только если на них работал сам командир истребительной авиадивизии или корпуса...

Но в 1944—1945 гг., когда, как отмечают даже немцы, «руководство действием истребителей по радио» в ВВС Красной Армии «стало общим правилом»⁴⁸, техника наведения была уже в достаточной степени отработана, имелись уже и радиолокационные станции, позволявшие поднимать истребители в воздух еще до подлета противника к переднему краю, – а от непрерывного патрулирования все равно не отказывались! В 4-м истребительном авиакорпусе 5-й воздушной армии Степного (с ноября 1943 г. – 2-й Украинский) фронта еще в ходе битвы за Днепр осенью 1943-го убедились, что «свободная охота» и вылеты на перехват по вызову радиостанции наведения позволяют гораздо чаще сбивать или разгонять вражеские самолеты, чем непрерывное патрулирование. И тем не менее это последнее оставалось основным способом применения истребителей 4-го корпуса еще во время воздушного сражения в районе Ясс 30 мая – 8 июня 1944 г. Почему? Ответ, который дал в июне 44-го командир корпуса И.Д.Подгорный, выглядит поистине удивительным. «Все же приходится продолжать патрулирование, – заявил комкор на конференции по обмену опытом, – из-за морального удовлетворения наземных войск, особенно пехоты, которая чувствует себя уверенно, когда в воздухе постоянно находятся свои истребители»...⁴⁹

Как известно, истребительная авиация существует для борьбы с авиацией противника – а не для поднятия боевого духа наземных войск. Но, похоже, советское авиационное командование действительно заботилось здесь о настроении пехоты! Перестать заниматься «свободной охотой» над территорией противника и патрулировать в поле зрения своих войск требовал (от летчиков 16-го гвардейского истребительного авиаполка) и командир 9-й гвардейской истребительной авиадивизии 8-й воздушной армии Южного фронта И.М.Дзусов в сентябре 1943-го...⁵⁰ Во всяком случае, другого объяснения столь упорной приверженности к непрерывному патрулированию над своими войсками найти пока не удается.

Ну, а найденное лишний раз подтверждает уже отмеченный нами недостаточный профессионализм советского авиационного командования. Судя по «правильным» директивам Новикова и извинительному тону объяснений Подгорного, нельзя сказать, что оно не знало азов военного искусства, известных со времен Эпаминонда и требовавших концентрировать свои силы в нужном месте в нужный момент. Однако применять свои формальные знания на практике не умело или не желало.

3. ТАКТИКА ВОЗДУШНОГО БОЯ

Мало, однако, получить возможность встретиться в воздухе с противником и завязать с ним воздушный бой – этот бой надо еще грамотно спланировать и грамотно провести. И еще одной причиной меньшей эффективности советской истребительной авиации по сравнению с немецкой была меньшая эффективность применявшейся большинством советских летчиков-истребителей тактики воздушного боя.

Во-первых, в течение длительного времени воздушные бои с немецкими истребителями советские «ястребки» вели, придерживаясь пассивной, оборонительной тактики. Вместо того чтобы атаковывать противника, они выстраивали «оборонительный круг», т.е. последовательно вставали в вираж и летали друг за другом по кругу – так что хвост каждого самолета оказывался прикрыт летящим сзади. Если немцы также вели бой в горизонтальной плоскости, то советские истребители и впрямь становились трудноуязвимы: зайти в хвост им было нельзя, а при стрельбе по описывающему круг самолету сбоку было очень сложно правильно взять упреждение. Но вот сбить противника кружащие самолеты практически не могли. Влезать в «круг» немцы, естественно, не стремились, а обстрелять «мессершмитт», проносящийся в стороне, – так, чтобы при этом не выпасть из «круга», – можно было, лишь выполнив небольшой доворот в сторону противника и тут же отвернув обратно. Иными словами, стрелять можно было только «навскидку», практически неприцельно – т.е. вести, по существу, лишь заградительный огонь, от которого противник мог легко уклониться. Подобную ситуацию описывает, например, А.В.Ворожейкин, вспоминая об одном из боев И-16 его 728-го истребительного авиаполка 256-й истребительной авиадивизии 3-й воздушной армии Калининского фронта с Bf109 в конце 1942 г.: «Наш круг походил на быстро вращающуюся дисковую пилу: куда ни сунься – не возьмешь. Самолеты, меняя положение, вытягиваясь в нужную сторону, струями разбрызгивали пулеметный огонь, а то и реактивные снаряды. «Мессеры», как щуки, носились на больших скоростях совсем близко и всякий раз, натыкаясь на острые зубья пилы, отскакивали [т.е. избегали попаданий. – А.С.]»⁵¹.

Однако немцы вовсе не обязательно вели бой в горизонтальной плоскости, т.е. носились рядом с «кругом». Зачастую они – применяя свой излюбленные короткие удары в вертикальной плоскости – обрушивались на «круг» сверху. А отразить атаку сверху самолеты, летавшие в горизонтальной плоскости по кругу и не желавшие разорвать этот «круг», не могли никоим образом: для этого требовалось совершить слишком резкий маневр... В общем, становясь в «оборонительный круг» – т.е. добровольно отказываясь от маневра в бою, – советские истребители не только уменьшали свои шансы сбить самолет противника, но и не всегда избегали опасности быть сбитыми самим. А ведь, по свидетельству немцев, «оборонительный круг как основной тактический прием защиты» «активно применялся большинством истребительных частей» советских ВВС еще и в 1943 г.⁵². По В.Швабедиссену, «оборонительный круг» был «излюбленным боевым порядком» советских истребителей даже в 1944—1945 гг. (Это утверждение решительно не согласуется с общим выводом немецкого генерала, согласно которому, «обычно» советские истребители в это время «действовали искусно» и «вели бои с немецкими истребителями настойчиво и решительно». Однако Швабедиссен повторяет: в последнем периоде войны «советские истребители часто формировали оборонительный круг перед атакой»...)⁵³

В наступательном же бою советским истребителям долгое время мешал еще один тактический просчет – применение в качестве основы боевого порядка «плотно скомпонованного звена из трех самолетов, выполнявших совместное маневрирование на минимальных интервалах и дистанциях». «Считалось, что сомкнутый боевой порядок лучше обеспечивает взаимную поддержку и позволяет наносить мощные концентрированные удары по врагу». Однако, «находясь в таком строю, летчики больше следили за тем, чтобы не врезаться в самолет напарника или не отстать и, как правило, пренебрегали наблюдением за воздушной обстановкой. Это делало их чрезвычайно уязвимыми в бою»⁵⁴. «Когда мы разбирали вылет, – вспоминает о боях начала 1942 г. на Западном фронте командовавший тогда звеном в 42-м истребительном авиаполку Г.И.Герман, – и задавали вопрос: «Что ты видел?», следовал один и тот же ответ: «Кроме вас, никого». «Это, – указывает Герман, – было главной причиной, по которой мы недосчитывались своих замечательных боевых товарищей, как правило, погибали те, кто шел в строю крайним [т.е. ведомые – напряженно следившие за маневрами командира. – А.С.]»⁵⁵. Кроме того, необходимость сохранять плотный V-образный строй, выдерживать минимальные интервалы и дистанции не позволяла маневрировать на больших скоростях, а значит, и настичь противника или оторваться от него. Конечный результат был все тот же: уменьшение числа сбитых немецких самолетов и увеличение потерь советских истребителей.

Правда, кое-где – например, на Северном (переименованном 23 августа 1941 г. в Ленинградский) фронте – советские летчики-истребители по собственной инициативе уже с июля 1941 г. применяли в качестве основы боевого порядка пару самолетов. Истребители в ней летели на увеличенных по сравнению с тройкой интервалах и дистанциях, и риск врезаться в соседа стал несравненно меньше. Благодаря этому летчики получили возможность сражаться на больших скоростях – необходимых для сохранения инициативы в бою, – а также уделять больше внимания наблюдению за воздухом. Кроме того, разомкнутые интервалы позволяли каждому из летчиков пары обозревать значительно большее, чем раньше, пространство за хвостом напарника – а значит, и более эффективно прикрывать друг друга... Однако узаконено построение боевого порядка из пар, а не троек было только в ноябре 1942 г., а освоено во всех частях – и вовсе лишь в 43-м. По свидетельству плененного 16 сентября 1942 г. летчика 52-й истребительной эскадры люфтваффе унтер-офицера И.Кальба⁵⁶, в 42-м многие советские пилоты еще летали парами так, что лишали себя возможности прикрывать друг друга. Два «ястребка» летели не в строю «фронт» с интервалом в 200—250 м, а один за другим или в строю «пеленг» (т.е. уступом один за другим). В результате ведущий не мог прикрыть ведомого, ибо вообще не видел, что происходит у того в хвосте. И «мессершмитты», спокойно зайдя в хвост ведомому, сбивали сначала его, а затем и оставшегося без прикрытия ведущего... «В тактике наших истребителей, – констатировалось в уже упоминавшейся директиве командующего ВВС Красной Армии от 7 июля 1943 г., – продолжает иметь место неотработанность действий отдельной пары»...⁵⁷ Немцы же летали парами еще с 1938—1939 гг., со времен войны в Испании и Польской кампании вермахта. «Большие счета побед немецких пилотов я в большой степени отношу на счет этой тактики», – прямо писал Х.Лянге, воевавший на Восточном фронте сначала в 54-й, а затем в 51-й истребительной эскадре⁵⁸.

Огромные преимущества немецким летчикам-истребителям давало и то, что, в отличие от советских, они «изначально были ориентированы не на ведение маневренного боя, а на выполнение внезапных атак с уходом на скорости, близкой к максимальной, и в основном в вертикальной плоскости»⁵⁹. «[...] Их атаки, – отмечали в 1943 г. советские штабисты, – в подавляющем большинстве сводятся к короткой атаке сверху с уходом после атаки крутой горкой вверх»⁶⁰. (О том же свидетельствуют и воевавшие с конца 43-го до конца войны Г.Г.Черкашин из 672-го штурмового авиаполка и В.А.Тихомиров из 12-го истребительного авиаполка ВВС ВМФ: «Выскочат из облаков парой или четверкой, спикируют, ударят, сбил или нет – неважно, на форсаж, и свечкой обратно в облака»; «всегда одно и то же: атака на скорости и попытка уйти вверх»...⁶¹) «Это позволяло быстро организовать новое нападение [т.е. сохранить инициативу в воздушном бою. – А.С.] и сводило к минимуму вероятность попадания под ответный огонь в случае промаха и последующего проскакивания [вперед относительно атакованного самолета. – А.С.]»⁶². Ведь на пикировании истребители набирали такую скорость, что по окончании атаки могли – за счет инерции разгона – взвиться вверх буквально «свечой». А это не только облегчало им быстрое занятие позиции для новой атаки с высоты, но и создавало большое угловое перемещение, затруднявшее советским летчикам прицеливание... Кроме того, вертикальный маневр, обрушивание на противника на большой скорости сверху облегчали достижение внезапности удара. Последнему обстоятельству немцы вообще придавали исключительно большое значение. Атаковали они, как правило, со стороны солнца или из-за облаков, что позволяло им до последнего оставаться незамеченными, – а если добиться внезапности было нельзя, часто вообще отказывались от атаки и выжидали более благоприятный момент. Показателен воздушный бой, проходивший 23 апреля 1942 г. в районе аэродрома Ваенга под Мурманском. Пятерка Bf109F-4 из II группы 5-й истребительной эскадры, будучи атакована звеном «харрикейнов» из 2-го гвардейского смешанного авиаполка ВВС Северного флота, не приняла боя и ушла в облака. Советские «ястребки» последовали за ней, но «при выходе из облачности в глаза пилотов «харрикейнов» ударили слепящие лучи солнца, маскируясь которыми, на них мчались остававшиеся невидимыми «мессершмитты». В итоге два советских истребителя из трех были сбиты; немцы же потерь не понесли...⁶³ Показательно и то, что 90% всех атак, выполненных самым результативным немецким асом Второй мировой – Э.Хартманном из 52-й истребительной эскадры – были, по его оценке, внезапными⁶⁴.

Нельзя не заметить, что описанная выше тактика укладывается в знаменитую формулу А.И.Покрышкина «высота – скорость – маневр – огонь». В основу ее советский ас положил те же самые соображения: «Высота – это скорость, скорость – это высота. Другими словами, маневр с высоты дает скорость, а скорость позволяет энергично набрать высоту. Скоростной маневр по вертикали обеспечивает внезапность удара, создает большие угловые перемещения. Наиболее выгодный вертикальный маневр – это «соколиный удар», внезапный, быстрый, точный [т.е. описанные выше немецкие короткие атаки с пикирования! – А.С.]»⁶⁵. В описании однополчанина Александра Ивановича А.И.Труда покрышкинская манера ведения воздушного боя как две капли воды напоминает немецкую: «На огромной скорости сверху врезается в группу противника, расстреливает какой-то самолет и уходит»...⁶⁶ Однако Покрышкин разработал свою формулу только в 1942—1943 гг., а немцы действовали по ней с самого начала войны с СССР!

Советские же истребители слишком долго предпочитали «соколиному удару» – внезапным коротким атакам в вертикальной плоскости – маневренный бой в горизонтальной плоскости, на виражах, когда самолеты, кружа друг за другом, пытаются зайти друг другу в хвост. Это не только делало краснозвездные «ястребки» более уязвимыми (из-за того, что они дольше находились в поле зрения противника), но и лишало их инициативы в бою. Ведь инициативой владел тот, кто развивал бульшую скорость (и мог, следовательно, быстрее занять новую позицию для атаки). Но если пикирование с высоты позволяло быстро увеличить скорость, то на виражах – чтобы не создавать при разворотах слишком больших перегрузок – ее неизбежно приходилось гасить... И еще в 1942 г. обычным явлением были случаи, когда «мессершмитты», используя вертикальный маневр, сковывали значительно бóльшую по численности группу советских «ястребков», маневрировавших в горизонтальной плоскости. Характерный пример – июльские, августовские и сентябрьские бои на Западном фронте, в районах Ржева и Жиздры. «Систематическое наблюдение с земли на передовой линии, – докладывал 26 сентября 1942 г. командующему ВВС Красной Армии командующий 1-й воздушной армией Западного фронта С.А.Худяков, – и контроль действий наших истребителей, производимый командирами авиасоединений [так в тексте. – А.С.] от армии до звена включительно, неопровержимо говорит о том, что немецкие истребители, как правило, держат инициативу боя в своих руках, атакуют лишь в выгодных условиях [...]». В результате «в боевых операциях последних месяцев наша авиация понесла тяжелые потери от истребителей противника»⁶⁷. Так, 201-я истребительная авиадивизия за двадцать дней первой Ржевско-Сычевской операции лишилась более 90% своих машин: к 24 августа 1942 г. в трех ее 20-самолетных полках осталось всего пять истребителей...⁶⁸ А советские летчики, сражавшиеся в те же дни под Сталинградом, считали, что для достижения успеха в бою с Bf109G-2 надо, чтобы на каждый «мессершмитт» приходилось по два Як-1 или Як-7б...⁶⁹

Обычно считается, что весной 1943 г., в ходе воздушных сражений на Кубани, положение выправилось. «Большим завоеванием советских летчиков, – отмечал, например, оценивая итоги кубанских боев, их участник А.И.Покрышкин, – был массовый переход на вертикальный маневр»; «боевая вертикаль», по его утверждению, «прочно вошла» «в повседневную практику истребителей»⁷⁰. Но это относилось лишь к немногим истребительным авиаполкам, вроде 16-го гвардейского, в составе которого сражался на Кубани сам Покрышкин, или 45-го и 298-го (впоследствии – соответственно 100-й и 104-й гвардейские). Пилотов этих «элитных гвардейских полков, оснащенных союзническими самолетами», как признают и немцы, действительно «отличала скрытность маневра [т.е. использование фактора внезапности. – А.С.], они были хорошо эшелонированы по высоте, что позволяло контролировать воздушную ситуацию [за счет применения вертикального маневра. – А.С.] и сводить к минимуму опасность быть атакованными»; «тактика их боевых действий базировалась на четком выполнении правила «атака – защита» [т.е. «соколиный удар – уход вверх». – А.С.]»...⁷¹ Но что касается основной массы советских летчиков-истребителей, то еще в директиве командующего ВВС Красной Армии от 7 июля 1943 г., подводившей итоги боевой работы советской авиации в марте – июне 43-го – констатировалось, что «в воздушном бою [...] внезапность и превосходство в высоте не стали основными принципами, обеспечивающими его успех»⁷². А по свидетельству одного из ведущих асов люфтваффе – Х.Липферта из II группы 52-й истребительной эскадры, – отсутствие стремления оказаться выше противника советские летчики-истребители демонстрировали и значительно позже. До июня 1944 г., отмечал Липферт, «редко можно было встретить русского выше 4000 м»⁷³; немецкие же истребители подходили к полю боя и на 5000, и на 6000 метров. Понятно, что, не имея превосходства в высоте, нельзя выполнить внезапную атаку в вертикальной плоскости...

Из работы Д.Б.Хазанова, посвященной воздушному сражению в районе Ясс, явствует, что диктовать – благодаря использованию внезапности и коротких атак в вертикальной плоскости – свою волю в бою советским истребителям «мессершмиттам» удавалось еще в конце мая 1944 г.⁷⁴ Даже в 1944—1945 гг., отмечали немцы, советские истребители по-прежнему «делали ставку на маневренный бой» (и «довольно редко» использовали «преимущества туманной погоды, восхода или захода солнца»)...⁷⁵

Вообще, не только в 1941—1942 гг., но и в 1943-м, по общему мнению немецких авиационных командиров, советские летчики-истребители «в тактическом отношении» «все еще были слабее немцев» – хотя «на протяжении всего 1943 г. и наблюдалось «повышение тактической подготовки командных и штабных кадров»⁷⁶. Более того, для командиров люфтваффе являлось «несомненным», что даже в 1944—1945 гг., когда советские истребители в целом уже «приспособились к требованиям современной войны и многому научились», немецкая истребительная авиация все еще обладала «более совершенной тактикой»⁷⁷.

Более совершенной была у немцев и оборонительная тактика потенциальных жертв истребителей – бомбардировщиков и штурмовиков. Соответственно, советским истребителям даже при прочих равных условиях (а у немцев, как мы уже видели и еще увидим ниже, было много и других преимуществ) было сложнее сбивать немецкие ударные самолеты, чем немецким – советские. Немецкие бомбардировщики всю войну летали в сомкнутом, компактном строю. Это ограничивало число направлений, с которых каждый конкретный самолет мог быть атакован истребителями, а также позволяло сосредоточить на атакующем пулеметный огонь сразу нескольких машин и создать перед ним плотную завесу огня. Даже в 1944 г., суммирует оценки немецких пилотов В.Швабедиссен, потери бомбардировщиков, летящих в сомкнутом строю и ведущих по советским истребителям «прицельный сосредоточенный заградительный огонь», «были относительно невелики. В таких условиях русские летчики, как правило, не заходили на повторную атаку»⁷⁸. Так же, по свидетельству немцев, еще в 1944 г. обстояло дело и с пикирующими бомбардировщиками Ju87: «до тех пор, пока немецкие самолеты сохраняли плотный строй, успехи русских оказывались более чем скромными»⁷⁹(подробнее см. в главах IV и VI).

Советские же бомбардировщики и штурмовики освоили подобную тактику только в 1944 г. – а еще в 1943-м, вместо того чтобы сомкнуть строй и отражать атаки сосредоточенным огнем всей группы, пытались зачастую уйти от немецких истребителей на максимальной скорости. Этим они прямо помогали врагу уничтожать себя! Скорость Bf109F и G и FW190А все равно была гораздо больше – зато строй советских самолетов на больших скоростях разрывался, и немцы легко сбивали одиночные, оставшиеся без огневой поддержки соседей и без прикрытия истребителей сопровождения (которые ведь не могли разорваться, чтобы помочь всем) машины (подробнее см. в главах III и V).

4. КВАЛИФИКАЦИЯ АВИАЦИОННОГО КОМАНДОВАНИЯ И ЛЕТЧИКОВ

Менее эффективная по сравнению с немецкой тактика воздушного боя в значительной степени – если не прежде всего – объясняется еще двумя факторами, делавшими советскую истребительную авиацию менее эффективной, чем немецкая:

а) низким профессионализмом советских авиационных командиров и

б) слабой по сравнению с немецкой выучкой советских летчиков.

Что касается командования, то, как было показано выше, на тактике советских «ястребков» отрицательно сказывались уже использование им большей части истребителей для решения оборонительных задач. Лишенные возможности самим искать врага, вынужденные пассивно ожидать его появления, советские воздушные патрули и истребители сопровождения, как правило, не могли использовать важнейший тактический козырь – внезапность удара. А будучи скованы задачей удержаться в границах района прикрытия или рядом с прикрываемыми ударными самолетами, они поневоле отдавали немецким истребителям и другое важнейшее тактическое преимущество – превосходство в скорости к моменту начала боя. Это затрудняло захват инициативы в завязавшемся бою.

Ставка на использование истребителей в качестве воздушных патрулей, а не воздушных охотников делалась, как мы помним, до конца войны – причем по соображениям, далеким от военного искусства. И это, похоже, не случайно! При решении чисто тактических вопросов советское авиационное командование еще в первой половине 1943 г. демонстрировало прямо-таки анекдотическое непонимание природы воздушного боя и азов тактики истребителей (или же нежелание с этой природой и этими азами считаться, т.е. преступную безответственность). А как еще расценить, например, приказ, отданный в апреле 1943-го, в разгар воздушных сражений на Кубани, штабом 265-й истребительной авиадивизии 4-й воздушной армии Северо-Кавказского фронта летать... в сомкнутом боевом порядке, на малой скорости и небольшой высоте? «Все это, как нам разъясняли, – писал бывший летчик 812-го истребительного авиаполка этой дивизии И.В.Федоров, – вдохновляет защитников Малой земли. Высокому командованию это нравилось: так сказать, психологический фактор для наземных войск – небо закрыто краснозвездными истребителями»⁸⁰. Но ведь этот приказ, можно сказать, отдавал их на съедение немецким истребителям в качестве легкой добычи летающих мишеней!

О каком использовании вертикального маневра, «соколиного удара» могла идти речь, если приказ лишал советские истребители необходимого для выполнения таких атак преимущества в высоте?

О какой инициативе в воздушном бою могла идти речь, если приказ лишал советские истребители превосходства в скорости?

О каком скоростном маневрировании в бою могла идти речь, если приказ сгонял советские истребители в компактные звенья-тройки, где пилот следил не столько за воздушной обстановкой, сколько за тем, чтобы не врезаться в соседний «ястребок»?

Невольно вспоминается фраза И.В.Сталина, брошенная им в 1943 г. руководителям наркомата авиационной промышленности в связи с выпуском бракованных истребителей: «Это работа на Гитлера!»⁸¹

О подобной дикости вспоминал и другой участник весенних сражений 43-го на Кубани – Н.Ф.Исаенко, летавший тогда в 267-м истребительном авиаполку 236-й истребительной авиадивизии 5-й (а затем – 4-й) воздушной армии Северо-Кавказского фронта: «[...] Армейское командование нет-нет да и требовало от нас держаться на высоте вражеских бомбардировщиков, и многие летчики не осмеливались ослушаться подобных приказов [опять-таки лишавших летчиков преимущества в высоте, а значит, и возможности наносить «соколиный удар». – А.С.]»⁸². Понятно, что общевойсковое начальство инструктировало рядовых пилотов не непосредственно, а через авиационных командиров – и, значит, это они снова шли на поводу у не разбиравшихся в тактике авиации общевойсковиков... Безответственность (или безграмотность?), тем более непростительная, что в 43-м авиаторы общевойсковому командованию – за исключением командующих фронтами – напрямую подчинены уже не были.

А чего стоят неоднократные случаи, когда командиры авиационных полков и дивизий заставляли своих пилотов взлетать с аэродрома, над которым уже ходили, подстерегая жертву, немецкие истребители? Действительно ли эти авиаторы не знали, что на взлете, еще не набрав скорости и не имея запаса высоты, самолет абсолютно беззащитен и представляет собой простую мишень? Или же они стремились проявить столь ценившуюся в Красной Армии «активность во что бы то ни стало»? В любом случае эти «волевые командиры» демонстрировали воинствующий непрофессионализм – и, по существу, прямо помогали немцам уничтожать советские истребители. Из-за подобного приказания, отданного, например, в один из осенних дней 1942 г. командиром 42-го истребительного авиаполка Ф.И.Шинкаренко, от огня «мессершмиттов» на взлете один за другим напрасно погибли три ЛаГГ-3 и три пилота – в том числе один командир эскадрильи (а это, по оценке бывшего штурмана 100-го гвардейского истребительного авиаполка М.Г.Петрова, «главная фигура на войне»...)⁸³. А тупость командира 258-й смешанной авиадивизии 7-й воздушной армии Карельского фронта Г.А.Рейфшнейдера (Калугина) привела к тому, что 12 марта 1943 г. два «мессера» безнаказанно сожгли над аэродромом Шонгуй (близ Мурманска) сразу пять машин 19-го гвардейского истребительного авиаполка. «Тот, кто был в это время на командном пункте полка, – вспоминал ветеран этой части Д.С.Гончаренок, – рассказывал: [командир полка. – А.С.] Новожилов после каждого вылета самолета докладывал по телефону командиру дивизии: «Выпустил третий самолет – горит». «Выпускай следующего», – слышно было в трубке телефона. «Выпустил четвертого – сбит». «Выпускай следующего!»⁸⁴ Снова прямая работа на Гитлера...

Не слишком ли много находится примеров, заставляющих не только отказать фигурирующим в них советским авиационным командирам в каком бы то ни было профессионализме, но и усомниться в их умственной полноценности?

На этом фоне чуть ли не мелочью выглядит еще одна тактическая ошибка, допускавшаяся советским авиационным командованием, по крайней мере, до последнего года войны. Речь идет о привычке высылать для прикрытия наземных войск слишком маленькие группы истребителей (4—6—8 машин). В результате при огромном численном перевесе советской истребительной авиации над немецкой в конкретных боях советские «ястребки» такого перевеса не имели – или же он был минимальным. Конечно (как мы увидим ниже), еще летом 1943-го применение групп из 12—18 машин эффекта все равно не давало: из-за слабой слетанности пар, четверок и шестерок в бою большие группы распадались. Но многие авиационные командиры исходили не из анализа уровня выучки летного состава, а из простого нежелания отступать от привычного шаблона. К примеру, июньские воздушные бои 1944-го в районе Ясс показали, что воздушные патрули 5-й воздушной армии 2-го Украинского фронта вполне могли действовать группами по 12—16 самолетов. Однако в первые два дня воздушного сражения над Яссами – 30 и 31 мая 1944 г. – на прикрытие наземных войск по-прежнему высылались шестерки и восьмерки...

Складывается все-таки впечатление, что беда советского авиационного командования заключалась не в том, что оно было обделено знаниями, а в том, что оно просто не желало думать – применять свои знания, учиться на ошибках, изучать боевой опыт, – и предпочитало идти по пути наименьшего сопротивления, по накатанной колее, пусть даже и наступая при этом по многу раз на одни и те же грабли... Сказывалось, по-видимому, невысокое общее развитие типичного советского командира времен Великой Отечественной – как правило, выходца из рабочей или крестьянской среды, не получившего до поступления в военно-учебное заведение среднего (а то и неполного среднего) образования, а значит, и привычки к умственной работе. «Как известно, – напоминал еще в 1935 г. заместитель начальника 2-го отдела Генерального штаба РККА С.Н.Богомягков, – тактически грамотные командиры – это на 99% – люди с хорошим общим развитием и широким кругозором. Исключения единичны»⁸⁵. А между тем еще накануне Великой Отечественной у 46,2% советских авиационных командиров, начиная от комполка и выше, было лишь начальное общее образование!⁸⁶ Красноречива характеристика командиров дивизий 4-го истребительного авиакорпуса, которую дал им в своей дневниковой записи от 16 апреля 1943 г. начальник связи корпуса майор Ф.М.Смольников. (Напомним, что дневники не предназначаются для прочтения другими лицами, и поэтому их авторы, как правило, искренни в своих суждениях и оценках.)

«На совещании.

Доклады ком-ов ав. дивизий Сухорябова, Литвинова. Сухорябов свой доклад читает, ему, видно, писали, а он даже не удосужился прочитать. Читал «свой» доклад местами по складам. Много цифр по памяти боевых и не боевых часов [налета. – А.С.]. Характерного о воздушном бое сказал очень мало, а что сказал (читал), то нам известно. Поучительного мало, почти ничего.

Литвинов. Он все свое время (30 м[инут. – А.С.]) говорил о работе штаба. Много и совсем не нужно говорил о строевом отделе, что нет пишущей машинки. Стыдно, ей-богу стыдно за ком-ов ав. дивизий. Неужели не о чем говорить было, ведь вот уже месяц, как деремся на Воронежском фронте!»⁸⁷

Такими, подчеркнем, предстают перед нами первые же два командира истребительных авиадивизий, о которых заходит речь в первом же опубликованном дневнике авиатора-фронтовика, не прошедшем советскую цензуру!

Сравним теперь уровень подготовки пилотов обеих сторон. Мнение опрошенных уже в начале XXI в. советских летчиков-истребителей Великой Отечественной об уровне их немецких противников совпало не только у воевавших с 1941 г. И.Д.Гайдаенко («Это были очень хорошие, подготовленные летчики»), В.И.Клименко («У немцев были слабые летчики, но в основном это были очень опытные бойцы») и А.Е.Шварева (только к концу войны стали попадаться, как говорят, «лопухи», у которых «и маневр не тот, и стрельба не та»), но и у сталкивавшихся с немецкими истребителями лишь в конце 1943—1945 гг. Л.З.Маслова («[...] Хорошие они были летчики»), В.А.Тихомирова («Я всегда их уважал. Тех, кто пренебрегал ими, сбивали. [...] У них много хороших летчиков было [...]») и К.Г.Звонарева («Хорошие летчики. Только в конце войны появились слабые, а так сильные летчики были»). Более критично оценили средний за войну немецкий уровень лишь воевавший с марта 1942 г. Н.Г.Голодников («В начале войны летчики у немцев были подготовлены (я не побоюсь этого сказать) почти идеально», но с 1943-го «у них пошли на фронт летчики, качество подготовки которых стало заметно ниже») и И.И.Кожемяко («В 1943 году, когда я прибыл на фронт, у немцев количество опытных и неопытных летчиков было примерно поровну. Потом количество опытных стало снижаться, и уже в 1944 году на опытных приходилась едва ли четверть от общего числа»)⁸⁸.

При сравнении же ветеранами уровня выучки немецких и советских летчиков разброс мнений получился бóльшим. Н.Г.Голодников из 2-го гвардейского истребительного авиаполка ВВС ВМФ считает, что уже в 1943 г. немецкие летчики-истребители стали уступать советским – и не только в умении вести маневренный бой (что, в общем-то, неудивительно; см. выше. – А.С.), но и в тактической подготовке. Другие утверждают, что в ходе войны было достигнуто примерное равенство. Только по мнению В.И.Клименко, летчики его 1-го гвардейского истребительного авиаполка «на равных» с немцами оказались уже после летне-осенних боев 1942 года, а из слов пришедшего в 814-й (затем – 106-й гвардейский) истребительный в июне 1943 г. Н.Е.Беспалова можно заключить, что равенство было достигнуто не ранее конца 1943-го: «У нас старые кадры соответствовали их уровню, молодежь подтягивалась. Потом уже, когда опыт приходил, вроде и у нас неплохо стало получаться. Основной костяк полка мог с ними драться на равных, а в отдельных случаях и бить их». Примерно то же самое вытекает и из высказываний Б.С.Дементеева – попавшего на фронт, в 101-й гвардейский истребительный авиаполк, лишь в октябре 1943-го, но до конца года еще успевшего столкнуться над Таманским и Керченским полуостровами с асами II группы 52-й истребительной эскадры: «У них военная подготовка лучше была. Опять же, опыт больше. [...] После 1943 года, когда завоевали господство в воздухе, немцы стали не те, даже их асы стали не те». Из оценки, которую дал немецким летчикам времен войны однополчанин Беспалова К.Г.Звонарев (немцы «нам не уступали ни по морально-волевым качествам, ни по технике пилотирования»), явствует, что, по мнению этого начавшего воевать в июле 1943-го пилота, равенство в выучке советских и немецких летчиков-истребителей сохранялось до конца войны⁸⁹.

А вот слова провоевавшего (в 31-м, 236-м, 111-м гвардейском и 40-м гвардейском истребительных авиаполках) всю войну А.Е.Шварева можно расценить как признание того, что выучка противника была лучше до самого конца Великой Отечественной: «У немцев, конечно, опыта было больше, а подготовка лучше. Особенно это чувствовалось в начале войны [а в меньшей степени, выходит, и в конце. – А.С.]»⁹⁰. Обо всей Великой Отечественной в целом говорил, – заявив в данном им в 1997 г. интервью, что у немецких летчиков-истребителей «подготовка была намного выше», – и один из лучших советских асов В.И.Попков, провоевавший в 5-м гвардейском истребительном авиаполку с весны 1942-го до конца войны⁹¹.

Мнение А.Е.Шварева и В.И.Попкова совпадает с общим мнением ветеранов люфтваффе. Согласно этому последнему, «выучка русских летчиков-истребителей и их опыт значительно уступали боевой подготовке немецких пилотов» не только в 1941—1942 гг., но еще и в конце 1943-го. Немцы не только настаивали на этом, но и считали, что именно по этой причине советская истребительная авиация так и не сумела завоевать в 1943 г. господство в воздухе, а добилась – к осени 43-го – лишь «равновесия сил». Даже в элитных гвардейских частях, утверждали ветераны люфтваффе, «общий уровень летного состава» в 1943-м был «не выше, чем в рядовых немецких эскадрильях и полках [точнее, в отрядах и группах. – А.С.]»⁹². А ведь выучка пилотов гвардейских частей (как уточняет Г.Ралль, провоевавший на Восточном фронте, в III группе 52-й истребительной эскадры, с июня 41-го до конца апреля 44-го) была «намного выше, чем у остальных»⁹³... Правда, отмечали бывшие немецкие авиационные командиры, уже в 1942—1943 гг. в советской истребительной авиации «появилось большое количество хороших летчиков и командиров низшего звена»⁹⁴. «В 1943 г., – указывает В.Швабедиссен, – немецким летчикам пришлось столкнуться со многими русскими пилотами и даже отдельными авиачастями, которые по своему мастерству почти сравнялись с ними». А в конце войны, подытоживает этот автор, даже «средний советский летчик-истребитель стал достойным противником»⁹⁵. И все-таки, по единодушному мнению бывших командиров люфтваффе – респондентов В.Швабедисссена – «в индивидуальном плане советские летчики-истребители были слабее своих немецких оппонентов» даже и в 1944—1945 гг.⁹⁶

О том, что еще, по крайней мере, к осени 1944-го разрыв в уровне выучки летчиков-истребителей двух армий лишь сократился, а не исчез, свидетельствует и источник другого рода – протокол допроса сбитого 22 августа 1944 г. над Сандомирским плацдармом летчика I группы 52-й истребительной эскадры унтер-офицера Р.-Д.Шефера. Сведения этого источника представляются нам очень весомыми. Ведь, во-первых, в отличие от вышеупомянутых немецких авиационных командиров – этот пилот, успевший одержать лишь 5 официальных побед, прибыл на Восточный фронт уже в конце войны, свидетелем прогресса, достигнутого советской истребительной авиацией после 1941 года, не был – и сравнивать советских пилотов 1944-го мог только с немецкими того же времени. Во-вторых, Шефер находился в плену – а пленные обычно стремятся говорить то, что приятно слышать допрашивающим. И тем не менее оценка немца оказалась однозначной и для советской стороны нелицеприятной: «уровень подготовки средних русских пилотов остается недостаточным; особенно они уступают нам в выполнении сложного пилотажа»⁹⁷.

Оценку Шефера фактически подтверждают и воспоминания И.Н.Кожедуба, из которых следует, что если в 16-й воздушной армии 1-го Белорусского фронта к осени 44-го имелись целые полки опытных воздушных бойцов, специализировавшихся на «свободной» охоте, то во всей 14-й воздушной армии 3-го Прибалтийского фронта тогда никто не мог тягаться с противостоявшими ей пилотами I и II групп 54-й истребительной эскадры люфтваффе. В самом деле, для того чтобы нейтрализовать пилотов «Грюнхерца», в сентябре 1944 г. в полосу 3-го Прибалтийского, в Латвию, пришлось перебросить группу «воздушных охотников» с 1-го Белорусского, из Польши – десятку Ла-7 из кожедубовского 176-го гвардейского истребительного... То, что еще к лету 44-го в советской истребительной авиации, «наряду с опытными офицерами, командовавшими эскадрильями и полками», «имелось много «желторотых юнцов»», подчеркивает и Д.Б.Хазанов⁹⁸.

О превосходстве немецкой истребительной авиации над советской по среднему уровню выучки пилота еще и в 1943—1944 гг. свидетельствует и советская статистика результативности выполненных истребителями воздушных атак. Согласно ей, летом 1943 г. 75% сбитых немецкими истребителями советских бомбардировщиков и штурмовиков были сбиты в первой же атаке⁹⁹. Из «ястребков», потерянных по той же причине в октябре 1943 – июне 1944 г. 4-м истребительным авиакорпусом 2-го Украинского (до 30 октября 1943 г. – Степной) фронта, процент жертв первой немецкой атаки составил 85,2 – а остальные 14,8% были сбиты во второй. Между тем из немецких истребителей, занесенных на боевые счета летчиков-истребителей ВВС Красной Армии в июле 1943 – апреле 1945 г., сбитыми в первой атаке числились лишь 67,4%, сбитыми во второй – целых 23,7%, а 8,9% считались сбитыми только в третьей и последующих¹⁰⁰. На самом деле процент жертв первой немецкой атаки мог быть и еще меньшим: ведь за сбитые могли быть приняты и самолеты, ушедшие из-под атаки на форсаже (и потому сильно дымившие) или пикированием... Конечно, на величине процента сбитых в первой же атаке должны были сказываться и факторы, не зависевшие от мастерства летчиков – более мощное в среднем, чем у советских, вооружение немецких истребителей второй половины 1943—1945 гг. (см. об этом в разделе 5 этой главы) и широко применявшаяся немцами «свободная охота», обеспечивавшая выгодные условия нанесения первого удара. И все же надо, думается, согласиться с В.И.Перовым и О.В.Растрениным в том, что процент сбитых с первой атаки является прежде всего показателем уровня индивидуального мастерства летчика¹⁰¹. Причем, что очень важно, показателем интегральным, характеризующим уровень и летной, и тактической, и стрелковой подготовки пилота. Ведь чтобы добиться успеха с первой же попытки, летчик должен был, во-первых, занять наиболее выгодную позицию для стрельбы (а для этого хорошо владеть своей машиной и рационально маневрировать), а, во-вторых, метко поразить вражеский самолет в наиболее уязвимые его места (а для этого быть хорошо подготовленным стрелком).

В общем, если средний уровень выучки советского летчика-истребителя и сравнялся с таковым немецкого, то, видимо, лишь в 1945 г. (или в самом конце 44-го). Такому выводу не противоречат и излюбленные у нас указания на гибель во второй половине войны на Восточном фронте многих асов люфтваффе. Чаще, чем раньше, их в это время должны были сбивать уже потому, что в 1943—1945 гг. численный перевес советских ВВС стал (как мы видели) просто подавляющим. «Град свинца и стали, заполняющий воздух, – резонно замечают Р.Ф.Толивер и Т.Дж.Констебль, – делал совершенно неизбежным для любого пилота однажды оказаться на пути такого смертоносного шквала. [...] Хотя Хартманн, Ралль, Баркгорн и другие лучшие германские асы были самыми искусными пилотами-истребителями всех времен [утверждение, конечно, спорное. – А.С.], численное неравенство обращалось против них. Элементарная теория вероятности приводила к тому, что их сбивали так или иначе»¹⁰².

Лучшая выучка немецких пилотов неудивительна: еще с конца 30-х гг. подготовка, которую давали советские летные школы, была откровенно неполноценной. Гипертрофированный количественный рост советских ВВС в 30-е гг. вынуждал выпускать пилотов с недостаточным налетом – для того, чтобы дать им больше летной практики, не хватало ни учебных и учебно-тренировочных самолетов, ни горючего. Так, весной 1939-го на один учебный самолет в летных школах ВВС приходилось по 10—12 курсантов (в строевых частях – лишь 3—4 летчика). В результате, отмечал 17 мая 1939 г. на заседании Главного военного совета РККА заместитель начальника Управления военно-учебных заведений ВВС РККА полковник Миттельман, «школы вместо надлежащей выучки натаскивают курсантов перед экзаменами, а это ведет к тому, что люди через короткий промежуток времени теряют свои навыки [...]»¹⁰³. «Летный состав, прибывающий [из школ. – А.С.] в войсковые части, в громадном своем большинстве не удовлетворяет в летном отношении требованиям» ВВС, – писал в том же году наркому обороны К.Е.Ворошилову командующий ВВС Московского военного округа комбриг И.Еременко¹⁰⁴. «Просто преступление выпускать из школ людей с таким малым налетом, – возмущался вслед за авиаторами на заседании Главного военного совета 17 мая 1939 г. и сам Ворошилов, – такие люди, конечно, еще не летчики»¹⁰⁵.

Однако положение не только не улучшалось, но и становилось все хуже и хуже... К примеру, будущий летчик-истребитель Н.А.Козлов, обучаясь в 1937—1939 гг. в Чугуевской военной авиационной школе, налетал там на боевом самолете (И-16) 25 часов, а А.И.Покрышкин в Качинской в 1938—1939 гг. (тоже на И-16) – только 10 часов 38 минут¹⁰⁶. Приказом наркома обороны № 070 от 4 июня 1939 г. эту цифру для каждого выпускника следовало увеличить до 30 часов – однако Г.А.Баевский, окончивший Серпуховскую военную авиационную школу летчиков в ноябре 1940-го, сумел налетать в ней на боевом истребителе (И-15 бис) лишь 22 часа 15 минут, а выпущенные в том же 1940-м из Качинской школы С.Амет-хан, В.И.Гаранин, С.Ф.Долгушин, А.Г.Котов и В.А.Орехов получили в ней всего от 8 часов 01 минуты до 10 часов 24 минут (в среднем 9 часов 03 минуты) налета на гораздо более сложном в пилотировании, чем И-15 бис, И-16!¹⁰⁷ А приказом наркома обороны № 080 от 3 марта 1941 г. был уменьшен и плановый налет выпускника на боевом истребителе (И-15 бис или И-16) – для школ военных пилотов, которые должны были выпускать основную массу летчиков-истребителей, он устанавливался уже только в 15 часов¹⁰⁸.

Между тем немецкий летчик-истребитель, покидая летную школу, имел тогда за плечами не менее 80 часов налета на Bf109¹⁰⁹. Общий же его налет к моменту выпуска составлял тогда 400 часов, а вот С.А.Микоян из Качинской школы в августе 1941 г. был выпущен всего с 85 часами общего налета, а В.И.Клименко в сентябре 1940-го из Чугуевской – с 40—45 (когда, вспоминает Виталий Иванович, в строевом полку у нас «опытные летчики начали проверять технику пилотирования, они сказали: «Ребята, вам еще учиться надо», и мы фактически заново стали осваивать И-16»)...¹¹⁰

Все более неполноценным становилось год от года и содержание школьной подготовки. Так, уже упомянутым приказом от 4 июня 1939 г. из программы обучения вновь набираемых курсантов исключалась воздушная стрельба (!) – ничего лучше для того, чтобы увеличить время на отработку техники пилотирования, в руководстве ВВС не придумали... А в 1940-м – чтобы снизить уровень аварийности – перестали обучать и высшему пилотажу. (Несколько лучшей была ситуация с подготовкой летчиков-истребителей для авиации ВМФ. Так, Н.Г.Голодников из Ейского военно-морского училища летчиков в июне 1941 г. был выпущен с налетом не 40—85, а примерно 110—120 часов (в том числе на И-16 – около 45, а не 10—30) и пройдя обучение и стрельбе, и даже воздушному бою¹¹¹.)

В результате в конце 1940 – начале 1941 г. в истребительные авиачасти прибыла масса молодых пилотов, которые как летчики-истребители не были подготовлены вообще! Так, выпускники Серпуховской военной авиационной школы летчиков, получившие назначения в войска в ноябре 1940-го, никогда не обучались ни боевому применению истребителя, ни даже сложному пилотажу; выпущенные летом 1940-го из Борисоглебской и в ноябре из Качинской школы освоили только взлет и посадку да пилотирование в зоне (т.е. полеты по кругу). А в 126-м истребительном авиаполку 9-й смешанной авиадивизии ВВС Западного особого военного округа подобные пилоты к 22 июня 1941 г. составляли большинство! «[...] Никто из нас, – вспоминал один из них, Г.И.Герман, – к тому времени ни разу не стрелял ни по воздушным, ни по наземным целям, никто ни разу не был участником хотя бы учебного воздушного боя»; общего налета у каждого было всего около 60—70 часов¹¹². И это после ввода в строй – доучивания в полку, которому подлежал каждый прибывший в линейную часть выпускник летной школы. Доучить молодое пополнение помешала не только преобладавшая зимой 1940/41 г. в западных районах СССР нелетная погода, не только отсутствие техники для расчистки аэродромов от снега, но и все та же, традиционная для гипертрофированно раздутых советских ВВС, нехватка бензина и учебно-тренировочных самолетов. В ВВС Ленинградского военного округа, например, в конце 1940 г. на один УТИ-4 (учебно-тренировочный вариант истребителя И-16) приходилось аж 35 летчиков – причем в течение дня полетать на нем могло успеть не более десяти¹¹³. И средний налет на одного пилота в зимнем периоде обучения 1940/41 учебного года по ВВС Красной Армии составил лишь 16 часов, а, например, в ВВС Киевского особого военного округа – всего 6. В итоге, констатировалось в приказе наркома обороны от 17 мая 1941 г., «самостоятельный выпуск на боевых самолетах молодого летного состава недопустимо затянулся и не был закончен к концу зимнего периода»¹¹⁴.

А сражаться этому «молодому летному составу» пришлось с пилотами, которые еще в школе получили и специальную летную, и стрелковую, и тактическую подготовку, – а часов налетали больше на целый порядок! Ведь в процессе ввода в строй – осуществлявшегося у немцев в запасных истребительных группах (Ergдnzungsgruppen) – выпускник немецкой летной школы к своим 400 часам общего налета добавлял еще около 200...¹¹⁵

Кроме того, в страхе перед аварийностью курс боевой подготовки в строевых частях советских ВВС упростили перед войной настолько, что даже старые летчики стали «не столько поддерживать, сколько терять выучку и навыки в пилотаже, стрельбе, воздушном бое и вообще в боевом применении»¹¹⁶. Так, ввиду приказа наркома обороны № 0339 от 13 декабря 1940 г. и указаний начальника Главного управления ВВС Красной Армии от 2 февраля 1941 г. пилотаж на самолетах И-16 с моторами М-62 и М-63 и на И-153 был ограничен на 80%!¹¹⁷ Летать на этих самолетах, составлявших тогда больше половины парка советских истребителей¹¹⁸, можно было теперь лишь «при условии, если крен не больше 45 градусов, скорость не превышает 400 километров в час, угол пикирования не более 35 градусов. Фигуры высшего пилотажа и воздушный бой категорически воспрещались»¹¹⁹. А между тем в реальном бою на виражах машине, чтобы развернуть ее как можно круче, приходилось придавать угол крена и в 80°, в реальном бою на вертикалях приходилось пикировать и под углами, близкими к 90°. А чтобы уметь переносить большие перегрузки, создававшиеся при столь крутых разворотах и при выходе из столь крутого пикирования, требовались тренировки, тренировки и еще раз тренировки! Но в дальнейшем пилотаж ограничили и при полетах на остальных типах истребителей...

Неудивительно, что в 1941 г. советские летчики-истребители, по свидетельству генерал-майора люфтваффе К.Уэбе, «часто игнорировали даже самые примитивные правила, «теряли головы» после начала схватки и дальше реагировали так неумно, что сбить их не составляло труда»¹²⁰. Неудивительно, что, по докладам пилотов 54-й и 52-й истребительных эскадр люфтваффе, действовавших в 41-м на всех трех главных стратегических направлениях, «группы советских истребителей можно было идентифицировать с большого расстояния благодаря характерной неправильности строя», «в котором не просматривалась какая-либо разумная организация», а после внезапных атак «мессершмиттов» и распада оборонительного круга «большинство советских летчиков были беспомощны в воздушном бою и немецкие пилоты легко сбивали их»¹²¹. Неудивительно, что, по свидетельству немцев, советские истребители в 1941 г. сплошь и рядом действовали тактически неграмотно, атакуя немецкие бомбардировщики, – нападали бессистемно, с невыгодных ракурсов, огонь открывали с чрезмерно больших дистанций, вместо кабин и моторов (это уже свидетельство советского источника) стреляли... по крестам на фюзеляже бомбовозов, т.е. по наименее уязвимым местам этих крупных цельнометаллических машин¹²².

Вообще, с тактической подготовкой в советской истребительной авиации к началу войны дело, похоже, обстояло хуже всего. Так, в 17-м истребительном авиаполку 14-й смешанной авиадивизии ВВС Киевского особого военного округа весной 41-го летали немало, но увлекались в основном отработкой групповой слетанности. Об уровне же тактической грамотности пилотов 17-го можно судить по тому, что, получив 25 июня 1941 г. задачу прикрыть с воздуха станцию Шепетовка, шестерка его И-153 стала барражировать над ней... на бреющем. Как она могла обнаружить и перехватить немецкие бомбардировщики, если те подходили к цели на высоте порядка 3000 м?.. Тактическая «запущенность» тогдашних советских летчиков-истребителей доходила подчас до прямо-таки патологического непонимания самой сущности тактики, до какого-то воинствующего непрофессионализма. Например, еще зимой 1941/42 г., по свидетельству воевавшего тогда в 13-м (затем – 4-й гвардейский) истребительном авиаполку ВВС Балтийского флота В.Ф.Голубева, «многие даже опытные наши летчики считали фашистов трусами, а их тактику «воровской»: они ведь избегали лобовых атак, не ввязывались в затяжные воздушные бои, особенно на виражах, где шансы на победу были незначительны»¹²³. И столь дикие «тактические» взгляды, достойные романтически настроенных школьников, а не профессиональных военных, исповедовали морские, подготовленные лучше своих армейских коллег летчики! О распространенности подобных взглядов свидетельствует и то, что немцы считали характерной особенностью советских летчиков-истребителей 1941 года ставку на «грубую силу вместо тонкого расчета»¹²⁴ и то, что отголоски этих взглядов в отечественной литературе встречались еще десятилетия спустя и встречаются до сих пор. Так, стремясь показать превосходство советских летчиков над «фашистскими воздушными пиратами», бывший командующий Московским фронтом ПВО Д.А.Журавлев (или редактор его мемуаров) с явным пренебрежением отмечал, что «если в первые месяцы войны немецкие летчики еще вступали в бой на равных, то в дальнейшем атаковали лишь в случае численного превосходства или используя фактор внезапности. Атак «мессершмиттов» летчики ПВО могли ожидать, как правило, только со стороны солнца, из-за облаков или с большой высоты»¹²⁵. Но это же просто грамотная тактика воздушного боя! Именно внезапными атаками из-за облаков в прикрывавшем Москву 6-м истребительном авиакорпусе ПВО только 24 октября 1941 г. были сбиты Як-1 лейтенанта Б.А.Васильева из 11-го истребительного авиаполка и МиГ-3 лейтенанта А.И.Щербатых из 34-го, а 14 ноября – «миги» лейтенантов В.Ф.Пойденко и Чернова, младшего лейтенанта Глушко и сержантов Алексеева и Безгубова из 28-го истребительного...¹²⁶ Не сумел скрыть пренебрежение к «трусливому» противнику и такой мудрый и честный мемуарист как Ф.Ф.Архипенко, окончивший летную школу в 1940 г. и воевавший в 17-м, 508-м и 129-м гвардейском истребительных авиаполках. «В отношении немецких летчиков, – пишет он, – у меня сложилось твердое мнение, что в открытом воздушном бою – «кто кого» – они все же не блистали отвагой. [...] Они старались сбивать наши самолеты, как говорится, «из-за угла» [...]»¹²⁷. Но ведь задачей летчика-истребителя является сбивать вражеские самолеты, а не «блистать отвагой» ради отваги! Еще в мае – июне 1944-го в воздушном сражении в районе Ясс практически все «Аэрокобры», потерянные по боевым причинам дивизией, в которой служил Архипенко – 205-й истребительной 5-й воздушной армии 2-го Украинского фронта, – были сбиты либо в боях с превосходящими силами противника, либо в результате все тех же стремительных внезапных атак с высоты...¹²⁸ Воевавший в 1941—1944 гг. на Карельском фронте в 147-м (затем – 20-й гвардейский) и 760-м истребительных авиаполках Герой Советского Союза Василий Иванович Королев (которому автор этой книги приходится внучатым племянником) утверждал, что уцелеть смог только благодаря тому, что еще до войны в свободное от службы время продолжал изучать тактику и тщательно продумывал возможные варианты своих действий в воздухе. Но от внезапной атаки из-за облаков «мессершмитта», сбившего его Ла-5 в январе 1944 г., не смог уберечься и он.

Вне всякого сомнения, именно слабой выучкой большинства советских летчиков-истребителей 1941 года объясняется и распространенное среди них стремление уклониться от вступления в бой – даже если это и не диктовалось характером выполняемой ими боевой задачи. Читателю, воспитанному на советской военно-исторической и мемуарной литературе, просто невозможно поверить в это – ведь лейтмотивом любой работы, посвященной советским летчикам Великой Отечественной, было подчеркивание их беззаветной отваги и стремления бить врага везде и в любой обстановке! И тем не менее, по свидетельствам немецких летчиков-фронтовиков, обобщенным В.Швабедиссеном, в 41-м «характерными чертами среднего советского пилота выступали склонность к осторожности и пассивности вместо упорства и стойкости [...]»¹²⁹. Так, «все сообщения командиров немецких бомбардировочных подразделений свидетельствуют, что в 1941 г. советские истребители не представляли угрозы соединениям немецких бомбардировщиков и часто избегали боя с последними». В частности, Й.Йодике, командовавший тогда отрядом в 3-й бомбардировочной эскадре «Блитц» на центральном участке фронта, вспоминал, что «до осени 1941 г. его подразделение или не сталкивалось с советскими истребителями, или те просто не атаковали». Х.фон Райзен, воевавший в составе 30-й бомбардировочной эскадры «Адлер» в Заполярье, «несколько раз чуть ли не сталкивался с русскими истребителями, а они даже не открывали огня»¹³⁰. Точно такой же случай описывает и отечественный мемуарист, чьи воспоминания вышли уже в постсоветское, бесцензурное время, – О.Д.Казачковский, служивший в начале войны в 641-м артиллерийском полку РГК. «Наши истребители устаревшей конструкции И-16 [...] как встревоженный рой, взвиваются вверх, – вспоминает он о налете немецких бомбардировщиков на железнодорожную станцию Кишинев в конце июня 1941 г. – Однако вместо того, чтобы нападать, просто кружатся в воздухе, стараясь держаться подальше от немцев. [...] Отбомбившись, немецкие самолеты спокойно, без потерь улетают. И потом все в том же роде»...¹³¹ Бывший командующий ВВС Северного (затем – Ленинградский) фронта А.А.Новиков в своих воспоминаниях не уставал прославлять «фантастическую стойкость духа советских летчиков», сражавшихся под его началом в 1941 г. Однако, по сообщениям пилотов оперировавшей на ленинградском направлении 54-й истребительной эскадры люфтваффе, советские «истребители часто уклонялись тогда и от схваток с немецкими истребителями¹³².

В других случаях краснозвездные «ястребки» «не проявляли необходимого упорства» в атаке – это отмечали, например, А.Блазиг, возглавлявший в 1941-м IV (пикировочную) группу 1-й учебной эскадры в Заполярье, Х.-Х. барон фон Бойст, командовавший тогда III группой 27-й бомбардировочной эскадры «Бёльке» в Северном Причерноморье, и М.фон Коссарт, водивший звено Ju88 в 1-й бомбардировочной эскадре «Гинденбург» в Прибалтике и под Ленинградом (кстати, по уверениям А.А.Новикова, «ленинградские летчики делали все, чтобы ослабить удары вражеской авиации»...)¹³³.

А после 22 июня 1941 г. положение с подготовкой летчиков-истребителей в СССР стало еще хуже. Нехватка горючего и учебных истребителей И-15 бис и И-16, значительную часть которых пришлось передать на пополнение фронтовых частей, – все это вынудило сократить число полетов настолько, что цифры получаемого курсантом налета стали просто смешными, а вернее, пугающими. В 1942 г., например, общий налет выпускника советской истребительной авиашколы в среднем составлял всего около 30 часов (и лишь в лучшем случае доходил до 80), тогда как немецкий выпускник имел 215 часов. При этом собственно на истребителе немец успевал налетать в школе 40 часов, а советский летчик – только 12¹³⁴. Сержант В.И.Попков весной 1942 г. прибыл на Калининский фронт, в 5-й гвардейский истребительный авиаполк, имея за плечами лишь 3 часа налета на боевом самолете¹³⁵. А под Сталинград осенью 1942-го присылали и таких пилотов, которые на истребителе – и то не на том, на котором им предстояло воевать, – сумели налетать в школах всего 1,5—2 часа! В запасных авиаполках (где осуществлялось доучивание выпускников школ) эти сержанты успевали выполнить лишь один-два полета на Як-1¹³⁶: в тылу остро не хватало бензина, а фронт так же остро нуждался в пополнениях и не мог ждать... С набранными в конечном итоге 2—3 часами налета на боевом самолете молодые пилоты и вступали в бой с немецкими летчиками – каждый из которых к этому моменту налетал на истребителе как минимум (!) 240 часов, т.е. больше даже не на один, а на два порядка! Ведь за время тренировки в запасной истребительной группе, выпускник истребительной авиашколы люфтваффе в 1942-м успевал добавить к своим 40 часам налета на Bf109 еще не менее 200¹³⁷. Не более чем с 1—2 часами самостоятельного налета на боевом самолете (3—5, и лишь у одного 10 самостоятельных полетов на И-16) прибыло в августе 42-го молодое пополнение и в воевавший в Заполярье (причем опять-таки не на И-16) 20-й гвардейский истребительный авиаполк¹³⁸. «Если говорить честно, то готовили просто кандидатов в покойники, по принципу «взлет-посадка», – подчеркивает выпущенный осенью 1942 г. из Качинского училища С.З.Букчин. – Ко времени выпуска у меня набралось чуть больше 20 часов налета, из них, может быть, 1 час (4 полета) самостоятельно!»¹³⁹

При этом в советских авиашколах по-прежнему не обучали боевому применению истребителя – ни групповому пилотажу, ни тактике, ни высшему пилотажу, ни воздушной стрельбе. Правда, 16 октября 1942 г. в программу истребительных авиашкол снова включили обучение высшему пилотажу и воздушной акробатике, а в декабре 42-го – еще и воздушной стрельбе и тактике – но, как это бывало в Советском Союзе сплошь и рядом, программы зачастую оставались на бумаге. Так, К.Г.Звонарев окончил училище уже в марте 1943 г., но научился в нем лишь «взлету-посадке и пилотажу, а боевого применения не знал»¹⁴⁰. Предполагалось, правда, что боевым применением выпускник овладеет в запасном авиаполку. Однако нехватка бензина и самолетов (которые непрерывно пожирал фронт) не давала ему это сделать и здесь! Так, И.И.Кожемяко (имевший после окончания Чугуевского училища около 30 часов общего налета, в том числе 4—5 часов на И-16) пробыл в запасном полку весь 1942 год – но за все это время сумел налетать на истребителе (Як-7б) всего 5 часов! «Летали редко, поскольку были серьезные проблемы с ГСМ. Все же на фронт шло. Да и самолеты поизносились капитально – не столько летали, сколько ремонтировались»¹⁴¹. В итоге ни одной стрельбы Кожемяко не удалось выполнить и здесь! С.З.Букчин находился в запасном полку в первой половине 1943 г. – но из-за отсутствия самолетов и бензина и ему за семь месяцев удалось совершить всего несколько полетов на истребителе. А.И.Рязанову в учебной эскадрилье при ВВС Балтийского флота в конце 42-го дали выполнить лишь по два полета на И-15 бис и И-153¹⁴²; в запасном полку, где переучивался в октябре – ноябре 42-го С.А.Микоян, не учили воздушному бою; поверхностным оказалось и обучение в учебно-тренировочном авиаполку, в который в феврале 1943 г. попал из училища и из которого в июне ушел на фронт Н.Е.Беспалов... Из шести летчиков-истребителей, выпущенных из запасных частей в 1941 – первой половине 1943 гг., чьи воспоминания о полученной ими подготовке опубликованы А.В.Драбкиным, с послеучилищной подготовкой повезло лишь К.Г.Звонареву, сумевшему в марте – июне 43-го налетать в учебно-тренировочном авиаполку «часов сто»¹⁴³.

Немцы же не только овладевали азами боевого применения истребителя еще в летной школе, но и получали гораздо более полноценную по содержанию тренировку в запасных частях. Некоторые из последних располагались в прифронтовой полосе, так что молодые пилоты доучивались в условиях, максимально приближенных к боевым. Выполняя под руководством инструкторов-фронтовиков ознакомительные полеты в зону боевых действий, они постепенно осваивались во фронтовой обстановке. Советских же летчиков в запасных частях даже не знакомили с опытом войны...

Доучиться же во фронтовом полку молодым летчикам до лета 1943 г. мешала принятая тогда нерациональная система пополнения этих частей. Пополняли их только после того, как они оказывались практически полностью выбитыми, так что после переформирования в тылу полк оказывался состоящим почти целиком из молодых пилотов. Доучивать их, вводить в строй было, таким образом, практически некому. Естественно, недоученная молодежь быстро погибала, и полк вновь приходилось отправлять на переформирование в тыл – после чего все повторялось... Кроме того, для тренировок на фронтовых аэродромах подчас не хватало все того же горючего.

Неполноценной была в 1941 – первой половине 1943 гг. и боевая подготовка в линейных истребительных авиачастях тыловых округов, откуда тоже прибывало пополнение на фронт. Опыт войны, требования фронта в ней не учитывались совершенно! Подготовка летчиков ночной истребительной авиации вообще не велась. «У немцев на подготовку профессионала такой специальности уходило минимум два года! В курс обучения входили «слепые» полеты, изучение РЛС, отработка взлета-посадки в ночных условиях и многое другое» – а в СССР «летчик-ночник фактически отличался от «дневника» лишь тем, что вылетал по тревоге ночью, а днем спал»¹⁴⁴. В итоге еще в июне 1943-го, при отражении налетов на Горький, Саратов и Ярославль летчики-ночники оказались совершенно беспомощными: половина их не умела использовать маскирующие свойства темной стороны горизонта, пилоты не умели определять дистанцию до обнаруженного самолета и вообще полагались не столько на бортовое оружие, сколько на таран...

Ну а в дневной истребительной авиации еще летом – осенью 1942 г. значительная часть пилотов совсем не умела вести основной для Второй мировой войны групповой воздушный бой – что на виражах, что на вертикалях. Для этого им – с их ничтожным опытом пилотирования – не хватало слетанности в группе и даже в паре. Иными словами, ведомые не умели неотступно следовать в бою за ведущими, повторяя все их маневры, – и пары уже в начале боя распадались. Об умении пар согласовывать свои маневры в бою с маневрами других пар (т.е. о слетанности четверок, шестерок и восьмерок) и говорить не приходится... Поэтому «воздушный бой велся неорганизованно и в конечном итоге выливался в изолированные действия одиночек, оказывающих друг другу» лишь «случайную поддержку»¹⁴⁵. В частности, в 8-й воздушной армии Юго-Восточного и 16-й воздушной армии Сталинградского фронта в начале сентября 1942-го – в разгар боев за Сталинград! – слабую слетанность в группе и паре имело свыше половины летчиков-истребителей¹⁴⁶.

А воздушная стрельба? Не будучи ей обучены, советские летчики-истребители образца 1942 года не только открывали огонь с чрезмерно больших дистанций и стреляли слишком длинными очередями (так, что сила отдачи оружия успевала сбить наводку), но и, как правило, неверно выбирали точку прицеливания.

Сравним теперь с этим уровнем средний уровень немецких летчиков-истребителей 1942 гг. в оценке не склонного переоценивать противника Н.Г.Голодникова: «Они пилотировали очень хорошо, стреляли великолепно, практически всегда действовали тактически грамотно и очень хорошо взаимодействовали между собой в бою. Особенно взаимодействие поражало, не успеешь в хвост ему пристроиться, как тебя уже другая пара у него из-под хвоста «отшибает»¹⁴⁷.

Даже и к лету 1943 г. большинство советских «летчиков-истребителей все еще имели слабую осмотрительность в воздухе, слетанность в парах и группах. Навыки ведения воздушного боя в составе звена и эскадрильи были недостаточно устойчивые. Как правило, после начала воздушного боя ведомые отрывались от своего ведущего со всеми вытекающими из этого последствиями. Стрелковая подготовка также оставляла желать лучшего»¹⁴⁸. Даже в июле – августе 1943-го в ходе Курской битвы воздушные бои советских истребителей «в большинстве случаев протекали неорганизованно», «выявилась слабая слетанность экипажей в парах и группах. Ведущие пар теряли в групповом воздушном бою своих старших групп, а ведомые пар теряли своих ведущих [...]»¹⁴⁹. Молодняку не хватало не только практики действий в группе, но и навыков сложного пилотажа, а, например, в 7-й гвардейской и 322-й истребительных авиадивизиях 1-й воздушной армии Западного фронта к началу Орловской операции (12 июля 1943 г.) молодняк составлял соответственно до 50% и 53% летного состава...¹⁵⁰

Неудивительно поэтому, что и в 1942 – первой половине 1943 гг. советские летчики-истребители по-прежнему часто практиковали уклонение от боя. В 1942—1943 гг., отмечали немцы, они «стали более агрессивными», но наряду с «агрессивностью, самоуверенностью, упорством в проведении воздушного боя, частым самопожертвованием и игнорированием опасности» встречались и «невысокая храбрость, откровенная трусость и отсутствие инициативы»¹⁵¹. Так, на Ленинградском фронте, по свидетельству бывшего офицера 1-й бомбардировочной эскадры фон Ризена, немецкие бомбардировщики еще в 1943 г. «практически безнаказанно выполняли свои задания, несмотря на присутствие советских истребителей»¹⁵². Некоторые немецкие летчики, пишет В.Швабедиссен, «на основе своего личного опыта утверждают, что» в 1942—1943 гг. «многие русские пилоты [-истребители. – А.С.] [...] принимали бой только по принуждению, а при обнаружении немецких истребителей или малейшей угрозе быть атакованными бежали из района боя»¹⁵³. По-прежнему не отличались упорством – хотя и стали несравненно более частыми, чем в 41-м, – атаки на строй немецких бомбардировщиков (а еще весной – летом 1942-го – и пикировщиков «Юнкерс Ju87»)¹⁵⁴.

Эти сообщения немцев подтверждают и советские источники. Вот, например, докладная записка заместителя Верховного Главнокомандующего Г.К.Жукова, секретаря ЦК ВКП(б) Г.М.Маленкова и командующего ВВС Красной Армии А.А.Новикова, направленная И.В.Сталину в первых числах сентября 1942 г., по возвращении ее авторов со Сталинградского фронта: «В течение последних шести-семи дней наблюдали действие нашей истребительной авиации. На основании многочисленных фактов пришли к убеждению, что наша истребительная авиация работает очень плохо. Наши истребители даже в тех случаях, когда их в несколько раз больше, чем истребителей противника, в бой с последними не вступают. В тех случаях, когда наши истребители выполняют задачу прикрытия штурмовиков, они также в бой с истребителями противника не вступают и последние безнаказанно атакуют штурмовиков, сбивают их, а наши истребители летают в стороне, а часто и просто уходят на свои аэродромы.

То, что мы вам докладываем, к сожалению, является не отдельными фактами.

Такое позорное поведение истребителей наши войска наблюдают ежедневно. Мы лично видели не менее десяти таких фактов. Ни одного случая хорошего поведения истребителей не наблюдали»¹⁵⁵.

А в приказе наркома обороны № 0685 от 9 сентября 1942 г. (проект которого был представлен авторами процитированной записки) указывалось, что подобные факты отмечены не только на Сталинградском, но и на Калининском, Западном, Юго-Восточном «и других фронтах». «Истребители наши, – констатировалось в приказе, – не только не вступают в бой с истребителями противника, но избегают атаковывать бомбардировщиков. При выполнении задачи по прикрытию штурмовиков и бомбардировщиков наши истребители даже при количественном превосходстве над истребителями противника уклоняются от боя, ходят в стороне и допускают безнаказанно сбивать наших бомбардировщиков и штурмовиков»...¹⁵⁶

Еще в июле 1943-го, во время оборонительного сражения на Курской дуге, пехота, по словам командующего 16-й воздушной армией Центрального фронта С.И.Руденко, «в один голос заявляла, что истребители ее не защищают, не дерутся с бомбардировщиками, а скрываются в тыл». «Все наши истребители, – подтверждал командир 279-й истребительной авиадивизии той же армии Ф.Н.Дементьев, – патрулируют в 10 километрах позади линии фронта, на передний край упорно не идут, боясь зенитного огня, и дают бомбардировщикам противника по целому часу пребывать над целью»...¹⁵⁷ Согласно советским же документам, так было и на наступательном этапе Курской битвы. Так, в ходе Орловской операции «ястребки» 1-й воздушной армии Западного фронта, прикрывавшие в середине июля 5-й танковый корпус, «в очень редких случаях вступали в бой с бомбардировщиками противника, вообще вели борьбу вяло, не проявляя упорства»¹⁵⁸. «Случаи, когда истребители не вступали в бой с противником», заставили тогда командарма 1-й воздушной М.М.Громова «выпустить грозную директиву, в которой истребителям при встрече с противником предписывалось с максимальной активностью нападать на воздушного противника»¹⁵⁹. В участвовавшей в начале августа 43-го в Белгородско-Харьковской операции 2-й воздушной армии Воронежского фронта группы 10-го истребительного авиакорпуса – точно так же, как и в 16-й воздушной в июле – практиковали, по словам наблюдавшего их работу с земли заместителя командира 5-го штурмового авиакорпуса майора Лебедева, «невыдерживание района патрулирования, по существу, дезертирство части истребителей с поля боя. Во время патрулирования некоторые истребители не заходят за линию фронта, становятся в круг, вытянутый к своему аэродрому, и через 20 минут уходят, хотя они должны встречать бомбардировщиков противника за линией фронта и не допускать к объектам бомбежки». Были случаи, дополняла в своем докладе одна из групп наведения того же штурмового авиакорпуса, когда «большие группы бомбардировщиков противника бомбили боевые порядки нашей пехоты, когда здесь же барражировали наши истребители, [которые] если и вступали в бой, то обстреливали с больших дистанций, неприцельно, неэффективно»¹⁶⁰. А пилоты 5-го штурмового докладывали и о случаях, когда «истребители прикрытия при появлении истребителей противника бросали» прикрываемые ими штурмовики, «не отбивая атаки»¹⁶¹. Такие же случаи отмечались тогда и в сражавшейся рядом 5-й воздушной армии Степного фронта; так, в двух из трех боев, проведенных группами 292-й штурмовой авиадивизии 1-го штурмового авиакорпуса 7 августа 1943 г., истребители сопровождения из 203-й истребительной авиадивизии того же корпуса в бой с нападавшими на Ил-2 немецкими истребителями не вступали... Не требуют комментариев и строки из отчета 1-й танковой армии Воронежского фронта об участии ее в Белгородско-Харьковской операции: вызванная для прикрытия танков с воздуха истребительная авиация, «появляясь на поле боя в период нахождения там авиации противника, в большинстве случаев от боя уклонялась»...¹⁶²

Во второй половине 1943 г. ситуация несколько улучшилась. Плановый общий налет выпускника советской истребительной авиашколы в 1943-м увеличили до 50 часов, а налет на боевом истребителе, имевшийся у выпускника к моменту прибытия во фронтовую часть, в 1943 г. достиг в среднем 18 часов, а в 1944-м – 20¹⁶³. Кроме того, со второй половины 43-го у молодых советских летчиков стало больше возможностей для того, чтобы доучиться во фронтовых полках. Ведь с мая 43-го пополнения в эти последние стали вливать, не дожидаясь полного истребления летного состава, небольшими группами. Благодаря этому в полку постоянно сохранялось ядро летчиков, имеющих боевой опыт, и молодежь не испытывала, как раньше, недостаток в наставниках; каждого можно было теперь прикрепить к опытному ведущему. Кроме того, ставшее уже подавляющим количественное превосходство советской истребительной авиации с конца 1943 г. позволяло время от времени выводить фронтовые полки в резерв, где молодежь можно было ввести в строй в спокойных условиях и без спешки. В результате, к примеру, гвардии младший лейтенант Н.И.Громов из 129-го гвардейского истребительного авиаполка 205-й истребительной авиадивизии 5-й воздушной армии 2-го Украинского фронта к моменту совершения 30 мая 1944 г. своего первого боевого вылета имел уже 122 часа общего налета, в том числе 32 часа на боевом истребителе («Аэрокобре»)¹⁶⁴. Пилоты 900-го истребительного авиаполка 240-й истребительной авиадивизии 1-й воздушной армии 3-го Белорусского фронта младшие лейтенанты А.В.Козыро, М.И.Контровский, Г.И.Кулешов, Ю.А.Ликсо, М.И.Пчелин, Н.Н.Сорокин и Г.Б.Чернышенко, прежде чем совершить 23 июня 1944 г. свой первый боевой вылет, успели налетать около 100—130 часов, младший лейтенант Д.Н.Слепокуров – около 180, а младший лейтенант А.И.Чумичев – около 205 (в том числе на боевом Як-9 – соответственно около 20—40, около 50 и около 40 часов)¹⁶⁵.

Однако эффекта от всех этих мер по улучшению выучки летчиков-истребителей еще во второй половине 1943-го и первой половине 1944 года было меньше, чем можно предположить с ходу. Основные звенья системы подготовки пилотов – летные школы и запасные авиаполки до середины 1944-го по-прежнему выпускали совершенно необученный летный состав...

Во-первых, они по-прежнему давали совершенно недостаточную летную практику. 50 часов общего школьного налета были все-таки намного меньше 160, которые налетывал в 1943 г. в своей школе немецкий летчик-истребитель¹⁶⁶. А 18 часов налета на боевом самолете к моменту прибытия на фронт все равно были на порядок меньше, чем как минимум 140 таких часов, которые набирал в 1943-м в своих школе (примерно 40) и запасной группе (не менее 100) немец...¹⁶⁷ Кроме того, 18 и 20 часов налета – это средние цифры. А вот, например, у упомянутых выше М.И.Контровского, Г.И.Кулешова, Ю.А.Ликсо, Н.Н.Сорокина и Г.Б.Чернышенко по 20—25 часов налета на боевом Як-9 набралось только после прибытия на фронт и трехмесячных (!) тренировок во фронтовом полку, в ходе которых каждый из пилотов 900-го истребительного налетал на «яках» как минимум (sic!) по 15 часов¹⁶⁸. Следовательно, школы и запасные полки, в которых эти пятеро авиаторов находились в 1943-м и начале 1944 г., сумели дать им всего по 5—10 часов налета на боевом самолете! По свидетельству лучшего немецкого аса Э.Хартманна, молодые немецкие пилоты, налетавшие на Bf109G несколько менее 20 часов, «едва могли» «благополучно поднять Ме-109 [здесь: Bf109G-6. – А.С.] в воздух и посадить его обратно [...]»¹⁶⁹. Правда, Як-9 пилотировать было в целом проще, чем Bf109G-6, – и особенно как раз на взлете и посадке (из-за более широкой, чем у «мессершмитта», колеи шасси). Но с 5—10 часами налета и на «яке» явно летали не лучше, чем на «мессере» с 15-ю... У Г.В.Кривошеева и его товарищей к моменту прибытия их в конце августа 1943 г. из 16-го запасного авиаполка в 6-ю гвардейскую истребительную авиадивизию 8-й армии Южного фронта (также летавшую на «яках»), даже и общий налет равнялся всего 15 часам, а Л.З.Маслов и другие пилоты, направленные осенью 43-го в 31-й истребительный авиаполк 295-й истребительной авиадивизии 17-й воздушной армии 3-го Украинского фронта, прибыли туда с 10—15 часами налета (неясно, правда, общего или на боевом самолете): в учебно-тренировочном полку они лишь сидели на земле: «бензина нет»!¹⁷⁰ А ведь 31-й летал на более сложных, чем «яки», на взлете и посадке Ла-5... Молодое пополнение, сообщал в ноябре 1943 г. командир 9-й гвардейской истребительной авиадивизии 8-й воздушной армии 4-го Украинского фронта И.М.Дзусов, приходит в дивизию «со слабой отработкой всех элементов техники пилотирования, со слабыми знаниями матчасти самолета «аэрокобра» и его аэродинамических данных»¹⁷¹. А гвардии майор Б.Б.Глинка из 100-го гвардейского истребительного авиаполка той же дивизии (входившей уже в 5-ю воздушную армию 2-го Украинского фронта) то же самое констатировал и в июне 1944-го: «Молодое пополнение слабо обучено технике пилотирования, не говоря уже о меткости стрельбы»¹⁷².

Во-вторых, до середины 1944 г. подготовка летчика-истребителя в советских летных школах и запасных частях оставалась неполноценной и по своему содержанию. Приказы конца 42-го года об обучении в школах стрельбе и тактике не везде выполнялись еще и год спустя! Тот же младший лейтенант Г.Б.Чернышенко из 900-го полка ни в Армавирской военной авиационной школе (откуда он был выпущен в декабре 1943 г.), ни в запасном полку (где он прослужил всего около месяца) ни разу не летал ни в составе четверки, ни даже в составе пары – да и вообще «не прошел подготовку по боевому применению»! Точно так же были «подготовлены» и остальные из примерно 20 молодых летчиков, прибывших в январе 1944 г. на пополнение в полки 240-й истребительной авиадивизии (входившей тогда в 3-ю воздушную армию 1-го Прибалтийского фронта) – 86-й гвардейский, 133-й гвардейский и 900-й¹⁷³.

А если боевое применение истребителей и отрабатывали – то без учета требований войны! В то время, как у немцев стрельбе и тактике в школах обучали опытные летчики-фронтовики, инструкторы советских школ и запасных частей даже в конце 1943 г. боевого опыта, как правило, не имели. «Нашим основным недостатком является неправильное обучение в зап’ах (запасных авиаполках. – Прим. ред. журнала), и приходится исправлять недостатки в строю», – прямо указывал еще в июне 1944 г. известный ас гвардии майор Д.Б.Глинка – брат и однополчанин упомянутого выше Б.Б.Глинки¹⁷⁴. Так, в запасных частях пилоты к тому времени летали на скоростях лишь около 320 км/ч. В бою же и развороты приходилось зачастую выполнять на скорости около 450 км/ч, а при этом создавались перегрузки, переносить которые летчики, привыкшие лишь к 320 км/ч, не могли: тут требовалась особая натренированность. «[...] В глазах темнеет, – описывал состояние пилота, разворачивающегося на большой скорости, английский ас Д.Э.Джонсон, – и ты перестаешь различать окружающее [...]. Кровь превращается в нечто свинцовое и стекает к ногам. Ты отключаешься! Когда самолет выходит из виража, перед глазами плавает какой-то серый нереальный мир»...¹⁷⁵ Чтобы перегрузка не превышала привычной величины, ненатренированные летчики увеличивали радиус разворота, делая последний не столь резким. В результате, сетовал Д.Б.Глинка, «они сразу отрываются на боевых разворотах [от своего ведущего. – А.С.] [...]»¹⁷⁶.

Заметим, что привлечение нами материалов именно по 9-й гвардейской и 240-й дивизиям объясняется чистой случайностью: в нашем распоряжении оказались именно они (опубликованные, добавим, в разное время, в совершенно различных изданиях и с совершенно разными целями). Выборка, таким образом, получилась совершенно случайная – а картину тем не менее эти первые же попавшиеся материалы рисуют совершенно одинаковую. Значит, эта картина была типичной!

Как видно из сообщения Д.Б.Глинки о том, что не натренированные в запасных частях сражаться на больших скоростях летчики сохраняли это неумение и, попав в бой, еще во второй половине войны не всегда удавалось и доучить молодых пилотов во фронтовых полках. В самом деле, недоработки школ и запасных частей и в 1943 – первой половине 1944 гг. были столь велики, что на фронте молодого летчика приходилось фактически не доучивать, а учить заново и тратить (как отмечал в ноябре 1943 г. комдив 9-й гвардейской истребительной И.М.Дзусов) «много времени» на «отработку индивидуальной техники пилотирования, слетанности в паре и полета в составе боевого порядка, отработку упражнений по воздушной стрельбе, навигации и радиосвязи». Только на то, чтобы подготовить молодого пилота из пополнения к действиям в составе пары (даже не звена-четверки, не говоря уже об эшелонированной по высоте шестерке или восьмерке!) требовалось, по Дзусову, 10—15 дней¹⁷⁷. А у молодых летчиков 900-го истребительного авиаполка в июне 1944-го «маневры в звене», осмотрительность и ориентирование «страдали» (как вспоминает ветеран этой части П.И.Гачегов) даже после трехмесячных (!) тренировок на тыловых аэродромах и доведения налета на Як-9 до 20—40 часов, а общего – до 100—200...¹⁷⁸ Нужно ли говорить, что у многих фронтовых полков трех спокойных месяцев для доучивания молодого пополнения вообще не оказывалось? В период напряженной боевой работы наверняка не всегда имелось и 10—15 дней....

И только во второй половине 1944 г., свидетельствует воевавший во 2-м гвардейском истребительном авиаполку ВВС ВМФ Н.Г.Голодников, из запасных авиаполков стало наконец приходить «хорошо обученное пополнение», «с хорошими боевыми навыками»¹⁷⁹. Но во все ли фронтовые части? Ю.М.Мовшевич – перед тем, как 4 сентября 1944 г. прибыть в 89-й гвардейский истребительный авиаполк – в запасном, кроме отработки техники пилотирования, лишь «немножко пострелял» по конусу...¹⁸⁰

В итоге советские летчики-истребители и во второй половине 1943—1945 гг. не так грамотно, как немцы, действовали в крупных групповых боях. Здесь нужно было уметь слаженно маневрировать – а многие толком не освоили даже маневрирование в составе звена (как в 900-м истребительном полку к лету 44-го), многие не могли драться даже в составе пары, отрываясь от ведущего при разворотах на большой скорости (как в 100-м гвардейском истребительном к лету 44-го). По свидетельству немецких пилотов, группы советских истребителей и в 1944—1945 гг. «довольно часто» «рассыпались уже после непродолжительного боя и редко собирались вновь»¹⁸¹. Многие не умели сохранять свое место в боевом порядке группы даже вне боя, в полете по прямой на крейсерской скорости! В 1944—1945 гг., отмечал В.Швабедиссен, «характерной особенностью советских истребителей» по-прежнему «являлся так называемый «рыхлый» строй, в котором самолеты все время поднимались и опускались относительно друг друга. Этот «прием» позволял немецким летчикам определять принадлежность самолетов даже с очень большого расстояния [а значит, добавим, и быстрее принимать соответствующее обстановке решение, избегая в ряде случаев опасности подвергнуться внезапной атаке или получая возможность организовать такую атаку самим. – А.С.]»¹⁸². (Наблюдения немцев подтверждает и англичанин Д.Э.Джонсон, встретившийся в апреле 1945 г. с советскими «яками» в районе Берлина: «Самолеты клубились, как рой пчел, постоянно меняющий форму»¹⁸³.) В общем, для достижения высокого уровня тактического мастерства у недоученного большинства советских летчиков-истребителей и в последнем периоде войны была слишком слаба техника пилотирования.

Несомненно, именно поэтому немцы и в 1944—1945 гг. фиксировали случаи, когда советские летчики-истребители проявляли «пассивность и безынициативность в атаке» и «вступали в бой только при численном превосходстве»¹⁸⁴. Относящиеся к этому периоду немецкие отчеты, указывает В.Швабедиссен, «снова и снова отмечают осторожность советских летчиков-истребителей при атаках на немецкие бомбардировщики»¹⁸⁵. А знаменитый ас штурмовой авиации люфтваффе Х.У.Рудель настаивает на том, что еще в начале 44-го они вели себя пассивно и при встречах с пикировщиками Ju87. Как явствует из его воспоминаний, так было, например, в марте 1944 г., когда истребители 5-й воздушной армии 2-го Украинского фронта не сумели помешать его III группе 2-й штурмовой эскадры «Иммельман» бомбить переправу через Днестр у Ямполя. «[...] Мы давно знали о недостаточно высоком боевом духе советских истребителей, – комментирует Рудель. – Лишь немногие отборные подразделения были исключением из этого правила». А повествуя о схватке с Ла-5 из 17-й воздушной армии 3-го Украинского фронта в районе Кишинев – Дубоссары в мае 44-го, он особо отмечает: «Иваны готовы драться, что случается с ними весьма нечасто»¹⁸⁶. О том же пишет и еще один «иммельманер» – Ф.Зейффардт, – летавший в 1944-м на штурмовике FW190F: «Мы также встречались с русскими истребителями, но они большей частью избегали нас, так что проблем с ними у нас не было»...¹⁸⁷

Слабая техника пилотирования – отличавшая, как видим, многих советских летчиков-истребителей до конца войны, – частично объясняет нам и разницу в величине боевых счетов немецких и советских пилотов. Достаточно вернуться к явлению, которое отмечал в июне 1944-го Д.Б.Глинка. Не сумев удержаться на боевом развороте за своим ведущим и оторвавшись от него, продолжал Дмитрий Борисович, молодые летчики «теряют ориентировку и часто становятся добычей противника»¹⁸⁸. В самом деле, немецкие истребители в первую очередь стремились атаковать одиночные, оторвавшиеся от своей группы самолеты – ведь эти машины никто не прикрывал! 58% советских летчиков-истребителей, погибших или пропавших без вести в воздушном сражении в районе Ясс 30 мая – 8 июня 1944 г., были сбиты именно в результате отрыва от группы...¹⁸⁹

Заметим, что неопытный пилот, оторвавшись от своих, мог тем скорее стать жертвой атаки, что сосредоточивал все свое внимание на восстановлении ориентировки – и забывал об осмотрительности, о необходимости непрерывно следить за воздушной обстановкой. Слабая техника пилотирования вообще не способствовала развитию у летчиков осмотрительности в воздухе: ведь неуверенно владеющий машиной пилот поневоле сосредоточивает все свое внимание на управлении самолетом. «Некоторые русские летчики даже не смотрели по сторонам и редко когда оглядывались, – вспоминал второй по официальной результативности ас люфтваффе – Г.Баркхорн из II группы 52-й истребительной эскадры. – Я сбил много таких, которые даже не подозревали о моем присутствии»¹⁹⁰. Как это происходило, можно видеть, например, из рассказа Ф.Ф.Архипенко о том, как в один из весенних дней 1942 г. шестерка Bf109 блокировала аэродром Старый Оскол, над которым барражировала четверка Як-1. «Один отваливает, – вспоминал Архипенко, служивший тогда в соседнем 17-м истребительном авиаполку ВВС Юго-Западного фронта, – делает маневр, заходит в хвост последнему из «яков», сбивает один, другой, третий самолет»¹⁹¹. Ни один из летчиков Як-1 не заметил, как видим, не только приближения врага, но и атак на соседние самолеты! 10—15% летчиков-истребителей 5-й воздушной армии 2-го Украинского фронта, погибших или пропавших без вести в воздушном сражении над Яссами 30 мая – 8 июня 1944 г., пали жертвами именно плохой осмотрительности в воздухе¹⁹². «Страдала», как мы видели, в те же самые дни осмотрительность и у молодого пополнения 900-го истребительного авиаполка – готовившегося участвовать в Белорусской стратегической операции. А В.Липферт из II группы 52-й истребительной эскадры люфтваффе даже в январе 1945-го, атакуя патрулировавшие над плацдармом на словацкой реке Грон «ястребки» все той же 5-й воздушной армии 2-го Украинского фронта, мог засвидетельствовать, что «в большинстве случаев русский не замечал того, что происходило, пока для него не наступало время воспользоваться своим парашютом»¹⁹³.

Понятно, что увеличению боевых счетов советских летчиков-истребителей не способствовала и слабая стрелковая подготовка, получавшаяся ими даже в 1944-м. Указания немцев на то, что советские истребители в 1944—1945 гг. часто открывали огонь «даже когда в прицеле не наблюдали ни одной цели»¹⁹⁴, могут свидетельствовать именно о недостаточной стрелковой выучке молодого пополнения – в июне 44-го отмечавшейся, как мы видели, и Б.Б.Глинкой. В.Липферт, воевавший во II группе 52-й и I группе 53-й истребительной эскадры «Пик Ас» с декабря 1942 г. до конца войны, в своих воспоминаниях не скупился на высокие оценки пилотажного мастерства многих советских летчиков, сходившихся с ним в маневренных боях, но умению их выбирать оптимальную дистанцию стрельбы и правильно рассчитывать упреждение он такой оценки дать не мог: «Практически все русские пилоты, которых я встречал, в такой ситуации начинали стрелять и тратили свои боеприпасы впустую»¹⁹⁵. А вот провоевавший всю войну в 122-м истребительном авиаполку В.В.Рыбалко не только свидетельствует, что «стреляли все немецкие летчики хорошо», но и отнюдь не оговаривает, что эта оценка относится лишь к первой половине войны! Еще более определенно стрелковая выучка летчиков-истребителей люфтваффе во второй половине Великой Отечественной предстает в оценке К.Г.Звонарева (начавшего, напомним, воевать лишь летом 1943-го): «Стреляли хорошо»...¹⁹⁶

Вообще, складывается впечатление, что «достойным противником» для немцев «средний советский летчик» в конце войны стал не столько благодаря улучшению подготовки вновь направляемых на фронт пилотов, сколько благодаря тому, что в 1944—1945 гг. стало гораздо больше, чем раньше, шансов уцелеть у тех пилотов, которые начали воевать до 44-го и которые, соответственно, уже успели к этому времени набраться опыта. С одной стороны, эти шансы увеличивало достигнутое к 44-му громадное количественное превосходство советской истребительной авиации – в сочетании с обыкновением немцев набрасываться в первую очередь на неопытных пилотов. С другой – то, что в 44-м резко понизился (и стал не лучше, а может быть, даже хуже, чем у советского) уровень выучки молодого немецкого пополнения: для того чтобы дать ему столько же часов налета, сколько давали раньше, у немцев уже не хватало бензина. Летом 1944 г. в 9-й, например, отряд III группы 52-й истребительной эскадры люфтваффе приходило, по свидетельству его тогдашнего командира Э.Хартманна, «множество молодых пилотов, имевших налет менее 60 часов, причем на Ме-109 они летали менее 20 часов. Им приходилось совершать боевые вылеты, имея только основную подготовку»...¹⁹⁷ В результате у уцелевших к 44-му советских летчиков-истребителей – даже и у начавших воевать только в 43-м, – стало гораздо больше, чем раньше, шансов продолжать набираться опыта и совершенствовать свое боевое мастерство. За счет этого увеличения прослойки опытных воздушных бойцов и повысился, как представляется, в 1944—1945 гг. средний уровень подготовки советских летчиков-истребителей...

Заслуживает внимания и мнение немецких экспертов, согласно которому подготовке в СССР полноценных летчиков-истребителей мешала сама атмосфера советской жизни 30-х – 40-х гг. с ее культом коллективизма и пренебрежением к человеческой индивидуальности. «У человека, привыкшего думать и действовать как все, – отмечал, например, В.Швабедиссен, – отсутствует гибкость ума, крайне необходимая для настоящего воздушного бойца»¹⁹⁸. В самом деле, воздушный бой с его мгновенными изменениями обстановки то и дело требует от летчика-истребителя принимать – причем в считаные секунды, а то и доли секунды! – самостоятельные решения, многие из которых не предусматриваются никакими уставами и наставлениями. А указания на «отсутствие творческого мышления», «инертность», «недостаток инициативы» и «склонность к коллективным действиям» как на черты, присущие пилотам советской истребительной авиации вплоть до 45-го, у немецких авиационных командиров-фронтовиков являются общим местом...¹⁹⁹ Еще в 43-м «способность русских пилотов грамотно действовать в групповом бою чрезмерно зависела от командира, подготовка и храбрость которого определяли весь рисунок, характер и результат воздушного сражения»; то же отмечали немцы и в 1944—1945 гг.²⁰⁰.

5. САМОЛЕТЫ СОВЕТСКОЙ И НЕМЕЦКОЙ ИСТРЕБИТЕЛЬНОЙ АВИАЦИИ

Наконец, меньшую эффективность советской истребительной авиации определяло то обстоятельство, что ее материальная часть была, как правило, менее совершенна, чем немецкая.

Прежде, чем перейти к анализу этого аспекта проблемы, напомним, что советские ВВС применяли на фронте практически исключительно одномоторные истребители. На двухмоторных Пе-3 и Пе-3 бис воевал лишь один из сотен истребительных авиаполков – 95-й, с сентября 1941 г. по март 1942-го входивший в состав 6-го истребительного корпуса ПВО, а затем – в состав ВВС Северного флота. Абсолютное большинство самолетов истребительной авиации люфтваффе, сражавшихся на советско-германском фронте, также были одномоторными. Двухмоторные «Мессершмитт Bf110» и «Юнкерс Ju88» (в модификации ночного истребителя) использовались в ограниченных количествах; кроме того, Bf110 выполняли функции не столько истребителей, сколько бомбардировщиков и штурмовиков. Поэтому ниже мы будем говорить исключительно об одномоторных машинах.

Оснащенность средствами связи

Прежде всего укажем, что вплоть до конца 1942 г. абсолютное большинство машин советской истребительной авиации было в принципе не приспособлено к воздушным боям Второй мировой войны, ибо не располагало радиосвязью. Управлять своими подчиненными в воздухе абсолютное большинство командиров групп могло лишь эволюциями своего самолета (покачивая крыльями и т.п.), жестикуляцией или по принципу «делай, как я». И в том, и в другом, и в третьем случае подчиненные должны были хорошо видеть машину командира, т.е. держаться в непосредственной близости от него. А это фактически исключало возможность применения единственно эффективной для того времени тактики группового боя – основанной на взаимодействии самолетов в паре, пар, четверок и т.д. Ведь эти самолеты, пары, четверки и т.д. должны были находиться на значительном расстоянии друг от друга, чтобы иметь возможность сражаться на больших скоростях, позволявших, в свою очередь, сохранять инициативу в бою. Не зря директива командующего ВВС Красной Армии от 7 июля 1943 г. требовала «в истребительных частях радио считать таким же оружием, как пушка и крупнокалиберный пулемет!²⁰¹

Несомненно, отсутствие радиосвязи было одной из причин, по которым советские истребители долго сохраняли приверженность плотным боевым порядкам, где летчику приходилось следить не столько за воздушной обстановкой, сколько за тем, чтобы не врезаться в соседнюю машину (и, значит, подвергаться опасности прозевать атаку противника), а маневрировать медленно и неуклюже... Отсутствие радиосвязи не позволяло также обмениваться информацией об обстановке – и, в частности, предупреждать друг друга об опасности. Показателен эпизод, когда 13 июля 1941 г. над аэродромом Шонгуй близ Мурманска капитан Г.Шашке из штабного звена 76-й истребительно-бомбардировочной эскадры (Zerstцrergeschwader) сбил сразу три И-16 из 145-го истребительного авиаполка 1-й смешанной авиадивизии ВВС 14-й армии Северного фронта²⁰². Находившиеся на аэродроме советские авиаторы прекрасно видели, как двухмоторный «мессер» заходит в хвост взлетающему звену, но предупредить лейтенанта В.Г.Ишакова и младших лейтенантов В.Г.Макарова и И.И.Шумеева не могли ввиду отсутствия на их самолетах радиостанций... В конечном счете отсутствие радиосвязи было одной из главных причин колоссальных потерь советской истребительной авиации в годы войны!

Отсутствие радиосвязи не позволяло также наводить истребители, находившиеся в воздухе, на цель, создавая им те же тактические преимущества, что и немцам. Последним с земли сообщали не только координаты советских самолетов, но и метеообстановку в этом районе. В результате, вспоминал Э.Хартманн, «мы могли [...] выбирать для своих атак наилучшую высоту и позицию [т.е. опять-таки захватывать инициативу в бою! – А.С.]»²⁰³. А в случае необходимости немцы быстро наращивали свои силы, вызывая в район боя по радио подкрепление за подкреплением...

Еще раз подчеркнем, что в 1941—1942 гг. в столь невыгодном тактическом положении оказывалось абсолютное большинство советских летчиков-истребителей! На «ястребки» довоенного выпуска – И-16, И-153 и И-15 бис – радиостанции начали ставить лишь в 1940—1941 гг., да и то не на все. Теоретически из примерно 8000 машин этих типов²⁰⁴, имевшихся в строевых истребительных авиачастях к началу войны, радиосвязью могли обладать до 20% (от 1238 до 1302 И-153 и порядка 150 И-16 типов 24, 28 и 29²⁰⁵). Однако в действительности радиофицированных «ишаков» и «чаек» было меньше: довоенная советская радиоаппаратура была настолько несовершенна, что в частях ее нередко демонтировали как бесполезный груз и отправляли на склад... А на И-15 бис радиостанции не ставили никогда. Из истребителей, строившихся в 1941-м, радиосвязь имело большинство ЛаГГ-3 и МиГ-3²⁰⁶, но Як-1 радиостанциями тогда вообще не оснащались; они стали получать их только зимой 1942-го, начиная с 52-й серии. Весной – летом 1942 г. радиостанции устанавливались сначала на 10% вновь выпускаемых Як-1, затем на 20% и, наконец, на 33% (на каждом третьем самолете)²⁰⁷; по-видимому, так же обстояло дело и со строившимися тогда Як-7. Но во фронтовых частях удельный вес радиофицированных «ястребков» в это время был значительно меньше. Так, 1-я воздушная армия Западного фронта в июле 1942 г. располагала четырьмя истребительными авиадивизиями (т.е. не менее чем 12 полками) – однако радиостанциями в ней были оборудованы лишь машины 18-го гвардейского истребительного авиаполка, да и то лишь примерно на 80%²⁰⁸. Полностью радиофицированы были в то время лишь истребители английского и американского производства – «Харрикейны», «Томагауки» и «Киттихауки». И только 20 августа 1942 г. вышло постановление Государственного Комитета Обороны об оснащении радиостанциями всех вновь выпускаемых истребителей.

Но это была лишь часть проблемы. Все приведенные в предыдущем абзаце цифры относятся лишь к радиоприемникам, а радиопередатчиками в 1941—1942 гг. было оборудовано еще меньшее количество советских истребителей. Так, в 1941 г. передатчики ставили лишь на каждый третий из тех МиГ-3, что были оснащены радиоприемниками, и на каждый десятый из имеющих приемники ЛаГГ-3; из радиофицированных Як-1 весной – летом 1942 г. передатчиками тоже оснащали лишь каждый десятый (т.е. сначала 1%, затем 2% и под конец 3,3% вновь выпускаемых машин этого типа). В сентябре передатчиками стали оснащать 20% выходящих из заводских цехов Як-1 (а также 33% только что запущенных в серию Ла-5), а с октября – 50%; только на 50% снабжались передатчиками и Як-9 в начале 1943-го²⁰⁹. В 5-м гвардейском истребительном авиаполку 207-й истребительной авиадивизии 17-й воздушной армии Юго-Западного фронта, оснащенном Ла-5, радиопередатчики еще и в июле 1943 г. стояли только на командирских машинах. И даже на новейших Ла-5ФН, полученных 5-м гвардейским с завода в сентябре 1943-го, передатчики пришлось ставить уже в полку, силами техсостава...²¹⁰ Только в конце 1943 г. каждый вновь выпускаемый истребитель стал получать и приемник и передатчик – а до этого большинство советских пилотов не могли сообщить командиру или друг другу о замеченной ими цели или опасности.

Впрочем, и при наличии радиостанций советские истребители далеко не всегда могли связаться друг с другом! Теми радиостанциями, что устанавливались в 1941—1942 гг., летчики попросту «не могли пользоваться из-за больших помех радиоприему, создаваемых системой зажигания мотора и другими самолетными источниками». Эти помехи «вызывали страшный шум и треск в наушниках»; кроме того, советская радиоаппаратура «часто расстраивалась, не обладала достаточной стабильностью частот, не обеспечивала должной слышимости». «Все это порождало к радиосвязи недоверие, а некоторые летчики вообще наотрез отказывались применять ее в бою»²¹¹. «В 41-м году, – прямо заявляет летавший тогда на МиГ-3 в 10-м истребительном авиаполку В.И.Клименко, – никакой радиосвязи, можно сказать, не было. Один треск в наушниках стоял, никто радио не пользовался»²¹². А.Е.Шварев указывает, что нормально радио стало работать только во время участия его 236-го истребительного авиаполка в Сталинградской битве, т.е. осенью 1942 – зимой 1943 г., но, по свидетельству ветерана 5-го гвардейского истребительного авиаполка Г.А.Баевского, качество советских радиостанций хромало еще в середине 1943-го («В наушниках – треск, слышимость неважная...»), по С.Д.Горелову из 111-го гвардейского, нормальной работа радио стала лишь осенью 43-го, а по И.И.Кожемяко из 107-го гвардейского, она оставалась неважной до конца войны²¹³. Характерно, что, по наблюдениям немцев, четкое взаимодействие в бою в советских ВВС впервые стали демонстрировать полки, летавшие на американских истребителях «Аэрокобра», которые имели «устойчивую, с незначительными помехами радиосвязь»²¹⁴. «Мы в группе переговаривались между собой в воздухе, как по телефону...», – вспоминал третий по официальной результативности советский ас Г.А.Речкалов, воевавший на «Аэрокобрах» в 16-м гвардейском истребительном авиаполку 9-й гвардейской истребительной авиадивизии²¹⁵.

Немецкие же истребители и радиоприемниками, и радиопередатчиками – притом высокого качества – оснащались еще с довоенных времен.

Скорость, скороподъемность и вертикальная маневренность

Меньшую эффективность боевой работы советской истребительной авиации по сравнению с немецкой обусловило также превосходство немецких истребителей над советскими в важнейших летных данных – скорости, скороподъемности и вертикальной маневренности. Не имея преимущества по этим показателям, было очень сложно сохранять инициативу в воздушном бою (т.е. настигать противника и навязывать ему бой) и вести бой наиболее эффективным способом – на вертикалях, нанося сверху «соколиный удар» и снова уходя на высоту для отрыва от противника и новой атаки.

Оговорим, что, приводя в дальнейшем скоростные характеристики истребителей, мы будем указывать данные новых, еще не побывавших в эксплуатации экземпляров. В процессе эксплуатации и скорость, и скороподъемность неизбежно снижались: царапины, вмятины, заплатки на пробоинах, коробление фанерной обшивки, неплотное прилегание к поверхности крыла помятых щитков шасси – все это увеличивало аэродинамическое сопротивление самолета; полевой ремонт (с грубой сваркой и окраской, использованием кустарно изготовленных деталей и некондиционных материалов) увеличивал вес; наконец, изнашивался и терял мощность мотор... Именно поэтому скоростные характеристики немецких истребителей мы будем приводить согласно германским данным – а не замерам, сделанным при испытаниях трофейных машин в советских НИИ ВВС или Летно-исследовательском институте Наркомата авиапромышленности (ЛИИ НКАП). Ведь трофейные экземпляры были далеко не новыми, с изношенными моторами; некоторые испытывались после аварийной посадки «на брюхо»...

Кроме того, приводимые нами данные будут относиться исключительно к серийным машинам, а не к опытным экземплярам, по которым у нас все еще часто судят о том или ином типе самолета. У серийных самолетов скорость и скороподъемность были неизменно ниже, чем у опытных образцов: ведь в процессе внедрения в серийное производство в конструкцию машины вносилась масса изменений, которые увеличивали ее вес (например, установка дополнительного оборудования), а зачастую и ухудшали ее аэродинамику (например, установка увеличенного водорадиатора). К тому же опытные машины строились рабочими более высокой квалификации; их поверхности отделывались тщательнее и поэтому меньше «цеплялись за воздух». Однако на фронте воевали именно серийные экземпляры...

И, наконец, уточним, что приводимые нами в дальнейшем скоростные данные серийных самолетов – это данные отдельных их экземпляров (для советских машин – экземпляров, которые были подвергнуты контрольным испытаниям в НИИ ВВС или, реже, в ЛИИ). У других машин того же типа и даже той же модификации скорость, например, могла отличаться на несколько км/ч: сказывались непрерывные изменения, вносимые в конструкцию или технологию изготовления от одной производственной серии к другой, разное качество материалов, разная квалификация рабочих; сказывалось и различное качество изготовления моторов – точность изготовления деталей, тщательность сборки и регулировки... К примеру, у двигателей АШ-82ФН, которые стояли на истребителях Ла-7, полученных в сентябре 1944 г. 156-м истребительным авиаполком 215-й истребительной авиадивизии 4-й воздушной армии 2-го Белорусского фронта, разброс значений мощности составлял до 50 л.с. (при паспортной взлетной мощности 1850 л.с.), а у Ла-5ФН, на котором летал в 31-м истребительном авиаполку 295-й истребительной авиадивизии 17-й воздушной армии 3-го Украинского фронта Л.З.Маслов, этот двигатель, «может, 1400 [л.с. – А.С.] давал»²¹⁶. В пределах 5% допускалось отклонение от эталона и скорости Bf109 (а скороподъемности – в пределах 8%)²¹⁷.

Показ того факта, что по скорости советские истребители уступали немецким вплоть до середины 1944 г. (а многие типы – и позднее), можно без преувеличения назвать крупнейшей заслугой постсоветских историков авиации (и прежде всего Ю.А.Гугли и В.И.Алексеенко). Ведь в советской литературе десятилетиями утверждалось, что тихоходнее немецких были лишь истребители Н.Н.Поликарпова И-16, И-153 и И-15 бис, спроектированные в своем общем виде еще в 1933 г., а «ястребки» так называемых новых типов, проектировавшиеся начиная с 1939 г. и окончательно вытеснившие поликарповские машины в начале 1943-го, либо не уступали «немцам» в скорости, либо вообще превосходили их! (В наиболее ярком и концентрированном виде эта версия была, пожалуй, изложена авиаконструктором А.С.Яковлевым в его замечательных мемуарах «Цель жизни», служивших в 70—80-е гг., по меткому замечанию Д.Б.Хазанова, «своеобразной хрестоматией по истории отечественной авиации»²¹⁸.)

С самолетами И-16, И-153 и И-15 бис, которые составляли большинство советских «ястребков» в 1941 г. и воевали еще в 1942-м – первой половине 1943-го, картина, конечно, ясная. О том, чтобы диктовать на них врагу свою волю в бою, не могло быть и речи. Если немецкие истребители 1941 года – «Мессершмитт Bf109Е-4», Е-4/N, Е-7, Е-8, F-1, F-2 и F-4 – имели максимальную скорость 570—630 км/ч, то 52% имевшихся на 1 июня 1941 г. в строевых авиачастях ВВС Красной Армии и ВВС ВМФ И-16 (машины типов 18, 24, 28 и 29 выпуска 1939—1941 гг.) – лишь 461—470 км/ч; 40,9% (И-16 тип 5 и тип 10 выпуска 1936—1939 гг.) – 445—448 км/ч, а 6,3% (И-16 тип 12 и тип 17 выпуска 1937—1939 гг.) – 425—431 км/ч²¹⁹. (Максимума скорости «мессеры» и И-16 достигали на разных высотах, но отставание советских машин на 100—150 км/ч сохранялось во всем диапазоне высот.) Зачастую «ишаки» (как называли в войсках «и-шестнадцатые») не в состоянии были догнать даже бомбардировщики «Юнкерс Ju88», чья скорость в 1941 г. достигала 467 км/ч²²⁰. Появившиеся в конце 41-го Ju88А-4 могли уходить от И-16 даже с набором высоты! «Когда самолеты разделяло примерно 400 м, мы на форсаже набрали высоту и скрылись от противника резким маневром», – описывал бывший пилот II группы 30-й бомбардировочной эскадры люфтваффе П.-В.Шталь встречу своего «юнкерса» с парой «ишачков» в районе Ржев – Торжок 28 декабря 1941 г.²²¹... А бипланы И-153 (прозванные за характерный изгиб верхнего крыла «чайками») не могли настичь даже достаточно тихоходные бомбовозы «Хейнкель Не111». Так, в конце января 1942 г. «чайки» Б.Н.Бирюкова и Н.Е.Лавицкого из 270-го истребительного авиаполка ВВС Крымского фронта преследовали одиночный Не111 от Феодосии до Ялты – но так и не сумели подойти к нему ближе чем на 200—300 м, т.е. выйти на дистанцию эффективного огня своих пулеметов ШКАС. Ведь максимальная скорость И-153, которые выпускались в 1939—1941 гг., но были развитием спроектированного еще в 1933-м И-15, равнялась 424—443 км/ч, т.е. была практически такой же, что и у наиболее распространенных в 1941-м модификаций «хейнкеля» – Не111Н-4 и Н-6 (425—430 км/ч)²²². О еще одной модификации И-15—И-15 бис, бипланах выпуска 1937—1939 гг. с неубирающимся шасси и максимальной скоростью 367—379 км/ч²²³ – и говорить не приходится (правда, «бисов» в 1941 г. в истребительных частях было очень немного, несравненно меньше, чем «ишаков» и «чаек»).

Что же касается советских истребителей новых типов, то в 1941 г. они были представлены самолетами Як-1, МиГ-3 и ЛаГГ-3, которые были спроектированы – соответственно под руководством А.С.Яковлева, под руководством А.И.Микояна и М.И.Гуревича и под руководством С.А.Лавочкина, В.П.Горбунова и М.И.Гудкова – в 1939—1940 гг. и начали выходить из заводских цехов соответственно в сентябре 1940 г., декабре 1940 г. (первоначальная модификация, именовавшаяся МиГ-1) и январе 1941 г. При этом наиболее многочисленными в 1941 г. были МиГ-3, которых (вместе с МиГ-1) до конца этого года построили около 3220; за ними шли ЛаГГ-3 (соответственно 2463 самолета) и, далее, Як-1 (1396 машин)²²⁴.

В отечественной литературе все эти истребители долгое время предпочитали сравнивать с немецким «Мессершмитт Bf109Е» («Эмилем», как называли это семейство модификаций «сто девятого» немцы), точнее – с Bf109Е-4 образца 1940 г., максимальная скорость которого составляла 570 км/ч, или с Bf109Е-3 образца 1939 г., развивавшим не более 555 км/ч²²⁵, – и делать уверенный вывод о превосходстве советских машин в максимальной скорости. Однако основным истребителем люфтваффе на советско-германском фронте в 1941 г. был уже не Bf109Е, а Bf109F («Фридрих») – с улучшенной аэродинамикой, более мощным двигателем и, как следствие, значительно более скоростной. Уже к 22 июня 1941 г. боевые части немецких истребительных эскадр на Востоке на 68,7% были укомплектованы «Фридрихами»²²⁶; это были машины Bf109F-1 и F-2 с двигателем Даймлер-Бенц DB601N, а с августа стали применяться и Bf109F-4, на которых стоял еще более мощный DB601Е. А среди остававшихся еще в боевых частях «Эмилей» машин Bf109Е-3 не было вовсе, а Bf109Е-4 составляли лишь часть; другая же состояла из Bf109Е-4/N и Е-7 (а также, по некоторым данным, Е-8)²²⁷. Будучи оснащены теми же, что и ранние «Фридрихи», моторами DB601N или даже (Bf109Е-8) DB601Е, эти поздние «Эмили» также развивали скорость, бóльшую, чем 570 (и тем более 555) км/ч. И, как видно из таблицы 7, абсолютное большинство немецких истребителей 1941 года по максимальной скорости превосходили Як-1 и ЛаГГ-3, а значительная часть (Bf109F-4) – и многие МиГ-3. А над «яками» и «лаггами», выпускавшимися во второй половине 41-го, превосходство здесь имели вообще все немецкие истребители – даже устаревшие Bf109Е-4.

Вообще, преимущество немцев в скорости в 1941 г. с каждым месяцем становилось все ощутимее. В то время, как у врага становилось все больше стремительных Bf109F-4, скорость серийных «мигов», «лаггов» и «яков» непрерывно снижалась. Дело в том, что с началом войны советские авиазаводы лишились значительной части квалифицированных рабочих, и качество постройки машин ухудшилось. Грубая окраска, плохая пригонка капотов, лючков, зализов крыла, искажение формы поверхности крыла – все это увеличивало аэродинамическое сопротивление и, соответственно, снижало скорость самолета (у МиГ-3, например, только плохая отделка окрашенных поверхностей «съедала» 10 км/ч²²⁸). К тому же результату приводило и увеличение веса, вызванное, например, грубой сваркой каркаса фюзеляжа или моторамы. На весе машин сказывались также непрерывные изменения, вносимые в их конструкцию – установка дополнительного оборудования, усиление вооружения (на ЛаГГ-3) и т.д.

Таблица 7МАКСИМАЛЬНАЯ СКОРОСТЬ НЕМЕЦКИХ И СОВЕТСКИХ ИСТРЕБИТЕЛЕЙ НОВЫХ ТИПОВ В 1941 г.²²⁹

^* Большой разброс значений вызван привлечением данных по нескольким экземплярам.

^** В декабре 1941 г.

У выпущенных в сентябре – декабре 1941 г. в количестве нескольких десятков экземпляров истребителей Як-7 максимальная скорость оказалась такой же, что и у Як-1 декабрьского выпуска – 560 км/ч²³⁰.

Однако таблица 7 не отражает всей сложности положения, в котором находились в 41-м советские истребители новых типов. Величина максимальной скорости не дает полного представления о скоростных данных самолета: она достигается только на какой-то определенной высоте – а на всех остальных высотах скорость самолета не превышает иных, меньших значений. Практически все воздушные бои на советско-германском фронте происходили на высотах до 4000—5000 м: ведь именно здесь действовали фронтовые бомбардировщики и штурмовики, т.е. объекты, которые истребители должны были либо атаковать, либо защищать. А в диапазоне высот до 5000 м – как видно из таблицы 8 – любой (sic!) немецкий истребитель 1941 года развивал бóльшую скорость, чем любой тогдашний советский «ястребок» нового типа (в крайнем случае – равную).

Таблица 8ВЫСОТНО-СКОРОСТНЫЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ НЕМЕЦКИХ И СОВЕТСКИХ ИСТРЕБИТЕЛЕЙ НОВЫХ ТИПОВ В 1941 г.²³¹

^* Разброс значений вызван привлечением данных по нескольким экземплярам.

^** Верхняя граница значений – расчетные данные.

Еще раз обратим внимание читателя на то, что приведенные в таблице 8 данные по ЛаГГ-3 и МиГ-3 относятся к машинам довоенного выпуска, а построенные во второй половине 1941 г. отставали от «мессершмиттов» еще сильнее! Так, МиГ-3 тогда развивали у земли только 462—475 км/ч вместо 495, а ЛаГГ-3 – только 457—474 км/ч вместо 498...²³²

Таблица 9СКОРОПОДЪЕМНОСТЬ НЕМЕЦКИХ И СОВЕТСКИХ ИСТРЕБИТЕЛЕЙ НОВЫХ ТИПОВ В 1941 г.²³³

Примечание. Знак · означает отсутствие данных.

Как видно из таблицы 9, в 1941 г. все немецкие истребители превосходили все новые советские и по скороподъемности – причем весьма значительно. Лучшими у них были и пикирующие свойства – даже Bf109Е разгонялись на пикировании до бóльших скоростей, чем Як-1²³⁴ и ЛаГГ-3, а Bf109F превосходили здесь и МиГ-3. К лучшей скороподъемности добавлялась, таким образом, бóльшая инерция разгона, и когда, выйдя из пике, «мессершмитты» устремлялись «горкой» вверх, они набирали за эту «горку» больше высоты, чем советские истребители. А значит, и новую атаку сверху – т.е. наиболее эффективную – немцы могли выполнить быстрее, чем советские летчики. Вообще, в вертикальной плоскости немецкие истребители перемещались увереннее советских: в конце «горки» «мессер» мог продолжать лезть вверх даже на такой малой скорости, на которой Як-1 и ЛаГГ-3 сваливались вниз. Словом, вертикальная маневренность немецких истребителей в 1941 г. была лучше, чем у советских новых типов. А значит, и вести бой наиболее эффективным способом – нанося сверху «соколиные удары» и вновь уходя на высоту – на них было проще.

«В настоящее время, – подытоживал 24 декабря 1941 г. начальник НИИ ВВС Федоров, – у нас нет истребителя с летно-техническими данными, лучшими или хотя бы равными Ме-109Ф»²³⁵.

Почему же даже новые советские истребители в 1941 г. уступали немецким по скорости, скороподъемности и вертикальной маневренности? Главной причиной была недостаточная по сравнению с Bf109 энерговооруженность советских машин: вес их был больше, чем у «мессершмиттов», а мощность двигателя – меньше.

Таблица 10ЭНЕРГОВООРУЖЕННОСТЬ НЕМЕЦКИХ И СОВЕТСКИХ ИСТРЕБИТЕЛЕЙ НОВЫХ ТИПОВ В 1941 г.²³⁶

Примечание. Знак · означает отсутствие данных.

^* Разброс значений вызван привлечением данных по нескольким экземплярам.

Что касается двигателей, то более мощных советская промышленность авиаконструкторам тогда предложить не могла, а меньший вес «мессершмиттов» был обусловлен прежде всего их цельнометаллической конструкцией. В конструкции же советских машин из-за дефицита в СССР алюминия широко использовалось дерево. Так, у Як-1 из дерева выполнялись крыло, киль, стабилизатор и часть обшивки фюзеляжа, у МиГ-3 – хвостовая часть фюзеляжа с килем и консоли крыла, а конструкция ЛаГГ-3 вообще была цельнодеревянной: дюралюминиевыми у этой машины были только капоты мотора, посадочные щитки, каркасы рулей и элеронов да две нервюры в силовом наборе центроплана (моторама и лафеты стрелково-пушечного вооружения выполнялись, естественно, из стали). А деревянная конструкция – из-за большего удельного веса дерева – тяжелее, чем равнопрочная из алюминиевых сплавов... Кроме того, для достижения примерно такой же, что и у «мессершмиттов», дальности полета, советским истребителям приходилось возить с собой больше горючего. Ведь экономичность моторов М-105 и АМ-35 была на 25—30% меньше, чем у немецких «Даймлер-Бенц»²³⁷.

Помимо меньшей, чем у Bf109, энерговооруженности, на летных данных новых советских истребителей сказывалось и то обстоятельство, что их конструкция была не столь продуманной, не столь технически законченной, как у «мессершмитта». Так, в отличие от последнего, Як-1 и ЛаГГ-3 (а также часть МиГ-3) не были снабжены предкрылками, которые увеличивали подъемную силу крыла на больших углах атаки. Поэтому-то они и не могли карабкаться на «горке» вверх так же долго, как «мессеры» – с уменьшением скорости крыло переставало держать машину раньше, чем у «немца»... В отличие от немецких, советские истребители не имели внутренней герметизации – так что воздушные потоки свободно «гуляли» по фюзеляжу, создавая тормозящий эффект и снижая, соответственно, скорость самолета...

Но это еще не все. Скорость и скороподъемность, указанные в таблицах 7—9, новенькие «миги», «лагги» и «яки» демонстрировали лишь на контрольных испытаниях в НИИ ВВС. А на фронте (даже не будучи еще изношены!) они, как правило, не могли показать и этого. Иными словами, в реальных воздушных боях даже неизношенные МиГ-3, ЛаГГ-3 и Як-1 уступали «мессерам» по скорости, скороподъемности и вертикальной маневренности еще сильнее, чем можно думать, ознакомившись с таблицами 7—9!

Причиной тому было прежде всего отсутствие условий для нормальной эксплуатации советских самолетов – не позволявшее реализовывать все их возможности в каждом боевом вылете, в каждом бою.

Нормально эксплуатировать МиГ-3, ЛаГГ-3 и Як-1 мешали, во-первых, их многочисленные конструктивные и производственные дефекты. В отличие от доведенного в конструктивном отношении и отработанного в серийном производстве Bf109, новые советские машины были еще очень «сырыми». Так, свечи мотора АМ-35А, стоявшего на МиГ-3, уже через три часа работы требовали замены и, значит, примерно в каждом третьем боевом вылете начинали сдавать, не позволяя «мигу» развить теоретически достижимые скорость и скороподъемность. Частым явлением на МиГ-3 был также отсос на больших скоростях от поверхности крыла посадочных щитков (закрылков). Увеличивая аэродинамическое сопротивление самолета, отклонившиеся в полете посадочные щитки «съедали» до 25—30 км/ч скорости²³⁸; этот дефект встречался и у ЛаГГ-3. А истребителю Як-1 (а также Як-7 образца 1941 г.) развивать теоретически достижимые скорость и скороподъемность мешала недоведенность системы охлаждения масла. На повышенных оборотах теплоотдача двигателя М-105П по маслу составляла более 1000 калорий в минуту, а маслорадиатор ОП-252 обеспечивал лишь 800—850 кал/мин²³⁹ – и масло перегревалось. Чтобы двигатель не загорелся, летчикам приходилось держать в бою пониженные обороты, т.е. недобирать скорость и скороподъемность... Далее, бичом всех новых советских истребителей было плохое качество фонарей кабин. На большой скорости открыть сдвижную крышку фонаря было практически невозможно – так что летчик не мог быть уверен, что сумеет покинуть подбитую машину (механизма аварийного сброса крышки фонаря, подобного имевшемуся на Bf109, на советских истребителях не было). К тому же советский плексиглас, из которого выполнялись фонари, нередко быстро желтел и терял прозрачность. Кроме того, лобовое стекло часто заливало маслом, которое внезапно выбрасывалось из мотора через носок редуктора, а зимой – из-за отсутствия вентиляции кабины – фонарь запотевал. Поэтому на фронте крышку фонаря либо не закрывали, либо вообще снимали – и большинство «мигов», «лаггов» и «яков» в 41-м летали с открытыми кабинами. А это резко увеличивало аэродинамическое сопротивление и, соответственно, резко снижало скорость! Так, Як-1 (11-го истребительного авиаполка 6-го истребительного авиакорпуса ПВО) летом – осенью 1941 г. недобирали по этой причине 20—40 км/ч (у земли, например, развивая вместо 470—490 км/ч всего 450); скорость МиГ-3 при полностью снятой крышке фонаря уменьшалась на 36 км/ч²⁴⁰.

Во-вторых, сказывалась недостаточная квалификация советских летчиков и техников, не всегда умевших грамотно эксплуатировать самолеты. Так, техники, обслуживавшие МиГ-3, часто не справлялись с той исключительно тщательной регулировкой, которой требовал мотор АМ-35А. А «недостаточно точная регулировка приводила к ухудшению характеристик мотора»²⁴¹ и, значит, к недобору скорости и скороподъемности. Не всегда тщательно регулировали и М-105П и ПА, стоявшие на ЛаГГ-3 и Як-1. А чтобы на лобовое стекло фонаря не попадало масло, в частях, оснащенных «яками» и «лаггами», – вместо того чтобы заменить прокладки во втулке воздушного винта – монтировали перед фонарем всевозможные щитки, козырьки и т.п. (на «миги» подобные «маслоотражатели» начали ставить уже на заводе). Эти «цеплявшиеся за воздух», выступающие детали отнимали еще несколько км/ч скорости... Зимой 1941/42 г. «ястребки» покрывали легкосмываемой белой краской, однако грубо окрашенные кистью поверхности не прошкуривали, и они оставались шероховатыми, «съедая» еще 10—15 км/ч²⁴². Кроме того, авиаторы тогда настояли на том, чтобы эксплуатировать новые истребители на лыжном шасси: организовать – по примеру немцев – расчистку аэродромов от снега им показалось слишком сложным. Но лыжи были тяжелее колес, а в убранном положении выступали из ниш в крыле, которые были рассчитаны на колеса. И, например, Як-1 выпуска конца 1941 г. с лыжным шасси вместо 560 км/ч развивал на испытаниях только 550, а то и всего 533 км/ч!²⁴³ А в бою, от резких маневров самолета, лыжи иногда самопроизвольно выпускались – и, естественно, гасили скорость еще сильнее.

В-третьих, эксплуатацию МиГ-3, ЛаГГ-3 и Як-1 затрудняло отсутствие на них автоматических устройств, облегчавших летчику управление винтомоторной группой двигателем и винтом. Без них в горячке боя было очень сложно следить, например, за температурой воды в системе охлаждения двигателя. Поэтому фронтовые летчики-истребители, как правило, постоянно держали заслонку водорадиатора в таком положении, чтобы площадь сечения воздушного потока, проходящего через радиатор, была максимальной. Это обеспечивало лучшую теплоотдачу и гарантировало от перегрева двигателя – однако заслонка при этом оказывалась максимально выдвинутой в воздушный поток, и аэродинамическое сопротивление, создаваемое водорадиатором, также становилось максимальным. Как показали в сентябре 1942 г. испытания в 434-м истребительном авиаполку 16-й воздушной армии Сталинградского фронта, при открытии заслонки водорадиатора до отказа – а не до положения, при котором температура воды сохраняется близкой к точке кипения, – скорость Як-1 уменьшалась на 6%. А полное открытие заслонки маслорадиатора МиГ-3 «съедало» 20 км/ч.²⁴⁴

Еще сложнее было управлять винтомоторной группой, сражаясь в вертикальной плоскости. Здесь пилоту советского «ястребка» приходилось следить не только за температурой воды в системе охлаждения мотора, но и за составом топливно-воздушной смеси, поступающей в цилиндры двигателя. Ведь с изменением высоты менялась и плотность воздуха, и, если, набирая высоту, летчик забывал работать высотным корректором, воздуха в смеси переставало хватать и топливо не успевало полностью сгорать в цилиндрах. А это, естественно, приводило к падению мощности двигателя и, значит, к уменьшению скороподъемности. Кроме того, сражающийся на вертикалях советский пилот должен был своевременно изменять шаг винта, иначе этот последний переставал «снимать» с двигателя всю развиваемую тем мощность, и скороподъемность опять-таки уменьшалась. А на ЛаГГ-3 и Як-1 (т.е. на машинах с мотором М-105) при снижении или наборе высоты надо было еще и вовремя переключать скорости нагнетателя, который обеспечивал постоянное давление воздуха, поступающего в карбюратор. Если пилот забывал в бою переключить на определенной высоте эти скорости, двигатель опять-таки начинал недодавать мощности – и истребитель мог недобрать до 25 км/ч скорости²⁴⁵.

На «мессершмиттах» же подобного недобора в бою скорости и скороподъемности быть не могло – оптимальный режим работы винтомоторной группы за летчика здесь обеспечивала автоматика. Пилот перемещал лишь сектор газа – увеличивая или уменьшая обороты двигателя, – а соответствующие положение заслонок водорадиаторов, шаг винта, состав смеси и давление наддува подбирались автоматически²⁴⁶.

Правда, все пятеро опрошенных на этот счет советских летчиков-фронтовиков, чьи воспоминания опубликованы А.В.Драбкиным, уверяют, что управление двигателем и винтом не отвлекало от пилотирования, так как «все это было отработано до автоматизма»²⁴⁷. Но во-первых, это говорят опытные, сумевшие выжить в воздушных боях пилоты, а у погибавших в первых же вылетах новичков такого автоматизма могло еще и не быть. Во-вторых, из пяти ветеранов только Н.Е.Беспалов прямо указал, что управление винтомоторной группой не мешало летчику в бою (а не вообще при пилотировании) – да и то здесь могло сказаться то, что значительную часть своих боевых вылетов он выполнил (в 1944—1945 гг.) на имевшем автоматическое управление заслонкой водорадиатора Як-3. А из слов воевавшего в 1941—1942 гг. в 11-м и 434-м истребительных авиаполках на Як-1 и Як-7б С.А.Микояна вытекает, что управление двигателем и винтом в бою все-таки мешало! «[...] В воздушном бою, – указывает Микоян, – летчики держат все до упора и никаким управлением двигателя [так в тексте. – А.С.] не занимаются. Штурвальчиком [регулятор шага винта. – А.С.] тем более не пользовались в боях»²⁴⁸. О том, что управление винтомоторной группой в бою все же мешало, свидетельствует и доклад командующего ВВС Красной Армии А.А.Новикова И.В.Сталину от 25 сентября 1942 г. В нем вернувшийся из-под Сталинграда Новиков – явно по просьбам летчиков-фронтовиков – предложил приблизить на истребителях вышеупомянутый «штурвальчик» к сектору газа – так, чтобы управлять оборотами двигателя и шагом винта можно было одним движением руки²⁴⁹.

Разрыв в скорости и скороподъемности между «мигами», «лаггами» и «яками», с одной стороны, и Bf109, с другой, на фронте увеличивался еще и потому, что советские истребители новых типов при прочих равных условиях изнашивались быстрее, чем цельнометаллические «мессершмитты». Фанерная (или из березового шпона) обшивка крыла и оперения в жаркую погоду начинала коробиться, тканевое покрытие обшивки – отставать от фанеры, шпаклевка, наносившаяся на ткань, – вспучиваться, – и аэродинамическое сопротивление самолета возрастало, «съедая» скорость и скороподъемность... Не зря в сентябре 1942 г. летчики 16-й воздушной армии Сталинградского фронта предлагали выполнять хвостовое оперение и переднюю кромку крыла Як-1 из металла – чтобы эти ответственнейшие с точки зрения аэродинамики части планера не теряли форму так быстро...

С октября 1941 г. в советских ВВС стали применяться также английские истребители Хаукер «Харрикейн» Мk.IIА и В и американские «Кертисс Р-40С» (которые в СССР по примеру англичан называли «Томагауками»). Но по важнейшим летным данным эти машины уступали «мессерам» еще сильнее, чем «миги», «лагги» и «яки». «Харрикейн» при посредственной энерговооруженности (взлетная мощность двигателя Роллс-Ройс «Мерлин» ХХ – 1280 л.с.; полетный вес испытывавшейся в НИИ ВВС машины модификации Mk.IIA – более легкой, чем Mk.IIB – 3170 кг²⁵⁰) отличался посредственной же аэродинамикой: он имел крыло чрезмерно большой площади. А энерговооруженность «Томагаука» была хуже, чем у любого советского или немецкого истребителя 1941 года: по мощности двигателя (Аллисон V-1710-33 на взлете развивал лишь 1055 л.с.) он всем им уступал, а по полетному весу (3390 кг на испытаниях в НИИ ВВС) – превосходил²⁵¹. К тому же все поступавшие в СССР «Харрикейны» и часть «Томагауков» уже успели послужить в английских ВВС и, соответственно, износиться...

В итоге «советские» «Томагауки» по максимальной скорости (545 км/ч на высоте 4860 м у испытывавшейся в НИИ ВВС машины модификации Mk.IIB) находились лишь на уровне самого тихоходного из новых советских истребителей – ЛаГГ-3 выпуска последней трети 1941 г., – а до высоты примерно 3500 м (т.е. в большей части зоны основных воздушных боев!) уступали и этому «лаггу» (у земли, например, «Томагаук» Mk.IIB развил в НИИ ВВС всего 445 км/ч²⁵²). Да и эту скорость «Томагауки» набирали очень медленно. А скоростные данные «советских» «Харрикейнов» (максимальная скорость облетанной в НИИ ВВС машины модификации Mk.IIA – 522 км/ч на высоте 5500 м) вообще могли считаться хорошими только для 1938 года! На всех высотах они безнадежно уступали и «лаггам», и давно уже снятым в Германии с вооружения Bf109Е-3²⁵³. «Отвратительный самолет, – отзывался о «Харрикейне» С.Ф.Долгушин, летом 1942 г. воевавший на этой машине в 180-м истребительном авиаполку на Юго-Западном фронте. – Нет скорости, тяжелый. [...] На этом аэроплане ведь ничего не догонишь. Ю-88 свободно уходит, не говоря уже о «мессере». На «Харрикейне» я сбил [по советским данным. – А.С.] 4 или 5 самолетов, но сбить можно было, только если подловишь»²⁵⁴.

Плохой была и скороподъемность «Томагауков» и «Харрикейнов»; так, высоту 5000 м машины, испытанные в НИИ ВВС, набирали соответственно за 7,0 и 7, 2 минуты – отставая тут не только от Bf109F-4 (4,8 минуты), но и от Як-1 (5,3—6,8 минуты), а также от МиГ-3 и ЛаГГ-3 довоенного выпуска (соответственно 6,5 и 6,8 минуты)²⁵⁵. Поистине трагическое ощущение полной безнадежности, абсолютной невозможности захватить инициативу в бою сквозит в рассказе ветерана 767-го истребительного авиаполка 122-й истребительной авиадивизии ПВО Т.Д.Гусинского о бое четверки «Харрикейнов» с семеркой Bf109G-2 из II группы 5-й истребительной эскадры в районе аэродрома Арктика под Мурманском 10 марта 1943 г.: «Они нас били по выбору и «свечой» уходили вверх для повторной атаки. Мотор задыхался, не хватало сил выбраться наверх из черного котла боя»...²⁵⁶

В следующем, 1942 г. немцы еще выше подняли планку, до которой нужно было дотянуться краснозвездным «ястребкам». Уже к весне из боевых истребительных авиачастей Восточного фронта окончательно исчезли «Эмили» (Bf109Е), а «Фридрихи» (Bf109F) с июня 1942 г. стали быстро вытесняться «Густавами» (Bf109G). И осенью основным истребителем люфтваффе на советско-германском фронте был уже Bf109G-2, на котором вместо DB601Е стоял еще более мощный мотор DB605А и который обладал поэтому еще более высокой энерговооруженностью, чем Bf109F-4 («двойку» дополнял Bf109G-4, отличавшийся от нее только типом радиостанции). На северном и центральном участках фронта, в составе I группы 51-й истребительной эскадры, с сентября 1942 г. стали также применяться несколько десятков истребителей «Фокке-Вульф» FW190А-2 и А-3 (в основном последней из этих двух модификаций). Сведения о скоростных данных этих машин в русскоязычной литературе приводятся противоречивые; не вызывают сомнения лишь результаты испытаний трофейного FW190А-3 англичанами летом 1942 г., опубликованные А.И.Русецким. Поскольку эти результаты «фоккер» № 13013 показал при работе двигателя на номинальном режиме, можно предположить, что существенно бóльшие значения скорости FW190А-3, которые приводит Ю.А.Гугля, – это значения, достигавшиеся при работе двигателя на форсаже. Поэтому мы поместили в таблицу 11 данные и Русецкого и Гугли (напомним, что для номинального режима в ней приведены данные экземпляра, уже побывавшего в эксплуатации; новые машины должны были развивать здесь на несколько км/ч больше). Как видно из таблицы, на форсаже FW190А-3 не уступал по скорости тогдашним «мессершмиттам», а то и превосходил их.

Что же касается СССР, то в 1942 г., после того как во фронтовых авиачастях почти на порядок уменьшилось количество И-16, И-153 и И-15 бис, а также (ввиду прекращения в декабре 41-го их выпуска) МиГ-3, самыми многочисленными советскими истребителями стали Як-1 и ЛаГГ-3 (первых за 1942 г. построили 3476, а вторых – 2771²⁵⁷). И тот и другой модернизировали: с июня 1942-го вместо М-105ПА на них стали устанавливать более мощный двигатель М-105ПФ, с августа – выпускать с убирающимся хвостовым колесом – а Як-1 (с октября 1942 г. выпускавшийся в модификации Як-1б, название которой в ВВС не прижилось) в ноябре – декабре подвергся и более существенному улучшению аэродинамики. Появились и два новых типа истребителей – Як-7 и Ла-5. Первый был развитием Як-1 и отличался от него главным образом цельнометаллическим хвостовым оперением, усиленным шасси и второй кабиной (ибо появился в результате переделки учебно-тренировочного варианта Як-1 – Як-7УТИ), а модификация Як-7б – еще и усиленным вооружением (с августа 1942-го Як-7б тоже выпускались с М-105ПФ). В небольших количествах Як-7 строились еще в сентябре – декабре 1941 г., а за 1942-й их – в модификациях Як-7А (январь – апрель) и Як-7б (с апреля) – было выпущено 2431²⁵⁸. А Ла-5 представлял собой тот же ЛаГГ-3 (не случайно до 8 сентября 1942 г. он и назывался ЛаГГ-5), но с более мощным двигателем воздушного охлаждения М-82 и усиленным вооружением. Выпускать этот спроектированный под руководством С.А.Лавочкина самолет начали в июне 1942-го – и до конца года построили 1129 машин²⁵⁹.

Несмотря на все это, советским истребителям в 42-м не удалось даже сравняться по скорости, скороподъемности и вертикальной маневренности с немецкими машинами – не говоря уже о том, чтобы превзойти их.

Таблица 11***ВЫСОТНО-СКОРОСТНЫЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ НЕМЕЦКИХ И СОВЕТСКИХ ИСТРЕБИТЕЛЕЙ НОВЫХ ТИПОВ В 1942 Г.²⁶⁰

* Разброс значений вызван привлечением данных по нескольким экземплярам.

Как явствует из таблицы 11, догнать основной немецкий истребитель 1942 года – Bf109 – из советских машин даже теоретически могли лишь появившиеся в августе Ла-5 – и то лишь на форсаже и на высотах примерно до 2000 м. А фактически это было не под силу и «лавочкиным»! Правда, согласно отчету о войсковых испытаниях этих самолетов, проходивших в августе 1942 г. в 49-м истребительном авиаполку 234-й истребительной авиадивизии 1-й воздушной армии Западного фронта, горизонтальная скорость первых десяти серийных Ла-5 (в отчете они названы ЛаГ-5) оказалась равна скорости Bf109²⁶¹. Но 49-му полку противостояли старые Bf109F-4 (из 51-й истребительной эскадры), а от наиболее распространенных к моменту его появления на фронте Bf109G-2 Ла-5 уже отставал. «Навязать истребителям противника воздушный бой на ЛаГГ-5 нельзя из-за меньшей горизонтальной скорости», – писал в своем отчете опытный летчик, лейтенант В.А.Чиликин из 27-го истребительного авиаполка, дравшегося в августе 1942 г. с «Густавами» под Сталинградом²⁶². И удивляться этому не приходится: из-за различных конструктивных и производственных дефектов этот новый советский истребитель – точно так же, как и все предыдущие, – нельзя было нормально эксплуатировать, и приведенных в таблице 11 значений скорости он, кроме как на испытаниях, практически никогда не достигал. Прежде всего сказывалась недоведенность его двигателя М-82. При работе на форсированном режиме (а только на нем и можно было надеяться догнать «мессер»!) у этого мотора быстро сдавали свечи, и Ла-5 отставал от Bf109. То же самое происходило с М-82 и на высотах более 2000 м²⁶³ – так что реальное превосходство «мессеров» над Ла-5 там было еще бóльшим, нежели явствует из таблицы 11. Кроме того, на больших оборотах М-82 быстро перегревался, и летчику приходилось сбавлять обороты, т.е. уменьшать скорость... Далее, как и на других советских истребителях первой половины войны, на Ла-5 быстро мутнел плексиглас фонаря кабины, а на скоростях более 350 км/ч заедало сдвижную крышку фонаря. К этому добавлялась плохая теплоизоляция двигателя, из-за чего в кабине стояла адская жара – зимой до 40, а летом до 55—60°С! – и плохая герметизация моторного отсека (из-за чего в кабину часто затягивало выхлопные газы). Поэтому пилоты «лавочкиных» в 1942 г. практически всегда летали с открытыми фонарями, теряя при этом из-за увеличения аэродинамического сопротивления до 45 км/ч (sic!) скорости²⁶⁴...

Аэродинамическое сопротивление «лавочкина» увеличивал также характерный еще для ЛаГГ-3 отсос на больших скоростях от поверхности крыла посадочных щитков. А многим Ла-5 приходилось летать еще и с выпущенным хвостовым колесом: отказывал механизм его уборки. Это «съедало» еще несколько км/ч (на «яках» – до 8²⁶⁵) скорости. Еще примерно столько же терялось из-за того, что пилоты Ла-5 летали с чрезмерно открытыми створками капота двигателя. Гарантировать себя от перегрева и заклинивания последнего они могли только так: ведь следить за тепловым режимом мотора, чтобы вовремя изменять положение створок, в бою было некогда, а автоматическое управление винтомоторной группой на Ла-5, как и на его предшественниках, отсутствовало...

Не соответствует действительности и все еще отстаиваемое В.И.Кондратьевым оптимистическое утверждение К.Ю.Косминкова о том, что, получив летом 1942 г. двигатель М-105ПФ, истребители Як-1 и Як-7б в зоне основных воздушных боев (т.е. примерно до 4500 м) по скорости «практически стали равноценны Ме-109F»²⁶⁶. Этот вывод основывается на результатах сравнительных испытаний советских и немецких истребителей, проведенных в июне 1942 г. в НИИ ВВС, – но там с «яками» состязался далеко не новый Bf109F-2 № 9209 (К.Ю.Косминков почему-то считает, что это был Bf109F-1)²⁶⁷. Не говоря уже о том, что планер «мессершмитта» № 9209 был сильно изношен, а мотор – вообще дефектен, напомним, что к июню 1942 г. основным истребителем люфтваффе на советско-германском фронте был уже не Bf109F-2, а значительно более скоростной Bf109F-4. А отставание того же Як-1 от Bf109F-4 – как явствует из данных, опубликованных в фундаментальной монографии С.Кузнецова, – было сведено к минимуму лишь в октябре 1942 г. (когда основным немецким истребителем на Востоке стал уже Bf109G-2!), лишь на высотах примерно до 2000 м – и, самое главное, лишь на контрольных испытаниях в НИИ ВВС!²⁶⁸ В реальном воздушном бою оно и после этого оставалось гораздо более существенным, чем можно подумать, ознакомившись с таблицей 11. Ведь, как и Ла-5, как и все советские истребители новых типов, Як-1 с М-105ПФ нельзя было нормально эксплуатировать! Установленные на нем водо– и маслорадиаторы по-прежнему не обеспечивали должного охлаждения двигателя в полете на максимальной скорости, и справиться с этой проблемой конструкторам и производственникам так и не удалось. Во фронтовых частях на Як-1 иногда устанавливали маслорадиатор от Як-7; выпускать «Яковлев-1» с таким радиатором требовало и постановление Государственного Комитета Обороны от 11 августа 1942 г., – «но для серии это почему-то не подходило»...²⁶⁹ И, чтобы избежать перегрева двигателя, при полете на малых высотах – т.е. как раз там, где отставание «Яковлева» от Bf109F-4 теоретически было минимальным! – летчикам Як-1 с М-105ПФ запрещалось давать мотору полные обороты, т.е. запрещалось развивать максимальную скорость...

По-прежнему сказывались и чрезмерное открывание пилотами «яков» и «лаггов» заслонок водо– и маслорадиаторов из-за отсутствия автоматического управления ими в бою («съедавшее» 15—45 км/ч скорости), и полеты с открытым фонарем из-за плохой прозрачности плексигласа, забрызгивания лобового стекла маслом, переполнения плохо вентилируемой кабины пороховыми газами при стрельбе и отсутствия механизма аварийного сброса (это отнимало еще 15—20 км/ч, а между тем в дравшихся в августе – сентябре 1942 г. под Сталинградом 8-й и 16-й воздушных армиях так летали «во всех случаях»!²⁷⁰), и слишком быстрое искажение поверхности крыла и оперения из-за коробления их фанерной обшивки... Вовсю проявлялся в 42-м и такой снижавший летные данные советских «ястребков» фактор как низкое качество полевого ремонта. Он «производился крайне небрежно, без соблюдения правил сохранения аэродинамики самолета»: погнутые винты «плохо выправлялись и не балансировались», замененные посадочные щитки, щитки шасси, зализы крыла, лючки «плохо подгонялись, вмятины на капотах не выправлялись, покраска не возобновлялась» – а в итоге недобор скорости увеличивался еще на 10—25 км/ч... Всего же из-за отсутствия условий для нормальной эксплуатации «яки» в 1942 г. недобирали в бою до 40—50 км/ч теоретически достижимой ими скорости!²⁷¹

А тут еще появление более скоростного, чем «Фридрихи», Bf109G-2! Воевавший в начале 1943 г. в 32-м гвардейском истребительном авиаполку 210-й истребительной авиадивизии 3-й воздушной армии Калининского фронта Ф.Ф.Прокопенко прямо указывает, что по скорости Як-1 уступал «мессерам» еще и в это время²⁷².

Тем более не может быть речи о «равноценности» скоростных характеристик «мессеров» 1942 года и Як-7б с М-105ПФ – и даже о том, что (как утверждает К.Ю.Косминков в другой своей работе) отставание этого «яка» от Bf109F и G с получением нового мотора «стало гораздо меньше и уже не играло большой роли в воздушном бою»²⁷³. Ведь летные данные Як-7б, как правило, были еще хуже, чем у Як-1 (ибо при том же моторе и практически том же планере «семерка» была тяжелее). Кроме того, из-за конструктивных и производственных дефектов в реальном воздушном бою скорость Як-7б также оказывалась значительно меньшей, нежели на испытаниях в НИИ ВВС! Правда, поверхности этих машин – благодаря металлическим килю и стабилизатору – деформировались в процессе эксплуатации не так быстро, как у Як-1; более соответствующим тепловому режиму мотора М-105ПФ был и устанавливавшийся на Як-7б маслорадиатор. Но все-таки системы охлаждения воды и масла со своей задачей не справлялись и на «семерке» – и давать двигателю М-105ПФ полные обороты, т.е. развивать максимальную скорость на ней, тоже было практически нельзя. И, например, самолетам Як-7б 18-го гвардейского и 146-го истребительных авиаполков 234-й истребительной авиадивизии 1-й воздушной армии Западного фронта «для боя с преимуществом с современными истребителями Bf109F» летом 1942 г. не хватало, согласно докладу комдива 234-й С.Д.Ярославцева, целых 30—50 км/ч скорости. (Как явствует из контекста, в котором приводит это свидетельство Д.Б.Хазанов, речь шла о полетах с закрытым фонарем. Но пилоты обоих полков – ввиду забрызгивания лобового стекла выбрасываемым из мотора маслом – летали с открытым, а это отнимало еще 15—20 км/ч)²⁷⁴. Неизвестно, правда, какие двигатели стояли тогда на «яках» 234-й дивизии – М-105ПА или М-105ПФ. Но даже если первые, отставать от Bf109F (и тем более от Bf109G-2) должны были и Як-7б с М-105ПФ – ведь прироста скорости в 30—50 км/ч эти двигатели (как видно из таблицы 11) обеспечить отнюдь не могли.

Еще более значительным было в 42-м превосходство немецких истребителей в скороподъемности (см. табл.12) и связанной с ней вертикальной маневренности. Появление Bf109G-2 наибольший эффект дало именно здесь.

Таблица 12***СКОРОПОДЪЕМНОСТЬ НЕМЕЦКИХ И СОВЕТСКИХ ИСТРЕБИТЕЛЕЙ НОВЫХ ТИПОВ В 1942 Г.²⁷⁵

Лишь 20 самолетов Як-1 96-й серии, выпущенных в сентябре 1942 г. и воевавших в 512-м истребительном авиаполку 220-й истребительной авиадивизии 16-й воздушной армии Сталинградского фронта, сравнялись по скороподъемности с Bf109F-4 – будучи облегчены за счет снижения огневой мощи, они могли набрать высоту 5000 м за 4,7 минуты²⁷⁶. Однако их противниками под Сталинградом были уже не Bf109F-4, а Bf109G-2...

Что же касается обычных Як-1 с М-105ПФ, а также Як-7б с тем же двигателем, то в реальном воздушном бою их скороподъемность была еще меньше, чем явствует из таблицы 12, составленной по результатам контрольных испытаний в НИИ ВВС. Постоянно перегревавшийся двигатель вынуждал летчиков фронтовых «яков» сбавлять обороты и при наборе высоты! К тому же пилоты по-прежнему могли не успевать вовремя изменять вручную шаг винта, состав смеси и давление наддува... В результате, докладывал 26 сентября 1942 г. командующему ВВС Красной Армии командующий 1-й воздушной армией Западного фронта С.А.Худяков, в боях с «яками» «мессершмитты» «безнаказанно выходят из боя, часто не применяя даже маневра, по прямой набирая высоту»²⁷⁷. Догнать их здесь на тогдашних «яках» летчики 1-й воздушной не могли (хотя, например, в 248-м истребительном авиаполку пытались неоднократно). Не удавалось это и обладавшим большей, чем «яки», энерговооруженностью, Ла-5. По скороподъемности он (даже на форсаже) уступал и Bf109F-4, а с появлением Bf109G-2 превосходства «мессершмиттов» в скороподъемности «стало подавляющим. На всем диапазоне высот «густав» шел вверх на 2—3 метра в секунду быстрее, чем «лавочкин» на форсаже. А когда пилот Ла-5 был вынужден отключать форсирование. чтобы не «сжечь» двигатель, превосходство «мессершмитта» достигало 7—8 метров в секунду, что делало для наших летчиков практически невозможным ведение боя на вертикалях»²⁷⁸. «[...] Имея преимущество в скороподъемности, – отмечал упомянутый выше В.А.Чиликин из 27-го истребительного авиаполка, – «мессершмитты» добиваются превосходства в высоте и, следовательно, занимают лучшую позицию для атаки. В силу этого обстоятельства несколько машин противника может сковать численно большую группу самолетов ЛаГГ-5»²⁷⁹.

Теми же, что и в 1941-м, оставались и другие – помимо превосходства в скороподъемности – обстоятельства, обеспечивавшие немецким истребителям лучшую вертикальную маневренность. Правда, «яковлевы» и «лавочкины» могли быстрее перейти из пикирования в набор высоты – «переломить», как тогда говорили, «траекторию» – не делая здесь такой большой «просадки», как Bf109. Если советский летчик начинал выходить из пике и делать «горку», он раньше, чем немец, оказывался на некоей высоте наверху. И если на этой же высоте переходил из «горки» в горизонтальный полет и «мессер», он неминуемо подставлял свой хвост уже подстерегающему его советскому «ястребку». Именно так сумел одержать весной 1942 г. одну из своих побед над Bf109F А.И.Покрышкин, летавший тогда на Як-1 в 16-м гвардейском истребительном авиаполку на Южном фронте. «Вверху горки, – вспоминал Александр Иванович, – пришел в себя от перегрузки и на пределе вертикальной скорости переложил самолет в горизонтальный полет. Прямо перед носом моего «яка» в полусотне метров вышел из горки ведущий вражеской пары. Делаю небольшой доворот, прицеливаюсь и даю очередь по мотору и кабине»²⁸⁰.

Однако использовать преимущество «яковлевых» и «лавочкиных» в быстроте «переламывания траектории» явно можно было лишь от случая к случаю. Ведь немецкий истребитель вовсе не обязательно заканчивал «горку» на той же высоте, что и завязавший с ним поединок советский. Он мог продолжать уходить вверх – тогда как советская машина уже достигла «предела вертикальной скорости», т.е. минимального ее значения, по достижении которого инерция разгона уже не может компенсировать уменьшения подъемной силы крыла лезущего вертикально вверх самолета. У «яков» этот предел по-прежнему наступал раньше, чем у «мессеров»: ведь (в отличие от Ла-5 и выпускавшихся после августа 1942 г. ЛаГГ-3) ни Як-1, ни Як-7 и в 42-м не получили предкрылков. Если даже Bf109G-2 (у которого нагрузка на крыло была больше, чем у Bf109F) на «горке» мог лезть вверх, пока скорость не падала до 140—150 км/ч, то Як-1 срывался вниз уже при 150—160 км/ч, а более тяжелый Як-7 – еще раньше²⁸¹. Як-7б, кроме того, хуже, чем «мессеры», выполнял после набора высоты разворот. Этот истребитель, сообщали летом 1942 г. из 1-й воздушной армии, «обладает излишней устойчивостью и не сваливается на крыло, а медленно «сыпется» на хвост, представляя из себя прекрасную мишень для противника»...²⁸²

О том, насколько серьезным было в 1942 г. отставание советских истребителей новых типов от немецких по скорости, скороподъемности и вертикальной маневренности, говорит проявившееся осенью этого года стремление некоторых летчиков пересесть с новых машин на... И-16 и И-153 и, отказавшись от всяких попыток вести наступательный бой на вертикалях, ограничиться оборонительным, на виражах. «Рассуждали они примерно так: «мессера» все равно не догонишь, а в оборонительном бою шансов уцелеть гораздо больше благодаря отличной [горизонтальной. – А.С.] маневренности самолетов Поликарпова»²⁸³. В сентябре 1942 г. «под нажимом» командира одной из своих истребительных авиадивизий Ю.А.Немцевича командующий 1-й воздушной армией Западного фронта С.А.Худяков даже ходатайствовал перед И.В.Сталиным о возобновлении выпуска И-16 и И-153!²⁸⁴

Причины того, что и в 1942-м «качественное превосходство в истребительной авиации продолжало оставаться на стороне немцев»²⁸⁵, оставались (как отчасти уже видно из вышеизложенного) прежними.

Во-первых, это все та же меньшая энерговооруженность советских истребителей по сравнению с немецкими – обусловленная отсутствием достаточно мощных и в то же время надежных двигателей и постройкой более тяжелых по сравнению с цельнометаллическими машин смешанной и цельнодеревянной конструкции (см. табл.13).

Таблица 13***ЭНЕРГОВООРУЖЕННОСТЬ НЕМЕЦКИХ И СОВЕТСКИХ ИСТРЕБИТЕЛЕЙ НОВЫХ ТИПОВ В 1942 Г.²⁸⁶

^* Разброс значений вызван привлечением данных по нескольким экземплярам.

^** За исключением 20 машин 96-й серии, весивших около 2780 кг.

Во-вторых, это все та же бóльшая степень технической законченности, продуманности конструкции немецких машин. Даже на новейшем Ла-5 так и не осуществили внутреннюю герметизацию фюзеляжа. А ведь не будет преувеличением сказать, что именно ее отсутствие не позволило этому самолету хотя бы на испытаниях в НИИ ВВС сравняться по летным данным с менее энерговооруженным FW190А-3! Как показала впоследствии продувка «лавочкина» в аэродинамической трубе, внутренняя герметизация обеспечила бы прирост скорости в целых 24 км/ч²⁸⁷.

В-третьих, это все те же конструктивные и производственные дефекты и недоработки, не позволявшие нормально эксплуатировать машины.

Из Англии и США в СССР в 1942 г. поступали истребители, еще менее энерговооруженные, чем советские. Так, англичане продолжали поставки «Харрикейнов» Mk.II, «возможности» которых в бою с Bf109G-2 уже были показаны выше. Из США вместо «Томагауков» (Р-40С) стали прибывать и уже с января 1942 г. применяться на фронте «Киттихауки» (так в Англии и СССР называли Р-40Е) – новая модификация самолета «Кертисс Р-40», отличавшаяся как несколько иной геометрией планера, так и новым двигателем (Аллисон V-1710-39). Этот двигатель в течение 5 минут мог работать на форсированном режиме, однако взлетная его мощность равнялась всего 1150 л.с., т.е. была даже меньше, чем у М-105ПФ, стоявшего, например, на Як-1. Между тем полетный вес «Киттихауков» (у экземпляра, испытывавшегося в НИИ ВВС, он составлял 3840 кг) почти на целую тонну превышал таковой «Яковлева-1» и был даже больше, чем у Ла-5²⁸⁸. Поэтому на высотах до 4500 м – т.е. практически во всей зоне основных воздушных боев на советско-германском фронте – по горизонтальной скорости «Киттихауки» даже на форсаже уступали не только немецким, но и советским (новых типов) истребителям 1942 года. Экземпляр, испытывавшийся в НИИ ВВС, развивал здесь лишь от 477 (у земли) до 575 (на высоте 4750 м) км/ч²⁸⁹. Вертикальная маневренность тяжелой и маломощной машины также была не на высоте. «Наши «китти» [...] во многом уступали «мессерам», – отмечал, например, Б.В.Веселовский, воевавший в конце 1942 г. на «Киттихауках» в 46-м гвардейском истребительном авиаполку 5-й гвардейской истребительной авиадивизии 6-й воздушной армии Северо-Западного фронта. – У них была меньше скорость и гораздо больше вес, что затрудняло бой на вертикалях. Мы стремились вести бой на виражах [...]»²⁹⁰.

С мая 1942 г. советские ВВС стали применять также одну из первых модификаций американского истребителя «Белл Р-39» – «Аэрокобра» I (так, на британский лад, ее именовали потому, что первые Р-39 поступили в СССР из Англии). По энерговооруженности (взлетная мощность двигателя Аллисон V-1710-Е4 1150 л.с. при полетном весе порядка 3500 кг) она находилась примерно на уровне ЛаГГ-3 и до высоты примерно 3000 м по горизонтальной скорости уступала советским «ястребкам» новых типов, а выше – примерно соответствовала им²⁹¹.

Правда, все, что сказано выше о «Томагауках», «Киттихауках» и «Аэрокобрах», относится к штатным режимам эксплуатации их двигателей, а при работе последних «на износ» летные данные Р-39 и Р-40 становились значительно выше. Когда во 2-м гвардейском смешанном (затем – истребительный) авиаполку ВВС Северного флота «Томагауки» и «Киттихауки» облегчили, сняв часть пулеметов, а двигатели стали эксплуатировать на повышенных оборотах, Р-40, по свидетельству ветерана этой части Н.Г.Голодникова, обрели «вполне сопоставимые» с Bf109 скорость и вертикальную маневренность (безусловно уступая тут только Bf109G-2). «Аэрокобры» же – на которых полк начал летать в ноябре 1942-го – при эксплуатации двигателя на нештатных режимах оказались не уступающими «ни по скорости, ни по динамике разгона, ни по вертикальной маневренности» даже и Bf109G. Правда, мотора «Аллисон» при такой эксплуатации хватало лишь на 35, от силы на 50 часов работы, но тут уже, подчеркивает Н.Г.Голодников, одно из двух – «либо ты «мессеров-фоккеров» сбиваешь, либо у тебя «Аллисон» 120 часов вырабатывает». «Если бы, – продолжает он, говоря об «Аэрокобре», – мы летали на тех режимах, что американцы в инструкции указали – посбивали бы нас сразу, на «родных» режимах истребитель был «никакой». А на «наших» режимах нормально вели бой хоть с «мессером», хоть с «фоккером», но бывало, 3—4 таких воздушных боя, и все – «меняй двигатель»²⁹². А в летавшем на «Аэрокобрах» I с мая 1942 г. 19-м гвардейском истребительном авиаполку 258-й смешанной авиадивизии ВВС 14-й армии Карельского фронта с американских машин сняли крыльевые пулеметы – и «кобра», вспоминает бывший летчик этой части И.Д.Гайдаенко, «даже на «вертикаль» отлично шла», «немцам было с нами не сравниться» (правда, Bf109G-2 – которые, признает Иван Дмитриевич, «опять стали нас прижимать» – в Заполярье появились только весной 1943-го)²⁹³.

Однако пока у нас нет сведений о том, что так же поступали и в других частях, вооруженных Р-39 и Р-40. Командир летавшего в июле – сентябре 1942 г. на «Аэрокобрах» I на Воронежском фронте 153-го истребительного авиаполка С.И.Миронов в своем отчете оценил летно-тактические данные американской машины как «хорошие»²⁹⁴, но трудно сказать, в какой степени эта оценка определялась летными данными, а в какой – такими преимуществами «Аэрокобры» как прекрасная радиосвязь, отличный обзор и хорошее вооружение... Да и оценки Н.Г.Голодникова относятся лишь к ведению маневренного боя (сквозь призму которого Николай Герасимович рассматривает летные данные всех вообще истребителей, утверждая поэтому, в частности, что И-16 не уступал по скорости Bf109E²⁹⁵). В маневренном бою, где необходимость круто разворачиваться не позволяет развивать максимальную скорость, разница в этой последней на десяток-другой км/ч значения не имела. Но если немцы не хотели вступать в такой бой (а мы видели, что так чаще всего и бывало), то заставить их это сделать на «Томагауках», «Киттихауках» и «Аэрокобрах» I было вряд ли возможно – догнать немецкие истребители по прямой вряд ли позволял даже «Аллисон», работающий «на износ»...

В 1943 г. немцы также добились определенного прогресса в летных данных своих истребителей. Так, в июле этого года на советско-германском фронте появились самолеты Bf109G-6 – быстро вытеснившие прежние Bf109G-2 и G-4. На значительной части «шестерок» стоял двигатель DB605АМ, оснащенный системой 10-минутного повышения мощности путем впрыскивания водно-метаноловой смеси. Эта система (MW-50) обеспечивала существенный – на 25—30 км/ч²⁹⁶ – прирост скорости на средних и малых высотах (т.е. во всей зоне основных воздушных боев на советско-германском фронте) по сравнению с предшествующими модификациями «Густава». Кроме того, в 1943 г. в самолетном парке германской истребительной авиации Восточного фронта резко увеличилась доля машин FW190, которые на форсаже развивали значительно большую, чем Bf109, скорость на высотах до 1000—1500 м – т.е. там, где превосходство немецких истребителей над советскими было прежде минимальным или вовсе отсутствовало. В январе 1943-го на советско-германском фронте появились FW190А-4 (быстро вытеснившие прежние FW190А-3), весной – FW190А-5, а в июле – FW190А-6; к лету 1943 г. «фоккерами» (как называли истребители «Фокке-Вульф» советские летчики) было оснащено 40% сражавшихся на Востоке истребительных групп (5 1/3 из 14 1/3), а осенью – 45% (5 1/3 из 12 1/3)²⁹⁷.

Здесь нужно заметить, что в русскоязычной историко-авиационной литературе приводятся самые различные значения скорости самолетов FW190 вообще и FW190А-4 и А-5 – в особенности. Для выяснения истины следует обратиться к немецким данным – однако в полном объеме (в виде графика высотно-скоростных характеристик) они в русскоязычных изданиях опубликованы пока только для FW190А-5²⁹⁸. Для FW190А-4 из немецких данных известны лишь значения скорости у земли (560 км/ч) и максимальной скорости (676 км/ч на высоте 6000 м)²⁹⁹; опубликованные же графики высотно-скоростных характеристик построены по значениям, полученным в ходе испытаний двух трофейных машин (№ 2310 и 2362) в НИИ ВВС и ЛИИ НКАП. Но оба трофея – как видно при сопоставлении этих значений с известными нам германскими данными и с результатами испытаний FW190А-4 в Англии – показали значительно (на 10—25 км/ч) меньшую скорость, чем новые экземпляры FW190А-4 и даже чем уже побывавший в эксплуатации «английский» «фоккер»³⁰⁰. Это и неудивительно: самолет № 2310 совершил до испытаний аварийную посадку «на брюхо» (из-за чего, в частности, перестал, по-видимому, нормально работать регулятор наддува двигателя); после вынужденной посадки достался советским летчикам и «фоккер» № 2362³⁰¹. Заметим, что испытанный немцами после посадки «на брюхо» Ла-5ФН на высоте 1000 м развил скорость на целых 60 км/ч меньше, чем новые серийные экземпляры...³⁰² До сих пор не выяснено также, устанавливалась ли на FW190 система MW-50. По данным А.Н.Медведя и Д.Б.Хазанова и судя по скорости 668 км/ч, достигнутой на высоте 6400 м при «чрезвычайном» режиме работы двигателя «фокке-вульфом», испытанным англичанами, – устанавливалась (правда, лишь на части машин), однако А.И.Русецкий указывает, что «установка ее потребовала бы серьезных изменений компоновки [самолета. – А.С.], а сведений об этом автору найти не удалось»...³⁰³ Оставляя вопрос о точных значениях скорости FW190А-4 на высотах 1000—5000 м открытым, рискнем все же утверждать, что они не должны были больше, чем на несколько км/ч, отличаться от соответствующих данных FW190А-5 (см. табл. 14). Хотя вес «пятерки» из-за удлинения носовой части фюзеляжа был несколько больше, а двигатель на ней стоял тот же самый, что и на «четверке» (BMW801D-2), у земли скорость обеих модификаций была, по немецким данным, одинаковой (см. выше и табл. 14). На высоте около 6000 м «английский» FW190А-4 на номинальном режиме развил 634 км/ч³⁰⁴, т.е. опять-таки столько же, сколько, по немецким данным, должен был развивать там и FW190А-5... Примерно такими же, что и у модификации А-5, должны были быть и скоростные данные FW190А-6, отличавшегося от «пятерки» только заменой двух пушек MGFF на MG151/20 (что увеличивало полетный вес на 30—35 кг³⁰⁵).

Прогрессировали в 1943-м и скоростные данные советских «ястребков» (см. табл. 11 и 14). Так, Ла-5, ставший в этом году самым распространенным советским истребителем (за 43-й было построено 3997 таких машин³⁰⁶) еще с декабря 42-го выпускался с форсированным двигателем М-82Ф (эту модификацию иногда называют Ла-5Ф). Взлетная мощность нового мотора была такой же, что и у прежнего М-82, но режим, являвшийся для М-82 форсированным, у М-82Ф стал номинальным. В результате «лавочкину» стало легче догонять Bf109 там, где он мог их – хотя бы теоретически – догнать, т.е. на малых высотах. Необходимую для этого скорость он – по крайней мере, теоретически – мог теперь поддерживать без ограничения времени, а не в течение лишь 10 минут, как раньше. Абсолютные значения скорости также стали несколько бóльшими, чем у Ла-5 с М-82...

Благодаря улучшению аэродинамики удалось несколько повысить и скорость Як-1 и Як-7б – по распространенности деливших в 1943 г. второе и третье места среди советских истребителей (Як-1 за 43-й было построено 2720, а Як-7б – 3296³⁰⁷). У многих экземпляров Як-1 (на котором наконец-то осуществили внутреннюю герметизацию фюзеляжа) максимальная скорость на испытаниях в НИИ ВВС перевалила за 600-километровую отметку...³⁰⁸ А ЛаГГ-3 весной 43-го сумели облегчить почти до уровня Як-1 – после чего средняя максимальная скорость «лаггов» в 1943 г. стала даже больше, чем у Як-7б (правда, выпуск ЛаГГ-3 стали сворачивать и за 43-й построили лишь 1065 машин³⁰⁹).

Во второй половине 1943 г. советские ВВС стали активно применять и два новых типа истребителей: Як-9 и Ла-5ФН. Первый из них – являвшийся развитием Як-7б и отличавшийся от последнего металлическими лонжеронами крыла, иным составом вооружения, а в некоторых модификациях и увеличенным запасом топлива – в небольших количествах выпускался еще в октябре – декабре 1942 г. За 43-й «Яковлевых-9» (как собственно Як-9, так и выпускавшихся с марта 1943 г. Як-9Д и Як-9Т) было построено 2493³¹⁰ – однако широкое их применение началось только осенью этого года (еще к началу июля в четырех воздушных армиях, готовившихся принять участие в Курской битве – 2-й, 15-й, 16-й и 17-й, – «Яковлевы-9» составляли лишь 2,3% всех истребителей и 3,6% «яков»³¹¹). И скорость «Яковлевых-9» выпуска 1943 года оказалась лишь немногим большей, чем у тогдашних Як-7б, и не большей, чем у Як-1. Дело в том, что выигрыш в весе, полученный благодаря замене деревянных лонжеронов металлическими (а также снятию одного из двух пулеметов), был использован конструкторами не для улучшения летных данных, а для увеличения запаса топлива (а на Як-9Т и для усиления пушечного вооружения).

В дополнение к таблице 14 отметим, что Як-9Д часто летали с неполной заправкой своих четырех бензобаков; в этом случае по летным данным они приближались к собственно Як-9, имевшему лишь два бака³¹². Укажем также, что для всех «Яковлевых-9» мы приводим данные, опубликованные А.Т.Степанцом – ведущим инженером НИИ ВВС по испытаниям «яков» в годы войны – или К.Ю.Косминковым (также работавшим с документами НИИ ВВС)³¹³. В работах В.Б.Шаврова и С.А.Яковлева указываются более высокие значения скорости Як-9, Як-9Д и Як-9Т (соответственно 605, 600—607 и 605 км/ч на высоте 3000—4100 м³¹⁴). Но эти цифры явно не отражают истинного положения дел. С.А.Яковлев, по-видимому, приводит данные не серийных, а опытных или эталонных экземпляров – иначе невозможно объяснить, почему, по его данным, Як-9Т при полетном весе 3060 кг развивал на высоте 3900 м 605 км/ч, а, по А.Т.Степанцу, этот самолет даже при меньшем (3025 кг) весе «выжал» на той же (точнее, на 3930-метровой) высоте только 597 км/ч...³¹⁵ Ну а сведения о «яках», содержащиеся в труде В.Б.Шаврова, вообще слишком часто отличаются откровенным неправдоподобием. Достаточно сказать, что максимальная скорость серийных Як-1 образца 1940 года объявляется там равной целым 600 км/ч, а серийных же Як-1 выпуска 1943 (и даже 1941!) года – 650 км/ч; полная фантастичность этих цифр хорошо видна, например, из фундаментальной работы С.Кузнецова о «Яковлеве-1»³¹⁶. Кроме того, значения высот, на которых, по В.Б.Шаврову, достигалась максимальная скорость «Яковлевых-9», не коррелируются с соответствующими данными А.Т.Степанца, К.Ю.Косминкова и С.А.Яковлева.

А вот Ла-5ФН – очередная модификация Ла-5, выпускавшаяся с весны и применявшаяся на фронте с июля 1943 г., – стал первым советским истребителем, который по горизонтальной скорости, достигнутой на испытаниях, не только сравнялся, но и превзошел современные ему немецкие практически во всей зоне основных воздушных боев! Это было результатом замены стоявшего на Ла-5 двигателя М-82Ф на значительно более мощный М-82ФН (с непосредственным впрыском топлива в цилиндры); за высокую энерговооруженность летчики «грубовато-ласково» называли Ла-5ФН «жеребцом»...³¹⁷

Однако самолетов Ла-5ФН за 1943 год было построено только 1050³¹⁸, т.е. немногим более 7% всех выпущенных в этом году истребителей³¹⁹, и погоды в масштабах всего советско-германского фронта они не делали (да и появились в сколько-нибудь значительных количествах лишь осенью). А все остальные советские «ястребки» 1943 года по-прежнему уступали немецким в скорости!

Таблица 14***ВЫСОТНО-СКОРОСТНЫЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ НЕМЕЦКИХ И СОВЕТСКИХ ИСТРЕБИТЕЛЕЙ В 1943 Г.³²⁰

^* Приведены средние показатели за 1943 год.

^**Разброс значений вызван привлечением данных по нескольким экземплярам.

^*** Значения скорости, приведенные после предлога «до», соответствуют Ла-5ФН выпуска начала 1944 г. (соответствующими данными по машинам выпуска 1943 г. мы не располагаем). Разброс значений вызван привлечением данных по нескольким экземплярам.

Примечание. Знак · означает отсутствие данных.

Как видно из таблицы 14, если не считать Ла-5ФН, большинство советских истребителей «мессершмитт» в 1943 г. даже теоретически могло догнать только у земли (причем Bf109G-6, включивший MW-50 – только Ла-5 и, может быть, часть ЛаГГ-3) – и лишь ЛаГГ-3 образца 1943 года (66-й и последующих серий) сохраняли некоторое преимущество перед Bf109G-2 до высоты примерно 1500 м, а Ла-5 – примерно до 2500 м. А шансы настичь «фокке-вульф» (и то минимальные) из всех советских истребителей 1943 года, за исключением Ла-5ФН, были только у Ла-5, и только на высотах от 2000 до 3000 м.

Да и эти шансы были, повторяем, чисто теоретическими. В реальном воздушном бою превосходства над «немцами» в скорости в 1943 г. не имели даже Ла-5ФН! Ведь, как и раньше, многочисленные конструктивные и производственные дефекты и недоработки не позволяли советским истребителям развивать в бою ту же скорость, что и на испытаниях в НИИ ВВС. Ла-5ФН, например, как и Ла-5, подводила ненадежность работы двигателя, обусловленная низким качеством свечей. «По горизонтали, – констатировал гвардии старший лейтенант Н.Н.Шульженко из 2-го гвардейского истребительного авиаполка, – Ла-5ФН медленно, но догоняет ФВ-190, но потом сдают свечи, и ФВ-190 медленно уходит [...]»³²¹. А гвардии майор В.А.Луцкий из 32-го гвардейского истребительного прямо указывал, что на высоте 2000—3000 м (т.е. там, где новый «лавочкин» теоретически должен был иметь превосходство в 30—40 км/ч) горизонтальная скорость Ла-5ФН лишь «примерно равна» скорости FW190³²²(а значит, добавим мы, и скорости Bf109G-2, G-4 и G-6). Кроме капризов двигателя, здесь могла также сказываться ненадежность механизма уборки хвостового колеса – опять-таки характерная еще для Ла-5. Существуют фотоснимки Ла-5ФН, летящих с выпущенными хвостовыми колесами³²³ – а это, как мы видели, «съедало» около 10 км/ч скорости... Как и на Ла-5, на Ла-5ФН отсутствовало автоматическое управление двигателем и винтом – а значит, летчику по-прежнему приходилось невольно увеличивать аэродинамическое сопротивление самолета, открывая створки капота до отказа: допустить перегрев двигателя было нельзя, а придавать створкам оптимальное положение при каждом изменении числа оборотов двигателя в бою было некогда. Между тем на FW190 (который, как и «лавочкины», имел двигатель воздушного охлаждения) управление винтомоторной группой осуществлялось еще более совершенным, чем на Bf109, автоматическим устройством – центральным постом управления двигателем. Этот пост подбирал все необходимые параметры в зависимости от положения сектора газа – которым только и должен был работать летчик...

Точно так же не могли развивать в бою своей теоретически достижимой скорости и другие советские истребители 1943 года – и те из них, кто хоть где-то мог превзойти «немца» по этому показателю, этот шанс теряли, а у остальных отставание по скорости оказывалось еще сильнее, чем явствует из таблицы 14. Так, Ла-5 подводили не только свечи, но и капризный карбюратор мотора М-82Ф (на Ла-5ФН этот агрегат отсутствовал). На Як-1 и в 43-м не сумели поставить радиаторы, которые обеспечили бы должную теплоотдачу, – и этот истребитель по-прежнему не мог долго лететь на максимальной скорости из-за перегрева двигателя³²⁴. На Як-7б (а значит, и на Як-9) с этой проблемой справились, но летом – осенью 1943 г. и Як-7б, и «Яковлевы-9» (а также Як-1 и Ла-5) стали массовыми жертвами производственных дефектов. Из-за нарушения технологии изготовления и плохого качества сборки на них после температурных перепадов стала коробиться фанерная обшивка крыла, отставать от фанерной обтягивавшая ее полотняная и растрескиваться лакокрасочное покрытие полотняной. Эта деформация поверхностей машин, естественно, ухудшала их аэродинамику и, соответственно, уменьшала скорость... К тому же результату приводила и сохранявшаяся в 1943-м привычка пилотов летать с открытым фонарем кабины. Так, в частности, поступали в мае 1943 г. летчики ЛаГГ-3 под Ленинградом; так еще в июле 43-го летали на Ла-5 в 5-м гвардейском истребительном авиаполку 207-й истребительной авиадивизии 17-й воздушной армии Юго-Западного фронта; судя по утверждению И.Н.Кожедуба о том, что 6 июля 1943 г. в кабине его Ла-5 чувствовался запах гари, источаемый кипевшими внизу боями на южном фасе Курской дуги, с открытыми фонарями сражались тогда и в 240-м истребительном авиаполку 302-й истребительной авиадивизии 2-й воздушной армии Воронежского фронта. Летчики Ла-5, похоже, вообще отличались особым пристрастием к полетам с открытой кабиной – а ведь на протяжении большей части 43-го фактически только у этих самолетов и были шансы хоть где-то догнать «мессер» или «фоккер». Открытый фонарь, «съедавший» до 45 км/ч (!) скорости, начисто отбирал эти шансы и у Ла-5... Но что было делать летчикам, если обеспечить надлежащую теплоизоляцию кабины «лавочкина» не удалось и в 43-м и при закрытом фонаре в ней по-прежнему было невероятно жарко – так, что подошвы кирзовых сапог прикипали к педалям?! А во входившем в ту же дивизию, что и 5-й гвардейский, 867-м (с августа – 107-й гвардейский) истребительном авиаполку не закрывать в полете фонари своих Як-7б летчиков побуждало отсутствие механизма аварийного сброса фонаря. Этот механизм на советских истребителях стали устанавливать только в конце 1943 г. (и то не на всех: новейшие Як-9У, например, в марте 1944-го его еще не имели)³²⁵.

Таким образом, ликвидировать общее отставание советских истребителей от немецких по горизонтальной скорости не удалось и в 1943 г. – и опубликованные в последние годы свидетельства фронтовых летчиков подтверждают это снова и снова. Так, по словам А.С.Морозова, фронтовики, прибывавшие весной 43-го в 6-й запасной авиаполк, где он тогда служил, «не скрывали, что «мессеры» значительно [именно так! – А.С.] превосходят наши «Яки» по скорости»³²⁶. «Скорость у «мессера» больше, чем у Як-1 [...]», – отмечает и Ф.Ф.Прокопенко, воевавший в начале 43-го на «яках» в 32-м гвардейском истребительном авиаполку 210-й истребительной авиадивизии 3-й воздушной армии Калининского фронта³²⁷; безапелляционен и ветеран 107-го гвардейского истребительного авиаполка И.И.Кожемяко: «Максимальная скорость у Як-1 была поменьше, чем у «мессера», километров на 10—15. По прямой, на одной высоте мы «мессершмитт» догнать не могли» (правда, на Як-1 Иван Иванович воевал уже в 1944—1945 гг., но скорость «мессершмиттов» до конца 1944 г. оставалась той же, что и в 43-м). О Як-7б, на которых 107-й гвардейский (до августа – 867-й истребительный авиаполк) воевал в 1943 г. и которые в этом полку развивали в горизонтальном полете не более 570 км/ч – и говорить нечего: «Если мы были на одной высоте, то догнать «мессер» Як-7б не мог»³²⁸.

То же самое констатировалось советскими фронтовиками и в отношении «фокке-вульфов». «ФВ-190, – указывал еще во время войны А.Д.Якименко из 150-го гвардейского истребительного авиаполка, – в сравнении с Як-1 имеет преимущество в скорости»³²⁹. По признанию Г.В.Зимина, командовавшего в начале 43-го 485-м истребительным авиаполком 6-й воздушной армии Северо-Западного фронта, «преимущество в скорости» FW190 имел и перед Як-7б (правда, Зимин подчеркивает, что оно было «очень незначительным»³³⁰, но не будем забывать, что его мемуары еще проходили советскую цензуру). При перегоне перелетевшего в июле 1943 г. на советский аэродром Песоченский (Калужская область) FW190 в Москву, вспоминает бывший летчик 566-го штурмового авиаполка Л.С.Дубровский, «он ушел далеко от наших сопровождающих истребителей, а они никак его не догонят. Потом где-то на форсаже они его догнали»³³¹. Отзывы фронтовиков об отсутствии превосходства в скорости над FW190 даже у Ла-5ФН нами уже приводились...

Что касается скороподъемности (см. табл.15), то точные ее значения на различных высотах в русскоязычной литературе опубликованы не для всех советских и немецких истребителей 1943 года. Поэтому для Bf109G-6 и FW190А-4 и А-5 в таблице указаны расчетные данные. Вычисляя их для Bf109G-6, мы опирались на известное значение скороподъемности этого самолета у земли, график изменения с высотой скороподъемности истребителя Bf109G-2³³² – и предположение о том, что скороподъемность модификации G-6 на всех высотах отличается от скороподъемности оснащенной тем же двигателем модификации G-2 на ту же величину, что и у земли. Что до FW190А-4 и практически неотличимого от него FW190А-5, то при вычислении значений их скороподъемности на номинальном режиме работы мотора были использованы графики изменения с высотой скороподъемности трофейных (дефектных) экземпляров этих самолетов и данные А.Н.Медведя, согласно которым, новый (во всяком случае, не дефектный) экземпляр «четверки» у земли набирал за одну секунду не 13,5 (как трофей), а 14,5 метра высоты³³³. А при вычислении скороподъемности на форсаже – график изменения скороподъемности испытывавшегося на этом режиме трофейного FW190F-8 (на котором стоял тот же двигатель, что и на модификациях А-4 и А-5) и данные Ю.А.Гугли, из которых явствует, что скороподъемность FW190А-5 на форсаже равнялась 17,5 м/с³³⁴. В обоих случаях опять-таки предполагалось, что на всех высотах скороподъемность новых экземпляров FW190А-4 и А-5 отличалась от скороподъемности дефектных экземпляров и от скороподъемности FW190F-8 на ту же величину, что и у земли.

Оговорим также, что скороподъемность ЛаГГ-3, Як-7б, Як-9Д и Як-9Т выпуска 1943 г. должна была быть примерно такой же, что и у Як-9Т выпуска начала 1944 г. (см. табл. 15) – имевшего тот же двигатель и приблизительно такой же вес. А скороподъемность выпускавшихся в 1943 г. Як-1 – примерно такой же, что и у Як-9 (см. табл. 15).

Таблица 15***СКОРОПОДЪЕМНОСТЬ НЕМЕЦКИХ И СОВЕТСКИХ ИСТРЕБИТЕЛЕЙ В 1943 Г.³³⁵

^*Данные расчетные (за исключением значений скороподъемности у земли).

Как видно из таблицы 15, скороподъемность «мессершмиттов» в 1943 г. не только не возросла, но даже снизилась (из-за увеличения веса). Тем не менее из советских истребителей уровня Bf109 в 1943 г. даже на испытаниях в НИИ ВВС достичь удалось только «жеребцу» Ла-5ФН. Появившемуся примерно в одно время с ним Bf109G-6 он уступал здесь только на высотах более 3000 м; в диапазоне 2000—3000 м обе машины демонстрировали примерно одинаковую скороподъемность, а ниже 2000 м Ла-5ФН имел значительное преимущество перед Bf109G-6 (неясно, правда, использующим систему MW-50 или нет). (Более легкие, чем «шестерки», Bf109G-2 новый «лавочкин» превосходил только до высоты примерно 1500 м, а выше – уступал, – но к началу широкого применения Ла-5ФН «двойка» уже сходила со сцены). Все же прочие советские истребители в скороподъемности с «мессерами» по-прежнему тягаться не могли – хотя, например, у Як-7б и ЛаГГ-3 скороподъемность в 1943 г. несколько возросла (у первого – благодаря отладке систем охлаждения воды и масла, а у второго – благодаря снижению веса.)

Лучшей, чем у всех советских машин, кроме Ла-5 и Ла-5ФН, была в 1943 г. и скороподъемность «фокке-вульфов». Как видно из таблицы 15, FW190А-4 и А-5 значительно превосходили по этому показателю ЛаГГ-3, Як-7б, Як-9Д и Як-9Т; до высоты 2000 м и выше 4000 м они имели преимущество и перед Як-9 (а также, видимо, и перед равным ему по весу Як-1 выпуска 1943 г.). С Ла-5 у «фоккеров» было примерное равенство: до высоты 2000 м скороподъемность этих машин была примерно одинакова; от 2000 до 3000 м некоторое превосходство теоретически имел Ла-5, а выше 3000 м – FW190А-4 и А-5. В общем, в зоне основных воздушных боев «фокке-вульфы» в 1943 г. уступали по скороподъемности только Ла-5ФН, которые, напомним, на фронте появились лишь в июле.

Для читателя, привыкшего к традиционному для отечественной литературы противопоставлению «тяжелых и неуклюжих» «фоккеров» «легким и маневренным» советским истребителям, подобный вывод звучит весьма неожиданно. Но не будем забывать, что представлением о посредственной скороподъемности FW190 наша литература в значительной степени обязана результатам испытаний первых трофейных машин этого типа – а машины эти были не новыми и исправными, а изношенными и дефектными!

Правда, по мнению советских штабистов, выпустивших в 1943 г. работу «Тактика истребительной авиации», недостаточную скороподъемность «фоккеров» выявила и боевая практика. «За все бои, – указывалось в этой работе, – не наблюдалось, чтобы ФВ-190 при равной высоте с нашими истребителями делал попытки уйти вверх. Это подтверждает его меньшую скороподъемность по сравнению с нашими истребителями [...]»³³⁶. Однако немецкие летчики прямо отрицают справедливость подобного заключения! Так, ветеран Восточного фронта Ф.Крайтель, летавший на FW190 в составе штурмовой авиации, свидетельствует, что «FW190 отлично брал вертикаль, и одной из возможностей уйти от преследующего противника было резко взять на себя штурвал и сделать свечу»³³⁷. Речь шла о штурмовых модификациях «сто девяностого», но так же должны были вести себя и истребительные: ведь при том же двигателе они весили не больше штурмовых (вес двух дополнительных пушек и их боекомплекта – порядка 150 кг – на истребителях компенсировался меньшим примерно на 200 кг весом брони³³⁸). Это подтверждают и результаты испытаний трофейного FW190А-3, проведенных в июле 1942 г. американцами. «Было обнаружено, что когда «Мустанг» атакует Fw190, последний может уйти резким набором высоты [...] Набор высоты из горизонтального полета очень хорош при большом угле подъема»³³⁹. Да и в советских источниках со временем стали фиксироваться случаи выхода «фоккеров» из боя вверх. Согласно, например, документам 900-го истребительного авиаполка 240-й истребительной авиадивизии (чьи Як-9 и Як-9Т осенью 43-го действовали в составе 3-й воздушной армии Калининского фронта, а с лета 44-го – в составе 1-й воздушной армии 3-го Белорусского фронта), подобным образом FW190 вели себя в боях 10 октября 1943 г. в районе Невеля, 19 и 23 августа 1944 г. в районе Вилкавишкиса (Литва), 1 сентября 1944 г. в районе Шакяя (Литва), 17 февраля 1945 г. в районе Мельзака (Восточная Пруссия)...³⁴⁰ «Свечой» пошел вверх и «фока», атакованный в июле 1944-го над бухтой Гаково на Ла-5 командиром 4-го гвардейского истребительного авиаполка 1-й гвардейской истребительной авиадивизии ВВС Балтийского флота В.Ф.Голубевым, а шестерка FW190, встреченная в самом конце войны под Берлином четверкой «яков» 107-го гвардейского истребительного авиаполка 11-й гвардейской истребительной авиадивизии 2-й воздушной армии 1-го Украинского фронта, ушла на форсаже с набором высоты...³⁴¹

В реальном воздушном бою превосходство FW190 в скороподъемности могло быть даже значительнее, чем можно думать, судя по таблице 15. Ведь советским «ястребкам» и в 43-м вряд ли удавалось реализовать в бою свою теоретическую скороподъемность – хотя бы потому, что летчик не успевал вовремя изменять шаг винта (автоматического управления им на советских машинах, в отличие от FW190, все еще не было). А на Як-1 максимальную скороподъемность мешал развивать и перегревавшийся на больших оборотах двигатель...

По меньшей мере не худшей, чем у советских «ястребков» 1943 года, была и вертикальная маневренность FW190 (чего опять-таки не признают отечественные авторы, не перестающие подчеркивать «чрезмерный вес» этой машины³⁴²). Указания на это можно найти и в советских источниках. Так, в выводе, сделанном после первого боя истребителей 8-й воздушной армии Южного фронта с FW190 (из 1-й штурмовой эскадры (1-го формирования); 27 апреля 1943 г.) о том, что «Як-1, пилотируемый хорошим летчиком, имеет преимущество в вертикальном маневре»³⁴³, явно не случайно пришлось поместить оговорку насчет «хорошего летчика»... В воспоминаниях некоторых советских пилотов-фронтовиков содержатся, далее, указания на то, что у Як-9Д вертикальная маневренность была хуже, чем у FW190³⁴⁴. Это подтверждается и результатами учебных воздушных боев между Як-9Д и трофейным FW190А-4, проведенных в августе 1943 г. в НИИ ВВС. После этих боев летчикам «яковлевых» рекомендовали «вести схватки на виражах»³⁴⁵; следовательно, в вертикальной маневренности Як-9Д явно проигрывал. И это при том, что состязавшийся с ним «фоккер» был, как уже отмечалось, дефектным и по летным данным уступал типичному FW190А-4! Наконец, Н.Г.Голодников – встречавшийся, воюя во 2-м гвардейском истребительном авиаполку ВВС Северного флота, с FW190 из 14-го (истребительно-бомбардировочного) отряда 5-й истребительной эскадры (с февраля 1944 г. – 4-й отряд 5-й штурмовой эскадры) – прямо утверждает, что «фоккеры» «на вертикали были очень сильны» (хотя и хуже, чем Bf109G)!³⁴⁶

Как ни парадоксально, но хорошая вертикальная маневренность FW190, помимо прочего, была обусловлена и его пресловутым большим весом – бóльшим, и чем у Bf109, и чем у любого советского истребителя (см. табл. 16). Во-первых, разогнавшийся в горизонтальном полете тяжелый самолет обладает значительной инерцией. Поэтому-то FW190 (отличавшийся, что в данном случае очень важно, еще и превосходной управляемостью) и мог оторваться от преследователя, круто взмыв вверх или выполнив боевой разворот с набором высоты. Во-вторых, большой вес – в сочетании с хорошими аэродинамикой и энерговооруженностью и отменной прочностью конструкции – обусловил превосходство «фоккера» над любым советским истребителем в скорости пикирования. Пикируя, он разгонялся так быстро, что даже в пологом, под углом 30°, пике мог достичь скорости 1045 км/ч (sic!)³⁴⁷ – причем без каких-либо последствий для целости конструкции. Между тем для «лавочкиных» предельная скорость пикирования составляла лишь несколько более 700 км/ч, а для «яковлевых» – несколько менее 700 км/ч³⁴⁸: дальше, не выдерживая напора воздуха, начинали разрушаться деревянные крылья... А на многих «ястребках» выпуска 1942—1943 гг. нельзя было развивать на пикировании и такую скорость: из-за плохого качества постройки (например, некачественной склейки фанерной обшивки крыла с сосновым каркасом) и нестойкости деревянной конструкции к температурным перепадам их прочность была еще меньше. Так, у самолета Як-1 № 08110, выпущенного 14 декабря 1942 г. и успевшего совершить (в составе 31-го гвардейского истребительного авиаполка 6-й гвардейской истребительной авиадивизии 8-й воздушной армии Южного фронта) всего около 70 боевых вылетов, к 1 сентября 1943 г. обнаружилось коробление (т.е. отставание от каркаса) фанерной обшивки крыла и гаргрота фюзеляжа. После этого на нем, однако, было сделано еще несколько боевых вылетов³⁴⁹. В общем, «фоккеру» было значительно легче уйти от советских истребителей пикированием, чем этим последним – от «фоккера». (Скорее всего, именно поэтому пилоты FW190 в начале 1943-го редко выходили из боя вверх – пикирование было для них более эффективным способом отрыва от противника.)

В этой связи явно поспешным выглядит утверждение авторов «Тактики истребительной авиации» о том, что «на пикировании Як-7 догоняет ФВ-190»³⁵⁰. Конечно, в каком-то бою заранее разогнавшийся «Як» мог настичь только что вошедший в пике «фоккер», но подобная ситуация должна была быть исключением. 3 ноября 1943 г. в районе Киева А.В.Ворожейкин из 728-го истребительного авиаполка 256-й истребительной авиадивизии 2-й воздушной армии 1-го Украинского фронта попытался догнать на Як-7б уходящий пикированием FW190, однако сблизиться на дистанцию эффективного огня так и не смог, а «як», превысивший предельно допустимую для него скорость, оказался после выхода из пике так деформирован, что его пришлось списать... Когда FW190 пикирует, предупреждал А.Д.Якименко из 150-го гвардейского истребительного авиаполка, сражавшегося в 1943-м на Як-1, «гнаться за ним не надо – и не догонишь, и попадешь под огонь сзади идущих»³⁵¹.

Но даже если врага не удалось стряхнуть с хвоста на пикировании, у FW190 были большие шансы добиться этого, перейдя после выхода из пике в набор высоты. Огромная скорость, набранная на пикировании, сообщала вышедшему из пике «фоккеру» такую инерцию, что догнать его – особенно если он уходил вверх по пологой траектории – было очень трудно. «Скороподъемность с пикирования, – констатировали американцы, испытывавшие летом 1942-го трофейный FW190А-3, – феноменальная»³⁵². А советские специалисты, испытав в 1943 г. FW190А-4, отметили и еще одну особенность «фоккера», улучшавшую его вертикальную маневренность, – очень большую устойчивость при переходе на вертикаль³⁵³. Благодаря этому лезущий вверх FW190 – несмотря на отсутствие у него (как, кстати, и у всех «яков») предкрылков – не так быстро, как советские истребители, терял скорость.

Ну, а «мессершмитты» по вертикальной маневренности и в 1943 г. продолжали превосходить все отечественные истребители, кроме немногочисленных Ла-5ФН. Лучшая скороподъемность по-прежнему сочеталась у них с большей скоростью пикирования. «Пикирует истребитель Ме-109 хорошо, быстро набирает скорость и на пикировании легко отрывается от наших истребителей»³⁵⁴, – отмечали в 1943-м авторы «Тактики истребительной авиации», склонные вообще-то преуменьшать достоинства немецкой техники. При этом они имели в виду Bf109G-2, а более тяжелые Bf109G-6 должны были разгоняться на пикировании еще быстрее! Здесь – как и в случае с FW190 – сказывалось не только аэродинамическое совершенство «мессершмиттов», но и их цельнометаллическая конструкция. Она, правда, была не такой прочной, как у «фокке-вульфов»; при очень больших перегрузках у Bf109, случалось, отлетали и крылья, но советские «ястребки» не выдерживали и меньших перегрузок! По воспоминаниям бывшего пилота люфтваффе Х.Кноке, 28 февраля 1942 г. в районе Тронхейма, круто пикируя на своем Bf109Е из состава истребительной группы «Тронхейм» с высоты 8000 м до 1000 м, он развил скорость 1000 км/ч (по прибору)³⁵⁵ – и приземлился на совершенно исправной машине. А вот для командира 4-го гвардейского истребительного авиаполка 1-й гвардейской истребительной авиадивизии ВВС Балтийского флота В.Ф.Голубева крутое пикирование с такой же примерно высоты (несколько более 7000 м) – проделанное им в феврале 1944-го в погоне за Bf110 в районе Нарвы – закончилось списанием его Ла-5 из-за деформации планера («дыры, вмятины, вспученная обшивка»)³⁵⁶. Ведь, как уже отмечалось, предельно допустимой для цельнодеревянных «лавочкиных» скоростью пикирования было несколько более 700 км/ч (по инструкции – 700 км/ч³⁵⁷). Из-за недостаточной прочности конструкции своих машин, свидетельствует воевавший во II группе 52-й истребительной эскадры В.Липферт, советские летчики-истребители обычно прекращали пикирование, когда скорость достигала 600 км/ч, а неизношенный Bf109G-6 мог пикировать и на скорости более 850 км/ч³⁵⁸. Известен, правда, случай, когда и «мессершмитт» – Bf109G-6 капитана В.Батца из III группы 52-й истребительной эскадры, – уходя 1 июня 1944 г. в районе Ясс от преследовавшей его «Аэрокобры», деформировался после достижения скорости 740 км/ч. Но это произошло не на пикировании, а из-за перегрузок, возникших при слишком резком выводе машины из пике³⁵⁹.

Скорость «переламывания траектории» по-прежнему была единственной характеристикой пикирования, по которой советские истребители превосходили «немцев». В бою на малых высотах медленный, с большой «просадкой» выход из пике, характерный для Bf109 и FW190, грозил последним столкновением с землей. Если же пилот пытался вывести машину резче, чем обычно, то создавались такие перегрузки, которые либо (как в случае с В.Батцем) деформировали самолет, либо калечили летчика... Однако для того чтобы не уступать врагу по вертикальной маневренности в целом, одного лишь преимущества в быстроте «переламывания траектории» было мало.

Таким образом – вопреки сложившемуся в нашей стране в 70—80-е годы убеждению – советская истребительная авиация не только в 1941—1942-м, но и в 1943 г. в отношении важнейших летных данных самолетов все еще уступала немецкой, оставаясь (по определению В.И.Алексеенко), «в положении «отстающей-догоняющей»³⁶⁰. Составлявшие летом 43-го «основную массу советских ВВС истребители Ла-5, Як-7б и Як-1, – прямо указывают В.И.Перов и О.В.Растренин, – не отвечали требованиям этого периода войны, уступая немецким машинам по определяющим характеристикам: максимальной скорости, вертикальному маневру и разгонным характеристикам... Для того чтобы побеждать немецкие «мессершмитты» на Ла-5Ф, необходимо было иметь отличную летную, стрелковую и тактическую подготовку, чем большинство советских летчиков похвастаться еще не могло [...]»³⁶¹. Появившиеся в заметных количествах осенью 1943 г. истребители Ла-5ФН и Як-9 эти авторы считают «равными немецким по всему комплексу летно-боевых качеств», но Як-9 – лишь «отчасти»³⁶². И действительно, по собственно летным данным – как справедливо отмечает Ю.А.Гугля – Як-9 «значительно уступал» «даже Bf109F и Bf109G-2 в 1941—1942 гг.»!³⁶³

Явно не решило проблему и появление разрекламированного советской литературой Ла-5ФН. Правда, такой критически настроенный исследователь как Ю.А.Гугля тоже считает, что этот самолет стал «первым советским истребителем, отвечающим требованиям времени, способным на равных – в чем-то уступая, а во многом и превосходя – бороться с Bf109G-2, FW190А-3, А-4 и А-5»³⁶⁴. Но это верно лишь теоретически, а в реальных воздушных боях Ла-5ФН в 1943 г. по определяющему показателю – скорости – не только, как мы видели, не превосходил немецкие истребители, но, по-видимому, даже уступал им! А возможно, уступал и по скороподъемности! Не зря же В.И.Алексеенко, который в годы войны был ведущим инженером НИИ ВВС по испытаниям «лавочкиных», не усматривает качественного скачка в развитии советской истребительной авиации не только в появлении Як-9, но и в появлении Ла-5ФН. Характеризуя попытки улучшения летных данных советских истребителей, предпринимавшиеся в 1943 г., он упоминает о создании Ла-5ФН (даже не называя марку самолета!) лишь мимоходом – и делает однозначный вывод: в 1943 г. «наши истребители уступали истребителям противника»...³⁶⁵

Это и неудивительно, ибо по-прежнему уступали немецким возможности советской промышленности. Эта последняя по-прежнему не могла дать истребителям А.С.Яковлева мощный и в то же время надежный двигатель водяного охлаждения (доводка двигателя М-106 закончилась неудачей, а двигателя М-107 – затягивалась). А с прежним М-105ПФ «яки» были обречены на отставание от немецких истребителей по энерговооруженности (см. табл. 16), а значит, и по летным данным.

Таблица 16***ЭНЕРГОВООРУЖЕННОСТЬ НЕМЕЦКИХ И СОВЕТСКИХ ИСТРЕБИТЕЛЕЙ В 1943 Г.³⁶⁶

^* Приведены средние данные по результатам контрольных испытаний за 1943 год.

^** Разброс значений вызван привлечением данных по нескольким экземплярам.

^*** В числителе – без использования системы MW-50, в знаменателе – с использованием.

Промышленность по-прежнему не могла обеспечить должное качество единственного мощного советского авиадвигателя М-82 – а без этого не могли получить реальное превосходство над врагом в летных данных и истребители С.А.Лавочкина. Промышленность по-прежнему не могла дать самолетостроителям достаточное количество алюминия; хотя этот металл еще и поставлялся по ленд-лизу из США, его не удалось выкроить даже для наиболее перспективных советских истребителей Ла-5ФН (опытный экземпляр этого самолета имел металлические лонжероны крыла, но в серии от них в 43-м пришлось отказаться). А между тем продолжавшееся широкое применение в конструкции истребителей дерева не только уменьшало (увеличивая вес) их энерговооруженность, но и – независимо от энерговооруженности – ограничивало их возможности в вертикальном маневре, так как ограничивало скорость пикирования... Наконец, по-прежнему уступала немецкой культура производства – сплошь и рядом обесценивая успехи конструкторов.

Впрочем, все еще отставала иногда от немецкой и культура проектирования самолетов. Так, в опытно-конструкторском бюро (ОКБ) С.А.Лавочкина внутреннюю герметизацию планера не осуществили даже на Ла-5ФН!

Не обладали превосходством над «немцами» в важнейших летных данных и поступавшие в 1943 г. в СССР истребители иностранного производства, наиболее многочисленными из которых стали американские «Белл Р-39» (именовавшиеся в советских ВВС – по примеру британских – «Аэрокобрами»). Как видно из таблицы 14, и Р-39D-2 – применявшиеся (наряду с мало чем от них отличавшимися Р-39К и L) в первой половине 43-го, – и вытеснившие их летом – осенью Р-39N и Q во всей зоне основных воздушных боев по горизонтальной скорости уступали не только немецким, но и советским истребителям. Причина все та же – недостаточная энерговооруженность тяжелых, но с недостаточно мощным двигателем машин (см. табл. 16).

Правда, таблица 14 не отражает всей полноты картины. В ней указаны значения скорости, достигнутые «Аэрокобрами» на испытаниях в НИИ ВВС, а на фронте летные данные этих машин очень сильно зависели от условий эксплуатации. Так, во фронтовых частях «кобры» часто облегчали (снимая, например, часть пулеметов и брони), после чего летные данные, естественно, должны были улучшиться. В свою очередь, этот выигрыш мог сводиться на нет тем обстоятельством, что фронтовые «кобры» летали не только на американском 100-октановом, но и на советском 78-октановом бензине (а уже при использовании 95-октанового скорость Р-39Q-15 на высотах до 5000 м на форсаже уменьшалась на 6—14 км/ч³⁶⁷). Пока трудно сказать, какое горючее преобладало: В.Н.Котельников считает, что 78-октановое, но из воспоминаний Н.Г.Голодникова, летавшего на «Аэрокобрах» с ноября 1942 г. до конца 1944-го, явствует, что во 2-м гвардейском истребительном авиаполку ВВС ВМФ в худшем случае использовалось 95-октановое, а Б.А.Шугаев, воевавший на «Аэрокобрах» с октября 1943 г., подчеркивает, что в его 66-м истребительном «не было такого, чтобы наш бензин наливали»³⁶⁸. Наконец (как свидетельствует тот же Н.Г.Голодников), эксплуатация двигателя «кобры» на нештатных режимах позволяла ей догонять даже идущий на форсаже FW190 и превосходить его на вертикали. Но, судя по тому, что даже в сражавшемся рядом с частью Голодникова 19-м гвардейском истребительном авиаполку 7-й воздушной армии Карельского фронта нештатные режимы не применяли, распространенной такая практика не была. А на штатных режимах «Аэрокобра» «мессерам» 1943 года по летным данным уступала. Bf109G, отмечает ветеран 19-го гвардейского И.Д.Гайдаенко, «существенно» превосходил «кобру» по вертикальной маневренности; вообще, получив «густавы», немцы «стали нас прижимать»³⁶⁹. К уровню летных данных Bf109G «Аэрокобра» – тяжелая, прочная и обладавшая неплохой аэродинамикой – приближалась лишь по скорости пикирования (до 800 км/ч³⁷⁰). Но пикировать на ней было не всегда безопасно: при резком маневрировании (а значит, и при резком выводе из пике) у «кобр» 1943 года могли деформироваться хвостовая часть фюзеляжа и оперение.

В целом о превосходстве «Аэрокобр» 1943 года над современными им немецкими истребителями по скорости, скороподъемности и вертикальной маневренности говорить нельзя. Нельзя говорить и о примерном равенстве – тем более что на малых высотах летные данные «кобры» (и по данным таблицы 16 и по общему мнению летавших на «кобрах» советских летчиков-фронтовиков) были откровенно низкими.

В 1943-м несколько возросли скорость и скороподъемность поставлявшихся в СССР истребителей Р-40: самолеты новых модификаций Р-40К и М (именовавшиеся в советских ВВС, как и их предшественники Р-40Е, «Киттихауками») были оснащены несколько более мощными двигателями (Аллисон V-1710-33 и V-1710-81 соответственно). Однако до уровня немецких истребителей «Киттихаукам» (при условии эксплуатации их двигателей на штатных режимах) по-прежнему было еще далеко. Еще хуже оказались английские истребители супермарин «Спитфайр» F Mk.VВ, применявшиеся 57-м истребительным авиаполком 4-й воздушной армии Северо-Кавказского фронта на Кубани весной 1943-го и 721-м истребительным авиаполком 8-й воздушной армии Южного фронта в Донбассе в августе – сентябре того же года. Эти самолеты создавались для боя на больших высотах, а на малых и средних их летные данные для советско-германского фронта были совершенно недостаточными. К тому же все 143 переданные англичанами машины были порядком изношены³⁷¹. В результате по горизонтальной скорости в зоне основных воздушных боев на советско-германском фронте (около 450 км/ч у земли и 545 км/ч на высоте 5000 м на испытаниях в НИИ ВВС³⁷²) «советские» «Спитфайры» Mk.VB находились на уровне «Томагауков» и ЛаГГ-3 выпуска конца 1941 г. – и безнадежно отставали не только от немецких, но и от советских истребителей 1943 года (исключая лишь последние остававшиеся еще на фронте И-16, И-153 и И-15 бис).

Превосходство немецких истребителей над советскими по важнейшим летным данным сохранялось и в первой половине 1944 г., когда на фронте ни с той, ни с другой стороны не появилось никаких новинок. Правда, в СССР в это время удалось несколько повысить горизонтальную скорость серийных Ла-5ФН (см. табл.17) – но, судя по тому, что испытывавший тогда «лавочкины» в НИИ ВВС В.И.Алексеенко не придает достигнутому никакого значения³⁷³ – не в такой степени, чтобы ликвидировать отставание советских машин от немецких в реальных воздушных боях...

И только в июне – июле 1944 г. на фронте стали применяться такие советские истребители, которые имели реальное превосходство над немецкими в горизонтальной скорости (а отчасти и в скороподъемности) во всей зоне основных воздушных боев (см. табл. 17 и 18). Это были Як-3 и Ла-7, выпускавшиеся соответственно с марта и мая 1944-го. Создавая эти самолеты, в ОКБ А.С.Яковлева и С.А.Лавочкина сумели добиться существенного увеличения энерговооруженности путем прежде всего радикального улучшения аэродинамики и снижения веса (см. табл. 19) – причем в последнем случае конструкторам помогло уменьшение дефицита в СССР алюминия. Так, Ла-7 представлял собой Ла-5ФН, на котором наконец-то осуществили внутреннюю герметизацию фюзеляжа (выиграв этим примерно 25 км/ч скорости!³⁷⁴), внесли ряд других изменений, уменьшивших аэродинамическое сопротивление, и заменили деревянные лонжероны крыла на равнопрочные, но более легкие металлические. А Як-3 получился из подвергшегося еще более радикальной модернизации Як-1. По сравнению с последним он, во-первых, был значительно легче – за счет уменьшения площади и толщины крыла, замены деревянных лонжеронов металлическими, уменьшения запаса горючего и некоторого ослабления конструкции. Во-вторых – благодаря все тому же уменьшению габаритов крыла, а также уменьшению площади хвостового оперения, замене полотняной обшивки хвостовой части фюзеляжа фанерной и ряду других мер – Як-3 обладал меньшим, чем Як-1, аэродинамическим сопротивлением. Наконец – после того как моторостроители «выжали последние соки»³⁷⁵ из и так уже форсированного М-105ПФ, – новый «яковлев» получил несколько более мощный двигатель М-105ПФ-2 (с 8 апреля 1944 г. он именовался по инициалам главного конструктора В.Я.Климова – ВК-105ПФ-2).

Достижению самолетами Як-3 и Ла-7 превосходства в важнейших летных данных способствовало и то обстоятельство, что у применявшихся на советско-германском фронте немецких истребителей скорость и скороподъемность в зоне основных воздушных боев практически не возросли и во второй половине 1944 г. Появившаяся в июле 1944-го в небе Белоруссии (а осенью и в Прибалтике) очередная модификация «фоккера» – FW190А-8 – летала лишь ненамного быстрее, чем предыдущие, и из новых советских истребителей могла догнать разве что Як-3 у земли, а по скороподъемности была значительно хуже. Самолеты Bf109G-14 – начавшие в том же июле 1944-го постепенно вытеснять Bf109G-6 – по летным данным от последних не отличались. А выпускавшиеся с октября 1944-го значительно более скоростные Bf109G-10 и Bf109К-4 с моторами DB605DCM на Восточном фронте до 1945 г., по-видимому, не применялись (истребителей с повышенными летными данными требовала прежде всего ПВО Германии, боровшаяся с английскими и американскими машинами, скорость которых уже перевалила за 700 км/ч).

Таблица 17***ВЫСОТНО-СКОРОСТНЫЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ НЕМЕЦКИХ И СОВЕТСКИХ ИСТРЕБИТЕЛЕЙ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ 1944 Г.³⁷⁶

Примечание. Знак · означает отсутствие данных.

^* При использовании 100-октанового бензина.

^** Разброс значений вызван привлечением данных по нескольким экземплярам.

^*** Данные соответствуют экземпляру, выпущенному в начале 1945 г.

Предваряя таблицу 18, укажем, что скороподъемность ЛаГГ-3, Як-1 и Як-7б в 1944 г. должна была быть практически той же, что и у Як-9Т – оснащенного тем же двигателем и обладавшего примерно таким же полетным весом, – а у Як-9Д и Як-9М – быть несколько меньшей, чем у Як-9Т (из-за бóльшего веса этих модификаций). Оговорим также, что для немецких машин в таблице 18 указаны в основном расчетные данные. Методика получения их для Bf109G-6 (не отличавшегося здесь от Bf109G-14) и FW190А-5 (практически не отличавшегося от FW190А-6) была описана выше; она же применялась и для FW190А-8. В последнем случае основой для вычислений послужили известное по немецким источникам значение скороподъемности этого истребителя у земли и график изменения с высотой скороподъемности испытывавшегося в 1944 г. в НИИ ВВС самолета FW190F-8 (№ 580967) – штурмового варианта FW190А-8³⁷⁷. Как и в других подобных случаях, принималось, что скороподъемность нового экземпляра FW190А-8 на всех высотах превышает скороподъемность побывавшего в эксплуатации экземпляра FW190F-8 на ту же величину, что и у земли.

Таблица 18***СКОРОПОДЪЕМНОСТЬ НЕМЕЦКИХ И СОВЕТСКИХ ИСТРЕБИТЕЛЕЙ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ 1944 Г.³⁷⁸

^* Приведенные значения (для Ла-7 – указанные после предлога «до») соответствуют экземплярам выпуска начала 1945 г. В 1944 г. у Ла-7 скороподъемность была явно ниже.

^** Указанные значения достигались, по-видимому, без использования системы MW-50. За исключением скороподъемности у земли, данные приведены расчетные.

^*** Данные расчетные (за исключением скороподъемности у земли).

Таблица 19***ЭНЕРГОВООРУЖЕННОСТЬ НЕМЕЦКИХ И СОВЕТСКИХ ИСТРЕБИТЕЛЕЙ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ 1944 Г.³⁷⁹

^* Разброс значений вызван привлечением данных по нескольким экземплярам.

^** Приведены данные экземпляра, выпущенного в начале 1945 г.

^***В числителе – без использования системы MW-50, в знаменателе – с использованием.

Подчеркнем, что самолеты Як-3 и, по крайней мере, значительная часть самолетов Ла-7 имели в зоне основных воздушных боев не только теоретическое (усматриваемое из таблиц 17 и 18), но и реальное превосходство в скорости и скороподъемности над немецкими истребителями. Порукой тому – свидетельства пилотов люфтваффе, собранные и обобщенные после войны В.Швабедиссеном. Як-3, прямо указывает этот автор, «обладал большей скоростью, маневренностью и скороподъемностью, чем Bf109G и FW190. Немецкие истребители уступали Як-3 во всем, кроме вооружения [и, уточняет немецкий ас В.Липферт, скорости пикирования. – А.С.]. То же самое можно сказать и в отношении советского истребителя Ла-7»³⁸⁰.

Правда, у Ла-7 превосходство над «немцами» в летных данных было в 1944 г. минимальным, во всяком случае, значительно меньше, чем можно подумать, ознакомившись с таблицами 17 и 18. В бою скорость и скороподъемность этих истребителей оказывались заметно ниже, чем на испытаниях в НИИ ВВС: ведь моторы АШ-82ФН (так, по инициалам главного конструктора А.Д.Швецова, с 8 апреля 1944 г. именовались М-82ФН) по-прежнему «работали ненадежно»³⁸¹. Так, при наборе высоты они перегревались (не позволяя, следовательно, достигать теоретической скороподъемности), а на средних высотах из-за невысокого качества изготовления отмечался недобор мощности: увеличенные зазоры приводили здесь к падению давления в цилиндрах. Кроме того, Ла-7 так и не получил автоматического управления винтомоторной группой – и, значит, мог, как и прежние «лавочкины», недобирать в бою скорости и скороподъемности из-за того, что летчик открывал до отказа створки капота и не успевал изменять шаг винта...

А часть выпущенных в 1944 г. Ла-7 производственные дефекты, по-видимому, вообще лишили преимущества перед врагом в летных данных. Во всяком случае, в 176-м гвардейском истребительном авиаполку 16-й воздушной армии 1-го Белорусского фронта воевали такие машины этого типа, которые по скороподъемности не превосходили даже FW190. В ходе боя с четверкой «фоккеров», происходившего в январе 1945 г. в районе Сохачева, пара гвардии майора А.С.Куманичкина поднялась с 800 до 5000 м – но так и не смогла оказаться выше противника...³⁸² Явно не превосходил немецкие машины и тот экземпляр Ла-7, который осенью 1944-го довелось облетать пилоту 5-го гвардейского истребительного авиаполка Г.А.Баевскому. «Хороший самолет, – передает свои впечатления Георгий Артурович, – но от нашего Ла-5фн практически ничем не отличался, я ожидал большего»³⁸³. Возможно, это был один из тех Ла-7 первых серий, которых отличало низкое качество изготовления не только мотора, но и планера – недостаточно тщательная отделка поверхностей, ухудшавшая аэродинамику машины...

Вот, видимо, почему наибольшее впечатление на немцев произвел – как явствует из приведенных выше слов В.Швабедиссена – не Ла-7, а Як-3, теоретически заметно уступавший новому «лавочкину» на высотах до 3000 м и в скорости и в скороподъемности. На практике яковлевская машина проигрывала здесь Ла-7 совсем немного, а в 1944-м, может быть, даже превосходила его. Ведь на Як-3 обычный для советских самолетов недобор скорости и скороподъемности из-за конструктивных и производственных дефектов и недоработок удалось, похоже, свести к минимуму! Это был первый советский истребитель, на котором было, наконец, хотя бы частично автоматизировано управление винтомоторной группой! (Вторым стал выпускавшийся с мая 1944 г. Як-9М.) Заслонки водо– и маслорадиатора устанавливались в оптимальное для данного режима работы мотора положение автоматически – и летчику уже не было нужды открывать их «настежь», чтобы, не следя за ними в бою, в то же время гарантировать себя от перегрева двигателя. Благодаря этому Як-3 не терял, подобно своему прототипу Як-1 (да, видимо, и другим «яковлевым», кроме Як-9М) порядка 6% скорости из-за чрезмерно выступавших в воздушный поток заслонок радиаторов. Не страдал Як-3 и от характерного для Як-1 перегрева двигателя при попытках развить максимальную скорость: системы охлаждения воды и масла на нем были приведены в соответствие с тепловым режимом мотора...

Был, однако, показатель, по которому и Як-3 и Ла-7 уступали любому немецкому истребителю последнего года войны. Это – скорость пикирования: ведь новые советские машины, как и прежние, не были цельнометаллическими! Для Ла-7 – имевшего ту же фанерную обшивку крыла и тот же цельнодеревянный фюзеляж, что и Ла-5 и Ла-5ФН – скорость пикирования, как и у них, не должна была намного превышать 700 км/ч. А для Як-3 она и вовсе была ограничена 650 км/ч³⁸⁴. Дело в том, что для достижения высокой скорости при недостаточно мощном моторе конструкцию этого самолета чрезмерно облегчили, и прочность Як-3 была, по свидетельствам летчиков, меньше, чем у любого другого советского истребителя тех лет. Если Як-3 разгонялся на пикировании до 700 и более км/ч, на нем нередко разрушалось крыло – срывалась фанерная обшивка или вообще отваливалась вся плоскость³⁸⁵. Таким образом, немецкие истребители имели шанс уйти от Як-3 и Ла-7 пикированием, а также догнать их на пикировании.

Да и вообще «было бы неверно утверждать», что с появлением Як-3 и Ла-7 «советская авиационная техника завоевала абсолютное качественное превосходство над машинами противника»³⁸⁶. Нельзя забывать, что Як-3 и Ла-7 составляли лишь 24,7% всех истребителей, выпущенных в СССР в 1944 г. (4416 машин из 17 895) – и всего 15,1% истребителей советского производства, реально отправленных в этом году в части ВВС Красной Армии (2384 из 15 811)³⁸⁷. А если учесть, что в 1944-м на фронт поступило еще порядка полутора тысяч американских «Аэрокобр» (часть из прибывших в этом году в СССР 2127 Р-39N и Q³⁸⁸ была отправлена в ВВС ПВО), то окажется, что даже во второй половине 1944 г. удельный вес Як-3 и Ла-7 в парке советских фронтовых истребителей вряд ли превышал 25—30%. Абсолютное большинство истребителей, применявшихся советской стороной на фронте в 1944 г., принадлежало к прежним типам, которые еще в 43-м уступали немецким по скорости и (как правило) по скороподъемности – ЛаГГ-3, Як-1, Як-7б (выпуск этих трех типов был прекращен лишь в июле 1944-го, а в части они продолжали поступать и осенью), Як-9Д, Як-9Т, Ла-5 (производство последних прекратили только весной 1944-го), Ла-5ФН, «Аэрокобра». Если какие-то из всех этих машин и достигли в 1944 г. уровня «немцев» по скорости, то лишь выпущенные осенью Ла-5ФН последних (39-й и 41-й) серий, у которых – благодаря замене деревянных лонжеронов крыла на металлические – был несколько снижен вес. А по скороподъемности на уровне немецких истребителей из прежних типов даже теоретически по-прежнему находились лишь Ла-5ФН (не уступавшие здесь «мессершмиттам» и превосходившие «фокке-вульфы») да отчасти Ла-5, которые не уступали (см. табл. 18) только «фокке-вульфам», имевшимся лишь в 2—3 из 10—12 истребительных групп люфтваффе, действовавших в 1944 г. на советско-германском фронте³⁸⁹. Да и этих машин – Ла-5 и Ла-5ФН – в части ВВС Красной Армии в 1944 г. поступило почти вдвое меньше (4286 против примерно 8000), чем уступавших «немцам» по всем важнейшим летным данным Як-1, Як-7б, Як-9Т, Як-9Д, Як-9ДД и Як-9М (последние две модификации, выпускавшиеся с мая 1944-го, отличались от своего прототипа Як-9Д: первая – увеличенным запасом топлива, а вторая – усиленным крылом и новым винтом)³⁹⁰.

Более того, самыми распространенными советскими истребителями 1944 года оказались самые тихоходные из всех – «Яковлевы-9» с мотором ВК-105ПФ (из 17 895 выпущенных в 44-м в СССР «ястребков» на их долю пришлось примерно 6500—6600, т.е. примерно 36%)³⁹¹. Как видно из таблиц 14 и 17, их скорость в 1944 г. не только не возросла по сравнению с 1943-м, а, наоборот, сильно снизилась! Причины этого остаются пока неясными; полетный вес Як-9Д в 1944 г. вырос по сравнению с 43-м всего примерно на 40 кг, а у Як-9Т и Як-9М он даже уменьшился (см. табл. 16 и 19)... Так или иначе, по скорости почти все «Яковлевы-9» выпуска 1944 года оказались отброшенными на уровень советских «ястребков» второй половины 42-го – Як-1 (Як-9Т), Як-7б (Як-9М) и даже ЛаГГ-3 (Як-9Д)! Правда, в конце войны, по крайней мере, в 107-м гвардейском истребительном авиаполку 11-й гвардейской истребительной авиадивизии 2-й воздушной армии 1-го Украинского фронта «яки» стали заправлять 100-октановым американским бензином, который обеспечивал прибавку в скорости на 10—15 км/ч по сравнению с заливавшимся ранее 86– и 90-октановым. Но и на нем, признает ветеран 107-го гвардейского И.И.Кожемяко, «Яковлевы-9» не догоняли «мессеры»³⁹². (Неясно, кстати, почему Кожемяко, летавший в 1944 г. и на Як-1, и на Як-9, Як-9Т, Як-9Д и Як-9ДД, настаивает, что по горизонтальной скорости все «Яковлевы-9» тогда на 10—15 км/ч превосходили Як-1³⁹³. Может быть, сказывалось разное качество сборки на строившем Як-1 заводе № 292 и выпускавших «Яковлевы-9» заводах №№ 153 и 166?)

Правда, в апреле 1944 г. начали выпускать и такую модификацию Як-9, которая по летным данным вполне могла сравняться с Як-3 и Ла-7. Это был Як-9У, на котором установили наконец-то запущенный в серийное производство мотор ВК-107А (до 8 апреля 1944 г. – М-107А) – по мощности и удельной мощности находившийся на уровне немецких DB605. Кроме того, на этой машине улучшили по образцу Як-3 аэродинамику – заменили полотняную обшивку хвостовой части фюзеляжа фанерной и перенесли воздухозаборники маслорадиатора из носка фюзеляжа в крыло. Однако из-за недоведенности двигателя применять Як-9У на фронте начали лишь в октябре 1944 г., и до начала 1945-го они воевали лишь в одном полку – 163-м истребительном 336-й истребительной авиадивизии 3-й воздушной армии 1-го Прибалтийского фронта. Кроме того, из-за неудовлетворительной конструкции водорадиатора на Як-9У в 1944-м нельзя было использовать форсированный режим работы двигателя – иначе последний тут же перегревался. При работе же ВК-107А на номинальном режиме Як-9У не превосходили по скорости Bf109G-6 и G-14, а FW190А-8 – с которыми в основном и дрались осенью 1944-го в небе Курляндии – превосходили (на высотах 1500—4000 м) явно лишь теоретически (см. табл. 17). Ведь из-за отсутствия автоматического управления винтомоторной группой и отмечавшегося пилотами 163-го полка быстрого коробления фанерной обшивки крыльев и этот «як» должен был недобирать в бою теоретически достижимой им скорости...

В итоге, прямо указывает В.Швабедиссен, хотя Як-3 и «был лучше, чем Bf109G-6 и FW190», «это превосходство не оказало заметного влияния на ход борьбы из-за малого количества Як-3, попавших на фронт»³⁹⁴.

В 1945 г. доля машин, превосходящих немецкие истребители 1944 года по горизонтальной скорости (а отчасти и по скороподъемности), в cамолетном парке советской истребительной авиации неуклонно возрастала. К числу таких машин теперь прибавился (см. табл. 20) Як-9У: в 1945-м он наконец-то получил радиатор, с которым его мотор можно было эксплуатировать и на форсаже. Правда, на пикировании и эта машина уступала «мессерам» и «фоккерам»: из-за все той же непрочности крыла с фанерной обшивкой скорость пикирования для нее ограничили всего 650 км/ч³⁹⁵. И широкого применения Як-9У так и не получил: мотор ВК-107А – перефорсированный по числу оборотов, с исключительно напряженным тепловым режимом – так и остался крайне ненадежным в эксплуатации. В конце концов бóльшую часть выпущенных самолетов этого типа – 2267 из 3921 – из эксплуатации вообще вывели³⁹⁶. Зато после прекращения в ноябре 1944 г. выпуска Ла-5ФН расширились масштабы производства Ла-7; благодаря улучшению качества изготовления заметно выросла и их скорость (см. табл. 17 и 20). Поскольку в январе – апреле 1945 г. в ВВС Красной Армии было отправлено 2929 Як-3 и Ла-7 и 3355 Як-9У, Як-9М, Як-9Т, Як-9Д и Як-9ДД³⁹⁷, можно заключить, что к концу войны доля Як-3 и Ла-7 в парке истребителей действующей армии (где еще оставалось как минимум несколько сот «Аэрокобр», Ла-5ФН и Як-1) приблизилась к 40%. А с учетом Як-9У процент машин, полностью или отчасти превосходящих по горизонтальной скорости и скороподъемности немецкие истребители, мог к маю 1945-го доходить и до 50.

Правда, в 1945 г., наряду с воевавшими в 44-м, немцы уже применяли на советско-германском фронте и другие истребители, по скорости и скороподъемности в зоне основных воздушных боев не уступавшие или даже превосходившие Як-3, Ла-7 и Як-9У (см. табл. 20). Это были, в частности, выпускавшиеся еще с октября 1944 г. и использовавшиеся вначале только против англичан и американцев Bf109G-10 и Bf109К-4 – точнее, те из машин этих модификаций, которые были оснащены двигателями DB605DCM, работавшими на 96-октановом бензине С3. При использовании системы MW-50 такие «мессеры» превосходили по горизонтальной скорости Як-3 и Як-9У во всем диапазоне высот (лишь на испытаниях в НИИ ВВС Як-9У не уступали им до высоты примерно 2000—2500 м). А выше 3000 м они обгоняли и Ла-7 (уступая им, правда, на малых высотах). По скороподъемности же на чрезвычайном режиме работы мотора «мессершмитты» с DB605DCM (судя по данным Ю.А.Гугли) превосходили любой советский истребитель!

Кроме последних модификаций Bf109, в начале 1945 г. на советско-германском фронте стали действовать истребители FW190D-9 («Доры», как их называли немецкие летчики), на которых вместо двигателя воздушного охлаждения BMW801D стоял более высотный мотор водяного охлаждения Jumo213А (в Курляндии, в составе штабного отряда 51-й истребительной эскадры, около двух десятков этих машин воевало еще с октября 1944 г.). При использовании системы MW-50 горизонтальная скорость этих «длинноносых» «фоккеров» во всей зоне основных воздушных боев оказывалась практически такой же, что и у Як-3 (хотя и меньше, чем у Ла-7 и Як-9У), а по скороподъемности на форсаже они, по-видимому, не уступали или даже превосходили Як-9У (отставая все же от Як-3 и Ла-7). (Испытав в мае 1945 г. трофейный FW190D-9, советские летчики заключили, что по летным данным «Дора» уступает и Як-3, и Ла-7, и Як-9У – но это потому, что пилотировавшие трофей не пользовались системой MW-50³⁹⁸.)

В таблице 20 данные по FW190D-9 приведены в основном расчетные, вычисленные (в соответствии с описанной выше методикой) на основании графика изменения с высотой скорости трофейного экземпляра этой машины при полете без использования системы MW-50 и известных из немецких источников значений скорости у земли и максимальной скорости при полете с использованием MW-50³⁹⁹.

Таблица 20***ВЫСОТНО-СКОРОСТНЫЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ НЕМЕЦКИХ И СОВЕТСКИХ ИСТРЕБИТЕЛЕЙ В 1945 Г.⁴⁰⁰

Примечание. Знак · означает отсутствие данных.

^* Приведены данные экземпляров выпуска 1944 г.

^**Разброс значений вызван привлечением данных по нескольким экземплярам.

^*** Данные расчетные.

Предваряя таблицу 21, напомним, что скороподъемность Як-9Д и Як-9М должна была быть несколько меньше, чем у Як-9Т – более легкого, чем эти машины.

Таблица 21***СКОРОПОДЪЕМНОСТЬ НЕМЕЦКИХ И СОВЕТСКИХ ИСТРЕБИТЕЛЕЙ В 1945 Г.⁴⁰¹

Примечание. Знак · означает отсутствие данных.

^* Приведены данные экземпляра, выпущенного в начале 1944 г. (сведения по машинам выпуска 1945 года отсутствуют).

^**Указанные значения достигались, по-видимому, без использования системы MW-50.

Таблица 22***Энерговооруженность немецких и советских истребителей в 1945 г.⁴⁰²

^* Приведены данные экземпляров выпуска 1944 г.

^**В числителе – без использования системы MW-50, в знаменателе – с использованием.

Однако значение появления на советско-германском фронте самолетов Bf109G-10, Bf109К-4 и FW190D-9 не стоит преувеличивать. «Длинноносые» «фоккеры» по горизонтальной скорости все-таки уступали Ла-7 и Як-9У; в лучшем случае – если сделать поправку на недобор советскими машинами скорости из-за отсутствия автоматического управления винтомоторной группой – не превосходили их. А по скороподъемности FW190D-9 заведомо проигрывали Як-3. Что же до Bf109G-10 и Bf109К-4, то многие из них вместо двигателя DB605DCM имели DB605DBM – менее мощный из-за использования 87-октанового бензина В4 вместо 96-октанового С3 – и, по крайней мере, по горизонтальной скорости самолетам Як-3, Ла-7 и Як-9У, безусловно, уступали. Кроме того, острейшая нехватка горючего, которую испытывали в 45-м люфтваффе, наверняка коснулась в первую очередь более качественного бензина С3, так что использовавшим его «мессершмиттам» летать наверняка приходилось очень мало. И эффект от появления Bf109G-10 и Bf109К-4 проявиться, по-видимому, не успел. Не случайно, сравнивая летные данные Як-3 и Ла-7, с одной стороны, и немецких истребителей, с другой, В.Швабедиссен не берет в расчет Bf109G-10 (ибо заявляет, что Як-3 превосходил «Густавы») и вовсе не упоминает о Bf109К-4...⁴⁰³

В общем, можно утверждать, что в 1945 г. стороны достигли примерного равновесия в важнейших летных данных своих истребителей. Заметим, однако, что у советской не менее половины парка истребителей составляли машины, которые по скорости и скороподъемности уступали любому истребителю противника – Як-9М, Як-9Т, Як-9Д, Як-9ДД, «Аэрокобры», последние Як-1 и Ла-5 (а в ВВС Балтийского флота – и последние ЛаГГ-3). У немцев же столь слабых машин не было вообще; их истребители 1945 года если и уступали по горизонтальной скорости и (или) скороподъемности каким-либо из советских, то только Як-3, Ла-7 и Як-9У – или только некоторым из этих машин – или только «Лавочкину-7», только в горизонтальной скорости и только на высотах до 3000 м!

Таким образом, в течение трех лет войны из четырех все советские истребители, а в последний год – бóльшая их часть уступали немецким по важнейшим летным данным – скорости, скороподъемности и вертикальной маневренности.

Горизонтальная маневренность

Посмотрим теперь на горизонтальную маневренность – характеристику, которой в советских ВВС придавали очень большое значение. Для оценки горизонтальной маневренности самолетов Второй мировой войны обычно используют такой количественный параметр как время установившегося (т.е. выполняемого при одном и том же угле крена) виража, измеренное на высоте 1000 м. Но этого явно недостаточно. К примеру, Bf109F-2 зимой 1941/42 г. выполнял вираж быстрее, чем тогдашние «лагги» и «яки» (за 20 секунд против 24—26 у ЛаГГ-3 и до 24 у Як-1) – а превосходства над ними в горизонтальной маневренности практически не имел⁴⁰⁴. Дело в том, что в схватках на виражах важно не только время, но и радиус виража. «Мессер» разворачивался хоть и быстро, но не так круто, как советские «ястребки», и последние, летая по кругу с меньшим радиусом, могли ускользать из прицела немецкого пилота...

Однако радиус виража – величина непостоянная: она зависит от скорости входа в вираж. Чем больше эта скорость, тем бóльшим оказывается радиус виража: ведь при резком развороте на больших скоростях создается перегрузка, перенести которую летчик не в состоянии. У Як-1, например, летом 1942 г. радиус виража получался наименьшим при скорости 250—260 км/ч – а при 300—320 км/ч поймать на вираже в прицел Bf109G-2 было уже гораздо труднее⁴⁰⁵. В бою атакующий самолет имеет обычно бóльшую скорость, нежели атакуемый, и может поэтому не суметь развернуться так же круто, как этот последний, – хотя бы при прочих равных условиях радиус виража у него и был меньше, чем у атакуемого...

Впрочем, если бы даже радиус виража был величиной неизменной, он все равно не давал бы нам исчерпывающего представления о горизонтальной маневренности самолета. Так, FW190А-3 значительно уступал английскому «Спитфайру» F Mk.V и по времени (примерно 22 секунды против 18) и – при прочих равных условиях – по радиусу виража (до 340 м против не более чем 235 м)⁴⁰⁶ – а горизонтальная маневренность его, как показали воздушные бои 1942 года над Западной Европой, была никак не хуже, чем у «англичанина». Дело в том, что в маневренном бою в горизонтальной плоскости пилоты, чтобы «подловить» противника и оказаться у него на хвосте, часто меняют направление виража. А здесь большое значение имеет еще один параметр – скорость крена: ведь для того, чтобы войти в вираж, необходимо накренить самолет в нужную сторону. На «фокке-вульфе» это можно было сделать быстрее, чем на «Спитфайре»...

В общем, какого-либо единого, интегрирующего количественного параметра для оценки горизонтальной маневренности истребителей Второй мировой не существует, и характеризовать горизонтальную маневренность советских и немецких машин нам придется при помощи не количественных, а оценочных категорий («хорошая» – «плохая», «лучше» – «хуже» – и т.п.). Все советские источники единодушны в том, что основной немецкий истребитель Восточного фронта – Bf109 – всегда уступал здесь всем советским «ястребкам», кроме МиГ-3, а также ЛаГГ-3 выпуска 1941 – начала 1942 гг. (Фактически не отрицают этого и немцы.) Из-за слишком малой площади крыла у «мессеров» обычно была больше, чем у советских истребителей, нагрузка на крыло. А следовательно, бóльшей была у Bf109 и скорость сваливания, т.е. скорость, на которой самолет уже не может держаться в воздухе и сваливается вниз. Поэтому, становясь в вираж, «мессершмитты» не могли гасить свою скорость до столь же малых величин, что и краснозвездные «ястребки», и радиус, а с 1943 г. и время виража оказывались у них больше. Сказывалась также не слишком высокая эффективность элеронов, которые создают крен, необходимый для входа в вираж (в частности, поэтому Bf109G-2 в 1942 г. были не маневреннее, чем Ла-5, хотя у последних были больше и нагрузка на крыло, и время виража (22,6 секунды против 20—21,5), и – при прочих равных условиях – радиус виража (310 м против 290 м)⁴⁰⁷. Обобщая опыт боев с Bf109, советские специалисты в 1943 г. отмечали, что «выполнение крутых виражей на нем трудно – самолет на вираже легко зарывается [т.е. сваливается. – А.С.], и поэтому крутой вираж на Ме-109 редко можно видеть»⁴⁰⁸.

Однако при тактике, предпочитавшейся пилотами Bf109, – внезапная атака сверху с последующим быстрым уходом на высоту, – превосходство советских «ястребков» в горизонтальной маневренности большого значения не имело. А принудить «мессершмитт» сражаться на виражах было невозможно: превосходя все советские истребители по скорости пикирования, а также, как правило, по горизонтальной скорости и скороподъемности, он всегда мог оторваться от них. В конце 1942 г. советские летчики-фронтовики, обучавшиеся на курсах при Военно-воздушной академии, прямо отмечали в разговорах между собой, что «академическая болтовня о превосходстве наших истребителей на виражах не стоит ни гроша», так как «если истребитель не может догнать своего противника на вертикали и горизонтали, то он уже не истребитель, а так себе...»⁴⁰⁹.

А второй немецкий истребитель Восточного фронта – FW190, – превосходя большинство советских «ястребков» по скорости и скороподъемности, почти всем им не уступал и в горизонтальной маневренности!

Последнее утверждение для русского уха звучит абсолютно непривычно, даже дико: ведь в нашей стране «фоккер» принято представлять прежде всего «тяжелым», «неуклюжим», «неповоротливым» самолетом. Тезис о том, что в маневренном бою с советскими «ястребками» FW190, в отличие от более легкого Bf109, не имел совсем уже никаких шансов, в отечественной литературе стал просто аксиомой! (Отход от этой позиции наметился только после выхода в 2005 г. первого издания этой книги⁴¹⁰.) Между тем на Западе о маневренных качествах «фокке-вульфа» господствует прямо противоположное мнение. Этот истребитель, утверждают западные историки, «превосходно проявил себя в маневренных воздушных боях», по горизонтальной маневренности оказавшись не только лучше Bf109, но и не хуже исключительно маневренного «Спитфайра F Mk.V»!⁴¹¹ Среди источников, на которых основывается такая оценка, выделяются воспоминания новозеландца А.К.Дира, который 2 июня 1942 г. на «Спитфайре F Mk.V» вступил над Северной Францией в бой с только что появившимися на фронте FW190А-3. «Я крутился и вертелся, – свидетельствует Дир, – в отчаянной попытке избежать попадания в прицел и в то же время старался сам занять выгодную позицию для атаки. Никогда раньше я не видел, чтобы эти гунны могли так воевать и выделывать такие штуки, которые они теперь вытворяли на своих новых «фоккерах»⁴¹². Этот бой происходил на большой высоте, но не легче приходилось англосаксам и на малой... «Я заложил такой крутой вираж, на какой только был способен «Спитфайр» [F Mk.V. – А.С.], – вспоминал о своей схватке с FW190, проходившей 19 августа 1942 г. в районе Дьеппа во Франции, английский ас Д.Э.Джонсон, – но «фоккер» приклеился к моему хвосту, как пиявка. [...] У самой земли я выполнил еще один крутой вираж, проскочив над самыми крышами. Однако «фоккер» все еще висел у меня на хвосте»⁴¹³. И это «тяжелый» и «неповоротливый» истребитель!

О хорошей – по крайней мере, лучшей, чем у Bf109, – горизонтальной маневренности FW190 свидетельствуют и источники, освещающие воздушную войну на советско-германском фронте – как немецкие, так и советские. Прямым указанием авторов выпущенной в 1943 г. в СССР книги «Тактика истребительной авиации» на то, что у FW190 «горизонтальная маневренность лучше, чем [у. – А.С.] самолета Ме-109Г»⁴¹⁴, можно, конечно, пренебречь: в этой работе немало явно поспешных и ошибочных выводов относительно летных данных «фоккера» (например, о том, что он хуже, чем «мессершмитт», пикирует⁴¹⁵). Но такой же вывод сделали и летчики 14-й воздушной армии Волховского фронта: в основанном на их докладах политдонесении начальника политуправления фронта от 23 января 1943 г. утверждалось, что для оказания «Мессершмиттам-109» помощи в борьбе с Ла-5 немцам пришлось применить самолет «Фокке-Вульф-190» – «имеющий хорошую маневренность»⁴¹⁶. То же самое утверждал (уже после войны) и немецкий ас Х.Лянге, воевавший на FW190А на Восточном фронте, в составе I группы 51-й истребительной эскадры, с ноября 1942 г. по февраль 1944-го: «Мне кажется, что «Фокке-Вульф» был более маневренным, чем «мессершмитт» [...]»⁴¹⁷. А немецкие летчики, проводившие в декабре 1941 г. сравнительные испытания FW190А-2 и самого маневренного из «мессершмиттов» – Bf109F-4 – докладывали о превосходстве «фоккера» в горизонтальной маневренности вообще без каких-либо оговорок⁴¹⁸. Подтверждением справедливости этих немецких оценок может служить обстоятельство, отмеченное в 1943 г. авторами «Тактики истребительной авиации». В отличие от Bf109, указывали они, FW190 принимают бои с советскими истребителями не только на вертикалях, но и на виражах; «в опыте боев имеются примеры, когда бои [с FW190. – А.С.] на виражах происходили довольно долго и в вираж втягивалось по несколько самолетов как наших, так и противника»⁴¹⁹. Разведотдел 1-й воздушной армии Западного фронта в марте 1943 г. вообще констатировал, что пилоты «фоккеров» ведут бой «главным образом на виражах и спиралях» (из немецких источников известно, в частности, что атака на вираже была тогда излюбленным приемом летавшего на FW190А-4 фельдфебеля Г.Шака из III группы 51-й истребительной эскадры)⁴²⁰.

Правда, ветеран 1-го гвардейского истребительного авиаполка В.И.Клименко утверждает, что маневренность «фоккера» была «похуже, чем у «мессера»; «менее маневренным», чем Bf109, считают FW190 и бывшие летчики соответственно 111-го гвардейского истребительного авиаполка и 12-го истребительного авиаполка ВВС ВМФ С.Д.Горелов и В.А.Тихомиров (в общей сложности эти три пилота встречались со всеми модификациями FW190 – от А-2 и А-3 до А-8)⁴²¹. Но воевавший в 1943—1945 гг. в 168-м истребительном А.Ф.Хайла держится противоположного мнения: у «фоккера» «маневренность лучше», чем у «мессера»! А уже не раз упоминавшийся И.И.Кожемяко из 107-го гвардейского истребительного и Б.А.Шугаев из 66-го истребительного свидетельствуют, что поведение Bf109 и FW190 в воздушных боях было «почти одинаковое», что и «мессер» и «фоккер» «оба хороши на всех высотах, и завалить что одного, что другого крайне сложно»...⁴²²

Наконец, хорошая горизонтальная маневренность FW190 видна из многочисленных описаний боев с «фоккерами» на виражах, сделанных участвовавшими в этих боях советскими летчиками. Особенно нелегко приходилось здесь тем, кто летал на менее маневренных, чем «яки», «лавочкиных». Так, пара Ла-5 гвардии лейтенанта А.Б.Мастеркова из 5-го гвардейского истребительного авиаполка 207-й истребительной авиадивизии 17-й воздушной армии Юго-Западного фронта, столкнувшись в апреле 1943 г. над Северским Донцом с парой FW190 (из 1-й штурмовой эскадры (1-го формирования)), долго не могла одержать верх в маневренном бою – «на косых петлях и виражах с большими перегрузками»⁴²³.

В еще более сложном положении оказался, участвуя 2 ноября 1943 г. в бою с парой FW190 над Днепром, в районе Переяслава-Хмельницкого, гвардии старший лейтенант П.В.Базанов из 3-го гвардейского истребительного авиаполка 15-й гвардейской истребительной авиадивизии 2-й воздушной армии 1-го Украинского фронта. Уже на втором вираже один из «фоккеров» (по-видимому, из 54-й истребительной эскадры) «уверенно заходил в хвост» «лавочкину» Базанова⁴²⁴, и последнего спасло только то, что советских истребителей было втрое больше и «немец», в свою очередь, попал в прицел гвардии капитана М.И.Мудрова.

Возможно, конечно, что противники Мастеркова и Базанова были более опытными пилотажниками, чем советские летчики. Как известно, мастерство пилота может зачастую компенсировать недостатки его машины. Но вот капитан 240-го истребительного авиаполка 302-й истребительной авиадивизии 5-й воздушной армии 2-го Украинского фронта И.Н.Кожедуб к моменту описываемой ниже схватки был уже одним из ведущих советских асов. Кроме того, «очень сильный физически, он мог выжать в бою из самолета то, чего не мог сделать другой летчик»⁴²⁵. А это особенно важно в маневренном бою в горизонтальной плоскости, где пилот, стремясь развернуться как можно круче, резко изменяя направление виража и т.д., то и дело испытывает огромные перегрузки. Наконец, в том памятном для него бою с «фоккерами», происходившем в мае 1944 г. над румынской Молдавией, Кожедуб дрался на Ла-5ФН – более легком в управлении и более маневренном, чем Ла-5 (время виража 19—19,5 секунды против 21 у Ла-5 выпуска 1943 г.)⁴²⁶. И тем не менее советскому летчику еле удалось тогда оторваться от зашедшего ему в хвост FW190 (из 2-й или 10-й штурмовой эскадры). «Стремительно маневрирую, – вспоминал Кожедуб. – Проделываю каскад фигур высшего пилотажа. [...] «Фокке-Вульф» ко мне присосался. [...] Выжимаю из самолета все, что он может дать. И отрываюсь»⁴²⁷. Обратим внимание на схожесть выражений, в которых описывают свои схватки с «присосавшимися» к ним «фоккерами» советский ас и англичанин Джонсон!

Пара Ла-7 гвардии майора А.С.Куманичкина из 176-го гвардейского истребительного авиаполка 16-й воздушной армии 1-го Белорусского фронта в январе 1945 г. в районе Сохачева (западнее Варшавы) дралась с четверкой FW190 на виражах целых 15 минут. Однако зайти врагу в хвост так и не удалось – хотя радиус виража у «лавочкиных» оказался меньше, чем у «фокке-вульфов», а на счету Куманичкина числилось уже более 30 официальных побед⁴²⁸.

Опытным летчиком был к началу 43-го и воевавший с первых дней войны лейтенант Г.И.Герман из 42-го истребительного авиаполка 240-й истребительной авиадивизии 6-й воздушной армии Северо-Западного фронта. Тем не менее в бою на виражах с парой FW190 из I группы 26-й истребительной эскадры «Шлагетер», проходившем 17 февраля 1943 г. над Демянским плацдармом, дравшемуся на Як-7б Герману удалось увернуться от повисшего на его хвосте «фоккера» только «после очень больших перегрузок»...⁴²⁹

Правда, самолет Германа был одним из 22 «Яковлевых-7б», оснащенных (вместо 20-мм) 37-мм пушкой; по весу эти машины приближались к Ла-5 и были менее маневренными, чем обычные Як-7б. Но, по свидетельству авторов «Тактики истребительной авиации», на левом вираже и обычные Як-7б в 1943 г. сражались с FW190 «на равных условиях» – и только на правом «легко» могли зайти «фоккеру» в хвост⁴³⁰. А неопытному пилоту вести на Як-7б маневренный бой с «тяжелым» и «неуклюжим» FW190 было нелегко в любом случае! Так, в конце января 1943 г. в районе Ливен сержант В.Г.Александров из 900-го истребительного авиаполка 286-й истребительной авиадивизии 15-й воздушной армии Брянского фронта лишь с огромным трудом, приложив «невероятные усилия», смог оторваться от зашедшей в хвост его Як-7б пары FW190А-4 из III группы 51-й истребительной эскадры⁴³¹.

А «Яковлевы-9» – как утверждает систематизатор боевого опыта немецких пилотов В.Швабедиссен – FW190 по горизонтальной маневренности вообще превосходил⁴³².

Драться с FW190 на виражах нелегко было и на ранних «Аэрокобрах» (Р-39D-2), которые на испытаниях в НИИ ВВС выполняли вираж радиусом всего около 250 м всего за 18—19 секунд⁴³³. Так, когда 15 марта 1943 г. гвардии старший лейтенант А.С.Смирнов из 28-го гвардейского истребительного авиаполка 5-й гвардейской истребительной авиадивизии 6-й воздушной армии Северо-Западного фронта вступил в районе Старой Руссы на «Аэрокобре» в маневренную схватку с «фоккером», «немец никак не мог приблизиться к Смирнову, а Смирнов к нему, чтобы зайти в хвост. У обеих машин оказалось одинаковое время виража»⁴³⁴. И снова дело было явно не в превосходстве немецкого летчика в искусстве пилотирования: А.С.Смирнов служил в истребительной авиации с 1938 г., воевал еще в Финскую кампанию, а в Великой Отечественной войне участвовал с первых дней. И выйти в конце концов из этого боя победителем ему, по его рассказу, помогла именно отточенная техника пилотирования. Начав виражить с небольшим набором высоты, пустив в ход триммеры и прием внешнего скольжения, советский летчик сумел сократить радиус виража и зайти-таки «немцу» в хвост...

В общем, следует признать, что традиционное для отечественной литературы утверждение о «неповоротливости» и «маломаневренности» FW190 является мифом и что по горизонтальной маневренности этот самолет превосходил Bf109 и, по меньшей мере, не уступал большинству советских истребителей (по свидетельству В.Швабедиссена, безусловное превосходство над «фоккером» имел здесь только Як-3)⁴³⁵. Из-за очень большой нагрузки на крыло время и радиус виража у действительно очень тяжелого FW190 были (при прочих равных условиях) больше, чем у советских истребителей и Bf109 (хотя, по утверждению Х.Лянге, «используя большие перегрузки», опытный летчик мог выполнить на FW190 столь же крутой вираж, что и на «мессершмитте»)⁴³⁶. Но «фоккер» отличался исключительной эффективностью элеронов, позволявшей ему (как, кстати, и Як-3) легко входить в вираж даже на очень больших скоростях и очень быстро менять направление виража. «[...] Превосходство над Bf109 особенно очевидно при последовательных поворотах влево и вправо и на высоких скоростях», – писали в конце 1941 г. немецкие летчики-испытатели о считающемся у нас «неуклюжим» и «неповоротливым» FW190...⁴³⁷

Миф о «маломаневренности» «фоккера» возник, видимо, потому, что об этом самолете у нас с самого начала стали судить по трофейным его экземплярам, испытывавшимся в СССР в 1943 г. А эти экземпляры, напомним, были дефектными и изношенными! Только этим последним обстоятельством можно объяснить, например, то, что, облетав FW190А-4 № 2362, летчики-испытатели из ЛИИ НКАП заключили, что из одного виража в другой «фоккер» переходит не слишком легко – да еще и отнесли это на счет «несколько тяжелого» управления элеронами⁴³⁸. Ведь все без исключения немецкие, английские и американские пилоты, которые летали на FW190 и свидетельства которых приводятся в русскоязычной литературе, – Х.Лянге, Ф.Зейффардт, Ф.Крайтель, А.Галланд, Э.Браун, Г.Ландквист и др. – в один голос говорят о том, что управляемость «фокке-вульфа» была хорошей или даже прекрасной, что «элероны ходят легко и даже небольшое их смещение вызывает значительный крен»!⁴³⁹ Да и советские испытатели из НИИ ВВС, летавшие на другом трофейном FW190А-4 (№ 2310), отмечали, что из виража в вираж самолет переходит легко, а управляемость в поперечном отношении – хорошая...⁴⁴⁰

Пилотажные качества и удобство управления

На пилотажных качествах советских и немецких истребителей и – шире – удобстве управления ими следует остановиться подробнее. Ведь, как отмечалось выше, превосходство летчика над противником в технике пилотирования может зачастую компенсировать более низкие, чем у противника, летные данные его машины. А чем проще самолет в пилотировании, чем легче им управлять, тем быстрее летчик сможет стать искусным пилотажником. Кроме того, хорошие пилотажные качества и общая простота управления самолетом существенно облегчают летчику ведение боя. Благодаря простоте самолета в пилотировании, наличию автоматического управления двигателем и винтом летчик получает возможность уделять меньше внимания управлению и больше – наблюдению за воздухом, оценке обстановки, принятию решения, прицеливанию, стрельбе – словом, ведению боя как таковому. Простота пилотирования, хорошая управляемость истребителя экономят и физические силы летчика, а значит, помогают ему переносить огромные перегрузки, возникающие при энергичном маневрировании по вертикали и в бою на виражах.

В начале войны основная масса советских истребителей уступала немецким и по пилотажным качествам. Хорошо известна «строгость» в пилотировании, присущая самолетам И-16 – особенно модификаций 1938—1941 гг., т.е. как раз тех, которые участвовали в Великой Отечественной. Из-за чрезмерно задней центровки, обусловленной укороченностью хвостовой части фюзеляжа, эти, по выражению В.И.Кондратьева, «короткие «бочонки»⁴⁴¹ были крайне неустойчивы в полете, так что летчику то и дело приходилось парировать рысканье машины движениями ручки управления. Помимо отвлечения внимания пилота, это очень сильно нагружало его руку и утомляло физически. Кроме того, неустойчивость «ишака» затрудняла прицеливание и удержание врага в прицеле во время ведения огня. (В.И.Кондратьев приписывает этот недостаток и И-153, но М.А.Маслов в своей монографии о «чайке» указывает, что, в отличие от И-16, И-153 допускал полет с брошенной ручкой управления, т.е. был достаточно устойчивым⁴⁴².)

Общеизвестны также неудовлетворительные пилотажные качества другого массового советского истребителя 1941 года – МиГ-3. «Ошибок при пилотировании он не прощал, был рассчитан только на хорошего летчика, – писал об этом самолете Г.Н.Захаров, летавший на всех советских «ястребках» 20—40-х гг. – Средний летчик на «миге» автоматически переходил в разряд слабых, а уже слабый просто не мог бы на нем летать»⁴⁴³. В частности, при энергичных маневрах – например, при попытке заложить вираж как можно круче – МиГ-3, отличавшийся большой нагрузкой на крыло и не всегда имевший предкрылки, склонен был срываться в штопор (в меньшей степени, но этот недостаток был присущ и ЛаГГ-3, которые до августа 1942-го также выпускались без предкрылков). Кроме того, «миги» и «лагги» были весьма тяжелы в управлении (т.е. отличались посредственной управляемостью): чтобы выполнить тот или иной маневр, летчику на многих режимах полета приходилось прикладывать к ручке управления очень большие усилия⁴⁴⁴.

Противники же И-16, «мигов» и «лаггов» – Bf109Е и F – были, по оценке советских специалистов, «устойчивыми и легко управляемыми»⁴⁴⁵. «Он был прост в управлении, доступен летчику средней руки», – писал, например, о Bf109Е знакомый с результатами его испытаний в СССР тогдашний нарком авиапромышленности А.И.Шахурин⁴⁴⁶. Устойчивые в полете «мессеры» не «уводило» при стрельбе в сторону от линии прицеливания, как «ишаки». Сложными на «мессершмиттах» были лишь взлет и посадка: из-за узкой колеи шасси этот самолет на разбеге и пробеге норовил опрокинуться набок, и от пилота требовалось предельное напряжение внимания, чтобы не допустить этого.

Различия между советскими и немецкими истребителями в пилотажных качествах начали сглаживаться в 1942 г., когда из самолетного парка ВВС Красной Армии стали исчезать И-16 и МиГ-3 и возросла доля машин ОКБ А.С.Яковлева. Як-1 с самого начала выделялся среди советских «ястребков» простотой пилотирования и хорошей управляемостью – явно не уступая здесь Bf109Е и F. А пилотажные качества «Яковлевых-7» были еще лучше (собственно, ради их улучшения и создавали Як-7, переделывая в боевой истребитель учебно-тренировочный Як-7УТИ). В то же время пилотажные качества «мессершмиттов» к концу 1942-го ухудшились. Пришедшие на смену «Эмилям» и «Фридрихам» Bf109G из-за увеличившейся нагрузки на крыло были заметно тяжелее в управлении, чем их предшественники, а трехпушечные Bf109G-2/R6 – откровенно тяжелы.

Однако утверждать, что с конца 1942 г. управлять советским истребителем стало проще, чем немецким, было бы неверно. Во-первых, с того же конца 1942-го – начала 1943-го «яковлевых» стали теснить самолеты Ла-5 и «Аэрокобра». Ла-5, как и их предшественники ЛаГГ-3, отличались тяжелым управлением и были «очень строги» на взлете и посадке (правда, в воздухе, указывает воевавший в 10-м гвардейском истребительном авиаполку ВВС ВМФ А.И.Рязанов, Ла-5 в пилотировании был «очень прост»⁴⁴⁷). «Аэрокобры» же легко срывались в штопор: из-за оригинальной компоновки, при которой двигатель размещался в средней части фюзеляжа, за кабиной пилота, они были очень чувствительны к изменению в полете центровки (а она изменялась, например, в результате израсходования боезапаса). К срыву в штопор приводили на «кобрах» и резкие маневры, а вывести эту машину из штопора стоило немалых физических усилий. Для недостаточно хорошо овладевшего «Аэрокоброй» летчика она была настолько опасна, что, например, командующий 5-й воздушной армией 2-го Украинского фронта С.К.Горюнов в самые тяжелые дни воздушного сражения в районе Ясс – 30 и 31 мая и 1 июня 1944 г. – вынужден был отказаться от ввода в бой целой дивизии этих самолетов (304-й истребительной), да и потом использовать ее лишь ограниченно...

Во-вторых, у немцев с конца 1942 г. стала быстро увеличиваться доля самолетов FW190 – отличавшихся, как уже отмечалось, очень хорошей управляемостью. В отечественной литературе, упорно изображающей «фоккер» гораздо менее эффективным истребителем, чем «мессер» и советские «ястребки», утверждается, что FW190 и здесь уступал «мессершмитту»⁴⁴⁸, – однако западные источники говорят об обратном. «Пилотаж был просто удовольствием!» – вспоминал о FW190 уже упоминавшийся ветеран 51-й истребительной эскадры люфтваффе Х.Лянге, который прямо писал, что Bf109 казался ему «более тяжелым» в управлении, чем «фоккер». Что «машина была приятной в управлении», утверждал и воевавший на FW190 во 2-й штурмовой эскадре Ф.Зейффардт – также отмечавший, что пилотировать «фокке-вульф» было легче, чем «мессершмитт». «Пилотам машина нравилась, особенно в части управления, характеристик и вооружения», – подчеркивал и А.Галланд, описывая перевооружение его 26-й истребительной эскадры с Bf109F на FW190А-1 в конце 1941 г. Американцы, испытав летом 1942 г. трофейный FW190А-3, особо выделили в отчете «очень легкое управление»; о «прекрасной управляемости» «фоккеров» писали и летавшие на них в 1942—1943 гг. американский пилот Г.Ландквист и английский Э.Браун⁴⁴⁹. Садиться и взлетать на FW190 с его широко расставленными стойками шасси также было проще, чем на Bf109...

Правда, по оценке советских испытателей, «фоккер» был все-таки «более сложен» в управлении, чем современные ему советские истребители⁴⁵⁰. Однако вновь приходится напомнить, что облетанные в 1943 г. в НИИ ВВС и ЛИИ НКАП FW190А-4 №№ 2310 и 2362 были машинами очень изношенными и от новых (да и от просто не побывавших в капитальном ремонте) экземпляров в воздухе должны были отличаться достаточно сильно. Подтверждением тому является, в частности, то обстоятельство, что, по оценке испытателей ЛИИ, при выводе «фоккера» из пикирования на ручке управления возникают большие нагрузки, а американцы, летавшие на менее изношенном экземпляре FW190А-3, наоборот, подчеркивали, что в этом случае летчику совершенно не требуется уменьшать нагрузки на ручке управления при помощи триммеров, так как управление и без того «очень легкое»⁴⁵¹. О том, что советские испытатели оценили FW190, «пожалуй, слишком строго», пишет и Д.Б.Хазанов⁴⁵².

Кроме того, советские авиаторы почему-то забыли об абсолютном превосходстве FW190 над советскими истребителями в уровне автоматизации управления. А это более чем существенно облегчало управление «фоккером» в бою! Например, на «лавочкиных» для резкого увеличения скорости полета летчику надо было последовательно переместить 6 (!) рычагов, а на FW190 достаточно было передвинуть лишь один (сектор газа): все остальное проделывала автоматика центрального поста управления двигателем... Подобные преимущества, думается, вполне могли компенсировать и обстоятельство, которое действительно усложняло пилотирование «фоккера»: из-за слишком большой нагрузки на крыло и отсутствия предкрылков на очень крутом вираже он слишком быстро терял скорость и сваливался вниз – переходя при этом зачастую в штопор и теряя до 1000 м высоты⁴⁵³.

В-третьих, тяжеловатость в управлении (замедленное реагирование на действия летчика рулями) Bf109G также должна была в немалой степени компенсироваться наличием автоматического управления винтомоторной группой, которое на советских истребителях 1942—1943 гг. отсутствовало. Ознакомившись в конце 1942 г. с особенностями управления трофейных Bf109, советские летчики-фронтовики, даже не опробовав машину в воздухе, заговорили между собой, что «летать на «мессере» так же легко, как и ездить на автомобиле»...⁴⁵⁴

В 1944—1945 гг. пилотажные качества советских истребителей в целом стали еще лучше. Отличавшиеся, по выражению летчиков, «дубовостью» (посредственной управляемостью) Ла-5 постепенно вытеснялись более легкими в управлении Ла-5ФН и Ла-7; ставшие наиболее распространенными краснозвездными «ястребками» «Яковлевы-9» унаследовали прекрасные пилотажные качества своего общего прототипа Як-7. А Як-3 был просто феноменально легок в управлении! По оценке летавшего на нем в бытность командиром 303-й истребительной авиадивизии 1-й воздушной армии 3-го Белорусского фронта Г.Н.Захарова, «легкость, с которой машина реагировала на любое движение ручки управления», была такова, что Як-3 «был почти неосязаем» для пилота⁴⁵⁵. А простота пилотирования делала этот истребитель доступным летчику любой квалификации...

Однако автоматики, позволявшей летчику в бою уделять меньше внимания управлению, на большинстве советских истребителей не появилось, и в 1944—1945 гг. (исключением стали только Як-3 и Як-9М, получившие автоматическое управление заслонками: первый – водяного и масляного радиаторов, а второй – водяного радиатора). Не стоит преувеличивать и пилотажные достоинства Ла-5ФН (о котором К.Ю.Косминков пишет как об «одном из самых легкоуправляемых истребителей»⁴⁵⁶) и Ла-7. Овладение самолетом Ла-5ФН для летчика низкой квалификации «совершенно исключено», указывал в сентябре 1944 г. в одном из своих донесений комдив 303-й истребительной Г.Н.Захаров⁴⁵⁷(по-видимому, из-за все той же сложности взлета и посадки). Массовым истребителем оставалась в 1944—1945 гг. и коварная «Аэрокобра»...

В общем, управлять советским истребителем Великой Отечественной войны было не легче, а может быть, и сложнее, чем немецким. Хотя пилотажные качества советских машин во второй половине войны и оказывались зачастую (но не всегда!) не хуже, а то и лучше, чем у немецких, отсутствие автоматического управления винтомоторной группой существенно усложняло управление советским «ястребком» во время воздушного боя – с характерными для него резкими изменениями высоты и скорости полета и режима работы двигателя. Если советский летчик-истребитель в бою должен был постоянно следить за температурой воды и масла, прикрывать или приоткрывать заслонки радиаторов или створки капота, переключать, следя за изменением высоты, шаг винта и скорости нагнетателя, регулировать состав топливно-воздушной смеси – словом, постоянно отслеживать изменение целого ряда параметров и манипулировать несколькими рычагами, – то немецкий пилот, за которого все это делала автоматика, мог сосредоточиться на ведении собственно боя. А значит, и вероятность одержать воздушную победу у немца (при прочих равных условиях) оказывалась больше!

И это при том, что советские летчики нуждались в простых в управлении самолетах больше, чем немецкие! Ведь их подготовка была в среднем ниже, чем у немецких.

Огневая мощь

В начале войны почти все советские истребители уступали немецким и по огневой мощи. Во-первых, большинство их не имело авиапушек. На 26% имевшихся к 1 июня 1941 г. в строевых авиачастях И-16 (машинах типа 5) стояло лишь по два 7,62-мм пулемета ШКАС, на всех И-15 бис – по четыре менее скорострельных 7,62-мм пулемета ПВ-1, на 46,4% И-16 (машинах типов 10, 18 и 24), а также более, чем на 90% И-153 – по четыре ШКАСа, на 14,2% И-16 (машинах типа 29), менее, чем на 10% И-153 и 63% построенных в 1941 г. МиГ-3 – по два ШКАСа и одному 12,7-мм пулемету Березина (в варианте БС), примерно на 10% построенных в 41-м МиГ-3 – по два БС, а на 22% «МиГов» 41-го года и на части ЛаГГ-3 – по два ШКАса и три пулемета Березина (в вариантах БС и БК) или 12,7-мм универсальных пулемета Березина УБ (в варианте УБС)⁴⁵⁸. А пули – особенно винтовочного (7—8-мм) калибра – не способны были вызвать в конструкции самолета времен Второй мировой войны такие разрушения, как снаряды, поражающее действие которых обуславливается не столько их кинетической энергией, сколько энергией взрыва. От попадания очереди 7,62-мм пуль в крыле, например, истребителя оставалась лишь цепочка маленьких отверстий; очередь же 20-мм снарядов либо приводила к образованию огромных пробоин (и тогда крыло переставало создавать подъемную силу), либо разрушала силовой набор крыла (и тогда последнее могло вообще отвалиться). Кроме того, снаряд авиапушки безусловно поджигал даже протектированный бензобак; из пуль же это способны были сделать лишь разрывные и зажигательные. Особенно неэффективным был пулеметный огонь по двухмоторным бомбовозам Не111 и Ju88 – целям, которые наиболее часто встречались советским летчикам как раз в 1941—1942 гг. Попасть в мотор или в пилота было непросто, а фюзеляж и крылья этих больших цельнометаллических машин могли поглотить значительное количество пуль без особого для себя вреда. «Я слышал, как его пули пробивают наш фюзеляж», – вспоминал бывший штурман из II группы 27-й бомбардировочной эскадры «Бёльке» Л.Хафигорст о бое его Не111 с советским истребителем (по-видимому, И-153) в районе Сталинграда 9 октября 1942 г. Однако изрешеченный «хейнкель» смог еще выдержать перегрузки при пикировании на превышающей предельно допустимую скорости (около 650 км/ч) и, оторвавшись от преследователя, уйти на максимальной скорости домой⁴⁵⁹.

Добавим, что поражающее действие пуль основного советского авиационного пулемета начала войны – ШКАС – было явно недостаточным даже для оружия винтовочного калибра. Пуля ШКАСа весила всего 9,6 г (на треть меньше, чем у немецкого 7,92-мм MG17) и теряла кинетическую энергию так быстро, что уже на дистанции 300 м не причиняла самолету противника практически никакого вреда⁴⁶⁰. Иногда «мессеры» продолжали драться даже после попадания очереди ШКАСа в мотор! Не зря советские летчики стали называть этот пулемет «гуманным оружием»...⁴⁶¹ Кроме того, для пресловутой огромной скорострельности ШКАСа – за которую этот пулемет десятилетиями превозносился в отечественной литературе – у вооруженных им самолетов был слишком мал боезапас. «Нажмешь – все вылетело, и бить нечем», – вспоминает летавший в 1941 г. в 296-м истребительном авиаполку на И-16 Б.Н.Еремин; ему вторит моторист 131-го истребительного авиаполка (также воевавшего в 41-м на «ишаках») В.М.Синайский: «Чуть-чуть задержал гашетку – все! ШКАС все выпускает, 1800 выстрелов в минуту – с ума сойти. Опытные про это помнят, а молодой – чуть задержал, и стрелять нечем»...⁴⁶²

Немецкие же истребители 1941 года все имели пушечное вооружение. В дополнение к двум 7,92-мм пулеметам MG17 (с 12,8-граммовой пулей⁴⁶³) Bf109F-2 имел 15-мм пушку MG151/15, Bf109F-4 – 20-мм MG151/20, а Bf109Е – две 20-мм MGFF.

Меньшая часть советских «ястребков» 1941 года – Як-1, Як-7 и 13% имевшихся на 1 июня 1941 г. в строевых авиачастях И-16 (пушечные машины типов 12, 17, 27 и 28)⁴⁶⁴ – на первый взгляд, была вооружена не хуже «мессершмиттов». «Яки», имевшие, наряду с двумя ШКАСами, 20-мм пушку ШВАК, и по числу и калибру стволов были равноценны Bf109F-4, а пушечные «ишаки», вооруженные двумя ШКАСами и двумя ШВАК, – Bf109Е. Но пушка ШВАК значительно уступала немецким авиационным орудиям того же калибра по поражающему действию своих снарядов (а пушке MG151/20 – и по баллистическим их характеристикам). Будучи переделана Б.Г.Шпитальным и С.В.Владимировым из 12,7-мм пулемета ШВАК, эта система как пушка оказалась «явно неполноценной». «Пушечным» у нее был только ствол, а вся автоматика осталась прежней, «пулеметной». Поэтому и снаряд пришлось спроектировать неполноценный, маленький; его размеры и геометрия были обусловлены необходимостью «уложиться в существующую геометрию автоматики»⁴⁶⁵. Если у пушки MGFF снаряд весил 124 г, а у MG151/20 – 115 г, то у ШВАК – лишь 96 г⁴⁶⁶ (т.е. на 20—30% меньше); отсюда и меньшее, нежели у немецких боеприпасов, поражающее действие.

Таким образом, «яки» 1941 года по огневой мощи были равноценны лишь «мессерам» с 15-мм пушкой – Bf109F-2, – удельный вес которых в истребительной авиации люфтваффе на Востоке неуклонно уменьшался. (То же, по-видимому, надо сказать и о выпущенных в сентябре – декабре 41-го трех сотнях МиГ-3 с двумя 12,7-мм БС и о полутора сотнях «томагауков» – не имевших пушки, но располагавших, наряду с четырьмя 7,62-мм, двумя 12,7-мм пулеметами «Кольт-Браунинг»). Самолетам же Bf109F-4 по огневой мощи в 41-м не уступали только пушечные И-16, ЛаГГ-3 и часть МиГ-3. ЛаГГи, выпускавшихся весной и летом 1941 г. (1—3-й серий), кроме двух ШКАСов, имели целых три крупнокалиберных, 12,7-мм пулемета Березина – один БК и два БС (отличавшихся – из-за необходимости стрелять через диск винта – несколько меньшей, чем у БК, скорострельностью). Часть «мигов» была оснащена – наряду с двумя ШКАСами – тремя БК (правда, в августе 41-го два из них – подвешенные под крылом – повсеместно сняли из-за отказов при стрельбе). А уже пара пулеметов Березина по совокупной огневой мощи превосходила одну пушку ШВАК: «сравнительная интегральная оценка давала» для одного БК или БС «75—80% эффективности по сравнению с 20-мм калибром»⁴⁶⁷. На выпускавшихся осенью 1941-го ЛаГГах 4—7-й серий устанавливали два ШКАСа, один БС и одну пушку ШВАК, а на ЛаГГ-3, строившихся зимой 1941/42 г. – одну ШВАК и один УБС (синхронный вариант модифицированного пулемета Березина – УБ)⁴⁶⁸.

В течение 1942 года вооружение советских истребителей в целом стало значительно эффективнее. Пулеметные И-16, И-153 и МиГ-3 из фронтовых частей постепенно исчезали, а «яки» вместо «гуманных» ШКАСов получили крупнокалиберные УБС: Як-7 – в апреле 1942 г. (с появлением модификации Як-7б), а Як-1 – в октябре. При этом Як-1 (как и ЛаГГ-3, а также выпускавшийся с октября 1942 г. Як-9) стал нести в дополнение к пушке один крупнокалиберный пулемет, а Як-7б – два. Такой состав вооружения (одна ШВАК плюс один-два УБС) должен был компенсировать неполноценность снарядов ШВАК по сравнению с немецкими и сделать «яки» и «лагги» – эти основные советские истребители 1942 года – вооруженными не хуже, а то и лучше «мессеров». Ведь, помимо того, что пуля УБС весила целых 48 г, 20% боекомплекта этого пулемета на «яках» и «лаггах» составляли разрывные или зажигательно-разрывные пули – фактически мини-снаряды, которые, разрываясь, делали в обшивке вражеского самолета пробоины диаметром до 200 мм, т.е. лишь немногим меньше, чем осколочно-зажигательные снаряды пушки ШВАК (250—300 мм)⁴⁶⁹. По оценке воевавшего на Як-7б в 163-м истребительном авиаполку М.М.Кибкалова, два УБС «по совокупной огневой мощи не только не уступали одной 20-мм пушке, но и в некоторых отношениях даже превосходили»⁴⁷⁰. А у большинства «мессершмиттов» 1942 года (Bf109F-4 и G-2) одна, хотя и прекрасная, 20-мм пушка MG151/20 по-прежнему дополнялась лишь парой пулеметов винтовочного калибра...

Однако достигнутое вроде бы здесь равенство или даже превосходство «яков» и «лаггов» над «мессершмиттами» до весны 1943 г. зачастую оставалось лишь теоретическим. Чтобы обеспечить поражающее действие, не меньшее, чем у пушки MG151/20, пилоту «яка» или «лагга» нужно было стрелять из ШВАК и УБС одновременно. А это осложнялось конструкцией спуска оружия. До весны 43-го на всех советских истребителях спуск осуществлялся при помощи двух (в данном случае – пушечной и пулеметной) гашеток, расположенных на ручке управления. Нажать их одновременно было, в общем-то, можно (в этом убеждают, в частности, воспоминания Г.И.Германа, который, воюя в 42-м истребительном авиаполку, не раз стрелял так из оружия и МиГ-3 и Як-7б⁴⁷¹), но достаточно сложно. Не зря же, в самом деле, Ф.Ф.Архипенко, сражавшийся в 1942—1943 гг. в 17-м и 508-м истребительных авиаполках, на Як-1 и Як-7б, настойчиво, преодолевая сопротивление техников-вооруженцев, добивался выведения на своем «яке» спусков и пушки, и пулемета на одну гашетку! Поэтому можно предположить, что зачастую пилоты «яков» и «лаггов» вынуждены были открывать огонь либо только из ШВАК, либо только из УБС... Кроме того, до весны 43-го советскому летчику-истребителю было сложнее, чем немецкому, открыть огонь вовремя. Гашетки хоть и находились на ручке управления, но, чтобы нажать на них большим пальцем той же руки, которой летчик управлял самолетом, требовалось приложить такое большое усилие, что, кроме гашетки, в движение приходила и сама ручка управления – и нос машины начинал «ходить», сбивая прицел. Другую же руку пилот держал на расположенном по левому борту кабины секторе газа. Чтобы перенести ее оттуда, требовалась, конечно, буквально секунда – но и за эту секунду враг мог уйти из прицела! А «в воздушном бою, – подчеркивает тот же Ф.Ф.Архипенко, – не так-то легко поймать самолет противника в прицел [...]»⁴⁷². Пилот же немецкого истребителя мог легко нажать на кнопки спуска пушки и пулеметов большим и указательным пальцами той же руки, которой он держал ручку управления...

Правда, с начала 1942 г. в составе советских ВВС воевали «Киттихауки» с шестью 12,7-мм пулеметами «Кольт-Браунинг», по эффективности не уступавшими УБС. Такая батарея была, без сомнения, эквивалентна если не трем, то двум пушкам ШВАК. Часть «Харрикейнов» перевооружили на два УБК (крыльевой вариант пулемета УБ), а затем – на два УБК и две пушки ШВАК⁴⁷³. А с июня 1942-го на фронт стали поступать Ла-5 с двумя ШВАК, общий боекомплект которых состоял из 400 снарядов (против 130—140 у «яков» и «лаггов» и 150 у «мессеров» с одной 20-мм пушкой)⁴⁷⁴. Но эти машины были немногочисленны («киттихауков» за весь 42-й в СССР их поступило 502⁴⁷⁵, а на большинстве Ла-5 выпуска 1942 года в целях облегчения машины вместо одной из пушек ставили пулемет УБС), а у немцев осенью 42-го появились истребители и с тремя и с четырьмя орудиями – причем более эффективными, чем ШВАК. Это были прозванные «канонерскими лодками» Bf109G-2/R6, которые, наряду с двумя 7,92-мм пулеметами, несли не одну, а три пушки MG151/20 (с общим боекомплектом 390 снарядов⁴⁷⁶), а также FW190А-3, на которых, наряду с двумя 7,92-мм пулеметами MG17, стояли целых четыре орудия с общим боекомплектом 620—680 снарядов⁴⁷⁷ – две MG151/20 и две MGFF. Создатель «сто девяностого» К.Танк дал ему весьма удачное имя «Сорокопут» – эта небольшая, но с мощным клювом птица является, как известно, беспощадным убийцей, отрывающим своим жертвам головы. Собственно, слово «Würger» и переводится с немецкого не только как «сорокопут», но и как «убийца»...

Конечно, эффективность этих трех– и четырехпушечных батарей должно было несколько уменьшать то обстоятельство, что, в отличие от «яков», «лаггов», Ла-5 и однопушечных «мессеров», все пушки «фоккера» были размещены не в фюзеляже, а в крыле, а две из трех пушек Bf109G-2/R6 – под крылом, на значительном расстоянии друг от друга и от оси самолета (т.е. от линии прицеливания). Это снижало кучность и меткость стрельбы: трассы крыльевых и подкрыльевых пушек сходились лишь в нескольких сотнях метров впереди, а на малых дистанциях снаряды широко разнесенных орудий могли пройти мимо цели. Однако, указывает воевавший на FW190 в I группе 51-й истребительной эскадры Х.Лянге, «это имело серьезное значение только при бое с истребителями»⁴⁷⁸ – т.е. с небольшими по размерам самолетами. А в некоторых случаях «фоккеры» на небольшой дистанции поражали из всех шести огневых точек и истребители. Так, 5 августа 1943 г. в районе города Кромы FW190, обстреляв с предельно малого расстояния Як-7б лейтенанта А.С.Морозова из 163-го истребительного авиаполка 336-й истребительной авиадивизии 16-й воздушной армии Центрального фронта, всадил очереди пулеметов в мотор, снаряды расположенных ближе к фюзеляжу пушек MG151/20 – в приборную доску, а снаряды внешних пушек MGFF – в консоли крыла «яка». А когда 25 апреля 1945 г. пара «фоккеров», атаковав в районе Берлина пятерку Ил-2 154-го гвардейского штурмового авиаполка 307-й штурмовой авиадивизии 1-го Украинского фронта, открыла огонь из всех огневых точек, с одного из штурмовиков «вся обшивка слетела»...⁴⁷⁹ (По Х.Лянге, крыльевое оружие и отказывало гораздо реже, чем расположенное в фюзеляже истребителя; последнее, отмечает он, из-за близости мотора часто перегревалось и заклинивало. Впрочем, летавший на FW190D-9 в составе 300-й истребительной эскадры Г.Ралль был на этот счет противоположного мнения. В маневренном бою, указывал он, фюзеляжные пушки были выгоднее: крыльевые отказывали из-за вибрации крыла, испытывавшего при маневрировании большие перегрузки⁴⁸⁰.)

Истребители с четырьмя пушками имелись в 1942 г. и у советской стороны; это была часть «харрикейнов», получившая в СССР вместо английских пулеметов по четыре крыльевых ШВАК. Но пилотам этих тихоходных машин было крайне сложно реализовать мощь своего вооружения; выше уже приводилось свидетельство воевавшего на «харрикейнах» в 180-м истребительном авиаполку С.Ф.Долгушина, согласно которому «сбить можно было, только если подловишь» – т.е. дождешься, когда противник сам окажется прямо перед тобой... Вообще, как назло, и в 41-м (тогда это были пушечные И-16) и в 42-м («Харрикейны») наиболее мощное вооружение в советских ВВС имели те истребители, которые больше всего уступали немецким по летным данным – и которым, следовательно, было сложнее, чем другим, занять позицию для стрельбы. Исключение составляли лишь несколько десятков ЛаГГ-3 и Як-7б с 37-мм пушкой вместо 20-мм – применявшиеся, главным образом, в 42-м истребительном авиаполку сначала на Западном, а затем на Северо-Западном фронте.

В течение 1943 года вооружение советских истребителей снова усилилось. Во-первых, улучшились условия применения его летчиком в бою. С весны 43-го все вновь выпускаемые в СССР «ястребки» стали оснащать ручкой управления того же типа, что была на «мессерах» и «фоккерах» – со спусковыми кнопками вместо гашеток, расположенными так, что их можно было без больших усилий нажать большим и указательным пальцами той же руки, которая обхватывала ручку управления, – и нажать одновременно. Теперь советский летчик мог открыть огонь в то же мгновение, когда самолет противника оказывался в прицеле. А пилотам «яков» и «лаггов» была, кроме того, гарантирована возможность стрелять из пушки и пулемета одновременно – так, что огневая мощь этих истребителей не только теоретически, но и на практике сравнялась с таковой большинства «мессершмиттов», а у Як-7б – даже превзошла.

Во-вторых – несмотря на исчезновение из частей фронтовой авиации четырехпушечных «Харрикейнов» – в парке советских истребителей значительно увеличилась доля машин, имевших более мощное, чем одна ШВАК, пушечное вооружение. Все бóльшим становился удельный вес двухпушечных Ла-5 (вместе с более мощным мотором М-82Ф. «Лавочкин» в декабре 1942-го опять получил вместо УБС вторую ШВАК) и Ла-5ФН, а, кроме того, началось массовое поступление истребителей с 37-мм орудиями. С весны 1943-го стали в больших количествах применяться «Аэрокобры» с американской пушкой этого калибра М4 (Р-39D-2, K, L, M, N и Q), а с июля – Як-9Т с советской НС-37 (кроме пушки, «Аэрокобры» советских ВВС несли по два 12,7-мм пулемета «Кольт-Браунинг», стрелявших 43-граммовой пулей⁴⁸¹ и по мощности мало уступавших УБС, – а иногда еще и по четыре 7,62-мм, а Як-9Т – по одному УБС).

Однако реализовать возможности своего мощнейшего оружия пилотам «кобр» и Як-9Т удавалось не всегда. На «Аэрокобрах» пушечная гашетка была расположена весьма неудачно, и в пылу боя, боясь упустить врага из прицела, летчик часто жал лишь на гашетку пулеметов. Правда, спуски пулеметов и пушки на Р-39 можно было легко присоединить к одной гашетке. Уже в апреле 1943-го это сделали на самолете гвардии капитана А.И.Покрышкина из 16-го гвардейского полка 216-й смешанной авиадивизии 4-й воздушной армии Северо-Кавказского фронта, впоследствии так же были переборудованы все «Аэрокобры» 205-й истребительной авиадивизии; наверняка к этой же мысли приходили и в других частях. Однако насколько большой была доля «Аэрокобр», оснащенных единым спуском, – сказать пока невозможно (известно, в частности, что в 19-м гвардейском истребительном авиаполку 1-й гвардейской смешанной авиадивизии 7-й воздушной армии Карельского фронта на одну гашетку спуск оружия не выводили). Кроме того, попасть в цель из М4 было очень непросто: она отличалась, во-первых, плохой настильностью, т.е. ее снаряд летел по слишком крутой траектории – с линией прицеливания (которая, напомним, представляет собой прямую) совпадавшей только на первых 50—70 м и требовавшей поэтому взятия при прицеливании очень большого упреждения. К этой плохой настильности добавлялась очень низкая скорострельность. «Допустим, я взял упреждение, – подытоживает ветеран 19-го гвардейского истребительного авиаполка И.Д.Гайдаенко, – выстрелил: один снаряд прошел выше, а второй, который должен был бы попасть, так поздно летит, что проходит ниже. Конечно, если из нее попал, то тут у врага шансов нет, но попасть было крайне тяжело»⁴⁸². Не легче это было сделать и пилоту Як-9Т. У мощнейшей НС-37 была такая сила отдачи, что прицельно удавалось выпустить один-два, максимум три снаряда из 30 – а затем наводка на подпрыгивавшем «ястребке» сбивалась настолько, что надо было прицеливаться заново⁴⁸³. В результате после войсковых испытаний этого истребителя было признано, что «самолетами Як-9Т целесообразно вооружать части с летным составом, хорошо владеющим воздушной стрельбой»⁴⁸⁴. А таких в советских ВВС тогда явно были лишь единицы...

Кроме того, в 1943 г. усилилась и огневая мощь немецкой истребительной авиации. Правда, вытеснение, начиная с июля, самолетов Bf109G-2 и G-4 самолетами Bf109G-6, на которых оба 7,92-мм пулемета MG17 были заменены на два крупнокалиберных, 13,1-мм MG131 с общим боекомплектом в 600 патронов (против 300 у Як-7б и 220 у Як-1, Як-9, Як-9Д и ЛаГГ-3)⁴⁸⁵ превосходства в огневой мощи над советскими истребителями «мессерам» не принесло. Дело в том, что по мощности (эта величина представляет собой произведение кинетической энергии пули на темп стрельбы) MG131 более чем в полтора раза уступал УБС (140 кВт против 237), его 36-граммовые пули обладали почти вдвое меньшей кинетической энергией (9,84 кДж против 17,75), чем 48-граммовые пули УБС⁴⁸⁶. А значит, и по разрушающему действию два MG131 были почти эквивалентны одному УБС – стоявшему, наряду со ШВАК, на Як-1, Як-9, Як-9Д и ЛаГГ-3. Однако, с учетом большей по сравнению со ШВАК мощности пушки MG151/20 (466 кДж против 410⁴⁸⁷) совокупная мощность бортового оружия Bf109G-6 оказалась все-таки чуть больше, чем у Як-1, Як-9, Як-9Д и ЛаГГ-3 (т.е. примерно у трети советских истребителей) – 746 кДж против 647. Иными словами, не выйдя на уровень Як-7б и Ла-5 (совокупная мощность бортового оружия которых равнялась соответственно 884 и 820 кДж), «мессершмитты» все же вернули себе примерное равенство по огневой мощи хотя бы с третью советских «ястребков» – утерянное ими весной 43-го.

А какой-то части новых «Густавов» здесь безусловно уступали и Як-7б и «лавочкины». Это были «канонерские лодки» Bf109G-6/R6 с тремя 20-мм пушками вместо одной и Bf109G-6/U-4⁴⁸⁸с 30-мм пушкой МК108 и двумя MG131. По поражающему действию снарядов МК108 практически не уступала советской НС-37, но, в отличие от последней, не сбивала (см. ниже) наводку после первых же выстрелов.

Одновременно с Bf109G-6, в июле 1943 г., на советско-германском фронте появились FW190А-6, на которых, в отличие от модификаций А-3, А-4 и А-5, обе пушки MGFF были заменены на более скорострельные и обеспечивающие лучшую меткость стрельбы MG151/20 – общее число которых на новом «фоккере» достигло, таким образом, четырех. Их общий боекомплект состоял из 750 снарядов⁴⁸⁹!

И, наконец, в 1943 г. в самолетном парке немецкой истребительной авиации Восточного фронта, как уже отмечалось, резко возросла доля тяжеловооруженных «убийц»-«сорокопутов» FW190 (машин модификаций А-4, А-5 и А-6). Вдумаемся: около 40% всех истребителей люфтваффе на советско-германском фронте в 1943 г. составляли самолеты с четырьмя 20-мм пушками и боекомплектом 620—750 снарядов – а в советской истребительной авиации не менее 80%⁴⁹⁰ парка приходилось тогда на машины с одной-двумя (к тому же менее эффективными, чем немецкие) 20-мм пушками и боекомплектом 130—400 снарядов! (Принятие в расчет и пулеметного вооружения этот контраст практически не уменьшает.)

Из остальных немецких истребителей Восточного фронта к концу 1943 г. еще примерно 10% (Bf109G-6/R6 и Bf109G-6/U4) по огневой мощи тоже превосходили большинство советских и не уступали меньшинству («Аэрокобрам» и Як-9Т), но примерно 50% («обычные» Bf109G-6) не уступали лишь примерно трети советских истребителей. Таким образом, во второй половине 1943 г. немецкая истребительная авиация по огневой мощи добилась примерного равенства с советской.

Оно поддерживалось и на протяжении 1944 года – когда среди противостоявших советским ВВС истребителей уменьшилась доля FW190. «Фокке-вульфы» с их тяжелым вооружением требовались прежде всего ПВО Германии, которой противостояли армады огромных четырехмоторных бомбовозов. Поэтому с марта и до конца 1944-го из 10—12 действовавших на советско-германском фронте истребительных групп люфтваффе на FW190 летали только 2 1/3 – 4 1/3 (I и II группы 54-й истребительной эскадры и штабной отряд 51-й, а в июле – августе еще и IV группа 54-й и III группа 11-й), т.е. 20—33%. Остальные сражались на Bf109G-6 и не отличавшихся от них по вооружению Bf109G-14. Однако к концу года среди этих «мессершмиттов» увеличилась доля машин, оснащенных вместо 20-мм пушки 30-мм пушкой МК108.

Огневая же мощь советских «ястребков» в 1944-м практически не прогрессировала. Из новых типов Ла-7 в этом году вооружались теми же двумя пушками ШВАК, что и прежние «лавочкины», Як-3 (кроме первых 200 машин) и Як-9У – теми же одной ШВАК и двумя УБС, что и прекращенные производством Як-7б (причем, если последние имели в боекомплекте 130 снарядов, то Як-3 – 120⁴⁹¹), а первые 200 «Яковлевых-3» – и вовсе лишь одной ШВАК и одним УБС⁴⁹². А прекращение выпуска Як-1 и ЛаГГ-3 сопровождалось резким расширением производства Як-9М, Як-9Д и Як-9ДД – также имевших, кроме пушки ШВАК, только один УБС. Зная, как распределялись по типам боевые потери истребителей ВВС Красной Армии за 1944 год, и учитывая бульшую боевую живучесть «лавочкиных» и «Аэрокобр» по сравнению с «яковлевыми», можно заключить, что среди применявшихся советскими ВВС в 1944 г. истребителей машины:

– с одной 20-мм пушкой и одним 12,7-мм пулеметом (Як-1, Як-9Д, Як-9ДД, Як-9М, ЛаГГ-3 и часть Як-3) составляли примерно 35%;

– с одной 20-мм пушкой и двумя 12,7-мм пулеметами (Як-7б, Як-9У и большинство Як-3) – примерно 8%;

– с двумя 20-мм пушками (Ла-5, Ла-5ФН и Ла-7) – примерно 35% и

– с одной 37-мм пушкой и одним – двумя 12,7-мм пулеметами (Як-9Т и «Аэрокобры») – примерно 20%⁴⁹³.

Таким образом, около 35% советских «ястребков» 1944 года (большинство «яков» и «лагги») по огневой мощи не уступали примерно половине тогдашних немецких истребителей Восточного фронта («мессерам» с 20-мм пушкой), но уступали другой половине («мессерам» с одной 30-мм или тремя 20-мм пушками). Еще около 45% («лавочкины», Як-7б, Як-9У и большинство Як-3) превосходили одну половину, но все равно уступали другой. И лишь примерно 20% (Як-9Т и «Аэрокобры»), превосходя одну половину немецких машин, не уступали другой. Соответственно, из немецких истребителей примерно половина не уступала по огневой мощи примерно 35% советских и уступала остальным 65%. Другая же половина превосходила около 80% советских машин и не уступала остальным 20%. С учетом погрешности при подсчетах можно считать, что налицо было примерное равенство, что шансы встретить в воздухе сильнее вооруженного противника у советских и немецких истребителей в 1944 г. были примерно одинаковы.

Делая такой вывод, мы исходим, в частности, из того, что Як-9Т и «Аэрокобру» нельзя считать вооруженными эффективнее, чем FW190 и Bf109 с 30-мм пушкой МК108 и двумя 13,1-мм пулеметами MG131. Конечно, поражающее действие 735-граммовых снарядов пушки НС-37 и 650-граммовых снарядов американской пушки М4 должно было быть больше, чем у 330-граммовых снарядов пушки МК108⁴⁹⁴ (не говоря уже о боеприпасах MG151/20). Однако следует учесть значительно меньшую скорострельность советского и американского орудий (соответственно 250 и 180 выстрелов в минуту против 660—850 у МК108 и 700—900 у MG151/20⁴⁹⁵), из-за которой, в частности, вес секундного залпа «фоккера» в 1944 г. был в среднем вдвое больше, чем у Як-9Т. Если у последнего он составлял 3,74 кг, то у FW190А-5 – 5,45 кг, у FW190А-6 – 7,02 кг, а у появившихся летом 44-го FW190А-8 с 13,1-мм пулеметами MG131 вместо 7,92-мм MG17 – 7,69 кг⁴⁹⁶. А главное, нельзя забывать о невозможности прицельной стрельбы из НС-37 очередями более чем по три снаряда! Из МК108 (не говоря уже о более легкой MG151/20) попасть в цель было гораздо проще: благодаря значительно меньшей силе отдачи эта пушка позволяла при ведении огня удерживать самолет противника в прицеле вплоть до полного израсходования боекомплекта (который к тому же был вдвое бóльшим, чем у НС-37 и М4 – 60 снарядов против 30)⁴⁹⁷.

Да, собственно, и поражающего действия снаряженных гексогенной взрывчаткой 30-мм немецких снарядов вполне хватало, чтобы результат их попадания оказался таким же, что и у 37-мм советских. К примеру, лейтенант Г.И.Герман из 42-го истребительного авиаполка 240-й истребительной авиадивизии 6-й воздушной армии Северо-Западного фронта в боях над Демянским плацдармом дважды – 17 и 18 февраля 1943 г. – наблюдал, как очереди 37-мм пушки и пулеметов его Як-7б «отшибают» плоскость FW190. Но точно так же отрубила крыло атакованного истребителя и короткая очередь из 30-мм пушки Bf109G, выпущенная 20 февраля 1945 г. в бою в районе Сендехельи (Венгрия) по Як-9 капитаном Л.Поттьондь из 8-го отряда 101-го истребительного полка венгерских ВВС; «почти все правое крыло» оторвалось и у «яка», пораженного 27 октября 1944 г. в районе венгерского же поселка Бёд Сент-Михали из 30-мм пушки капитаном В.Липфертом из II группы 52-й истребительной эскадры люфтваффе⁴⁹⁸. По-видимому, 30-мм пушка стояла и на «мессере», сбившем 16 февраля 1945 г. севернее Бромберга (ныне Быдгощ в Северной Польше) Як-9Т старшего лейтенанта Н.И.Иванова из 149-го истребительного авиаполка 323-й истребительной авиадивизии 4-й воздушной армии 2-го Белорусского фронта; покидая самолет, советский летчик «успел увидеть, что плоскость отрублена»...⁴⁹⁹ В нашей литературе много написано о том, что от попадания снаряда пушки НС-37 вражеский самолет разваливался на части – но это преувеличение. Показательна, на наш взгляд, фраза из воспоминаний В.А.Канищева о бое, проведенном им – пилотом 86-го гвардейского истребительного авиаполка 240-й истребительной авиадивизии 3-й воздушной армии Калининского фронта – 4 сентября 1943 г. южнее Духовщины на Смоленщине с пикирующими бомбардировщиками Ju87. «Я летел на Як-9Т, и вот я, наверное, три 37-миллиметровых снаряда в него всадил! В воздухе немец, конечно [выделено мной. – А.С.], не рассыпался, но я видел, как он свалился на крыло и рухнул на землю»⁵⁰⁰. С другой стороны, вот результат по меньшей мере одного из случаев попадания 30-мм немецких снарядов в такой весьма живучий самолет как Ил-2. «До этого я никогда не видел, чтобы подобное происшедшему случилось с Ил-2, – пишет тот же В.Липферт, вспоминая про бой с советскими штурмовиками 23 октября 1944 г. в районе Сольнока в Венгрии. – [«Ил». – А.С.] разлетелся в воздухе на части. [...] Cначала назад ко мне полетело множество маленьких обломков, а потом четыре больших куска, вероятно, двигатель, крылья и хвост. [...] Несколько секунд я летел сквозь ливень из обломков»⁵⁰¹.

Попадание 37-мм снаряда американской пушки М4 тоже отнюдь не в большинстве случаев (как пишут у нас) приводило к разрушению вражеского самолета в воздухе. Судя по не «причесанным» цензурой воспоминаниям советских летчиков, такие случаи вообще были редкостью! Так, Ф.Ф.Архипенко, описывая в 90-е гг. победы, одержанные им на «Аэрокобре» в 129-м гвардейском авиаполку, о таком эффекте не упоминает ни разу. Пораженные его огнем самолеты – будь то штурмовики «Хеншель Hs129», FW190 или Bf109 – начинали, согласно его описанию, дымить, загорались, падали – но в воздухе не разваливались⁵⁰¹. А ведь Федор Федорович каждый раз стрелял не только из пулеметов, но и из пушки: на его «кобре» спуск всего оружия был выведен на одну гашетку! Ни об одном случае разваливания пораженного огнем М4 самолета на части не сообщают и трое из тех пяти бывших пилотов советских «Аэрокобр», чьи воспоминания были записаны (и изданы А.В.Драбкиным) в начале XXI в. – однополчанин Архипенко С.З.Букчин, И.Д.Гайдаенко из 19-го гвардейского истребительного авиаполка и Б.А.Шугаев из 66-го истребительного. Только Н.Г.Голодников из 2-го гвардейского истребительного авиаполка ВВС ВМФ и Б.С.Дементеев из 101-го гвардейского истребительного приводят по одному такому случаю – да и то фигурирующие в них «фоккер» и «мессер» развалились от попадания не от одного, а двух-трех снарядов. (Кстати, В.Липферт тоже писал, что от попаданий 30-мм снарядов стоявшей на его «мессершмитте» в конце 1944 – начале 1945 г. пушки МК108 советский истребитель «разлетался на части»...⁵⁰²) При этом в воспоминаниях Дементеева, описывающего воздушные бои подробнее, чем другие четверо пилотов, на этот единственный случай приходятся шесть, когда попадания из М4 приводили к тому, что пораженный FW190 или Bf109 переходил в пикирование, начинал дымить, падал из-за гибели летчика или разрушения двигателя, в крайнем случае терял крыло – но на части не разваливался⁵⁰³. И это истребители! А Ju87 известного Х.У.Руделя из 2-й штурмовой эскадры люфтваффе в бою с «Аэрокобрами» в марте 1944 г. в районе Балты (Приднестровье) выдержал попадания восьми 37-мм снарядов! Это свидетельство мемуаров Руделя выглядит невероятным, но о подобном факте сообщается и в официальном отчете этого летчика о бое с советскими истребителями 31 мая 1944 г. в районе Ясс. После посадки, указывается там, «весь «юнкерс» был похож на решето, сделанное 20– и 37-мм снарядами»⁵⁰⁴.

А в начале 1945 г. немецкая истребительная авиация, возможно, даже вернула утраченное ею в 1943-м превосходство в огневой мощи! Январский прорыв Красной Армии к Одеру вынудил немцев бросить против советских ВВС часть сил люфтваффе, противостоявших до того англо-американской авиации. В результате среди действовавших на советско-германском фронте немецких истребителей снова стало относительно много «фокке-вульфов» – и не только новых FW190D-9, имевших, кроме двух 13,1-мм пулеметов MG131, только две 20-мм пушки MG151/20, но и четырехпушечных FW190А-8. (Впрочем, и «Доры» по огневой мощи уступали только «Аэрокобрам» и Як-9Т; отметим также, что патронов к двум крупнокалиберным пулеметам FW190D-9 имел целых 950 – против 300 на Як-3 с двумя УБС и 340 на Як-9У⁵⁰⁵.) А среди «мессершмиттов» стало больше, чем прежде, машин с 30-мм пушкой: в отличие от Bf109G, новые Bf109К-4 вооружались уже преимущественно ею.

Правда, в СССР наладили выпуск Ла-7 с тремя 20-мм пушками Б-20 вместо двух ШВАКов. Но произошло это только в марте 1945-го, и в боевых действиях трехпушечные «лавочкины» участия принять наверняка не успели (кстати, пушка Б-20 – также переделанная из крупнокалиберного пулемета (УБ) – ни по весу снаряда, ни по начальной его скорости, ни по скорострельности не отличалась от неполноценной ШВАК⁵⁰⁶).

Таким образом, на протяжении первых полутора лет Великой Отечественной войны немецкие истребители в своей массе превосходили советские и по мощи огня, а на протяжении последних полутора – не уступали им по этому показателю, т.е. в среднем за войну чаще имели здесь преимущество, чем советские «ястребки». Кроме того, в течение всей войны немцам было проще реализовать огневую мощь своего истребителя из-за превосходства в качестве прицелов. На советских «ястребках» до 1943 г. стояли коллиматорные прицелы ПБП-1, разглядывать «тусклые, едва заметные отметки на визирном стекле» которых было очень сложно, а с 43-го, отчаявшись обеспечить высокое качество этих приборов, на истребители ставили «примитивные кольцевые прицелы ВВ-1 («воздушный визир»), представлявшие собой проволочную рамку с перекрестьем, укрепленную над приборной доской, и мушку на капоте. Подобными устройствами пользовались авиаторы в Первую мировую войну, однако уже тогда их стали вытеснять оптические прицелы»⁵⁰⁷. В общем, подытоживает провоевавший в 31, 236, 111-м гвардейском и 40-м гвардейском истребительных полках с 1941 по 1945 год А.Е.Шварев, «прицелы у нас были никудышные», мы «мучились до самого конца войны, что у нас прицела не было» («Прицел неудобный был», – подтверждает и Л.З.Маслов, воевавший с конца 1943 г. в 31-м истребительном)⁵⁰⁸. Хорошие коллиматорные прицелы имели лишь английские и американские машины – «Харрикейны», «Томагауки», «Киттихауки» и «Аэрокобры»

Немецкие же летчики-истребители «пользовались удобными коллиматорными прицелами Revi с хорошей оптикой, значительно облегчавшими их боевую работу» (в коллиматорном прицеле «подсвеченная прицельная сетка и цель видны одинаково резко», а визировать цель столь точно, как в рамочном прицеле, не требуется)⁵⁰⁹.

Живучесть

То обстоятельство, что немецкие истребители в среднем за войну чаще имели преимущество в огневой мощи над советскими, чем советские над немецкими, усугублялось меньшей по сравнению с немецкими живучестью большинства советских «ястребков», т.е. способностью их противостоять попаданиям пуль и снарядов. Главной причиной этого было широкое применение в конструкции краснозвездных машин дерева и ткани. Из всех применявшихся советскими ВВС в годы войны истребителей цельнометаллическими были лишь американские «Аэрокобры», «Киттихауки» и «Томагауки». И-16 имел цельнодеревянный фюзеляж, а значительная часть обшивки его крыла была выполнена из полотна; у И-153 полотняной была обшивка не только консолей крыльев, но и хвостовой части фюзеляжа. Эта последняя обшивалась полотном и на «Харрикейнах» и – наряду с фанерой – на большинстве «яков» (на Як-3 и Як-9У вместо полотна везде стояла фанера). При этом крыло «яков» всю войну имело фанерную обшивку и деревянные нервюры, а у Як-1 и «Яковлевых-7», где из сосны выполнялись не только нервюры, но и лонжероны (т.е. весь силовой набор крыла), оно вообще было цельнодеревянным. Цельнодеревянными же были консоли крыла и хвостовая часть фюзеляжа МиГ-3, а у ЛаГГ-3, Ла-5 и Ла-5ФН – все крыло и весь фюзеляж. Практически такую же цельнодеревянную конструкцию имели и Ла-7 (а также Ла-5ФН последних серий): металлическими – кроме, естественно, капотов, закрылков, щитков шасси и каркасов рулей и элеронов – у них были только лонжероны крыла.

Разница в живучести деревянной и металлической конструкций хорошо видна, например, из воспоминаний бывшего летчика 210-го штурмового авиаполка Г.Ф.Сивкова. «Если снаряд «Эрликона» [20-мм зенитной пушки. – А.С.] попадал, – пишет он, – в Ил-2 с металлическим крылом, он делал пробоину до 200 мм с рваными краями. Самолет при этом продолжал спокойный полет. Если такой снаряд попадал в деревянное крыло, разрушалось до 30% обшивки и сразу возникал [вследствие уменьшения у дырявого крыла способности создавать подъемную силу. – А.С.] сильный крен. С трудом можно было удержать машину в горизонтальном полете»⁵¹⁰. Это – штурмовик Ил-2, а меньший по размерам «ястребок» нередко терял от попадания 20-мм снаряда такую часть фанерной обшивки крыла, что разрушался в воздухе⁵¹¹ (ведь обшивка на самолетах Второй мировой была работающей, т.е. воспринимала часть нагрузок, испытываемых крылом). «[...] Если осколочно-фугасный снаряд в «як» попадал, – свидетельствует И.И.Кожемяко из 867-го (затем – 107-й гвардейский) истребительного авиаполка, – то дело было плохо – фанера просто разлеталась, дыры получались гигантские. Даже если истребитель не загорался, то все равно приходилось прыгать – без обшивки не полетишь». Однажды, продолжает Иван Иванович, «мессер» «как ударил, так у меня все крыло «раскрылось». Только щепки во все стороны полетели! Протектор от бензобаков летел кусками! Обшивку с крыла буквально содрало, баки стали видны»...⁵¹² Далее, если металлический лонжерон подчас выдерживал попадания даже крупнокалиберных пуль, то сосновый, бывало, раскалывали и 7,92-миллиметровые. В конце концов анализ «многочисленных фактов» подобного рода побудил советское руководство принять решение о переходе к постройке исключительно цельнометаллических самолетов⁵¹³. Но осуществилось это уже после войны...

«При попадании зажигательных снарядов», добавляет Д.Б.Хазанов, «древесина, составлявшая основу конструкции наших машин», «часто загоралась в воздухе»⁵¹⁴. Впрочем, пожароопасность, пожалуй, все же не была специфическим недостатком деревянной конструкции. В.Швабедиссен указывает, что советские истребители 1944—1945 гг. – по большей части деревянные или полудеревянные – «трудно было поджечь»⁵¹⁵; известно также, что цельнодеревянный ЛаГГ-3 загорался значительно реже, чем Як-1 с металлическим каркасом фюзеляжа и металлической же обшивкой средней части фюзеляжа. «[...] Порой подлетаешь к Воронежу, – вспоминает о летних боях 1942 года Ф.Ф.Архипенко, воевавший тогда на «лаггах» в 17-м истребительном авиаполку 205-й истребительной авиадивизии, – и видишь 2—3 падающих горящих «яка», а ЛаГГ-3 плохо горел и по этой причине завоевал симпатии летчиков»⁵¹⁶. Степень пожароопасности истребителей определялась, видимо, все-таки в основном тем, насколько были защищены от воспламенения топливные баки. ЛаГГ-3 потому и горел плохо, что уже в 1941 г. был оснащен системой нейтрального газа – заполнявшего по мере выработки топлива бензобаки (а затем и отсеки самолета) и препятствовавшего воспламенению паров бензина при попадании пули или снаряда. А Як-1 получил такую систему только в сентябре 1942-го... Ну, а в 1944—1945 гг. системой нейтрального газа были оборудованы уже все «яковлевы» и «лавочкины».

Отсутствие какой бы то ни было защиты бензобаков обусловило особенно низкую живучесть советских «ястребков» начала войны – И-16, И-153 и МиГ-3. Не говоря уже об отсутствии системы нейтрального газа, на «ишаках», выпущенных до второй половины 1939 г., и на первых сериях «мигов» баки не были даже протектированы – так, что пробоины в них не могли самозатягиваться, препятствуя распространению бензина и его паров по самолету. А на остальных протектор бензобаков был, похоже, таким же неудовлетворительным, что и на И-16, дравшихся летом 1939-го на Халхин-Голе – на которых он совершенно не затягивал пробоины. Ведь, как отмечали пилоты 54-й истребительной эскадры люфтваффе, для того чтобы поджечь в 41-м И-153, достаточно было «нескольких выстрелов по бортам», И-16 «легко воспламенялся при обстреле сверху и сбоку», а МиГ-3 «легко» – легче даже, чем Як-1, – «загорались при обстреле со всех ракурсов»⁵¹⁷.

Еще в 42-м фактически непротектированные бензобаки стояли и на Як-1 и Як-7б; их протектор тоже «не обладал должными заволакивающими свойствами и не препятствовал вытеканию бензина из бензобаков»⁵¹⁸. «И, главное, что-то нужно делать с баками, – докладывал в сентябре 1942 г. заместителю заведующего авиационным отделом ЦК ВКП(б) Н.С.Шиманову командир 288-й истребительной авиадивизии 8-й воздушной армии Юго-Восточного фронта подполковник С.Ф.Коновалов. – Загорание в воздухе Як-7 происходит буквально от попадания одной пули [...]»⁵¹⁹.

Пожароопасность советских истребителей долгое время повышало также отсутствие внутренней герметизации. Сквозняки, гулявшие внутри самолета с незагерметизированными отсеками, позволяли пламени мгновенно перебрасываться, например, из крыла в кабину летчика – и охватить в течение короткого времени всю машину. А между тем, как уже отмечалось, на «яковлевых» перегородки в фюзеляже стали устанавливать только в начале 1943 г., а из «лавочкиных» внутреннюю герметизацию получил только Ла-7 в середине 1944-го...

Немецкие же истребители с самого начала имели и внутреннюю герметизацию, и протектированные бензобаки. Правда, в какой-то степени это нейтрализовалось отсутствием системы нейтрального газа, а у Bf109 еще и тем, что 45% обшивки этого самолета выполнялось из сплавов с высоким содержанием легковоспламеняемого магния⁵²⁰. Зато почти все немецкие истребители имели цельнометаллическую конструкцию! Только у «мессершмиттов», выпускавшихся начиная с середины 1944 г., – Bf109G-14, большей части Bf109G-10 и К-4 и последних серий Bf109G-6 – хвостовая часть фюзеляжа была деревянной: металла в Германии тогда уже не хватало. Однако и у этих машин процент дерева в конструкции был меньше, чем у любого истребителя советского производства.

А живучесть самолетов FW190 как немецкие пилоты, так и советские специалисты признавали вообще не имеющей аналогов! Мало того, что «фоккеры» были оснащены звездообразным двигателем воздушного охлаждения – несравненно более живучим, чем стоявшие на «мессершмиттах», «яках» и «лаггах» рядные моторы водяного охлаждения. Последние могло заклинить в результате одного пулевого попадания в водяной радиатор – а двигатель «фоккера» не переставал работать даже после разрушения одного, а то и двух цилиндров. Как известно, «звезды» воздушного охлаждения устанавливались и на многих советских истребителях – И-16, И-153 и «лавочкиных». Но, в отличие от этих последних, FW190 обладал еще и прочнейшей – значительно усиленной по сравнению с Bf109 – цельнометаллической конструкцией. В итоге, как подсчитали в 1944 г. советские специалисты, 81% атак советскими «ястребками» самолетов FW190 заканчивался безрезультатно⁵²¹, т.е. не приводил к сбитию «фоккера» даже при попаданиях в него. А, как уже отмечалось, вновь поймать противника в прицел в воздушном бою было чрезвычайно трудно... Характерно, что после войсковых испытаний самолета Ла-7, проходивших в сентябре – октябре 1944 г. в 63-м гвардейском истребительном авиаполку 3-й гвардейской истребительной авиадивизии 3-й воздушной армии 1-го Прибалтийского фронта, летчики отмечали недостаточность даже такого мощного, по советским меркам, вооружения как две 20-мм пушки ШВАК⁵²². Воевавший на «лавочкиных» в 31-м истребительном полку Л.З.Маслов и сейчас утверждает, что «для воздушного боя огневой мощи двух пушек хватало»⁵²³, но противником, которого встречали осенью 44-го в небе Литвы и Курляндии пилоты 63-го гвардейского, были почти исключительно FW190 (из 54-й истребительной, 3-й и 4-й штурмовых и штабного отряда 51-й истребительной эскадры)! Если для борьбы с ними не хватало мощи даже двух ШВАК «лавочкиных», то что же говорить о «яках» и «лаггах» с одной ШВАК и одним УБС? А случайно ли, что В.А.Тихомиров – единственный из всех летчиков-фронтовиков, чьи записанные уже в наши дни воспоминания изданы А.В.Драбкиным! – считает «слабоватым» даже вооружение Як-7б⁵²⁴ (превосходившего, напомним, по огневой мощи не только все «яки», кроме Як-3, Як-9Т и Як-9У, но и двухпушечные «лавочкины»)? 12-й истребительный авиаполк ВВС Балтийского флота, в котором воевал в конце 1943—1945 гг. Владимир Алексеевич, и под Ленинградом, и в Прибалтике, и в Восточной и Западной Пруссии сталкивался в основном с FW190...

Конечно, более совершенная материальная часть сама по себе еще не гарантирует победы в воздушном бою. Напомним хорошо известную авиаспециалистам истину, согласно которой, – в излишне, может быть, категоричной формулировке одного из отечественных летчиков-испытателей – «лучшим является истребитель, который пилотирует лучший летчик»⁵²⁵. К примеру, 2 октября 1942 г. в районе Сталинграда наиболее результативный на тот момент ас люфтваффе капитан Г.Граф из III группы 52-й истребительной эскадры, сражаясь на Bf109G-2, так и не смог одолеть в маневренном бою, казалось бы, неуклюжий на малых высотах МиГ-3. «Бытующее мнение о том, что «миг» хуже Bf109, этот русский с блеском опровергает, – описывал свои впечатления Граф. – Еще раз убеждаюсь – высокое мастерство пилота всегда сводит к минимуму превосходство противника в технике»⁵²⁶. А гвардии капитану Ф.Ф.Архипенко из 129-го гвардейского истребительного авиаполка 205-й истребительной авиадивизии в июле 1944 г., во время Львовско-Сандомирской операции, пришлось в районе Львова вступить на «Аэрокобре» в бой с атаковавшей его по ошибке парой Як-3 из 91-го истребительного авиаполка 256-й истребительной авиадивизии той же 2-й воздушной армии 1-го Украинского фронта. И хотя «кобра» уступала Як-3 как по горизонтальной, так и по вертикальной маневренности, а схватка происходила и на виражах и на вертикалях, Архипенко в конце концов удалось зайти сверхманевренному «яку» в хвост! Ведь гвардии капитан служил в истребительной авиации с 1940 г., освоил и «строгий» И-16, и «дубовый» ЛаГГ-3, и коварную «Аэрокобру», и И-153, и Як-1, и Як-7б – а воевал с 22 июня 1941 г. А «яки» явно пилотировали новички, которые до начала Львовско-Сандомирской операции не совершили ни одного боевого вылета и которых в 91-м полку насчитывалось тогда около 40% летного состава⁵²⁷ (собственно, в этом убеждает уже сама ошибка с атакой своего самолета – ошибка, осознать которую пилоты Як-3 не смогли даже в ходе довольно продолжительного боя)...

Или еще один пример. Ла-5ФН выпуска 1943 г. не могли обогнать Bf109G-6, но опытные летчики 5-го гвардейского истребительного авиаполка в октябре 1943-го, в ходе битвы за Днепр, стали добиваться превосходства над «мессерами» в высоте, чтобы набрать затем скорость на пикировании. И, вспоминает участник этих боев Г.А.Баевский, «куда делась казавшаяся столь большой скорость «мессершмиттов»?»⁵²⁸

Опытный пилот мог компенсировать и недостатки вооружения своего самолета – подведя машину на минимальное расстояние к противнику и сведя тем самым к минимуму и недостаточную огневую мощь, и ошибку прицеливания, и рассеивание пуль и снарядов. К примеру, если пилот «Аэрокобры» – чья пушка М4 обладала низкой скорострельностью и плохой настильностью – вел огонь с малой дистанции (50—70 м), то снаряды не успевали отклониться от прямой траектории полета, а в цель, наоборот, успевал попасть не только первый снаряд, но и вся очередь. Но для того, чтобы подойти к самолету противника почти вплотную, надо было обладать выдержкой и навыками в маневрировании, которые дает только опыт! Г.В.Кривошеев из 31-го гвардейского истребительного авиаполка считает вполне достаточной огневую мощь даже наиболее слабо вооруженных «яков» (Як-1 и Як-9) – но, добавляет он, «если ты умеешь прицеливаться и не открываешь огонь с 800 метров, как многие новички делали [...]». С Кривошеевым солидарен и К.Г.Звонарев из 814-го (затем – 106-й гвардейский) истребительного: «Огневая мощь у всех «яков» достаточная». Но и этот летчик умел сблизиться с врагом на минимальную дистанцию: «Когда в упор подойдешь, тогда уже и стреляешь»... Характерны ответы воевавшего в 867-м (затем – 107-й гвардейский) истребительном авиаполку И.И.Кожемяко на сомнения интервьюера по поводу достаточности вооружения Як-1 и Як-9: «А ты думаешь, самолету много надо? Один снаряд в маслобак, и готово! Через 3—4 минуты двигатель откажет. Вот и сбит». Или «один снаряд в кабину «мессера» – и считай, что сбил [ибо убил летчика. – А.С.]». «Надо только зайти правильно и правильно попасть. [...] Стрелять надо уметь! [выделено мной. – А.С.]». Столь же однозначно и мнение ветерана 2-го гвардейского истребительного авиаполка ВВС ВМФ Н.Г.Голодникова: «Вооружение слабое? Если умеешь стрелять, то и двух точек вполне достаточно (уж я-то знаю, сам на Р-40 двумя крупнокалиберными пулеметами обходился), а не умеешь стрелять, так и пятью, как у «мессера», промахнешься»...⁵²⁹

Но, как было показано в четвертом разделе этой главы, советские ВВС тем и отличались от люфтваффе, что подготовка основной массы пилотов в них всю войну была весьма слабой! «Русские были в своем большинстве довольно средними летчиками», – прямо отмечал, например, Г.Ралль, провоевавший на Восточном фронте, в III группе 52-й истребительной эскадры, с июня 41-го до весны 44-го⁵³⁰. И компенсировать своим летным, тактическим и стрелковым мастерством недостатки своего, как правило, уступавшего немецкому самолета, могли лишь немногие советские летчики-истребители. Поэтому несовершенство материальной части следует признать еще одним фактором, обусловившим меньшую по сравнению с германской эффективность боевой работы советской истребительной авиации.

6. Заключение

Итак, непосредственными причинами меньшей по сравнению с немецкой эффективности боевой работы советской истребительной авиации были:

а) менее эффективные по сравнению с немецкими принципы использования истребительной авиации, которые:

– обеспечивали меньшую вероятность встречи с воздушным противником (а значит, и меньшую вероятность одержать воздушную победу или хотя бы помешать врагу выполнить боевое задание),

– лишали советские истребители инициативы в воздушном бою и

– требовали иметь непомерное количество истребителей;

б) приверженность большинства советских летчиков-истребителей к менее эффективной, чем немецкая, тактике воздушного боя, которая:

– осложняла захват советскими истребителями инициативы в бою и

– чаще подставляла их под удары противника, чем немецкие;

в) низкий по сравнению с немецким профессионализм советского авиационного командования;

г) низкий по сравнению с немецким уровень подготовки основной массы советских летчиков – как истребителей, так и бомбардировщиков и штурмовиков (т.е. потенциальных жертв истребительной авиации) и

д) сохранявшееся до 1945 г. (а не до 1942-го или 1943-го, как принято было считать в советской литературе) превосходство основной массы (а до лета 1944 г. – всех) немецких истребителей над основной массой, а до лета 1944 г. – надо всеми советскими истребителями по комплексу боевых характеристик:

– скорости,

– скороподъемности,

– вертикальной маневренности,

– огневой мощи,

– оснащенности средствами связи и

– живучести.

Нельзя не отметить в этой связи абсолютную ошибочность бытующих у нас и по сей день представлений о летных данных немецкого истребителя «Фокке-Вульф FW190». Вопреки штампам отечественной литературы, этот осмеиваемый у нас как «неуклюжий» и «маломаневренный» самолет превосходил почти все типы советских истребителей не только по скорости, но и по вертикальной маневренности – и не уступал в маневренности горизонтальной! Уменьшение же в 1944 г. числа FW190 на советско-германском фронте объясняется не их якобы непригодностью для боев с «легкими» и «маневренными» советскими истребителями, а тем, что эти исключительно живучие и исключительно сильно вооруженные машины были нужны прежде всего в ПВО Германии – боровшейся с армадами чрезвычайно живучих и сильно вооруженных тяжелых бомбардировщиков. Для того чтобы насытить истребителями FW190 еще и авиачасти Восточного фронта, мощностей германской авиапромышленности уже не хватало... Ошибочность тезиса о непригодности «фоккеров» для боев с советскими истребителями лучше всего показывает тот факт, что перевооружение в феврале – марте 1944 г. сражавшихся на советско-германском фронте I и III групп 51-й истребительной эскадры с FW190 на Bf109 большинство пилотов восприняли «негативно»: «лучшие истребители («Фокке-Вульфы») отправляют на Запад, идет всемерное ослабление Восточного фронта»⁵³¹.

Важно отметить, что перечисленные выше факторы, переплетаясь, усиливали негативное воздействие друг друга. Так, слабая подготовка большинства советских летчиков-истребителей и отсутствие у их машин превосходства над врагом в скорости, скороподъемности и вертикальной маневренности затрудняли освоение передовой тактики воздушного боя – внезапных атак в вертикальной плоскости. Преимущество немцев в тактике усугублялось также отсутствием вплоть до 1943—1944 гг. на большинстве советских истребителей полноценной (а то и вообще какой бы то ни было) радиосвязи – не позволявшим наладить взаимодействие отдельных самолетов и групп. Отсутствие радиосвязи не позволяло и рационально, по-немецки, использовать истребительную авиацию. Вместо того чтобы, используя наведение с земли по радио, направлять истребители только в те районы, где появлялся воздушный противник, приходилось «на всякий случай» высылать массу «ястребков» чуть ли не во все уголки воздушного пространства над прифронтовой полосой, т.е. распылять силы и задействовать непомерное количество истребителей – зря расходуя материально-технические ресурсы и увеличивая количество потенциальных воздушных целей для немецких истребителей. А когда наведение истребителей по радио было наконец более или менее налажено, описанное выше нерациональное применение истребителей продолжалось из-за низкого профессионального уровня советского авиационного командования!

В ходе войны эффективность советской истребительной авиации – как признают и немцы – неуклонно возрастала. Однако исходный уровень был настолько низок, что действие всех вышеперечисленных факторов продолжалось – хотя и во все уменьшавшейся степени – до конца войны.

Первопричиной же меньшей по сравнению с немецкой эффективности советской истребительной авиации следует признать общую промышленную, техническую и культурную отсталость СССР по сравнению с Германией. Известно, например, что отставание советских истребителей от немецких по скорости, скороподъемности и вертикальной маневренности непосредственно объяснялось:

а) отсутствием в СССР мощных и в то же время надежных авиационных двигателей;

б) отсутствием на советских машинах автоматического управления винтомоторной группой;

в) нехваткой в СССР алюминия и вынужденной заменой последнего в конструкциях самолетов деревом (что утяжеляло конструкцию в силу меньшей удельной прочности дерева);

г) недостаточной по сравнению с немецкими технической законченностью конструкций советских истребителей.

Все это, в свою очередь, обуславливалось:

а) отсутствием достаточного опыта в создании авиационных двигателей и автоматических устройств;

б) отсутствием высокоточного оборудования на моторо– и приборостроительных заводах;

в) низкой культурой производства в моторо– и приборостроении;

г) поздним началом развития в стране цветной металлургии;

д) слабостью научно-экспериментальной базы советского самолетостроения по сравнению с немецким⁵³²;

е) более низким по сравнению с немецким уровнем организации конструкторско-проектной деятельности и культуры проектирования самолетов.

К примеру, если немцы к началу 40-х гг. прекрасно осознавали значение, которое имеет для повышения скорости самолетов внутренняя герметизация, то «у нас, – отмечает служивший тогда в НИИ ВВС В.И.Алексеенко, – над этим никто не думал потому, что просто некому было по тем временам думать». Когда советские авиаинженеры изучали в 1940 г. закупленные в Германии самолеты, они вначале вообще не могли понять, зачем немцы тщательно герметизируют резиной «каждый лючок, каждый проем»...⁵³³

В конечном счете все упиралось в нехватку в СССР опытных научных и инженерных кадров, в нехватку квалифицированных рабочих, в низкую техническую культуру населения – обусловленную, в свою очередь, низкой общей культурой советского общества.

В этой низкой общей культуре следует искать и корни низкого профессионализма советского авиационного командования. Ведь и приверженность его к малоэффективным, расточительным, но немудрящим способам использования истребительной авиации, и противоречащие азам тактики и здравому смыслу тактические решения – все это обуславливалось не столько нехваткой специальных знаний, сколько присущим многим советским авиационным командирам антиинтеллектуализмом – нежеланием или неумением применять полученные знания на практике, напрягать свою мысль, анализировать ситуацию и искать адекватные ей решения. А это, в свою очередь, было закономерным следствием недостаточности полученного ими общего образования, которое только и вырабатывает привычку к систематической умственной работе, к анализу, размышлению над вновь полученной информацией с целью использования ее в своих интересах, дисциплинирует ум и формирует культуру мышления.

Нехваткой культуры мышления – не позволяющей принимать поверхностные решения, – т.е., в конечном счете, все той же нехваткой общей культуры у государственного и военного руководства СССР следует объяснить и порочную систему подготовки советских летчиков-истребителей. Ведь предпочтение здесь количества качеству – это и есть образец поверхностного подхода к решению проблемы создания сильной истребительной авиации.

С учетом всего этого удивляться приходится не тому, что несравненно более многочисленная советская истребительная авиация, потеряв в 6 раз больше машин, чем немецкая, сбила в 2,5—3 раза меньше самолетов, чем та, и существенно затруднила действия ударной авиации противника, только обретя численное превосходство над немецкой на целый порядок, – а тому, что она вообще могла воевать против германского противника. И завоевание советской истребительной авиацией в середине 1944 г. господства в воздухе было, безусловно, победой экономики СССР и его союзников, победой руководителей СССР как организаторов экономики – но никак не победой советского военного искусства или советской техники.

Примечания

¹ См., напр.: Больных А. Предисловие переводчика // Толивер Р.Ф., Констебль Т.Дж. Лучший ас Второй мировой. М.,1999. С. 5. См. также: Чертова дюжина асов Люфтваффе. Мн., 2000. С. 8.

²Спик М. Асы Люфтваффе. Смоленск, 1999. С. 325, 331, 334; Зефиров М.В. Асы Люфтваффе. Дневные истребители. Т. I. М., 2002. С. 120, 164; Швыдкин А., Белов В. Послесловие // Толивер Р.Ф., Констебль Т.Дж. Лучший ас Второй мировой. М.,1999. С. 427.

³Зефиров М.В. Асы Люфтваффе. Дневные истребители. Т. I. С. 168; Медведь А., Хазанов Д. Не только «Нормандия». Французские авиационные формирования в СССР // Авиамастер. 1999. № 6. С. 41; Спик М. Асы Люфтваффе. С. 327, 335; Зефиров М.В. Асы Второй мировой войны. Союзники Люфтваффе. Венгрия, Румыния, Болгария, Хорватия, Словакия, Испания. М., 2003. С. 268.

⁴ Составлено по: Зефиров М.В.Асы Люфтваффе. Дневные истребители. Т. I. С. 123, 134, 136, 145, 164, 166, 168, 170, 172, 174, 176, 180, 183, 185; Спик М. Асы союзников. Смоленск, 2000. С. 458.

⁵Юрченко А. Михаил Кибкалов // История Авиации. 2001. № 1. С. 28, 33.

⁶ Цит. по: Русский архив. Великая Отечественная. Т. 21 (10). М.,1996. С. 396.

⁷Баевский Г.А. С авиацией через ХХ век. М., 2001. С. 81 (Примечание Н.Г.Бодрихина).

⁸ Составлено по: Мельтюхов М.И. Упущенный шанс Сталина. М., 2000. С. 476—478 (количество самолетов Германии, Финляндии, Венгрии и Румынии на советско-германском фронте на 22 июня 1941 г. подсчитано нами по данным таблиц 44 и 45; Мельтюхов – который учитывает и не прибывшие на фронт к этой дате самолеты Хорватии, а также ошибается при сложении цифр – называет число 4795); Великая Отечественная война. 1941—1945. Военно-исторические очерки. Кн. 2. Перелом. М.,1998. С. 21, 23; История Великой Отечественной войны Советского Союза. 1941—1945. Т. 6. М.,1965. С. 185. Данные о количестве советских самолетов на июнь 1943 г. нами приведены расчетные; определяя это количество примерно в 13 000, мы исходили из того, что на 1 января 1943 г. на советско-германском фронте находилось 12 300 советских самолетов, а на 1 января 1944 г. – 13 400 (Гриф секретности снят. Потери Вооруженных Сил СССР в войнах, боевых действиях и военных конфликтах. Статистическое исследование. М.,1993. С. 350).

⁹ Подсчитано по: Зефиров М.В. Асы Люфтваффе. Реактивные истребители. М., 2002. С. 326, 343.

¹⁰Горбач В. Над Огненной Дугой. Советская авиация в Курской битве. М., 2007. С. 474; Перов В., Растренин О. Штурмовик Ил-2 // Авиация и космонавтика вчера, сегодня, завтра... 2001. № 5—6. С. 76.

¹¹Зефиров М.В. Асы Люфтваффе. Дневные истребители. Т. I. С. 201.

¹² Подсчитано по: Там же. С. 512.

¹³ Подсчитано по: Рыбин Ю. Уравнение с одним неизвестным, или Снова о воздушных победах асов II Мировой войны. (Советский вариант) // Авиамастер. 1999. № 5. С.38.

¹⁴Драбкин А. Я дрался на истребителе. Принявшие первый удар. 1941—1942. М., 2007. С. 359.

¹⁵Спик М. Асы союзников. С. 14, 242.

¹⁶Спик М. Истребители. Асы ХХ века. 1914—2000. М., 2001. С. 145.

¹⁷Швабедиссен В. Сталинские соколы. Анализ действий советской авиации в 1941—1945 гг. Мн., 2001. С. 68.

¹⁸Рыбин Ю.Лучшая защита... // Авиация. № 11. М., 2001. С. 6, 11.

¹⁹ Цит. по: Юрченко А. Анатолий Морозов // История Авиации. 2001. № 6. С. 33.

²⁰Кожедуб И.Н. Друзья-однополчане. М.,1975. С. 28.

²¹Баевский Г.А. Указ. соч. С. 147.

²²Феоктистов С. Дмитрий Тормахов // Авиамастер. 1998. № 5—6. С. 39.

²³Драбкин А. Я дрался с асами люфтваффе. На смену павшим. 1943—1945. М., 2006. С. 292.

²⁴ Цит. по: Спик М. Асы люфтваффе. С. 289.

²⁵Баевский Г.А. Указ. соч. С. 78.

²⁶ Цит. по: «Он один сокрушил авиационную дивизию» // Военно-исторический журнал. 1993. № 5. С. 79.

²⁷Русецкий А. Фокке-Вульф Fw190A, F, G. История, описание, чертежи. Мн., 1994. С. 18.

²⁸Игнатьев Г.В. Я прав. М., 2000. С. 132—133.

²⁹Липферт Г.Дневник гауптмана люфтваффе. 52-я истребительная эскадра на Восточном фронте. 1942—1945. М., 2006. С. 211—212.

³⁰Хазанов Д.Б. Неизвестная битва в небе Москвы. 1941—1942 гг. Оборонительный период. М.,1999. С. 94.

³¹Драбкин А. Я дрался с асами люфтваффе. С. 265.

³²Малашенко Е.И. Вспоминая службу в армии. М., 2003. С. 76.

³³Зефиров М.В., Дёгтев Д.М., Баженов Н.Н.Тени над Заполярьем. Действия Люфтваффе против советского Северного флота и союзных конвоев. М., 2009. С. 299, 310.

³⁴ Русский архив. Великая Отечественная. Т. 15 (4—4). М.,1997. С. 68.

³⁵ Там же. С. 386.

³⁶Горбач В. Указ. соч. С. 474; Русский архив. Великая Отечественная. Т. 15 (4—4). С. 373.

³⁷ Русский архив. Великая Отечественная. Т. 15 (4—4). С. 372.

³⁸ Там же. С. 29.

³⁹Горбач В. Указ. соч. С. 317.

⁴⁰ Русский архив. Великая Отечественная. Т. 15 (4—4). С. 66.

⁴¹ В пяти воздушных армиях, задействованных в Белорусской стратегической операции – 1-й, 3-й, 4-й, 6-й и 16-й, к началу боев насчитывалось порядка 2500 истребителей, причем 1-я (наряду с 16-й) была мощнее других (См.: Кожевников М.Н. Командование и штаб ВВС Советской Армии в Великой Отечественной войне. 1941—1945. М.,1985. С. 166—168).

⁴² Цит. по: Русецкий А. Фокке-Вульф Fw190A, F, G. С. 22.

⁴³ Цит. по: Тимофеев А.В. Покрышкин. М., 2003. С. 211.

⁴⁴Кожевников М.Н. Командование и штаб ВВС Советской Армии в Великой Отечественной войне. 1941—1945. М.,1985. С. 109.

⁴⁵ Русский архив. Великая Отечественная. Т. 15 (4—4). С. 44.

⁴⁶ Цит. по: Тимофеев А.В.Указ. соч. С. 316.

⁴⁷ Цит. по: Горбач В. Указ. соч. С. 317.

⁴⁸Швабедиссен В. Указ. соч. С. 269.

⁴⁹ Цит. по: Хазанов Д. Битва над Яссами. Провал последнего наступления Люфтваффе на Востоке // Авиамастер. 1999. № 4. С. 27.

⁵⁰Тимофеев А.В. Указ. соч. С. 324.

⁵¹ Цит. по: [Корнюхин Г.Ф.] Советские истребители в Великой Отечественной войне // Спик М. Асы союзников. Смоленск, 2000. С. 275.

⁵²Швабедиссен В. Указ. соч. С. 166, 169.

⁵³ Там же. С. 270, 271.

⁵⁴Каминский П., Хазанов Д. Не только скорость, моторы и пушки... // Авиамастер. 1997. № 2. С. 14; [Корнюхин Г.Ф.] Советские истребители в Великой Отечественной войне. С. 274.

⁵⁵Игнатьев Г.В. Указ. соч. С. 232.

⁵⁶ В советских документах он значится как Кольб (см.: Перов В.И., Растренин О.В. Штурмовая авиация Красной Армии. Т. 1. Суровая школа. М., 2003. С. 128). Правильное написание его фамилии (Kalb) устанавливается по: Чертова дюжина асов Люфтваффе. С. 419.

⁵⁷ Русский архив. Великая Отечественная. Т. 15 (4—4). С. 44.

⁵⁸ Цит. по: Русецкий А.Фокке-Вульф Fw190A, F, G. С. 21.

⁵⁹Каминский П., Хазанов Д. Указ. соч. С. 15.

⁶⁰ Тактика истребительной авиации // Аэроплан. 1994. № 2. С. 2.

⁶¹Драбкин А. Я дрался на Ил-2. М., 2006. С. 218; Он же. Я дрался с асами люфтваффе. С. 265.

⁶²Каминский П., Хазанов Д. Не только скорость, моторы и пушки... С. 15.

⁶³Рыбин Ю. Expertenstaffel за Полярным кругом // Авиамастер. 1998. № 5—6. С. 26—27.

⁶⁴Спик М. Асы люфтваффе. С. 289.

⁶⁵Покрышкин А.И. Познать себя в бою. [М.], 1986. С. 323.

⁶⁶Драбкин А. Я дрался на истребителе. С. 333.

⁶⁷ Цит. по: Хазанов Д. Долгий путь на фронт улучшенной «девятки» // История Авиации. 2000. № 2. С. 23.

⁶⁸Смольников Ф.М.Воюем! Дневник фронтовика. Письма с фронта. М., 2000. С. 108.

⁶⁹Алексеенко В. Советские ВВС накануне и в годы Великой Отечественной войны // Авиация и космонавтика вчера, сегодня, завтра... 2000. № 3. С. 4.

⁷⁰Покрышкин А.И.Крылья истребителя. М.,1968. С. 46.

⁷¹Швабедиссен В. Указ. соч. С. 166—167.

⁷² Русский архив. Великая Отечественная. Т. 15 (4—4). С. 44.

⁷³ Цит. по: Хазанов Д. Битва над Яссами. С. 22.

⁷⁴См.: Там же. С. 17.

⁷⁵Швабедиссен В. Указ. соч. С. 271, 272.

⁷⁶ Там же. С. 169, 159.

⁷⁷ Там же. С. 270, 272.

⁷⁸ Там же. С. 275.

⁷⁹ Там же.

⁸⁰ Цит. по: Тимофеев А.В.Указ. соч. С. 284.

⁸¹Яковлев А.С. Цель жизни. (Записки авиаконструктора). М.,1973. С. 350.

⁸² Цит. по: Тимофеев А.В. Указ. соч. С. 261.

⁸³Игнатьев Г.В. Указ. соч. С. 235; Тимофеев А.В.Указ. соч. С. 396.

⁸⁴ Цит. по: Рыбин Ю. Expertenstaffel за Полярным кругом // Авиамастер. 1999. № 1. С. 25.

⁸⁵ Российский государственный военный архив (далее – РГВА). Ф.31983. Оп.2. Д.182. Л.77.

⁸⁶Смыслов О.С. Василий Сталин. Заложник имени. М., 2003. С. 79.

⁸⁷Смольников Ф.М. Указ. соч. С. 176—177.

⁸⁸Драбкин А. Я дрался на истребителе. С. 41, 92, 230—231; Он же. Я дрался с асами люфтваффе. С. 146, 217, 267, 432, 505.

⁸⁹Драбкин А. Я дрался на истребителе. С. 41, 231; Он же. Я дрался с асами люфтваффе. С. 319, 432, 455.

⁹⁰Драбкин А. Я дрался на истребителе. С. 92.

⁹¹ Завтра. 1997. № 18 (179).

⁹²Швабедиссен В. Указ. соч. С. 160, 67, 151—152, 160, 234, 136—137.

⁹³ Цит. по: Чертова дюжина асов Люфтваффе. С. 149.

⁹⁴Швабедиссен В. Указ. соч. С. 184.

⁹⁵ Там же. С. 139, 291.

⁹⁶ Там же. С. 238.

⁹⁷ Цит. по: Хазанов Д. Битва над Яссами. С. 29. О времени пленения Шефера и правильном написании его фамилии (Schдfer) см.: Чертова дюжина асов Люфтваффе. С. 427.

⁹⁸Хазанов Д. Битва над Яссами. С. 29. Ср.: Швабедиссен В. Указ. соч. С. 262.

⁹⁹Растренин О.Расколотое небо. Май – июнь 1943 года. М., 2007. С. 43.

¹⁰⁰Перов В.И., Растренин О.В. Штурмовая авиация Красной Армии. Т. 1. Суровая школа. М., 2003. С. 128.

¹⁰¹ Там же.

¹⁰²Толивер Р.Ф., Констебль Т.Дж. Лучший ас Второй мировой. М.,1999. С. 182—184.

¹⁰³ РГВА. Ф.4. Оп.19. Д.14. Л.68—69.

¹⁰⁴ Там же. Л.52.

¹⁰⁵ Там же.

¹⁰⁶ Мир Авиации. 1998. № 1. С. 8; Тимофеев А.В. Указ. соч. С. 115.

¹⁰⁷ Русский архив. Великая Отечественная. Т. 13 (2—1). М.,1994. С. 110; Баевский Г.А. Указ. соч. С. 33; Смыслов О.С.Указ. соч. С. 45.

¹⁰⁸ Русский архив. Великая Отечественная. Т. 13 (2—1). С. 244.

¹⁰⁹ В конце 1942 г. немецкий летчик-истребитель покидал летную школу, имея 215 часов общего налета, в том числе 40 часов на боевом самолете (Авиация и Время. 1998. № 3). Поскольку к началу войны его общий налет составлял более 400 часов (Литвин Г. Лето 1941 г. Война в воздухе // Авиация и космонавтика вчера, сегодня, завтра... 1998. № 7. С. 7), можно с уверенностью заключить, что и на боевом истребителе ему тогда удавалось налетать как минимум вдвое больше часов, чем в конце 42-го, т.е. не менее 80.

¹¹⁰Литвин Г. Лето 1941 г. Война в воздухе // Авиация и космонавтика вчера, сегодня, завтра... 1998. № 7. С. 7; Драбкин А.Я дрался на истребителе. С. 28, 29—30, 116.

¹¹¹Драбкин А. Я дрался на истребителе. С. 200.

¹¹²Игнатьев Г.В. Указ. соч. С. 222. См. также: Баевский Г.А. Указ. соч. С. 37—38.

¹¹³ Русский архив. Великая Отечественная. Т. 12(1). М.,1993. С. 118.

¹¹⁴ Там же. Т. 13 (2—1). С. 267.

¹¹⁵ Чертова дюжина асов Люфтваффе. С. 219.

¹¹⁶Перов В.И., Растренин О.В. Штурмовая авиация Красной Армии. Т. 1. С. 17.

¹¹⁷ См.: Там же. С. 16—17 (номер приказа авторами приведен с опечаткой).

¹¹⁸ На 1 июня 1941 г. в строевых авиачастях ВВС Красной Армии и ВВС ВМФ имелось около 9000 истребителей, в том числе около 3000 И-153 и 2424 И-16 с моторами М-62 и М-63 (подсчитано по: Перов В.И., Растренин О.В.Штурмовая авиация Красной Армии. Т. 1. С. 186—187; Маслов М. Истребитель И-16. М.,1997. С. 33; Он же. И-153. М., 2001. С. 41; то, что М.Маслов приводит сведения по состоянию не на 22-е, а на 1 июня 1941 г., устанавливается по: К вопросу о монографиях // Авиамастер. 1997. № 4—5. С. 53. Почти все из 1319 числившихся в строевых частях ВВС Красной Армии истребителей И-15 бис и часть И-153 входили в состав штурмовых авиаполков).

¹¹⁹Голубев В.Ф. Во имя Ленинграда. М., 2000. С. 14.

¹²⁰Швабедиссен В. Указ. соч. С. 72.

¹²¹ Там же. С. 69—71.

¹²² Там же. С. 74—77; Федоров А.Г. Судьбою стало небо. М.,1973. С. 51.

¹²³Голубев В.Ф. Указ. соч. С. 138.

¹²⁴Швабедиссен В. Указ. соч. С. 66.

¹²⁵Журавлев Д.А. Огневой щит Москвы. М.,1988. С. 159.

¹²⁶Хазанов Д.Б. Неизвестная битва в небе Москвы. 1941—1942 гг. Оборонительный период. С. 82, 93—94.

¹²⁷Архипенко Ф.Ф.Записки летчика-истребителя. М.,1999. С. 94.

¹²⁸Хазанов Д. Битва над Яссами. С. 28—30.

¹²⁹Швабедиссен В. Указ. соч. С. 66.

¹³⁰ Там же. С. 75.

¹³¹Казачковский О.Д.Физик на войне. М.,1999. С. 64—65.

¹³²Новиков А.А. В небе Ленинграда // Война, авиация, жизнь... К 100-летию Главного маршала авиации А.А.Новикова. М., 2000. С. 190; Швабедиссен В. Указ. соч. С. 70.

¹³³Швабедиссен В. Указ. соч. С. 74—75, 77; Новиков А.А.Указ. соч. С. 175.

¹³⁴Перов В.И., Растренин О.В. Штурмовая авиация Красной Армии. Т. 1. С. 128; Авиация и Время. 1998. № 3.

¹³⁵ Завтра. 1997. № 18 (179).

¹³⁶Шахурин А.И. Крылья победы. М.,1985. С. 171—172.

¹³⁷ Чертова дюжина асов Люфтваффе. С. 219.

¹³⁸Драбкин А. Я дрался с асами люфтваффе. С. 501.

¹³⁹ Там же. С. 36.

¹⁴⁰ Там же. С. 426.

¹⁴¹ Там же. С. 80—82.

¹⁴² Там же. С. 282.

¹⁴³ Там же. С. 427.

¹⁴⁴Зефиров М.В., Дёгтев Д.М., Баженов Н.Н.Свастика над Волгой. Люфтваффе против сталинской ПВО. М., 2007. С. 585.

¹⁴⁵Перов В.И., Растренин О.В. Штурмовая авиация Красной Армии. Т. 1. С. 125.

¹⁴⁶ Там же.

¹⁴⁷Драбкин А. Указ. соч. С. 230.

¹⁴⁸Растренин О.Указ. соч. С. 31.

¹⁴⁹ Цит. по: Горбач В.Указ. соч. С. 59.

¹⁵⁰ Там же. С. 196—197.

¹⁵¹Швабедиссен В. Указ. соч. С. 162—163.

¹⁵² Там же. С. 169—170.

¹⁵³ Там же. С. 169.

¹⁵⁴ Там же. С. 172.

¹⁵⁵ Цит. по: Перов В.И., Растренин О.В. Штурмовая авиация Красной Армии. С. 126.

¹⁵⁶ Цит. по: Там же. С. 126—127.

¹⁵⁷ Цит. по: Горбач В.Указ. соч. С. 93, 94.

¹⁵⁸ Цит. по: Там же. С. 243.

¹⁵⁹ Там же.

¹⁶⁰ Цит. по: Там же. С. 363.

¹⁶¹ Цит. по: Там же. С. 417.

¹⁶² Цит. по: Там же. С. 449.

¹⁶³ Советские асы. М.,1996. С. 13; Перов В.И., Растренин О.В. Штурмовая авиация Красной Армии. Т. 1. С. 128—129.

¹⁶⁴Хазанов Д. Битва над Яссами. С. 30.

¹⁶⁵ Подсчитано по: Игнатьев Г.В.Указ. соч. С. 168—169 (сведения о боевой работе летного состава полка на 1 сентября 1944 г.). Приблизительность приводимых нами цифр объясняется тем, что в опубликованной Г.В.Игнатьевым сводке содержатся только данные об общем налете и налете в ходе боевых вылетов. Однако все молодые пилоты 900-го полка в период боевых действий с 23 июня по 31 августа 1944 г. совершали и небоевые вылеты – хотя бы потому, что полк за это время шесть раз перелетал на новые аэродромы. Уже в процессе этого перебазирования молодежь должна была налетать порядка 3—4 часов. Поэтому для установления величины общего налета молодых пилотов к началу боевой работы от цифры их общего налета на 1 сентября 1944 г. следует отнять не только часы, набранные в боевых вылетах с 23 июня по 31 августа, но и еще не менее 3—4 часов – так что точную цифру получить не удается (те, что приведены нами, округлены до десятков).

¹⁶⁶Романов В. Messerschmitt Bf.109. М.,1994. С. 21.

¹⁶⁷Литвин Г. 55 лет битве над Кубанью // Авиация и космонавтика вчера, сегодня, завтра... 1998. № 4. С. 2.

¹⁶⁸ Подсчитано по: Игнатьев Г.В. Указ. соч. С. 168—169 (см. прим. 165 к настоящей главе), 246.

¹⁶⁹Толивер Р.Ф., Констебль Т.Дж. Указ. соч. С. 212.

¹⁷⁰Драбкин А. Я дрался с асами люфтваффе. С. 9, 198.

¹⁷¹ Цит. по: Тимофеев А.В. Указ. соч. С. 307.

¹⁷² Цит. по: Хазанов Д. Битва над Яссами. С. 29.

¹⁷³Игнатьев Г.В. Указ. соч. С. 242 (воспоминания Г.Б.Чернышенко).

¹⁷⁴ Цит. по: Хазанов Д.Битва над Яссами. С. 29.

¹⁷⁵Джонсон Дж.Э. Лучший английский ас. М., 2003. С. 44.

¹⁷⁶ Цит. по: Хазанов Д. Битва над Яссами. С. 29.

¹⁷⁷ Цит. по: Тимофеев А.В. Указ. соч. С. 308.

¹⁷⁸Игнатьев Г.В. Указ. соч. С. 246. См. также прим. 165 к настоящей главе.

¹⁷⁹Драбкин А. Я дрался на истребителе. С. 205—206.

¹⁸⁰Драбкин А.Я дрался с асами люфтваффе. С. 390.

¹⁸¹Швабедиссен В. Указ. соч. С. 270.

¹⁸² Там же. С. 271.

¹⁸³Джонсон Дж.Э. Указ. соч. С. 318.

¹⁸⁴Швабедиссен В. Указ. соч. С. 267.

¹⁸⁵ Там же. С. 275.

¹⁸⁶Рудель Х.У. Пилот пикировщика // Бомбы сброшены! М., 2002. С. 158, 196.

¹⁸⁷ Цит. по: Русецкий А.Фокке-Вульф Fw190A, F, G. С. 21.

¹⁸⁸ Цит. по: Хазанов Д.Битва над Яссами. С. 29.

¹⁸⁹ Там же.

¹⁹⁰ Цит. по: Спик М. Асы люфтваффе. С. 139.

¹⁹¹Архипенко Ф.Ф. Указ. соч. С. 47.

¹⁹²Хазанов Д. Битва над Яссами. С. 29.

¹⁹³Липферт В. Указ. соч. С. 108.

¹⁹⁴Швабедиссен В.Указ. соч. С. 273.

¹⁹⁵Липферт В. Указ. соч. С. 209.

¹⁹⁶Драбкин А.Я дрался на истребителе. С. 303; Он же. Я дрался с асами люфтваффе. С. 432.

¹⁹⁷Толивер Р.Ф., Констебль Т.Дж. Указ. соч. С. 212.

¹⁹⁸Швабедиссен В. Указ. соч. С. 139.

¹⁹⁹ См.: Там же. С. 46, 66, 139, 164, 184, 240, 267.

²⁰⁰ Там же. С. 160. См. также С. 267.

²⁰¹ Русский архив. Великая Отечественная. Т. 15 (4—4). С. 46.

²⁰²Зефиров М.В.Асы Люфтваффе. Дневные истребители. Т. I. С. 492.

²⁰³ Цит. по: Спик М. Асы люфтваффе. С. 289.

²⁰⁴ На 1 июня 1941 г. в строевых частях ВВС Красной Армии числилось 6676 И-16 и И-153 и 1062 И-15 бис (подсчитано по: Перов В.И., Растренин О.В. Штурмовая авиация Красной Армии. Т. 1. С. 186—187), а в ВВС ВМФ – 499 И-16, более 350 (нет сведений по ВВС Тихоокеанского флота) И-153 и 145 И-15 бис (Маслов М.Истребитель И-16. М.,1997. С. 33; Он же. И-153. М., 2001. С. 41; Он же. «БИС» в войне // Мир Авиации. 1994. № 1. С. 15). Если предположить – основываясь на соответствующих данных по другим флотам, – что в ВВС Тихоокеанского флота И-153 было тогда 120—130, и учесть, что большинство имевшихся в ВВС Красной Армии И-15 бис и часть И-153 входили в состав штурмовых частей, то общее количество И-16, И-153 и И-15 бис, имевшихся в строевых частях советской истребительной авиации к началу войны, может составить около 8000 машин.

²⁰⁵Кондратьев В. Сравнительный анализ конструкций и летно-технических данных советских и германских истребителей, принимавших участие в Великой Отечественной войне // Драбкин А. Я дрался на истребителе. М., 2007. С. 378; Маслов М. И-153. М., 2001. С. 30, 31.

²⁰⁶ См.: Медведь А.Н., Хазанов Д.Б. МиГ-3. Первый высотный фронтовой истребитель. М., 2007. С. 15, 64; Кондратьев В. Сравнительный анализ конструкций... С. 413. По другим сведениям, доля радиофицированных «мигов» и «лаггов» была значительно ниже: В.И.Алексеенко указывает, что в 41-м заводы ставили радиоаппаратуру лишь примерно на 6,5% (на каждый 15-й самолет) МиГ-3, ЛаГГ-3 и Як-1 (Алексеенко В.Советские ВВС накануне и в годы Великой Отечественной войны // Авиация и космонавтика вчера, сегодня, завтра... 2000. № 2. С. 6).

²⁰⁷Кузнецов С. Первый Як. М.,1995. С. 23, 76, 105.

²⁰⁸ Подсчитано по: Бешанов В.В.Год 1942 – «учебный». Мн., 2002. С. 306.

²⁰⁹Медведь А.Н., Хазанов Д.Б. МиГ-3. С. 64; Кондратьев В. Сравнительный анализ конструкций... С. 413, 416; Кузнецов С.Первый Як. С. 105; Лейпник Д.Л.Як-9. Рядовые небес. Киев, 2000. С. 38. По другим данным, вначале передатчики ставились лишь на каждый десятый Ла-5 (Баевский Г.А. Указ. соч. С. 117).

²¹⁰Баевский Г.А. Указ. соч. С. 87, 116.

²¹¹Алексеенко В. Советские ВВС накануне и в годы Великой Отечественной войны // Авиация и космонавтика вчера, сегодня, завтра... 2000. № 2. С.6; Новиков А.А. Указ. соч. С.266—267.

²¹²Драбкин А. Я дрался на истребителе. С. 51.

²¹³ Там же. С. 84, 338; Он же. Я дрался с асами люфтваффе. С. 88—89; Баевский Г.А.Указ. соч. С. 87.

²¹⁴ См.: Швабедиссен В.Указ. соч. С. 166—167; Архипенко Ф.Ф. Указ. соч. С. 68.

²¹⁵ Цит. по: Гугля Ю.Одномоторные истребители 1930—1945 гг. (Скорость или маневренность? И скорость, и маневренность!). Киев, 1998. С. 10.

²¹⁶Вахламов В. Сергей Долгушин // Мир Авиации. 1992. № 1. С. 19; Самолетостроение в СССР. 1917—1945 гг. Кн. II. М.,1994. С. 181; Драбкин А. Я дрался с асами люфтваффе. С. 208.

²¹⁷Кузнецов С. Внимание – подделка! // Мир Авиации. 2002. № 1. С. 49.

²¹⁸Хазанов Д. Долгий путь на фронт улучшенной «девятки» // История Авиации. 2000. № 2. С. 29.

²¹⁹Павлов А. Самый опасный враг // Авиамастер. 2002. № 7. С. 47; Романов В. Указ. соч. С. 29; Маслов М. Истребитель И-16. М.,1997. С. 77. Подсчет удельного веса различных модификаций И-16 произведен по: Перов В.И., Растренин О.В. Штурмовая авиация Красной Армии. Т. 1. С. 186-187; Маслов М. Истребитель И-16. С. 33 (то, что М.А.Маслов приводит сведения по состоянию не на 22-е, а на 1 июня 1941 г., устанавливается по: К вопросу о монографиях // Авиамастер. 1997. № 4—5. С. 53). Недостающие до ста 0,8% приходились на И-16 тип 27 (38 экземпляров выпуска 1939—1940 гг.), о максимальной скорости которых сведений обнаружить не удалось.

²²⁰ См.: Тарас Д. Бомбардировщик Junkers Ju88. История, конструкция, вооружение, боевое применение. М.; Мн., 2002. С. 43.

²²¹Хазанов Д.Б. Неизвестная битва в небе Москвы. 1941—1942 гг. Контрнаступление. М., 2001. С. 136.

²²²Маслов М.И-153. С. 73; Самолетостроение в СССР. 1917—1945 гг. Кн. I. М.,1992. С. 134 (самолет И-153 № 6019, развивший на испытаниях 443 км/ч, М.А.Масловым в таблице на С. 73 обозначен как опытный, однако из текста на С. 12, а также из текста К.Ю.Косминкова (Самолетостроение в СССР. 1917—1945 гг. Кн. I. С. 143) следует, что это был серийный экземпляр); Не-111. М.,1996. С. 56.

²²³Маслов М. И-15 бис – самолет пяти войн // Мир Авиации. 1993. № 1. С. 24; Гордон Е., Зенкин В.,Титов В.И-5, И-15, И-15 бис. Истребители-бипланы Н.Н.Поликарпова. М.,1992. С. 51; Самолетостроение в СССР. 1917—1945 гг. Кн. I. С. 134.

²²⁴ Подсчитано по: Самолетостроение в СССР. 1917—1945 гг. Кн. II. С. 235—237.

²²⁵Павлов А. Указ. соч. С. 47.

²²⁶ Подсчитано по: Там же. С. 45. Сам А.Павлов приводит цифру 63,6% – однако подсчет доли «Фридрихов» (579 машин, по А.Павлову) в общем количестве Bf109 в боевых истребительных авиачастях Восточного фронта на 22 июня 1941 г. (843 машины, по А.Павлову) показывает, что их было 68,7%.

²²⁷ Там же. С. 45.

²²⁸Медведь А.Н., Хазанов Д.Б. МиГ-3. С. 45.

²²⁹ Составлено по: Алексеенко В., Никольский М. Истребители Лавочкина в Великой Отечественной войне // Авиация и космонавтика вчера, сегодня, завтра... 2000. № 5—6. С. 30 (ЛаГГ-3); Шавров В.Б. История конструкций самолетов в СССР. 1938—1950 гг. (Материалы к истории самолетостроения). М.,1978. С. 210 (ЛаГГ-3); Самолетостроение в СССР. 1917—1945 гг. Кн. II. С. 38, 79, 81 (МиГ-3, ЛаГГ-3); Кузнецов С. Первый Як. С. 63 (Як-1); Косминков К.Ю. Як-1. Трудное рождение первенца // Авиация и Время. 1995. № 4. С. 49 (график высотно-скоростных характеристик Як-1); Соболев Д.А., Хазанов Д.Б. Немецкий след в истории отечественной авиации. М., 2000. С. 179 (Bf109F-1 и F-2); Романов В. Указ. соч. С. 29 (Bf109F-4).

²³⁰Косминков К.Ю. Многоликий Як-7 // Авиация и Время. 1996. № 3. С. 37.

²³¹ Составлено по: Павлов А. Указ. соч. С. 47 (ЛаГГ-3, МиГ-3, Як-1, Bf109Е-4 и F-2); Косминков К.Ю. Як-1. Трудное рождение первенца. С. 49 (график высотно-скоростных характеристик Як-1 выпуска декабря 1941 г.); Романов В. Указ. соч. С. 29 (Bf109F-4); Гугля Ю. Указ. соч. С. 23 (Bf109F-4). Верхняя граница значений максимальной скорости Bf109F-4 на высотах 1000—3000 м и 5000 м вычислена нами на основании предположения, что скорость экземпляра, чьи данные (у земли и на высоте 4000 м) приведены В.Романовым, на всех высотах превышает скорость экземпляра, чьи данные (в виде графика высотно-скоростных характеристик) приведены Ю.А.Гуглей, на те же 9—10 км/ч, что и у земли и на высоте 4000 м.

²³² Самолетостроение в СССР. 1917—1945 гг. Кн. II. С. 79; Алексеенко В., Никольский М. Указ. соч. С. 30; Шавров В.Б. Указ. соч. С. 210.

²³³ Составлено по: Павлов А. Указ. соч. С. 47 (все машины, кроме Bf109F-4); Романов В.Указ. соч. С. 29 (Bf109F-4).

²³⁴ Только А.Е.Шварев – приводя случай из собственной практики, относящийся к августу или сентябрю 1941 г., когда его 236-й истребительный авиаполк сражался на смоленском направлении – утверждает, что Як-1 «на пикировании может догнать «мессер» (Драбкин А.Я дрался на истребителе. С. 72).

²³⁵ Цит. по: Гугля Ю. Указ. соч. С. 15.

²³⁶ Составлено по: Алексеенко В., Никольский М. Указ. соч. С. 30 (ЛаГГ-3); Шавров В.Б. Указ. соч. С. 210 (ЛаГГ-3); Самолетостроение в СССР. 1917—1945 гг. Кн. II. С. 38, 168, 176 (МиГ-3; советские двигатели); Кузнецов С. Первый Як. С. 63 (Як-1); Павлов А. Указ. соч. С. 47 (Bf109E-4, F-1 и F-2); Романов В. Указ. соч. С. 29 (Bf109F-4); Фирсов А.А. Мессершмитт Bf109. М., 2001. С. 48, 52, 67 (немецкие двигатели).

²³⁷Кондратьев В. Куда улетели сталинские соколы. Отклик на статью М.Солонина «Куда улетели сталинские соколы» // Авиамастер. 2002. № 2. С. 38.

²³⁸ Самолетостроение в СССР. 1917—1945 гг. Кн. II. С. 79.

²³⁹Кузнецов С. Первый Як. С. 21.

²⁴⁰ См.: Хазанов Д.Б. Неизвестная битва в небе Москвы. 1941—1942 гг. Контрнаступление. С. 52; Кузнецов С. Первый Як. С. 63. Медведь А.Н., Хазанов Д.Б. МиГ-3. С. 43.

²⁴¹ Самолетостроение в СССР. 1917—1945 гг. Кн. II. С. 79.

²⁴² Подсчитано по: Кузнецов С. Первый Як. С. 64—65.

²⁴³ Там же. С. 42, 63.

²⁴⁴ Там же. С. 45; Медведь А.Н., Хазанов Д.Б. МиГ-3. С. 46.

²⁴⁵Соболев Д.А., Хазанов Д.Б. Указ. соч. С. 201.

²⁴⁶Юрченко А. Михаил Кибкалов. С. 31.

²⁴⁷ См.: Драбкин А. Я дрался на истребителе. С. 138, 354; Он же. Я дрался с асами люфтваффе. С. 28, 389, 448.

²⁴⁸Драбкин А. Я дрался на истребителе. С. 138.

²⁴⁹Якубович Н.В. Истребители Яковлева. М., 2008. С. 74.

²⁵⁰ Самолетостроение в СССР. 1917—1945 гг. Кн. II. С. 244.

²⁵¹ Там же. Ср.: табл.10 настоящего издания.

²⁵² Самолетостроение в СССР. 1917—1945 гг. Кн. II. С. 242, 244.

²⁵³ См.: Там же. С. 242.

²⁵⁴ Цит. по: Вахламов В. Сергей Долгушин. С. 27.

²⁵⁵ Самолетостроение в СССР. 1917—1945 гг. Кн. II. С. 244, 85, 38; Кузнецов С. Первый Як. С. 63.

²⁵⁶ Цит. по: Рыбин Ю.Expertenstaffel за Полярным кругом // Авиамастер. 1999. № 1. С. 25.

²⁵⁷Подсчитано по: Самолетостроение в СССР. 1917—1945 гг. Кн. II. С. 235. По другим данным, в 1942 г. было построено 3474 Як-1 (Кузнецов С. Первый Як. С. 30).

²⁵⁸ Подсчитано по: Самолетостроение в СССР. 1917—1945 гг. Кн. II. С. 235.

²⁵⁹ Подсчитано по: Там же. В итоговую цифру нами включены и 22 «лавочкина», построенные в 1942 г. заводом № 31 и обозначенные составителями таблицы как Ла-5ФН. Ведь самолеты Ла-5ФН выпускались только с марта 1943 г.

²⁶⁰ Составлено по: Самолетостроение в СССР. 1917—1945 гг. Кн. II. С. 85, 86, 92 (Bf109F-4 и G-2, ЛаГГ-3, Як-1, Як-7б, Ла-5); Косминков К.Ю. Многоликий Як-7. С. 37 (Як-7А и Як-7б); Он же. Як-1. Трудное рождение первенца. С. 49 (график высотно-скоростных характеристик Як-1 выпуска сентября 1942 г.); Кузнецов С. Первый Як. С. 52, 63—65 (Як-1); Алексеенко В., Никольский М. Указ. соч. С. 30 (Ла-5); Якубович Н.В. Самолеты ОКБ С.А. Лавочкина. М., 2002. С. 153 (Ла-5); Гугля Ю. Указ. соч. С. 23 (Bf109F-4 и G-2, FW190А-3); Русецкий А. Фокке-Вульф. Fw190A, F, G. С. 24 (FW190А-3).

²⁶¹Якубович Н.В. Самолеты ОКБ С.А.Лавочкина. С. 48.

²⁶² Цит. по: Соболев Д.А., Хазанов Д.Б. Указ. соч. С. 182.

²⁶³Павловский М. Не оправдавший ожиданий // Авиамастер. 1997. № 2. С. 37.

²⁶⁴Кондратьев В. Сравнительный анализ конструкций... С. 416; Тактика истребительной авиации. С. 8.

²⁶⁵Соболев Д.А., Хазанов Д.Б. Указ. соч. С. 187.

²⁶⁶ Самолетостроение в СССР. 1917—1945 гг. Кн. II. С. 89; Кондратьев В. Сравнительный анализ конструкций... С. 394.

²⁶⁷Соболев Д.А., Хазанов Д.Б.Указ. соч. С. 177, 182, 183. Ср.: Косминков К.Ю. Як-1. Трудное рождение первенца. С. 49 (график высотно-скоростных характеристик); Он же. Многоликий Як-7. С. 37.

²⁶⁸ См.: Кузнецов С. Первый Як. С. 52, 63—65; Гугля Ю.Указ. соч. С. 23.

²⁶⁹Кузнецов С. Первый Як. С. 57.

²⁷⁰Перов В.И., Растренин О.В. Штурмовая авиация Красной Армии. Т. 1. С. 129.

²⁷¹ Там же.

²⁷² См.: Сухомлинов А.В. Василий, сын вождя. М., 2001. С. 100.

²⁷³Косминков К.Ю. Многоликий Як-7. С. 33.

²⁷⁴Хазанов Д.Долгий путь на фронт улучшенной «девятки» // История Авиации. 2000. № 2. С. 22.

²⁷⁵ Составлено по: Алексеенко В., Никольский М.Указ. соч. С. 30 (ЛаГГ-3, Ла-5); Косминков К.Ю. Многоликий Як-7. С. 37 (Як-7А, Як-7б); Кузнецов С. Первый Як. С. 63—65 (Як-1); Самолетостроение в СССР. 1917—1945 гг. Кн. II. С. 85 (Bf109F-4 и G-2). Время подъема на высоту 5000 м FW190А-3 вычислено по: Русецкий А.Фокке-Вульф Fw190A, F, G. С. 22 (результаты испытаний трофейного FW190А-3 американцами в июле 1942 г.).

²⁷⁶Кузнецов С. Первый Як. С. 64, 45.

²⁷⁷ Цит. по: Хазанов Д. Долгий путь на фронт улучшенной «девятки» // История Авиации. 2000. № 2. С. 23.

²⁷⁸Кондратьев В. Сравнительный анализ конструкций... С. 417—418.

²⁷⁹ Цит. по: Соболев Д.А., Хазанов Д.Б. Указ. соч. С. 182.

²⁸⁰ Цит. по: Тимофеев А.В.Указ. соч. С. 209—210.

²⁸¹Кузнецов С. Первый Як. С. 74, 45.

²⁸² Цит. по: Хазанов Д. Долгий путь на фронт улучшенной «девятки» // История Авиации. 2000. № 2. С. 22—23.

²⁸³ Там же. С. 23.

²⁸⁴Маслов М.И-153. С. 39.

²⁸⁵Соболев Д.А., Хазанов Д.Б. Указ. соч. С. 182.

²⁸⁶ Составлено по: Алексеенко В., Никольский М.Указ. соч. С. 30 (ЛаГГ-3, Ла-5); Косминков К.Ю. Многоликий Як-7. С. 37 (Як-7А, Як-7б); Кузнецов С. Первый Як. С. 63—65 (Як-1); Романов В.Указ. соч. С. 29 (Bf109F-4); Самолетостроение в СССР. 1917—1945 гг. Кн. II. С. 85, 168, 181 (Bf109G-2, советские моторы); Гугля Ю. Указ. соч. С. 36 (Bf109G-2); Фирсов А.А. Указ. соч. С. 86 (DB605А); Медведь А.Н., Хазанов Д.Б. «Фокке-Вульф» FW 190. Многоцелевой истребитель Люфтваффе. М., 2007. С. 19, 128 (FW190А-3, BMW801D-2).

По А.И.Русецкому, взлетная мощность BMW801D-2 составляла 1724 л.с., а в других местах своих работ этот автор указывает, что эта величина равнялась 1700 л.с. (Русецкий А. Фокке-Вульф Fw190A, F, G. С. 9, 40; Он же. Истребитель Focke-Wulf FW 190. История, конструкция, вооружение, боевое применение. М.; Мн., 2001. С. 6, 35).

²⁸⁷ См.: Алексеенко В., Никольский М.Указ. соч. С. 13.

²⁸⁸ Самолетостроение в СССР. 1917—1945 гг. Кн. II. С. 244.

²⁸⁹ Там же. С. 242, 244. Ср.: табл.11 настоящего издания.

²⁹⁰ Цит. по: Котельников В.Р., Петров Г.Ф., Соболев Д.А., Якубович Н.В. «Американцы» в России. М.,1999. С. 64.

²⁹¹ Там же. С. 71; Самолетостроение в СССР. 1917—1945 гг. Кн. II. С. 242, 244. Ср.: табл.11 настоящего издания.

²⁹²Драбкин А. Я дрался на истребителе. С. 246—248, 261—262.

²⁹³Драбкин А. Я дрался с асами люфтваффе. С. 489.

²⁹⁴Котельников В.Р., Петров Г.Ф., Соболев Д.А., Якубович Н.В. Указ. соч. С. 70.

²⁹⁵Драбкин А. Я дрался на истребителе. С. 211, 269.

²⁹⁶Соболев Д.А., Хазанов Д.Б. Указ. соч. С. 207.

²⁹⁷ К лету 1943 г. на Bf109 на советско-германском фронте летали II и III группы 3-й истребительной эскадры «Удет», II и III – 5-й истребительной «Айсмеер», I, II и III группы и 13-й (словацкий) и 15-й (хорватский) отряды 52-й истребительной и II группа 54-й истребительной «Грюнхерц», а на FW190 – I группа 26-й истребительной эскадры «Шлагетер», I, III и IV группы и штабной и 15-й (испанский) отряды 51-й истребительной «Мёльдерс» и I группа «Грюнхерца». Осенью на Bf109 там летали II и III группы «Айсмеера», IV – «Мёльдерса» и I, II и III группы и 13-й (словацкий) и 15-й (хорватский) отряды 52-й истребительной эскадры, а на FW190 – I и III группы и штабной и 15-й (испанский) отряды «Мёльдерса» и I, II и IV группы «Грюнхерца».

²⁹⁸Русецкий А. Фокке-Вульф Fw190A, F, G. С. 24.

²⁹⁹ Тактика истребительной авиации. С. 13 (оба значения скорости достигались при работе двигателя на форсированном режиме).

³⁰⁰ См.: Медведь А.Н. Фокке-Вульф FW190. М.,1993. С. 59, 61; Самолетостроение в СССР. 1917—1945 гг. Кн. II. С. 86; Русецкий А. Фокке-Вульф Fw190A, F, G. С. 24.

³⁰¹Медведь А.Н. Фокке-Вульф FW190. С. 61; Русецкий А. Фокке-Вульф Fw190A, F, G. С. 23 (судя по тому, что упомянутый А.И.Русецким «фоккер» развил максимальную скорость 624 км/ч, это был FW190А-4 № 2362, испытывавшийся в ЛИИ, но Русецкий ошибается, указывая, что испытания этого экземпляра начались в 1942 г.).

³⁰² См.: Котлобовский А., Блащук В. Ла-5ФН с точки зрения люфтваффе // АэроХобби. 1993. № 1. С. 26; Самолетостроение в СССР. 1917—1945 гг. Кн. II. С. 96.

³⁰³Медведь А.Н., Хазанов Д.Б.«Фокке-Вульф» FW 190. С. 24; Медведь А.Н. Фокке-Вульф FW190. С. 17; Русецкий А. Фокке-Вульф Fw190A, F, G. С. 41; Он же. Истребитель Focke-Wulf 190. С. 37.

³⁰⁴Медведь А.Н.Фокке-Вульф FW190. С. 61; Русецкий А. Фокке-Вульф Fw190A, F, G. С. 24; Тактика истребительной авиации. С. 13.

³⁰⁵ MGFF весила 26,3 кг, а MG151/20 – 42 кг, т.е. примерно на 15 кг больше (Русецкий А. Фокке-Вульф FW190A, F, G. С. 42).

³⁰⁶ Подсчитано по: Самолетостроение в СССР. 1917—1945 гг. Кн. II. С. 102. Приведенные на С. 235 того же издания данные о количестве выпущенных в 1943 г. Ла-5 (4619 машин) завышены, а о количестве построенных в 1943-м Ла-5ФН (429 машин) – занижены. В документах военных лет обе эти модификации часто обозначались одинаково – Ла-5. Видимо, поэтому составители таблицы, помещенной на С. 235, и не сумели правильно определить, сколько из 5047 (Там же. С. 102) или 5048 (см.: Там же. С. 235) выпущенных в 1943 г. «лавочкиных» были Ла-5, а сколько – Ла-5ФН.

³⁰⁷ Подсчитано по: Там же. С. 235.

³⁰⁸Кузнецов С. Первый Як. С. 65 (до 610 км/ч на высоте 4100 м).

³⁰⁹ Самолетостроение в СССР. 1917—1945 гг. Кн. II. С. 235.

³¹⁰ Подсчитано по: Там же.

³¹¹ Подсчитано по: Перов В., Растренин О. Штурмовик Ил-2 // Авиация и космонавтика вчера, сегодня, завтра... 2001. № 5—6. С. 76.

³¹² Самолетостроение в СССР. 1917—1945 гг. Кн. II. С. 105—106.

³¹³ См.: Степанец А.Т. Истребители Як периода Великой Отечественной войны. М.,1992; Самолетостроение в СССР. 1917—1945 гг. Кн. II. Гл.3.

³¹⁴Шавров В.Б. Указ. соч. С. 188. Яковлев С. Як-9: от Сталинграда до Берлина // Моделист-конструктор. 1975. № 5. С. 16.

³¹⁵Яковлев С. Указ. соч. С. 16; Лейпник Д.Л. Указ. соч. С. 60—61 (в основу таблицы положены данные А.Т.Степанца).

³¹⁶Шавров В.Б. Указ. соч. С. 188, 190; Кузнецов С. Первый Як. С. 63—65.

³¹⁷Баевский Г.А. Указ. соч. С. 118.

³¹⁸ Самолетостроение в СССР. 1917—1945 гг. Кн. II. С. 102 (см. также прим. 306 к настоящей главе).

³¹⁹ Подсчитано по: Там же. С. 102, 235.

³²⁰ Составлено по: Там же. С. 85, 86, 92, 95, 96, 242, 243, 245 (Bf109G-2, Як-9, Як-1, Як-7б, ЛаГГ-3, Ла-5, Ла-5ФН, Р-39D-2 и Q-15); Лейпник Д.Л.Указ. соч. С. 60—61 (Як-9Д, Як-9Т; в основу таблицы положены данные А.Т.Степанца); Алексеенко В., Никольский М. Указ. соч. С. 30 (Ла-5, Ла-5ФН); Гугля Ю. Указ. соч. С. 23 (Bf109G-2); Романов В. Указ. соч. С. 29 (Bf109G-6); Акапьев В.Л. Крах люфтваффе в Курской битве // Военно-исторический журнал. 1999. № 2. С. 15 (Bf109G-6); Русецкий А. Фокке-Вульф Fw190A, F, G. С. 24 (FW190А-5).

³²¹ Цит. по: Русецкий А.Фокке-Вульф Fw190A, F, G. С. 19.

³²² Цит. по: Там же.

³²³ См., напр.: Алексеенко В. Советские ВВС накануне и в годы Великой Отечественной войны // Авиация и космонавтика вчера, сегодня, завтра... 2000. № 3. С. 5.

³²⁴Кузнецов С. Первый Як. С. 48.

³²⁵ См.: Соболев Д.А., Хазанов Д.Б. Указ. соч. С. 200; Кузнецов С. Первый Як. С. 97 (163-я серия, начиная с которой, на Як-1 предусматривалась установка механизма аварийного сброса крышки фонаря, строилась в конце 1943 г.); Хазанов Д. Долгий путь на фронт улучшенной «девятки» // История Авиации. 2000. № 3. С. 42.

³²⁶ Цит. по: Юрченко А.Анатолий Морозов. С. 32.

³²⁷ Цит. по: Сухомлинов А.В. Указ. соч. С. 100.

³²⁸Драбкин А. Я дрался с асами люфтваффе. С. 85, 97.

³²⁹ Цит. по: Русецкий А. Фокке-Вульф Fw190A, F, G. С. 18.

³³⁰ Цит. по: Там же. С. 16.

³³¹Драбкин А. Я дрался на Ил-2. С. 175.

³³²Романов В. Указ. соч. С. 29; Самолетостроение в СССР. 1917—1945 гг. Кн. II. С. 87.

³³³ Самолетостроение в СССР. 1917—1945 гг. Кн. II. С. 87, 97; Медведь А.Н. Фокке-Вульф FW190. С. 17.

³³⁴ Самолетостроение в СССР. 1917—1945 гг. Кн. II. С. 111; Гугля Ю. Указ. соч. С. 31.

³³⁵ Составлено по: Самолетостроение в СССР. 1917—1945 гг. Кн. II. С. 87, 97 (советские истребители и Bf109G-2). Значения скороподъемности Bf109G-6 и FW190А-4 и А-5 вычислены по данным, приведенным в изданиях, указанных в примечаниях 332—334 к настоящей главе.

³³⁶ Тактика истребительной авиации. С. 10.

³³⁷ Цит. по: Асы люфтваффе. Пилоты FW190 на Восточном фронте. Ч. 2. Рига, 1997. С. 5.

³³⁸ См.: Русецкий А. Фокке-Вульф Fw190A, F, G. С. 42; Самолетостроение в СССР. 1917—1945 гг. Кн. II. С. 98.

³³⁹ Цит. по: Русецкий А. Фокке-Вульф Fw190A, F, G. С. 22.

³⁴⁰Игнатьев Г.В. Указ. соч. С. 112, 164, 165, 169, 190.

³⁴¹Голубев В.Ф.Указ. соч. С. 472; Драбкин А.Я дрался с асами люфтваффе. С. 165.

³⁴² См., напр.: Самолетостроение в СССР. 1917—1945 гг. Кн. II. С. 94.

³⁴³ Русский архив. Великая Отечественная. Т. 15 (4—3). М.,1997. С. 380.

³⁴⁴Русецкий А. Фокке-Вульф Fw190A, F, G. С. 20.

³⁴⁵Соболев Д.А., Хазанов Д.Б.Указ. соч. С. 203.

³⁴⁶Драбкин А.Я дрался на истребителе. С. 215, 264.

³⁴⁷Акапьев В.Л. Указ. соч. С. 16.

³⁴⁸ См.: Голубев В.Ф.Указ. соч. С. 370; Кожедуб И.Н. Указ. соч. С. 60; Косминков К. Истребитель Як-3 – мечта пилота // Авиационное обозрение. Вып. 5. Харьков, 1996. С. 22—23; Хазанов Д. Долгий путь на фронт улучшенной «девятки» // История Авиации. 2000. № 3. С. 46.

³⁴⁹Кузнецов С. Первый Як. С. 90.

³⁵⁰ Тактика истребительной авиации. С. 10.

³⁵¹ Цит. по: Русецкий А.Фокке-Вульф Fw190A, F, G. С. 18—19.

³⁵² Цит. по: Там же. С. 22.

³⁵³ Там же. С. 23.

³⁵⁴ Тактика истребительной авиации. С. 3.

³⁵⁵Кноке Х. Я летал для фюрера. Дневник офицера люфтваффе. 1939—1945. М., 2003. С. 78—80.

³⁵⁶Голубев В.Ф. Указ. соч. С. 408—409.

³⁵⁷ Там же. С. 242, 368.

³⁵⁸Липферт В.Указ. соч. С. 89.

³⁵⁹Хазанов Д.Битва над Яссами. С. 21.

³⁶⁰Алексеенко В. Советские ВВС накануне и в годы Великой Отечественной войны // Авиация и космонавтика вчера, сегодня, завтра... 2000. № 3. С. 4.

³⁶¹Перов В., Растренин О. Штурмовик Ил-2. С. 76.

³⁶² Там же.

³⁶³Гугля Ю.Указ. соч. С. 15.

³⁶⁴ Там же.

³⁶⁵Алексеенко В. Советские ВВС накануне и в годы Великой Отечественной войны // Авиация и космонавтика вчера, сегодня, завтра... 2000. № 3. С. 4.

³⁶⁶ Составлено по: Самолетостроение в СССР. 1917—1945 гг. Кн. II. С. 85, 168, 181, 245 (ЛаГГ-3, Bf109G-2, Р-39, советские и американские двигатели); Косминков К.Ю.Многоликий Як-7. С. 37 (Як-7б); Лейпник Д.Л.Указ. соч. С. 60—61 (Як-9, Як-9Д, Як-9Т; в основу таблицы положены данные А.Т.Степанца); Кузнецов С. Первый Як. С. 65 (Як-1); Алексеенко В., Никольский М.Указ. соч. С. 30—31 (Ла-5, Ла-5ФН); Гугля Ю. Указ. соч. С. 31, 36 (Bf109G-2, FW190 А-4 и А-5); Романов В. Указ. соч. С. 29 (Bf109G-6); Русецкий А.Фокке-Вульф Fw190A, F, G. С. 51 (FW190А-4 и А-5); Медведь А.Н. Фокке-Вульф FW190. С. 17, 64 (FW190А-4 и А-5); Фирсов А.А. Указ. соч. С. 67, 94 (DB605А и АМ); Медведь А.Н., Хазанов Д.Б. «Фокке-Вульф» FW 190. С. 19, 128 (BMW801D-2).

По другим данным, взлетная мощность BMW801D-2 составляла 1700 или 1724 л.с. (см. примечание 286 к настоящей главе).

³⁶⁷ Подсчитано по: Самолетостроение в СССР. 1917—1945 гг. Кн. II. С. 245.

³⁶⁸Котельников В.Р., Петров Г.Ф., Соболев Д.А., Якубович Н.В. Указ. соч. С. 77; Драбкин А. Я дрался на истребителе. С. 258; Он же. Я дрался с асами люфтваффе. С. 371.

³⁶⁹Драбкин А. Я дрался с асами люфтваффе. С. 489, 493.

³⁷⁰ Советские асы. С. 16.

³⁷¹ Самолетостроение в СССР. 1917—1945 гг. Кн. II. С. 255.

³⁷² Там же. С. 242, 245.

³⁷³ См.: Алексеенко В. Советские ВВС накануне и в годы Великой Отечественной войны // Авиация и космонавтика вчера, сегодня, завтра... 2000. № 3. С. 4.

³⁷⁴Алексеенко В., Никольский М.Указ. соч. С. 13.

³⁷⁵Герасимов Г. Количественно-качественная характеристика ВВС РККА накануне войны // Авиация и космонавтика вчера, сегодня, завтра... 2000. № 1. С. 6.

³⁷⁶ Составлено по: Самолетостроение в СССР. 1917—1945 гг. Кн. II. С. 92, 95, 96, 110, 243, 245 (ЛаГГ-3, Як-7Б, Як-1, Як-9Т, Ла-5ФН, Як-3, Р-39Q-15); Лейпник Д.Л.Указ. соч. С. 60—61 (Як-9Д, Як-9М; в основу таблицы положены данные А.Т.Степанца); Алексеенко В., Никольский М.Указ. соч. С. 31 (Ла-5, Ла-5ФН, Ла-7); Булах А. Ме210/410 – провал или запоздалый успех? // История Авиации. 2001. № 6. С. 31 (Як-9У); Гугля Ю.Указ. соч. С. 23 (Як-9М, FW190А-8); Романов В.Указ. соч. С. 29 (Bf109G-6); Акапьев В.Л. Указ. соч. С. 15 (Bf109G-6); Русецкий А. Фокке-Вульф Fw190А, F, G. С. 24 (FW190А-5).

³⁷⁷Гугля Ю.Указ. соч. С. 31; Самолетостроение в СССР. 1917—1945 гг. Кн. II. С. 111.

³⁷⁸ Составлено по: Самолетостроение в СССР. 1917—1945 гг. Кн. II. С. 97, 111 (Як-9Т, Ла-5ФН, Як-3, Ла-7). Значения скороподъемности немецких истребителей вычислены по данным, приведенным в изданиях, указанных в примечаниях 332—334 (Bf109G-6 и FW190А-4 и А-5) и 377 (FW190А-8) к настоящей главе.

³⁷⁹ Составлено по: Самолетостроение в СССР. 1917—1945 гг. Кн. II. С. 95, 168, 169, 181 (Як-9Т, Ла-5ФН, Як-3, Як-9У, FW190А-8, советские двигатели); Лейпник Д.Л.Указ. соч. С. 60—61 (Як-9Д, Як-9М; в основу таблицы положены данные А.Т.Степанца); Алексеенко В., Никольский М. Указ. соч. С. 31 (Ла-5, Ла-5ФН, Ла-7); Романов В. Указ. соч. С. 29 (Bf109G-6); Русецкий А.Фокке-Вульф Fw190A, F, G. С. 51 (FW190А-5 и А-6); Гугля Ю. Указ. соч. С. 31 (FW190А-5); Медведь А.Н. Фокке-Вульф FW190. С. 64 (FW190А-5 и А-8); Медведь А.Н., Хазанов Д.Б. «Фокке-Вульф» FW 190. С. 19, 128 (BMW801D-2); Фирсов А.А. Указ. соч. С. 94 (DB605А).

Полетный вес FW190А-5 приведен без бомбового груза.

По другим данным, взлетная мощность BMW801D-2 составляла 1700 или 1724 л.с. (см. примечание 286 к настоящей главе).

³⁸⁰Швабедиссен В. Указ. соч. С. 290; Липферт В. Указ. соч. С. 207.

³⁸¹Алексеенко В. Советские ВВС накануне и в годы Великой Отечественной войны // Авиация и космонавтика вчера, сегодня, завтра... 2000. № 3. С. 5.

³⁸²Русецкий А. Фокке-Вульф Fw190A, F, G. С. 19.

³⁸³Баевский Г.А. Указ. соч. С. 149.

³⁸⁴ См.: Советские асы. С. 16; Хазанов Д.Долгий путь на фронт улучшенной «девятки» // История Авиации. 2000. № 3. С. 46.

³⁸⁵Косминков К. Истребитель Як-3 – мечта пилота // Авиационное обозрение. Вып.5. Харьков, 1996. С. 23.

³⁸⁶Соболев Д.А., Хазанов Д.Б. Указ. соч. С. 207.

³⁸⁷ Подсчитано по: Самолетостроение в СССР. 1917—1945 гг. Кн. II. С. 235; Алексеенко В. Советские ВВС накануне и в годы Великой Отечественной войны // Авиация и космонавтика вчера, сегодня, завтра... 2000. № 3. С. 7.

³⁸⁸ Авиационный ленд-лиз // Военно-исторический журнал. 1991. № 2. С. 28.

³⁸⁹ В январе – марте 1944 г. на FW190 на советско-германском фронте летали 4 2/3 истребительные группы – I и III группы и штабной и 15-й (испанский) отряд 51-й истребительной эскадры «Мёльдерс» и I и II группы 54-й истребительной эскадры «Грюнхерц». С марта истребители FW190 применялись лишь в I и II группах «Грюнхерца» и штабном отряде «Мёльдерса», а летом на советско-германском фронте на «фоккерах» воевали еще и IV группа «Грюнхерца» и III группа 11-й истребительной эскадры.

³⁹⁰ См.: Алексеенко В. Советские ВВС накануне и в годы Великой Отечественной войны // Авиация и космонавтика вчера, сегодня, завтра... 2000. № 3. С. 7. Истребителей Як-1, Як-7 и Як-9 всех модификаций в 1944 г. в ВВС Красной Армии было отправлено 8709 (там же), однако несколько сот из них должны были составить Як-9У – машины более высокого качественного уровня, по горизонтальной скорости примерно соответствовавшие Ла-5ФН. Только в апреле – июле 1944 г. с заводов № 82 и № 166, строивших Як-9У, было отправлено 277 этих самолетов (из 484 собранных). С учетом того, что в июле месячный план заводов № 82 и № 166 составлял в сумме 157 Як-9У и того, что в этом месяце оба завода стали наконец выполнять план по сборке, можно предположить, что в августе – декабре 1944 г. было собрано еще до 800 Як-9У – и в войска отправлено еще несколько сот этих истребителей (подсчитано по: Хазанов Д.Долгий путь на фронт улучшенной «девятки» // История Авиации. 2000. № 3. С. 43). Поэтому количество отправленных в 44-м в ВВС Красной Армии Як-1, Як-7б, Як-9М, Як-9Т, Як-9Д и Як-9ДД мы принимаем равным примерно 8000 машин.

³⁹¹ В 1944 г. в СССР было выпущено 17 895 истребителей, в том числе 7831 Як-9 всех модификаций (подсчитано по: Самолетостроение в СССР. 1917—1945 гг. Кн. II. С. 235). Из прим. 390 видно, что в числе последних было до 1300 Як-9У с мотором ВК-107А, следовательно, на долю «Яковлевых-9» с ВК-105ПФ остается примерно 6500—6600 машин.

³⁹²Драбкин А. Я дрался с асами люфтваффе. С. 102,111.

³⁹³ Там же. С. 101—102, 104.

³⁹⁴Швабедиссен В. Указ. соч. С. 290.

³⁹⁵Хазанов Д. Долгий путь на фронт улучшенной «девятки» // История Авиации. 2000. № 3. С. 46.

³⁹⁶Лейпник Д.Л.Указ. соч. С. 60; Соколов Б.В. Василий Сталин. Смоленск, 2000. С. 189.

³⁹⁷ Подсчитано по: Алексеенко В. Советские ВВС накануне и в годы Великой Отечественной войны // Авиация и космонавтика вчера, сегодня, завтра... 2000. № 3. С. 7.

³⁹⁸Соболев Д.А., Хазанов Д.Б.Указ. соч. С. 210—211.

³⁹⁹ Самолетостроение в СССР. 1917—1945 гг. Кн. II. С. 110 (ср.: Соболев Д.А., Хазанов Д.Б. Указ. соч. С. 211); Гугля Ю. Указ. соч. С. 36.

⁴⁰⁰ Составлено по: Самолетостроение в СССР. 1917—1945 гг. Кн. II. С. 95, 96, 110 (Як-9Т, Ла-5ФН, Ла-7, Як-3, Як-9У, Bf109G-10); Лейпник Д.Л. Указ. соч. С. 60—61 (Як-9Д, Як-9М; в основу таблицы положены данные А.Т.Степанца); Алексеенко В., Никольский М. Указ. соч. С.31 (Ла-5ФН); Булах А. Ме210/410 – провал или запоздалый успех? // История Авиации. 2001. № 6. С.31 (Ла-7); Романов В. Указ. соч. С.29 (Bf109G-6 и К-4); Акапьев В.Л.Указ. соч. С. 15 (Bf109G-6); Гугля Ю. Указ. соч. С.23, 31, 36 (Як-9М, Bf109К-4, FW190А-8).

Поскольку Bf109G-10 представлял собой попытку «довести до уровня серии К ранее выпущенные самолеты» модификации G (Фирсов А.А. Указ. соч. С. 128) и имел тот же мотор, что и Bf109К-4, можно полагать, что скорость Bf109G-10 и Bf109К-4 была практически одинаковой – что и отражено в таблице.

Значения скорости FW190D-9 вычислены нами по данным, приведенным в изданиях, указанных в примечании 399 к настоящей главе.

⁴⁰¹ Составлено по: Самолетостроение в СССР. 1917—1945 гг. Кн. II. С. 97, 111 (советские истребители и FW190D-9); Гугля Ю. Указ. соч. С. 36 (Bf109К-4 и FW190D-9). Значения скороподъемности остальных Bf109G-6 и FW190А-8 вычислены нами по данным, приведенным в изданиях, указанных в примечаниях 332 и 377 к настоящей главе.

⁴⁰² Составлено по: Самолетостроение в СССР. 1917—1945 гг. Кн. II. С. 95, 168, 169, 181 (Як-9Т, Ла-5ФН, Ла-7, Як-3, Як-9У, FW190А-8 и D-9, советские двигатели); Лейпник Д.Л. Указ. соч. С. 60—61 (Як-9Д, Як-9М; в основу таблицы положены данные А.Т.Степанца); Алексеенко В., Никольский М. Указ. соч. С. 31 (Ла-5ФН); Романов В. Указ. соч. С. 29 (Bf109G-6); Гугля Ю. Указ. соч. С. 36 (Bf109К-4); Медведь А.Н. Фокке-Вульф FW190. С. 64 (FW190А-8 и D-9); Медведь А.Н, Хазанов Д.Б. «Фокке-Вульф» FW 190. С. 19, 128 (BMW801D-2); Фирсов А.А.Указ. соч. С. 94, 128 (DB605А, DBM и DCM); Кудишин И. Истребитель Фокке-Вульф FW190 // Авиация и космонавтика вчера, сегодня, завтра... 2000. № 5—6. С. 57 (Jumo213А).

По другим данным, взлетная мощность BMW801D-2 составляла 1700 или 1724 л.с. (см. примечание 286 к настоящей главе).

⁴⁰³ См.: Швабедиссен В. Указ. соч. С. 290.

⁴⁰⁴ Самолетостроение в СССР. 1917—1945 гг. Кн. II. С. 81; Кузнецов С. Первый Як. С. 63; Соболев Д.А., Хазанов Д.Б. Указ. соч. С. 178.

⁴⁰⁵Кузнецов С.Первый Як. С. 74.

⁴⁰⁶Гугля Ю.Указ. соч. С. 31; Самолетостроение в СССР. 1917—1945 гг. Кн. II. С. 245, 257 («Спитфайр» Mk.V, выполнивший на испытаниях в СССР вираж на высоте 1000 м за 18,8 секунды, был изношен; радиус виража у «Спитфайра» и «фокке-вульфа» также определялся по изношенным экземплярам этих машин).

⁴⁰⁷Алексеенко В., Никольский М. Указ. соч. С. 30; Соболев Д.А., Хазанов Д.Б. Указ. соч. С. 186; Самолетостроение в СССР. 1917—1945 гг. Кн. II. С. 85, 257.

⁴⁰⁸ Тактика истребительной авиации. С. 3.

⁴⁰⁹ Цит. по: Юрченко А.Михаил Кибкалов. С. 31.

⁴¹⁰ См.: Медведь А.Н., Хазанов Д.Б. «Фокке-Вульф» FW 190. С. 106; Они же. МиГ-3. С. 46.

⁴¹¹Спик М. Асы люфтваффе. С. 160 (см. также С. 155 и 161).

⁴¹² Цит. по: Там же. С. 161—162.

⁴¹³Джонсон Дж.Э. Указ. соч. С. 152.

⁴¹⁴ Тактика истребительной авиации. С. 10.

⁴¹⁵ Там же.

⁴¹⁶Блокада Ленинграда в документах рассекреченных архивов. М.; СПб., 2004. С. 562.

⁴¹⁷ Цит. по: Русецкий А. Фокке-Вульф Fw190A, F, G. С. 21.

⁴¹⁸ Там же. С. 8.

⁴¹⁹ Тактика истребительной авиации. С. 10.

⁴²⁰Медведь А.Н., Хазанов Д.Б. «Фокке-Вульф» FW 190. С. 60; Асы люфтваффе. Пилоты FW190 на Восточном фронте. Рига, 1997. Ч. 1. С. 12.

⁴²¹Драбкин А.Я дрался на истребителе. С. 44, 359; Он же. Я дрался с асами люфтваффе. С. 263.

⁴²²Драбкин А. Я дрался на истребителе. С. 320—321; Он же. Я дрался с асами люфтваффе. С. 28, 381.

⁴²³ Цит. по: Медведь А.Н. Фокке-Вульф FW190. С. 59.

⁴²⁴Раткин В.Герой Советского Союза Петр Васильевич Базанов // Мир Авиации. 1997. № 1. С. 4.

⁴²⁵Баевский Г.А. Указ. соч. С. 227.

⁴²⁶ Самолетостроение в СССР. 1917—1945 гг. Кн. II. С. 95; Алексеенко В., Никольский М. Указ. соч. С. 30—31.

⁴²⁷ Цит. по: Русецкий А.Фокке-Вульф FW190A, F, G. С. 19—20.

⁴²⁸ Там же. С. 19.

⁴²⁹Игнатьев Г.В. Указ. соч. С. 236.

⁴³⁰ Тактика истребительной авиации. С. 10.

⁴³¹Игнатьев Г.В.Указ. соч. С. 84.

⁴³²Швабедиссен В. Указ. соч. С. 272.

⁴³³ Самолетостроение в СССР. 1917—1945 гг. Кн. II. С. 245, 257.

⁴³⁴Погребной В.Меч и щит // Люди бессмертного подвига. Очерки о дважды и трижды Героях Советского Союза. Кн.2. М.,1975. С. 404.

⁴³⁵ См.: Швабедиссен В. Указ. соч. С. 290.

⁴³⁶ Цит. по: Русецкий А. Фокке-Вульф Fw190A, F, G. С. 21.

⁴³⁷ Цит. по: Там же. С. 8.

⁴³⁸ Там же. С. 23.

⁴³⁹ Там же. С. 21—22; Асы люфтваффе. Пилоты FW190 на Восточном фронте. Ч. 2. С. 5.

⁴⁴⁰Соболев Д.А., Хазанов Д.Б. Указ. соч. С. 199.

⁴⁴¹Кондратьев В. По следам сталинских соколов. С. 37.

⁴⁴² Там же; Маслов М. И-153. С. 17.

⁴⁴³Захаров Г.Н.Я – истребитель. М.,1985. С. 106.

⁴⁴⁴ Впрочем, Н.Г.Голодников, летавший в 1942 г. на имевшихся в его 2-м гвардейском смешанном авиаполку ВВС ВМФ МиГ-1, утверждает, что усилия на рули надо было прикладывать небольшие (Драбкин А. Я дрался на истребителе. С. 262), а В.И.Клименко, воевавший на МиГ-3 в 1941 г., вообще считает, что в пилотировании этот самолет «был прост» (Там же. С. 34).

⁴⁴⁵ Самолетостроение в СССР. 1917—1945 гг. Кн. II. С. 91.

⁴⁴⁶Шахурин А.И.Указ. соч. С. 82.

⁴⁴⁷Драбкин А.Я дрался с асами люфтваффе. С. 293.

⁴⁴⁸ Самолетостроение в СССР. 1917—1945 гг. Кн. II. С. 94.

⁴⁴⁹ Цит. по: Русецкий А. Фокке-Вульф Fw190A, F, G. С. 21, 22.

⁴⁵⁰Соболев Д.А., Хазанов Д.Б. Указ. соч. С. 199, 200.

⁴⁵¹Русецкий А.Фокке-Вульф Fw190A, F, G. С. 23, 22.

⁴⁵²Соболев Д.А., Хазанов Д.Б.Указ. соч. С. 200.

⁴⁵³ См.: Асы люфтваффе. Пилоты FW190 на Восточном фронте. Ч. 2. С. 5.

⁴⁵⁴ Цит. по: Юрченко А. Михаил Кибкалов. С. 31.

⁴⁵⁵ Цит. по: Косминков К. Истребитель Як-3 – мечта пилота. С. 22.

⁴⁵⁶ Самолетостроение в СССР. 1917—1945 гг. Кн. II. С. 102.

⁴⁵⁷ Цит. по: Косминков К. Истребитель Як-3 – мечта пилота. С. 22.

⁴⁵⁸ Относительная численность МиГ-3 с тем или иным вариантом вооружения подсчитана по: Медведь А.Н., Хазанов Д.Б. МиГ-3. С. 69, 83. Относительная численность И-16 и И-153 с тем или иным вариантом вооружения подсчитана по: Перов В.И., Растренин О.В. Штурмовая авиация Красной Армии. Т. 1. С. 186—187; Маслов М. Истребитель И-16. С. 33; Он же. И-153. С. 30—31 (то, что М.А.Маслов приводит сведения не на 22-е, а на 1 июня 1941 г., устанавливается по: К вопросу о монографиях // Авиамастер. 1997. № 4—5. С. 53). При подсчете мы приняли, что не указанная М.А.Масловым численность И-153 ВВС Тихоокеанского флота равнялась 120—130 машин (см. примечание 204 к настоящей главе), что «чаек» с пулеметом БС в 1941 г. построили лишь несколько штук и что ВВС ВМФ такими машинами не располагали. Ведь в 1939—1940 гг. И-153 с БС было построено 149 – и ровно столько же их насчитывалось к 1 июня 1941 г. в строевых истребительных авиачастях военных округов (плюс три машины в авиачасти центрального подчинения и на авиационном заводе).

⁴⁵⁹ Цит. по: Зефиров М.В.Асы Люфтваффе. Бомбардировочная авиация. М., 2002. С. 229.

⁴⁶⁰Болотин Д.Н. Советское стрелковое оружие. М.,1990. С. 292; Хазанов Д.Б. Неизвестная битва в небе Москвы. 1941—1942 гг. Оборонительный период. С. 75.

⁴⁶¹Медведь А.Н. Фокке-Вульф FW190. С. 58.

⁴⁶²Драбкин А. Я дрался на истребителе. С. 145, 179.

⁴⁶³Болотин Д.Н. Указ. соч. С. 292.

⁴⁶⁴ Подсчитано по: Перов В.И., Растренин О.В.Штурмовая авиация Красной Армии. Т. 1. С. 186—187; Маслов М. Истребитель И-16. С. 33 (то, что М.А.Маслов приводит сведения не на 22-е, а на 1 июня 1941 г., устанавливается по: К вопросу о монографиях // Авиамастер. 1997. № 4—5. С. 53).

⁴⁶⁵Ванников Б.Л.Записки наркома // Знамя. 1988. № 1. С. 145.

⁴⁶⁶Русецкий А.Фокке-Вульф Fw190A, F, G. С. 42; Шавров В.Б. Указ. соч. С. 430.

⁴⁶⁷Марковский В., Медведь А. Оружие «пешки» // Авиамастер. 1997. № 2. С. 26.

⁴⁶⁸ ЛаГГ-3. Рига, 1997. С. 14—15. Ср.: Там же. С. 10—11.

⁴⁶⁹Болотин Д.Н.Указ. соч. С. 292; Кузнецов С.Первый Як. С. 106.

⁴⁷⁰ Цит. по: Юрченко А. Михаил Кибкалов. С. 33.

⁴⁷¹ См.: Игнатьев Г.В. Указ. соч. С. 226, 238.

⁴⁷²Архипенко Ф.Ф.Указ. соч. С. 111.

⁴⁷³ Самолетостроение в СССР. 1917—1945 гг. Кн. II. С. 241.

⁴⁷⁴Кузнецов С.Первый Як. С. 105—106; Шавров В.Б. Указ. соч. С. 191; Лейпник Д.Л. Указ. соч. С. 12, 20, 39. По другим данным, боекомплект 20-мм пушки на «Яковлевых-9» состоял из 120 снарядов (Шавров В.Б.Указ. соч. С. 196),.

⁴⁷⁵ Подсчитано по: Авиационный ленд-лиз. С. 28.

⁴⁷⁶ Подсчитано по: Романов В. Указ. соч. С. 21.

⁴⁷⁷ Подсчитано по: Русецкий А. Фокке-Вульф Fw190A, F, G. С. 7. По другим данным, боекомплект FW190А-4 – имевшего то же вооружение, что и FW190А-3 и истребительные подмодификации FW190А-5 – состоял из 510 снарядов (подсчитано по: Медведь А.Н. Фокке-Вульф FW190. С. 17).

⁴⁷⁸ Цит. по: Русецкий А.Фокке-Вульф Fw190A, F, G. С. 21.

⁴⁷⁹Драбкин А. Я дрался на Ил-2. С. 66.

⁴⁸⁰Русецкий А. Фокке-Вульф Fw190A, F, G. С. 21; Чертова дюжина асов Люфтваффе. С. 153.

⁴⁸¹Болотин Д.Н. Указ. соч. С. 292.

⁴⁸²Драбкин А. Я дрался с асами люфтваффе. С. 493.

⁴⁸³Лейпник Д.Л. Указ. соч. С. 17.

⁴⁸⁴ Цит. по: Там же.

⁴⁸⁵ Подсчитано по: Романов В. Указ. соч. С. 21; Шавров В.Б. Указ. соч. С. 191 (автор ошибочно указывает, что два УБС с боекомплектом в 300 патронов стояли на Як-7А); Лейпник Д.Л. Указ. соч. С. 39. По другим данным, боекомплект одного УБС на «Яковлевых-9» состоял из 200 патронов (Шавров В.Б.Указ. соч. С. 196).

⁴⁸⁶Солонин М. На мирно спящих аэродромах... 22 июня 1941 года. М., 2005. С. 163; Болотин Д.Н.Указ. соч. С. 292. По другим данным, пуля MG131 весила 34 г (Русецкий А. Фокке-Вульф Fw190A, F, G. С. 42).

⁴⁸⁷Солонин М. Указ. соч. С. 163.

⁴⁸⁸Фирсов А.А.Указ. соч. С. 97.

⁴⁸⁹ Подсчитано по: Русецкий А. Фокке-Вульф Fw190A, F, G. С. 42.

⁴⁹⁰ По нашим подсчетам (см. примечание 494 к этой главе), даже в 1944 г. среди применявшихся на фронте советских истребителей доля машин с более мощным, чем описанное, вооружением составляла лишь около 20%. Вряд ли в 1943-м она была больше.

⁴⁹¹Косминков К. Истребитель Як-3 – мечта пилота. С. 25.

⁴⁹² Там же. С. 21.

⁴⁹³ Подсчитано по: Алексеенко В. Советские ВВС накануне и в годы Великой Отечественной войны // Авиация и космонавтика вчера, сегодня, завтра... 2000. № 3. С. 8. Ведомость, опубликованная В.И.Алексеенко, не различает «Яковлевы-9» с 20-мм пушкой и Як-9Т с 37-мм, а также Як-3 с одним и двумя УБС. Поскольку Як-9Т было построено 2748 (Лейпник Д.Л. Указ. соч. С. 60), т.е. примерно 19% общего количества выпущенных в войну «Яковлевых-9» (14 579 единиц; см.: Истребители Второй мировой войны. 1939—1945. 1. М.,1994. С. 60), можно предположить, что и в боевых безвозвратных потерях «Яковлевых-9» в 1944 г. (1040 единиц) Як-9Т также составляли 19%, т.е. около 200 машин. В действительности – ввиду того, что из как минимум 1200 выпущенных в 44-м Як-9У в боях участвовало лишь порядка 50 (см.: Хазанов Д. Долгий путь на фронт улучшенной «девятки» // История Авиации. 2000. № 3. С. 45; примечание 39092 к настоящей главе) – доля Як-9Т в потерях «Яковлевых-9» должна была оказаться тогда несколько выше; примем, что этих самолетов с 37-мм пушкой было в 1944 г. потеряно около 250. Что же касается Як-3, то при подсчете принималось, что первые 200 «Яковлевых-3» – имевших, кроме пушки, только один пулемет, – с завода в 1944 г. успели отправить полностью и что машины с одним УБС составляли поэтому примерно 15% всех применявшихся в 1944 г. на фронте «Яковлевых-3» (см.: Алексеенко В. Советские ВВС накануне и в годы Великой Отечественной войны // Авиация и космонавтика вчера, сегодня, завтра... 2000. № 3. С. 7; Косминков К. Истребитель Як-3 – мечта пилота. С. 21).

При этих допущениях получается, что в боевых безвозвратных потерях советских истребителей в 1944 г. доля ЛаГГ-3, Як-1, «Яковлевых-9» с 20-мм пушкой и Як-3 с одним УБС составляла примерно 40%; Як-7б, Як-3 с двумя УБС и Як-9У – около 8,5%; Ла-5, Ла-5ФН и Ла-7 – 29, 2%; «киттихауков» и «харрикейнов» – 1,5—2%, а Як-9Т и «аэрокобр» – около 20,5% (в том числе «аэрокобр» – 13,3%). Учитывая бульшую живучесть «лавочкиных» и «аэрокобр» по сравнению с «яковлевыми», можно считать, что среди применявшихся советскими ВВС в 1944 г. на фронте истребителей ЛаГГ-3 и «яковлевы» с одной 20-мм пушкой и одним УБС составляли не около 40, а примерно 35%, «яковлевы» с одной 20-мм пушкой и двумя УБС – примерно 8%, «лавочкины» – не 29, а примерно 35%, а Як-9Т и «аэрокобры» – примерно 20%.

⁴⁹⁴ О весе снарядов см.: Шавров В.Б. Указ. соч. С. 430; Русецкий А. Фокке-Вульф Fw190A, F, G. С. 42; Боевые взлеты. М.,1976. С. 166.

⁴⁹⁵Шавров В.Б.Указ. соч. С. 430; Драбкин А.Я дрался на истребителе. С. 254 (подсчет числа выстрелов в секунду мой. – А.С.); Зефиров М.В. Асы Люфтваффе. Дневные истребители. Т. I. С. 411; Русецкий А. Фокке-Вульф Fw190A, F, G. С. 42 (данные по MG151/20). По другим данным, скорострельность МК108 составляла 600 выстрелов в минуту (Русецкий А. Указ. соч. С. 42; Медведь А.Н. Фокке-Вульф FW190. С. 29). Но и это несравненно больше, чем у НС-37.

⁴⁹⁶Лейпник Д.Л. Указ. соч. С. 60—61; Русецкий А. Фокке-Вульф Fw190A, F, G. С. 53 (для FW190А-5 А.И.Русецкий приводит данные штурмового варианта; истребительные подмодификации FW190А-5 были вооружены так же, как FW190А-4, вес залпа которых, по А.И.Русецкому, равнялся 5,45 кг).

⁴⁹⁷Фирсов А.А.Указ. соч. С. 96; Лейпник Д.Л.Указ. соч. С. 17; Драбкин А. Я дрался на истребителе. С. 254.

⁴⁹⁸Игнатьев Г.В. Указ. соч. С. 236, 238; Зефиров М.В. Асы Второй мировой войны. Союзники Люфтваффе. Венгрия, Румыния, Болгария, Хорватия, Словакия, Испания. С. 133; Липферт В. Указ. соч. С. 192.

⁴⁹⁹ Цит. по: Крылов Л., Тепсуркаев Ю.Николай Иванович Иванов // Мир Авиации. 1997. № 2. С. 19.

⁵⁰⁰Драбкин А. Я дрался с асами люфтваффе. С. 56.

⁵⁰¹Липферт В.Указ. соч. С. 185—186.

⁵⁰¹ См.: Архипенко Ф.Ф.Указ. соч. С. 97, 98, 99, 121.

⁵⁰²Липферт В. Указ. соч. С. 212.

⁵⁰³ См.: Драбкин А. Я дрался с асами люфтваффе. С. 306—308, 316—317, 320, 322, 329.

⁵⁰⁴Рудель Х.У.Пилот пикировщика // Бомбы сброшены! М., 2002. С. 185—186; Хазанов Д. Битва над Яссами. С. 19.

⁵⁰⁵ Подсчитано по: Медведь А.Н.Фокке-Вульф FW190. С. 47; Косминков К. Истребитель Як-3 – мечта пилота. С. 25; Лейпник Д.Л. Указ. соч. С. 34.

⁵⁰⁶ См.: Шавров В.Б. Указ. соч. С. 430.

⁵⁰⁷Кондратьев В. Сравнительный анализ конструкций... С. 400—401.

⁵⁰⁸Драбкин А.Я дрался на истребителе. С. 106, 108; Он же. Я дрался с асами люфтваффе. С. 203. В.И.Клименко, воевавший в 10-м и 1-м гвардейском истребительных авиаполках, утверждает, что прицелы на МиГ-3, Як-1 и Як-7б стояли «нормальные» – но явно потому, что, как сам же подчеркивает, в бою прицелами не пользовался («В прицел можно смотреть, когда стреляешь по мишеням. А вот когда ты уже в воздухе, в бою, где все решают мгновения, секунды, какой там прицел!») и целился, корректируя огонь по первой выпущенной трассе (Драбкин А.Я дрался на истребителе. С. 43).

⁵⁰⁹Кондратьев В. Сравнительный анализ конструкций... С. 401.

⁵¹⁰ Цит. по: Черников Е. Бронированный штурмовик Ил-2. М.,1997. С. 26.

⁵¹¹Соболев Д.А., Хазанов Д.Б. Указ. соч. С. 210.

⁵¹²Драбкин А.Я дрался с асами люфтваффе. С. 115—116.

⁵¹³Соболев Д.А., Хазанов Д.Б. Указ. соч. С. 210.

⁵¹⁴ Там же.

⁵¹⁵Швабедиссен В. Указ. соч. С. 290.

⁵¹⁶Архипенко Ф.Ф.Указ. соч. С. 52. Б.Н.Еремин, наоборот, утверждает, что ЛаГГ-3 «горел сильно» и горел именно из-за цельнодеревянной конструкции. Но Еремин на «лаггах» не воевал, а летавший на них в 1941 г. в 165-м истребительном полку С.Д.Горелов солидарен с Ф.Ф.Архипенко: ЛаГГ-3 «не горит» (Драбкин А. Я дрался на истребителе. С. 145, 337).

⁵¹⁷Швабедиссен В. Указ. соч. С. 84, 85.

⁵¹⁸Перов В.И., Растренин О.В.Штурмовая авиация Красной Армии. Т. 1. С. 130.

⁵¹⁹ Цит. по: Там же.

⁵²⁰Романов В.Указ. соч. С. 28.

⁵²¹Соболев Д.А., Хазанов Д.Б.Указ. соч. С. 210.

⁵²²Алексеенко В. Советские ВВС накануне и в годы Великой Отечественной войны // Авиация и космонавтика вчера, сегодня, завтра... 2000. № 3. С. 5.

⁵²³Драбкин А.Я дрался с асами люфтваффе. С. 216.

⁵²⁴ Там же. С. 250—251.

⁵²⁵Алексеенко В., Никольский М.Указ. соч. С. 23.

⁵²⁶ Цит. по: Чертова дюжина асов Люфтваффе. С. 224.

⁵²⁷Косминков К. Истребитель Як-3 – мечта пилота. С. 21.

⁵²⁸Баевский Г.А.Указ. соч. С. 118.

⁵²⁹Драбкин А. Я дрался с асами люфтваффе. С. 29, 90, 100, 432; Он же. Я дрался на истребителе. С. 273.

⁵³⁰Цит. по: Чертова дюжина асов Люфтваффе. С. 149.

⁵³¹Медведь А.Н., Хазанов Д.Б. «Фокке-Вульф» FW 190. С. 105.

⁵³²Герасимов Г.Указ. соч. С. 6; Соболев Д.Б., Хазанов Д.А. Указ. соч. С. 150—151.

⁵³³Алексеенко В. Советские ВВС накануне и в годы Великой Отечественной войны // Авиация и космонавтика вчера, сегодня, завтра... 2000. № 4. С. 5.

Часть II. ШТУРМОВАЯ АВИАЦИЯ

Предыдущая Стр. 3 из 9 Следующая

1. ИМЕЛА ЛИ ЗНАЧЕНИЕ РАЗНИЦА В ЧИСЛЕ БОЕВЫХ ВЫЛЕТОВ И КОЛИЧЕСТВЕ ПОТЕНЦИАЛЬНЫХ ЖЕРТВ?

2. СОВЕТСКИЕ И НЕМЕЦКИЕ ПРИНЦИПЫ ИСПОЛЬЗОВАНИЯ ИСТРЕБИТЕЛЬНОЙ АВИАЦИИ

3. ТАКТИКА ВОЗДУШНОГО БОЯ

4. КВАЛИФИКАЦИЯ АВИАЦИОННОГО КОМАНДОВАНИЯ И ЛЕТЧИКОВ

5. САМОЛЕТЫ СОВЕТСКОЙ И НЕМЕЦКОЙ ИСТРЕБИТЕЛЬНОЙ АВИАЦИИ

Оснащенность средствами связи

Скорость, скороподъемность и вертикальная маневренность

Горизонтальная маневренность

Пилотажные качества и удобство управления

Огневая мощь

Живучесть

6. Заключение

Примечания

Часть II. ШТУРМОВАЯ АВИАЦИЯ

Оглавление