Здание было обесточено на каких-то пятнадцать секунд, дядя Сэм упал как только вырубил питание, а когда смог подняться, чтобы дёрнуть рубильник обратно, кое-как смог преодолеть метр, чтобы снова нажать на тревожную кнопку.
***
— Дядя Сэм в больнице? — спрашивает Кайд у управляющего Паркинсона, заспанного и взъерошенного.
— Да, старик не выдержал.
— Он разве дежурит по ночам?
— Ну его попросили подменить… — юлит Паркинсон. — Я это, если всё, могу пойти?
— Иди. Я сам дождусь, когда тут закончат.
Кайд смотрит в спину Паркинсону, которого, конечно, стоит уволить. Не может быть, что такой бардак в его клубе возможен. Какие-то мальчишки просто вошли и разбили окно, а охрана — один больной старик дядя Сэм.
— А мы закончили, — следователь закрывает блокнот, прячет в сумку. — Мальчишки. Играют тут на соседнем поле в дворовый футбол. Предполагаем, что их задирали ребята из клуба, там от одной площадки до другой, — полицейский машет рукой, мол сами виноваты.
— Как они смогли?
— А что стоит разбить стеклянную дверь хорошим камнем, для пары подростков из бедного района?
— Их тут не было, — цедит сквозь зубы Кайд.
— Как это?… Тут вот сказано…
— Не было их тут. Кто-то случайно залез. Заявление оставлять не буду. Идите уже, — Кайд устало трёт глаза, растягивает воротник пуловера, будто ему перекрыли воздух, хрустит шеей.
Когда все уходят, он снова осматривается. Теперь, когда он один, это выглядит иначе. Разруха и бардак, и этот звук тишины после шума. Будто хрустящее под ногами стекло бьёт по ушам. Он так хорошо помнит, как такой же бардак был в его квартире, и в горле тут же пересыхает. Но он умеет прогонять такие мысли. Кайд спускается в подвал, откуда не так давно вынесли дядю Сэма. Заглядывает в его комнатушку, все экраны работают, на полу раздавленная вафля и пролитый кофе. Кайд изучает экраны, внимательно вглядывается в каждое изображение, полное спокойствия и ночной тишины, даже глаза слезятся, будто он как в детстве ищет десять отличий на картинках. Кайд склоняется ниже, приглядываясь к изображению одного из коридоров. Чёртова ручка двери дергается вверх и вниз.
— Майк, камера номер пятнадцать, какой участок? — слышит сонный Майк голос начальника. — Быстро!
— А… а вы где? У охранника?
— Да!
— Так, выходите оттуда и направо. По коридору, — растерянный Майк ничего не понимает. — Так, а теперь это… прямо и там будет поворот…
— Все, отбой.
Кайд стоит перед дверью, у которой истерично дергается ручка. По двери со всей силы колотят, а ещё у того, кто там, уже охрип от крика голос.
Кайд перехватывает ручку и наступает тишина.
— Кто там?
— А… я! Соль Томпсон! — тараторят из-за двери. Кайд выдыхает и считает до десяти. Почему. Опять. Она. Он прижимается лбом к двери и стоит, пока за дверью без умолку болтают. — Там походу какая-то хрень. Я не знаю, пожар, террористы! Ой, я очень не хочу подохнуть в этой грёбаной прачечной! Можно мне наружу уже! Такой шум! Ужас! А вы… А-а-а-а, вы не террорист, да?? Если террорист, то я не открою!
— Да любой террорист бы уже сбежал от твоей болтовни! — устало говорит Кайд, прекрасно понимая, что если сейчас откроет, то будет слишком напуган за неё, чтобы просто проводить до машины. Ему хочется ногтями дверь расцарапать и вытащить Соль наружу, чтобы больше шагу от него не сделала в сторону, но с другой стороны… что могло быть хуже, чем очередное спасение несчастной принцессы? Она потеряет голову. Совсем. Уйти бы и сказать Марку вызволить девчонку самому. Пусть винит Кайда за халатное отношение к охране, а Марка боготворит за спасение от дракона.
— Ой. Не надо! Я тут сижу чёрт знает сколько! Я посинела уже от скуки и страха! И я есть хочу!! — она там просто беснуется, а только что была перепугана. Кайд улыбается, ничего смешного, конечно, но не может ничего поделать. Смешно же. Опять…
— У тебя там музыка что-ли играет? — он хмурится, но ещё улыбается.
— Эм… да, — это его "Эм..", неужели девчонка из жизни тоже стала так говорить? Но когда? Они же почти не общались, да и он говорит так только с родными. Шутка природы, эта девчонка.
— Хорошо устроилась!
— Мистер Ли? Это вы, да? — тихонько говорит она, и он прямо-таки видит, как она прижимается к двери, а он делает то же самое с другой стороны и готов поклясться, что если сейчас растворится металл между ними, Соль упадёт ему точно в объятия.
— Так ли это важно, если я террорист? — он садится на пол и прислоняется спиной к двери.
— Вы меня вытащите отсюда? — спрашивает она.
— А ты знаешь как? — он сам не знает зачем издевается. Она наверняка испугана и устала, кто знает, сколько она там просидела, но очень хочется ещё её послушать. Слушать её, когда один её вид взрывает мозг, крайне сложно. А сейчас — запросто. Можно было ей звонить, конечно, но с Соль Ли… Томпсон видимо всё через задницу.
— Нет, но вы точно должны знать! — она там со своей стороны, наверняка, тоже сидит, уже совсем спокойная.
— Как выяснилось нет, — он лукавит. Но у неё красивый голос и хочется с ним спорить.
— А как вы меня нашли? — она говорит так тихо, будто все ещё боится, что и, правда, в беде, а может не хочет перебивать музыку или просто привыкла к тишине за эти пару часов.
— Камеры наблюдения. Ты слышала, что произошло? — он говорит с ней, а сам набирает сообщения, чтобы выяснить, как открывать эти электронные двери и где искать ключ. Ключ он и правда не взял, хоть до этого момента и был уверен, что с лёгкостью откроет эту дверь. Откуда эта уверенность — загадка.
— Я не уверена, что поняла. Я сидела в самой дальней комнате, кричать смысла не было, это очень далеко. Потом свет выключился, я не знаю каким чудом я решила, что надо пробовать открывать двери. Я со всех ног пробежала, не знаю секунд десять прошло, может двадцать, прежде чем я добралась до этой двери, а потом свет вернулся. Это было очень страшно, если честно. Я так надеялась, что успею, и тут я только берусь за ручку и включается свет. Я даже не была уверена, что дошла до выхода в коридор, но все равно стала кричать. Потом был жуткий шум, я не очень поняла, что за звуки это были, — Соль переводит дух, а Кайд убирает телефон. Марк ответил. — Я и так там сидела уже долго… В общем, я стала биться и орать как сумасшедшая. Потом завыли сирены и прочая хрень. Удивительно, что я с ума не сошла.
— И правда удивительно, — Кайд шокирован её спокойствием. — У тебя нет клаустрофобии?
— Наверное, нет, — спокойно отвечает она. — Но я могу испугаться уже на свободе. Я невозмутима, когда всё безнадёжно. Но если есть время и силы пугаться — я отрываюсь по полной. И это не шутки… Вы уже знаете, как меня открыть?
— Да, — он встает. — Подожди недолго, одну минуту.
— Ага, — её голос теперь, когда он отходит, жутко испуганный, будто у неё резко вырубили свет и перекрыли кислород.
***
Кайд открывает дверь прачечной и отступает назад, чтобы не броситься к ней и не рассыпатсья прахом у её ног. Она выглядит бледной, на лице испуг, хоть и смешанный с сильнейшим облегчением. Она истерично смеётся, вытирает лоб тыльной стороной ладони, в два шага оказывается рядом с ним, и её руки тут же смыкаются на его шее, а грудь прижимается к груди. А что дальше? У него сердце колотится, а у неё и подавно. Ей совсем не хочется ни поцелуев, ни признаний, но чтобы он ещё крепче обнял — пожалуй. Тепло и мягко в его руках.
Он не шевелится, контролируя каждое движение, потому что очень хочется провести большим пальцем вниз по её позвоночнику. Может перехватить её тонкую спину и обнять крепче, сильнее? Это, наверное, можно. Прижимает её к себе и утыкается носом в её волосы. Он боялся услышать, что её дыхание участится, если он что-то такое сделает, а в итоге сам дышит нервно и неровно.
— Ты жить не можешь без драмы, Соль Ли, — шепчет он ей в волосы. Она содрогается, потому что его шепот — это дыхание, а дыхание — это тепло в волосах. Щекотка.
Только через пару секунд он понимает, что не только назвал её своим именем, но и тянется поцеловать её волосы, поднять выше, прижаться губами к её шее. Он останавливается, но она уже откидывает голову, потому что этот интимный поцелуй уже состоялся. Её шея теперь полностью ему предоставлена, и он не может отвернуться, даже оторваться не может. Он её целует. Снова и снова, поднимаясь выше, чтобы добраться до губ и смять их своими.
— Я отвезу тебя, — в попытке протрезветь, говорит он. — Ты слишком долго провела в заточении, чтобы понимать чего хочешь.
Она отстраняется. Хмурая и злая.
— Зачем ты всё время всё портишь, Кайд Ли? Ты что, железный? — спрашивает она с абсолютным спокойствием на лице, но явной истерикой в голосе. — Неужели всё всегда должно быть плохо? По-другому скучно? Сама доберусь, спасибо!
Она уходит, а он вздыхает, глядя ей вслед.
Теперь можно пойти домой, где явно ждёт, после такого, Поэтичная С. Злая, как тысяча фурий, но всё-равно ждёт. Он знает, что стоит лечь спать, и она тут как тут. И с ней-то он и поговорит…
Глава 28. Квартира Кайда Ли/умиральный день
Она и правда тут. Дёргает ногой, по которой очаровательно скользит подол шелкового халата. Её волосы распущены, рассыпались по плечам и спине, она напряжена, как струна, готовая вот-вот лопнуть.
— И? — спрашивает она.
— Что и?
— Что ты творишь? Неужели мы тебе не нравимся?
— Не нравитесь, — упрямо качает он головой.
— Да что ты, — она подходит и парой лёгких движений пальцами по его шее и груди заставляет опровергнуть только что сказанное, — Мы тебе нравимся.
— Не путай физику и химию.
— Ох, какая глупость. Одно без другого…
— Невозможно только в мелодрамах.
— Расскажи свою историю, — просит она, садится на диван, поджимает под себя ноги и с мягкой улыбкой похлопывает рядом с собой: мол, садись. Кайд как нашкодивший школьник, смотрит на место рядом с ней, потом кивает и садится.
— Что рассказать?