Итак, говорим, что как тело создано из четырех стихий, потому что от огня имеет оно теплоту, от воздуха прохладу, от земли сухость и от воды влажность, так душа проста, разумна и бессмертна, однако же не прежде тела приходит в бытие.
Пифагор, Платон, Плотин и его единомысленники, признавая души бессмертными, утверждали, что они существовали прежде тел, что есть бесчисленное некое множество душ и прегрешившие посылаются в тела, чтобы, очистившись через таковое наказание, снова возвратиться в свое место, а возлюбившие в телах жизнь беззаконную посылаются в бессловесных животных, и души людей жестоких, вредоносных — в пресмыкающихся, хищных — в волков, дерзких — во львов, хитрых — в лисиц. Таковые-то нелепые басни слагали иные! О перипатетиках31 же говорят, что они отрицали и бессмертие души.
А мудрейшие из врачей душою называли благополучие32 тела, и эту мысль подали им бывающие с телом болезни, разумею падучую болезнь, удар и сумасшествие. Поскольку в каждой из этих болезней терпит вред и приводится в бездействие умственная сила, то заключили они, что благополучие тела есть душа. Но им должно было рассудить, что и играющий на лире, если лира не настроена хорошо, не покажет на ней своего искусства, потому что и слишком натянутые, и сделавшиеся слабыми струны [Col. 481] нарушают стройность звуков; если же иные порваны, то музыкант совершенно приводится этим в бездействие. То же можно видеть в свирелях и в других инструментах. Так протекающая и не по правилам [кораблестроительного] искусства устроенная ладья обращает в ничто искусство кормчего; так хромающие и по природе медлительные кони, а также повреждения в колеснице отнимают ловкость у ездока. Так, конечно, и душе некоторые телесные болезни не позволяют проявлять деятельность разумной способности. Как скоро делается болезнь в языке, затрудняется речь; от болезни в глазах деятельность зрительной силы не имеет уже места в этой части тела. Если болезнь коснется мозговой оболочки, то испорченность паров или соков повреждает мозг, и он, наполняясь ими, не приемлет в себя душевной деятельности, но уподобляется утопающему в воде, который как только может бьется руками, ногами и всеми частями тела. Поэтому благополучие тела — не сущность души, но при благополучии тела сущность души показывает собственную свою мудрость.
Эти же впали в такое неразумие! Злочестивые еретики Карпократ, Епифан, Продик, каиниты, антитакты и евтихиты33 распространяли еще более нечестивые бредни, ибо говорили, что души посылаются в тела совершать в них всякое непотребство и беззаконие и нечестивыми своими начинаниями угождать мироздателям ангелам.
Но Церковь, покорствуя словесам Божиим, особенно гнушается этим учением еретиков, отвращается же басней и других лжеучений и, веря Божественному Писанию, говорит, что душа создана вместе с телом и не в вещественном семени имеет начало своего создания, но изволением Творца приходит в бытие по образовании тела. Ибо божественный Моисей сказал, что сперва создано тело Адама, а потом вдунул Бог душу. Взял персть от земли, и созда Бог человека, и вдуну в лице его дыхание жизни: и бысть человек в душу живу (Быт. 2, 7). Сего же вдуновения не называем, подобно Кердону и Маркиону, какою-либо частью божественной сущности, утверждаем же, что этим обозначается естество души, а именно, что душа есть дух, разумный и мыслящий. И в законах сей же пророк еще яснее научил нас, что сперва образуется тело, а потом вдыхается душа, ибо об ударившем беременную сказал: аще изыдет младенец изображен, да даст око за око, зуб за зуб [Col. 484] и прочее; аще же изыдет не изображен, тщетою да отщетится (Исх. 21, 22–24); а сим научает, что младенец, образовавшийся в утробе, одушевлен, а необразовавшийся — неодушевлен. Так и достойный всяких похвал Иов говорил Господу: помяни, яко брение мя создал еси, в землю же паки возвращаеши мя. Или не якоже млеко измелзил мя еси, усырил же мя еси равно сыру? Кожею же и плотию мя облекл еси, костьми же и жилами сшил мя еси (Иов. 10, 9-11). И показал сим предшествовавшее образование тела, потом присовокупил песнопение об одушевлении тела; ибо говорит: живот же и милость положил еси у мене (Иов. 10, 12); упоминает после сего и о попечительности: посещение же Твое сохрани мой дух (Иов. 10, 12); потом проповедует Божие всемогущество: сия имеяй в Тебе, вем, яко вся можеши, и невозможно Тебе ничтоже (Иов. 10, 13). Почтил же Бог тело сим преимуществом по времени, чтобы установить равенство. Поскольку душу сотворил бессмертною, а тело смертным, то телу дал старшинство по времени, чтобы душа не величалась перед ним, превосходя и по естеству, и по времени.
О Промысле
Сие мнение о душе и теле имеет Церковь, научившись из словес Божиих. Ибо признает она Бога всяческих не только Создателем, но и Попечителем, Распорядителем и Правителем вселенной. Всего несообразнее говорить, что Бог, хотя сотворил все не по собственной Своей нужде, а по одному человеколюбию, не имеет заботы о том, что сотворил, и оставляет без попечения тварь, как некую ладью, которая без груза и кормчего туда и сюда носится противными ветрами, ударяясь о скалы и утесы. Ненавистен нам безбожный Диагор, гнушаемся мы также и Эпикуром, который допускает, правда, Бога, но говорит, что Он погружен Сам в Себя и нимало не чувствует того, что делается с тварью.
Осуждаем и Аристотелево учение о Промысле, потому что пределом Промысла положил Аристотель луну, обвиняя Бога в одном из двух — или в бессилии, или в лености, так как или нет у Бога достаточной силы иметь попечение обо всем, или есть сила, но по лености оставляет без управления наши дела34. Но то и другое исполнено хулы. Ибо восхотевший создать и самомалейшие части твари как может быть назван бессильным? И может ли по лености нерадеть о том, что сотворил по неисчерпаемой благости? Но неразумие сих философов достаточно обличает Платоново учение о Промысле. Ибо Платон и одинаково с ним мыслящие говорят, что Бог всяческих промышляет обо всем. А если Бог промышляет, то сим изгоняются басни о судьбе, парках35 и нитях [судьбы]. Ибо крайнее неразумие — при управлении Божием ладье вселенной давать иного кормчего.
Надобно же в раздельности определить, что зависит от кормила Промысла и что предоставляется разумной силе души, что такое зло естественное и что носит сие наименование, [Col. 485] хотя не есть зло, а только считается злом. Посему в делах человеческих по самому естеству добры: благоразумие, целомудрие, справедливость, мужество и другие части добродетели, а злы: глупость, распутство, несправедливость, робость и все прочее сему подобное; богатство же, нищета, рабство, господство, здоровье, болезнь и другие благополучия и злополучия в жизни человеческой занимают среднее некое место, потому что как некие орудия предлежат они людям, и лучшие из людей посредством того и другого из сказанного устрояют добродетель.
Можно найти, что [одни,] и изобилующие богатством, и живущие в нищете, имеют попечение о добродетели, и в здравии песнословят Благодетеля, и в болезни пребывают терпеливы, и рабы отличаются целомудрием и справедливостью; другие же, живя в нищете, любят порок и не только крадут, но даже отваживаются на ограбление мертвых и святотатство, а имея богатство, делают его орудием неправды, в здравии предаются гордости и кичливости, в болезни изрыгают хульные речи. А из сего нетрудно понять, что богатство и нищета, рабство и господство и подобное этому от употребления ими теми, кто причастен им, делаются то похвальными, то достойными порицания, как и железо иногда называем содействующим жизни человеческой — когда в виде плуга, заступа и вил возделывает оно землю, в виде серпа очищает растения, в виде топора и пилы служит для постройки домов и изготовления разных сосудов, а иногда, смотря на меч и совершенные им убийства, иные именуют железо злоумышляющим на жизнь. Но не меч — вина убийств, а употребляющий его во зло, также не богатство и нищета и другая счастливая или несчастливая доля жизни достойны обвинения, а те, которые тем или другим пользуются вопреки законам. Если бы все это, взятое порознь, по самому естеству было худо, то не доставляло бы кому-либо добра. Однако же находим, что многие посредством сего преуспевали в добродетели. Посему не зло — послужившее орудием к добру и также не добро — сделавшееся для другого орудием к пороку, а потому занимает среднее место, как и врачебные вещества. Ибо опий и цикута, если врачи признали их полезными для кого-либо, делаются предохранительными средствами, а если приняты вопреки законам [врачебного] искусства, вредны и пагубны. Иногда даже хлеб и вино причиняют болезнь употребляющим их, потому что несоблюдение меры производит вред. Так благоуспешность и безуспешность в делах мудро управляющие ими обращают для себя в спасительные врачевства, а неразумно и нерассудительно ведущие себя заимствуют из сего средства к погибели.
Поэтому и сие, и подобное сему: благоплодие и неплодие земли, счастливое плавание и кораблекрушение — зависят от Промысла Божия. И поэтому всем надлежит любить, что бывает с нами от Промысла, и не доискиваться с пытливостью причин этому, потому что закон действий Божественного кормила неизъясним. [Col. 488] Заботиться же должно о том, что в нашей власти, и удалять от себя всякий порок, вселять же в себя добродетель и украшаться всеми видами ее. И как любящие наряжаться женщины с особым искусством посредством убранства придают красоту телу, так и душевную красоту должно убирать цветами целомудрия, справедливости, мужества и благоразумия, потому что приобретение этих добродетелей в нашей власти. Верх малоумия — домогаться того, что приобрести не в нашей власти и что, сверх того, подлежит мгновенным превратностям, а что в нашей состоит власти, достославно, продолжительно и постоянно, тем пренебрегать как чем-то малоценным и не стоющим никакого внимания.
Если будем знать сие различие в делах человеческих, то возлюбим мановения Божественных распоряжений и не будем сомневаться в том, что всем управляет Промысл. Ибо видим, что по порядку меняются времена года, все производится вовремя и каждая вещь бывает соответственно времени. Не князи вещества, возлюбив дочь света, как баснословит непотребный Мани, преследуя ее, проливают пот и подают нам дождь, но по мановению Зиждителя составляются облака. И сему ясно учит Божественное Писание. Ибо сказано: