рявкнул Голос в моем черепе. Он был так громок, что просто швырнул меня назад в кресло. Но я ту же упрямо вскочил снова. - Юра! Юра! Я невольно повернулся на окрик и уже не смог отвести глаз. В. руке Бориса мерцал большой прозрачный фиолетовый камень. Быстрая тревожная пульсация постепенно замедлилась, камень словно бы успокаивался, и вместе с ним успокаивался я. Камень гипнотизировал, подчинял себе, одурманивал. Некоторое время я стоял, покачиваясь, будто пьяный, затем плюхнулся в кресло, мои костяные руки со стуком упали на колени. Тревога оставила меня, а вместе с ней и воля. Я ни о чем не думал, ничего не хотел, только завороженно смотрел на камень. Вот он вспыхивает, посылая мне свой колдовской сигнал и затухает, говоря, спокойно, спокойно. Разгорается и гаснет, разгорается и гаснет... - Вот и хорошо, - сказал Голос. - Ты должен был пройти через это, чтобы не просто понять, а ПРОЧУВСТВОВАТЬ свое нынешнее положение. Сиди и слушай. После твоих похорон ночью тайно я переоборудовал могилу: превратил ее в склеп, чтобы ты мог поднять крышку гроба, которую я укрепил на петлях. То же самое я проделал с надгробием. В основании его я укрепил талисман, под воздействием которого мертвое тело разложилось без остатка за полтора месяца. Когда процесс закончился, я разбудил тебя. - Зачем? - Мы были друзьями... - Спасибо, - поблагодарил я безжизненным голосом. - Но не только поэтому. Есть дело, которое при всех моих знаниях я не могу выполнить один. Со временем ты узнаешь о нем. Если мой план удастся, мы будем жить вечно. Мы будем всемогущи, все наслажденья будут доступны нам. - Какие наслажденья доступны скелету? - горько сказал я. - Ты будешь иметь тело! Постоянное тело! А пока, чтобы обрести его, тебе необходима кровь. Действие той порции, что я дал тебе, закончилось, нужна новая. Всего-то... Борис замолчал. Камень продолжал мигать ровно и успокаивающе, как ночной светофор. - Почему же ты сразу не сказал? И не дал ее? - спросил я, глядя на Бориса с ненавистью. - Ты должен ионять свое нынешнее положение, чем ты обязан мне. Так у нас будет меньше недоразумений... В жизни ты был упрямым, поступал всегда так, как тебе заблагорассудится. Не думаю, чтобы после смерти твой характер изменился. Ты должен укротить свой нрав, направить свою энергию и разум в том направлении, которое укажу тебе я. - Я готов. Камень исчез и я очнулся. Подняв глаза на Бориса, долго молча смотрел на него. Багровая аура, прошитая черными извивающимися змеями, пылала вокруг его головы. Я обвел взглядом комнату. Она пугающе изменилась. Обои надувались белесыми пузырями, они лопались и из них выглядывали жуткие рожи. Разрывы быстро затягивались и вскоре пузыри начинали набухать в других, местах. Мебель шевелилась и меняла форму, как пластилиновая. У ножек вырастали когти, начинавшие скрести паркет или ковер, на дверцах появлялись похабные надписи, вырезанные ножом, а затем и те части человеческого тела, о которых в них говорилось. С потолка свешивались заросли шевелящихся крысиных хвостов, затянутых паутиной. На столе в хрустальной чаше рубиновой звездой горела кровь. Я схватил чашу и в три глотка осушил ее. Через минуту я вновь был человеком. Борис услужливо подал мне опять полную до краев чашу. - Тебе надо не меньше двух литров в день, - сказал он. - С кровью проблем не будет! - Он мерзко хохотнул. Увидев злые огоньки, зажегшиеся в моих глазах, он добавил: - Я сохранил для тебя Марину. Меня словно обожгло изнутри. - Марина... повторил я тихо. - Да, да, твоя обожаемая жена. Я погрузил ее в волшебный сон, стер воспоминания о твоей смерти. Вы сможете жить, как прежде, будто ничего не произошло. - У нас были дети? - Нет, но вы сможете иметь их. - Где она? - Рядом. Мои пальцы впились в подлокотники, я рванулся вперед. - Спокойней! - Борис со смехом замахал на меня рукой. Спокойней! Когда ты будешь готов к встрече, она произойдет. Сейчас тело твое слишком неустойчиво и в любой момент... - он сделал многозначительную паузу. Окрепни и тогда я отведу тебя к ней или приведу ее к тебе. Как пожелаешь. - Как долго она спит? - Я сделал это сразу после панихиды. Не было полной уверенности, что с тобой все пройдет гладко. За такой короткий срок. Я не знал, как долго она будет горевать по тебе. Зачем лишние проблемы. Я смотрел на него, сузив глаза. - Не злись, на правду жизни бессмысленно злиться. - А как с остальными людьми? - спросил я, игнорируя его нравоучения. Она пропала после моих похорон и появится через какое-то время вместе со мной. - Не беспокойся, как только мы осуществим задуманное, я все улажу при помощи магии. В наших руках будет такая сила. Ты вообразить не можешь, на что мы будем способны. - Покажи мне ее хотя бы спящей, - попросил я. - Нет, - Борис покачал головой. - Твое присутствие может нарушить чары и тогда... я не представляю, что может выйти. Потерпи день-другой. Я скрежетнул зубами. - Скажи тогда, что за дело предстоит нам. - В свое время, - тоном, не допускающим возражений, ответил он. Я внутренне сжался и похолодел от ярости, но внешне ничем не выдал себя. Он мог помыкать мной, как хотел. Я - раб! Моя жена - его заложница! Но я ему нужен, позарез нужен. Сколько с него запросить? Я не знал этого. Я должен был ждать, играть его игру, пока не смогу начать свою. Как мне хотелось вцепиться ему в глаза и вырвать их. Все эти ощущения и мысли стремительной волной прокатились внутри и я безжалостно сравнял их с землей, заморозил. Лед и стылая земля - вот все, что осталось от моей пламенной ярости. Когда я поднял глаза на Бориса, он ответил мне змеиной улыбочкой. Он прекрасно видел и понимал происходящее - посмеивался про себя, глядя, как я укрощаю себя, словно дикого гордого жеребца. Он наслаждался этим зрелищем, пил мои чувства. Это я тоже вписал в счет, который собирался предъявить в будущем. Мгновенье, и его взгляд смягчился. - Просто поверь, это было необходимо, - сказал он проникновенным голосом. Хорошо, я отведу тебя к ней, но будь благоразумен. Мы встали, и он повел меня прочь из гостиной в полумрак холла, в комнату, где латал мой пробитый пулей череп. Встав лицом клевой от двери стене, Борис по-паучьи зашевелил пальцами. Мое внутреннее зрение включилось вновь, позволяя видеть сеть из разноцветных светящихся паутинок, сплетенных в сложный узор, очерчивавший прямоугольник, по размеру и форме точь-в-точь напоминавший дверь. Затаив дыхание, я следил за его манипуляциями. Вскоре я понял, это действительно была дверь, и Борис снимал с нее заклятье. Узелки на паутине вспыхнули звездами, от них в разные стороны побежали по нитям маленькие огоньки и очертили дверь толстой светящейся полосой. Дверь распахнулась и за ней взгляду открылся, длинный коридор. В нем царил полумрак, но тем не менее я разглядел чудище, сторожившее проход. Оно было лохматым и косолапым, а верхние его конечности были вооружены длинными желтыми когтями. Чудище уставилось на нас красными, горящими как фонари, глазами и заворчало. Борис подошел к нему, потрепал по плечу и сунул что-то в пасть. Челюсти щелкнули, и зверюга довольно заворчала. Борис тихим голосом отдал приказ, она неспеша поднялась, почти касаясь макушкой высокого потолка. Шагнув вправо, чудище скрылось в стене. Борис поманил меня рукой и двинулся вперед. Проходя мимо того места, где исчезла охранявшая коридор тварь, я покосился вправо. Чудище никуда не исчезло, оно сидело в глубокой нише и таращилось на меня безумными рубиновыми глазами. Мы дошли до конца коридора, я прикинул, в нем было метров 20 30. По обе стороны шли двери, запечатанные, каждая особым заклятьем. Ни в одной обычной московской квартире, по моему разумению, не могло быть такого коридора, кроме как у власть предержащих. - Его и нет, - отозвался на мои мысли Борис. - Этот коридор и комнаты расположены в ином - магическом пространстве. Я растерянно заморгал - никак не мог привыкнуть к его бесцеремонному вторжению в мое сознание. - Все ли мои мысли он способен читать? - подумал я. Ответа не было. Тогда я поставил возле этого вопроса галочку. Позднее я выясню это. Последняя из дверей распахнулась, когда Борис снял с нее заклятье. И мы вошли в спальню, обставленную как в обычной городской квартире. И это все, что я успел заметить. Мой взгляд устремился к лицу женщины, лежавшей ва постели, и я уже не мог оторвать его от этого лица. Оно было бледным и прекрасным, тени длинных ресниц залегли во впадинах под глазами, по подушке рассыпались русые волосы. Тонкие руки покоились поверх одеяла. Осторожно ступая, я приблизился к кровати. - Будь благоразумен! - прозвучал в моей голове Голос. Я стал рядом с постелью. Не могу описать, что творилось со мной в этот миг. И радость, и боль, и горечь утраты, и вновь обретенное счастье, и страх, и надежда - поочередно сменяли друг друга. Марина беспокойно заворочалась во сне. - Быстрее отсюда! - зашипел Борис и, схватив меня за рукав халата, потащил к двери. Я подчинился, но шел, как во сне, не отводя глаз от любимого лица. Затем я внаглую выхлебал остатки коньяка и отправился спать. Сквозь сонную тупость и пьяную дурь прежде, чем я провалился в забытье, прорвались две важные мысли. Около них тоже пришлось поставить галочки на потом из-за полной неспособности соображать. НАМ НЕ ВИДАТЬ СЧАСТЬЯ, ЕСЛИ Я НЕ ОДОЛЕЮ ЕГО. ЕСЛИ ОН ТАКОЙ КОЛДУН, ОН МОГ СДЕЛАТЬ С НЕЙ ВСЕ, ЧТО ХОТЕЛ, ПОКА Я ЛЕЖАЛ В МОГИЛЕ... Я был так пьян, что даже на ревность не хватило запала. Следующие два дня я наслаждался жизнью: ел, пил, набирался сил, смаковал ощущения своего вновь обретенного тела. На третий, когда я собрался уже всерьез подступить к Борису с требованием разбудить Марину, меня неожиданно охватила апатия, потом начал бить озноб. Я хлебнул из хрустальной чаши, которая теперь всегда напонненная до краев стояла в гостиной, но это почти не помогло. Дождавшись Бориса, ушедшего по делам в город, я кинулся к нему. Оя выслушал меня и сказал: - Ты созрел для свежатинки. Полчаса спустя о принес двух живых кур и зарезал их на кухне. Когда кровь перестала капать из перерубленный шей, он