Внезапно повозку качнуло влево, заржали лошади. Трауш почувствовал стороннее магическое присутствие, но не успел сгруппироваться. Тишину оборвал треск, словно лопнула веревка, и последовал сильный толчок, после которого послышалась забористая ругань извозчика.
— Стоять!
Трауш выглянул в оконце и увидел двух лошадей, несущихся к лесу. Извозчик, сидящий на земле, отряхивался от придорожной пыли.
— Господин, их кто-то спугнул и оборвал постромки. — Он с оханьем поднялся. — Я их найду, клянусь!
— Кого их? — насмешливо уточнил Трауш. — Лошадей или тех, кто это натворил?
— Лошадей, — без особой уверенности ответил извозчик и поспешил скрыться подальше от гнева высокого лорда.
Трауш помог выбраться напуганной Мари, вдохнул наэлектризованный магией воздух. Нет, их неспроста заставили остановиться именно здесь и сейчас. Рука скользнула по рукояти меча. Лорд замер в предвкушении.
Стрела просвистела у левого уха. Он в последнюю секунду успел отскочить сам и повалить на землю взвизгнувшую Мари.
— Не стой столбом, ведьма ты или кто?!
— Ведьма, — глухо ответила она и разом переменилась.
Трауша всегда изумляло, как в секунду из невинной девицы его боевая подруга преображалась в воительницу. Исчез румянец, в глазах зажглось пламя, в осанке появилось что-то неуловимо опасное. Пальцы выплели руну боевого заклинания: движение — и из леса донесся вскрик.
— Одним меньше, — хмыкнула Мари, готовясь к следующей атаке.
Трауш уже не следил за ней. На него надвигалось трое взявшихся словно из ниоткуда мужчин самого злодейского вида. Судя по притоку истинной силы, появились они из портала, а значит — это не спонтанное решение местных разбойников ограбить парочку зазевавшихся путешественников, а спланированное нападение.
Первым набросился рослый детина с топором, но Трауш с легкостью отразил удар. Второй попытался оглушить сзади, третий навалился сбоку, размахивая ятаганом. Вновь пронеслась стрела, на сей раз чуть правее.
— Мари, прекращай считать ворон! — огрызнулся Трауш, отпрыгивая в сторону. Сделал подсечку и новый выпад.
Ведьма не ответила, но первый детина выронил топор и схватился за голову. Из его носа потекла почти черная кровь, в горле застрял последний сип. Мари редко оставляла врагов живыми. Трауш крутанул меч, и разбойник с ятаганом рухнул как подкошенный. Тяжеловато ему будет сражаться без правой ноги. Третьему острие вошло прямо в грудь и вышло, окрасившись алым.
— Все! Со стрелком я разделалась!
— Рано радуешься, сомневаюсь, что это все разбойники. — Трауш придавил пяткой отползающего одноногого. — Поведай-ка нам, друг, кто заказчик, и мы тебя отпустим. Слово высокого лорда.
Человек распахнул наивные коровьи глаза и облизал губы, но не успел вымолвить ни слова — изо рта потекла буро-зеленая желчь. Взгляд потускнел, и последний выживший разбойник упал замертво.
Трауш прислушался, но стороннего присутствия не ощущалось. Они одни. Подбежавшая Мари со знанием дела всмотрелась в тело.
— Им кто-то управлял при помощи амулета, — она брезгливо тронула переливающийся синевой камешек на шее мертвеца. — Перед нами типичное магическое вмешательство, по всей видимости, очень сильное.
— А остальными?
Мари обошла каждого на импровизированном поле боя.
— И ими, — подтвердила она.
— Надо бы полюбопытствовать у градоправителя, не специально ли нас атаковали на полпути к городу.
— Думаешь, его рук дело?
— Вряд ли, но спросить лишним не будет.
Только теперь Трауш приметил два домика, стоящих в отдалении.
— Пойдем-ка осмотрим, вдруг сыщется кто-то словоохотливый, но скромный и потому побоявшийся встретить нас лично.
Спустя пять минут они подошли к первому дому, скособоченному и изъеденному термитами. Желающих напасть не наблюдалось, интуиция молчала. Одинокая ворона прохаживалась по соломенной крыше. Налетевший порыв ветра встрепал челку.
— Не нравится мне тут. Иди первым, высокий лорд, а я покараулю снаружи, — Мари поежилась, вновь становясь изнеженной аристократкой. Поразительно, как ей давались эти моментальные перемены.
Трауш кивнул и тронул дверь. Пахло испражнениями и затхлостью.
Он увидел ее не сразу, лишь когда привык к отсутствию света в доме с заколоченными окнами. Юная рабыня, едва ли справившая совершеннолетие, забилась в угол. В пальцах она сжимала доску. Истощавшая до безобразия, на исхудалом лице ее выделялись только огромные глаза. Одетая в изорванное платье, босоногая. Девчонка-помесок, явная беглянка. Она смотрела на лорда со смесью дикого страха и холодной решимости, готовая биться до последнего.
— Я не причиню тебе вреда.
Он медленно поднял руки над головой. Девчонка не успокоилась, но немного расслабилась и даже, кажется, ослабила хват доски.
— Кто ты?
— Сиена, — шепотом, что ветер, ответила она.
Трауш присел рядом с ней, всмотрелся в рабский ошейник на цыплячьей шее. Под тем виднелась запекшаяся кровь. В крови были и ноги, и пальцы с обломанными ногтями. А на запястьях — следы от веревки.
Туманы дотянулись до ее кожи и погладили, успокаивая. Девчонка непонимающе оглянулась; неужели почувствовала их?..
— Ты — рабыня?
— Нет! — резко ответила она, с хрустом расправив плечи.
— Извини, — Трауш пытался быть максимально ласковым. Ему понравилась эта лупоглазая девчонка своей решимостью, ведь немногие смогли бы так далеко сбежать от рабовладельца. — Сиена, держи. — Он достал из поясной сумки монету и протянул ей. — Тебе понадобится.
Девчонка долго изучала золотой перед тем, как взять его, но схватила и крепко сжала в ладони. На секунду ее ледяные пальчики коснулись руки Трауша. В нем кольнуло что-то, смутно напоминающее жалость, но забрать беглую рабыню себе он не мог. В каждой стране свои законы, касающиеся господ и рабов, было бы в высшей степени неразумно вмешиваться в них.
— Шу-у-у, — донесся с улицы взволнованный голосок Мари. — Ты там жив?!
Трауш подмигнул вмиг напрягшейся девчонке, поднес указательный палец к губам и, встав, направился к выходу.
— Здесь нестерпимо воняет, но абсолютно пусто. Пойдем дальше.
Градоправитель Измаил, худощавый, лысеющий мужчина, болеющий какой-то болячкой, которая медленно, но верно сжирала его, ходил из угла в угол. На широком лбу выступила испарина, губа была страдальчески поджата.
— Высокий лорд, приношу глубочайшие извинения за случившееся, — завел он знакомую пластинку.
— Вы уже их приносили, и неоднократно. — Трауш лениво отхлебнул кислого белого вина. — Лучшим извинением для меня будет поимка того глупца, который посчитал возможным атаковать мою повозку и остаться безнаказанным.
— Ах, высокий лорд, сжальтесь над несчастным стариком. Если бы я только мог так сразу отлавливать преступников! Заверяю, наши поисковики тщательнейшим образом прочесывают местность. Как только им станет что-либо известно — они оповестят нас по телепатической почте.
— Надеюсь, или же колдуна разыщу я сам.
— Нет-нет, не стоит тревожиться! — Измаил замотал головой. — Виновный непременно будет наказан! Ах, лорд! Какой позор Островам, я до сих пор не могу прийти в себя! В следующий раз вас встретят у границы мои люди.
И он прижал ладони к груди, тем самым выражая глубочайшую степень озабоченности. Все бы хорошо, но беседа длилась второй час, и Измаил то и дело срывался с дипломатии на мольбы о прощении. Всем своим скудным мозгом он осознавал, что если Пограничье вздумает объявить войну — Островам не выстоять. Но Трауш смотрел глубже: пускай атаковали люди, но управлял ими кто-то, связанный с тенями. Лишь теневая магия способна контролировать волю. Ни один колдун, обученный в человеческой академии, не постиг эту способность.
Прямо сейчас Мари отиралась где-то по кабакам, расспрашивая местных о подозрительных личностях, недавно прибывших в город. Почти все здесь за звонкую монету были готовы продать хоть приезжего, хоть мать родную; а уж сдать заезжего колдуна — дело благородное. Закон Островов гласил: «Или ты, или тебя».
Измаил заискивающе глянул на Трауша.
— Не гневайтесь, лорд.
Тот скривился.
— Давайте обсудим обмен, — предложил он.
Это была вторая традиция двух граничащих государств. Раз в пять лет на чужую территорию отправлялись десять мужчин и десять женщин с каждой стороны — с обязательным условием: родить детей от «дружеской» расы. Исполнившие предназначение были вольны либо уйти, либо остаться, и многие люди родным землям предпочитали туманный мрак Пограничья. Что касается теней — те в большинстве своем возвращались домой.
Измаил разом посерел, скукожился.
— Понимаете, лорд, желающих совсем не сыскалось. Не то чтоб ваши края не любят…
— Их боятся, — понимающе перебил Трауш, отставляя бокал с кислятиной, по недоразумению названной вином.
— Именно! К сожалению, нам удалось уговорить всего семерых из двадцати, да и те, скажем прямо, отбросы общества. Я мог бы их нахваливать, но не стану вам врать, ибо слишком уважаю наше приятельство.
Градоправитель от волнения начал усердно расчесывать лысину.
— Измаил, не мне учить вас жизни. Не хотят — заставьте. Напоминаю, что отдаю вам двадцать здоровых подданных моего государства, не стариков и не детей, не убогих или едва живых. Уверяю, не все они приняли свою ношу добровольно, но я не давал им выбора. Почему вы не можете поступить так же?
Конечно, он слукавил. Каждого отправляемого на Острова осматривали лекари, и сильнейших навсегда вычеркивали из списка для обмена. Чаще всего отдавали болезных, или слабых от природы, или тех, у кого была недоразвитость сил, как физических, так и магических. Но с виду-то они казались совершенно здоровыми. Пограничье же принимало к себе всякий сброд. На лицах меняемых читалось все то дерьмо, которым они увлекались на Островах: алкоголь, вредные травы, разъедающие сознание зелья. Ну а девицы вообще как на подбор, каждая вторая — обитательница публичного дома.