Поэтому Дрема и не желала, чтобы нетерпеливый, грубый, но все еще влиятельный бывший Капитан путался у нее под ногами со своим сарказмом и высказывал свое мнение, пока она пытается выжать последнюю и желательную для нее концессию из Шеренги Девяти. Она была уверена, что годы нашего хорошего поведения склонят чашу весов. А если нет… что ж, она из тех, у кого всегда припасена запасная схема. Более того, она принадлежала к той замечательной породе злодеев, для которых известная всем и очевидная схема вполне может оказаться лишь дымовой завесой для главного плана. Наша Дрема — способная юная злодейка.
В Стране Неизвестных Теней нет серьезных чародеев. Фраза «Все зло умирает там бесконечной смертью» означает, что после бегства Хозяев Теней всех более или менее талантливых магов здесь просто-напросто казнили. Но знания в Хсиене имеются и оберегаются. Есть несколько огромных монастырей — среди них Хань-Фи самый большой, — которые как раз и предназначены для сохранения знаний. Монахи не делят знания на хорошие или плохие и не выносят моральных суждений. Они придерживаются позиции, что никакое знание не является злом до тех пор, пока кто-либо не решит творить зло с его помощью.
Хотя меч задуман и создан именно для того, чтобы калечить человеческое тело, он по сути своей есть лишь инертный металл, пока кто-нибудь не решит взять его и нанести удар. Или решит не делать этого.
Есть, разумеется, и тысячи желающих поупражняться в софистике из числа тех, кто отрицает право индивидуума на выбор. Что, с точки зрения божества, есть проявление высокомерия.
Вот что случается, когда стареешь. Начинаешь думать. А что еще хуже — начинаешь всем рассказывать, до чего додумался.
Дрема нервничала, опасаясь, что я выскажу свое дурацкое мнение кому-то из Девяти, и тогда оскорбленная сторона отбросит все доводы разума и собственные интересы и навсегда откажет нам в знании, необходимом для починки врат, ведущих в наш родной мир. Она преувеличивает мою способность возбуждать недружественные чувства.
Пока к нам не заявилась пантера-оборотень, я мог наступить на эти грабли. Я мог высказать свое истинное мнение члену Шеренги, часть которых можно причислить к наиболее бездарным генералам, каких мне только доводилось встречать. Сомневаюсь, что, если им предоставить возможность править, не имея соперников, многие из них окажутся более просвещенными, чем всеми ненавидимые Хозяева Теней.
Люди — существа странные. А Дети Смерти — одни из самых странных.
Я никого не стану огорчать. Я буду смиренно поддерживать любую политику Дремы. Я хочу покинуть Страну Неизвестных Теней. Мне надо завершить кое-какие дела, прежде чем я передам кому-то эти Анналы в последний раз. Свести счеты с Лизой-Деллой Бовок — лишь одно из них. Есть еще верховный главнокомандующий Могаба, самый грязный предатель из тех, кто когда-либо пятнал историю Отряда. Есть Нарайян Сингх. Для Госпожи есть Нарайян и Душелов. Для нас обоих есть наше дитя. Наше злобное, злобное дитя.
— Мы можем предложить Шеренге Девяти что-либо кроме Длиннотени? — спросил я, — И подсластить наше предложение настолько, чтобы они встали рядом с Хань-Фи и Судом Всех Времен?
— Не могу такое представить, — пожала плечами моя ненаглядная и загадочно улыбнулась. — Но, может, это и не имеет значения.
Я не обратил на ее слова достаточно внимания. Иногда я не замечаю новые истины. Нынче моим Отрядом командуют хитроумные дети и коварные старухи, а не прямолинейные ветераны вроде меня и моих современников.
11. Воронье Гнездо
Едва окрепнув, я попросил дядюшку Доя возобновить со мной упражнения по боевым искусствам, которые я забросил много лет назад.
— А почему ты заинтересовался ими сейчас? — спросил он. Иногда мне кажется, что он относится ко мне подозрительнее, чем я к нему.
— Потому что у меня есть время. И необходимость.
Я сейчас слабый, как щенок. И хочу вернуть прежнюю силу.
— Ты избегал меня, когда я сам тебе это предлагал.
— Тогда у меня не было времени. А ты был куда более раздражительным.
— Ха. — Он улыбнулся. — Ты слишком добр ко мне.
— Ты прав. Но я князь.
— Князь Тьмы, Каменный Солдат. — Он знал, что это выведет меня из себя, — Но ты везучий князь, — Старый хрыч ухмыльнулся. — Несколько твоих сверстников уже обращались недавно ко мне и тоже мотивировали желание заниматься тем, что вскоре нас ждут всяческие трудности.
— Хорошо. — Известно ли ему нечто такое, чего не знаю я? Наверняка, и немало. — Когда и где?
Его ухмылка стала зловещей и обнажила гнилые зубы. Это зрелище заставило меня задуматься над тем, нашла ли Дрема кого-нибудь на должность дантиста, ставшую вакантной после кончины Одноглазого. Старый дурак не утруждал себя подготовкой учеников.
«Когда» оказалось на рассвете, а «где» — на немощеной улице возле домика Доя, который он делил вместе с Тай Дэем, дядей Тобо, и несколькими местными офицерами-холостяками. Моими товарищами по несчастью оказались Лозан Лебедь, братья Лофтус и Клетус, оставшиеся главными архитекторами и инженерами Отряда, и правящие князь и княжна Таглиоса в изгнании — Прабриндрах Драх и его сестра Радиша Драх. Это не имена, а титулы. Даже по прошествии десятков лет я так и не узнал их настоящих имен. А они и не собираются их раскрывать.
— А где твой приятель Нож? — спросил я Лебедя. Некоторое время Нож пробыл военным посланником Дремы в Шеренге Девяти, но я слышал, что его отозвали после смерти Одноглазого. Однако мне он на глаза не попадался.
— Старина Нож слишком занят, чтобы отвлекаться на нечто подобное.
Лофтус и Клетус буркнули что-то себе под нос, но пояснять не стали. В последнее время я и их редко видел. Я полагал, что они работают как проклятые на строительстве города. Суврин, подошедший как раз вовремя, чтобы услышать их бормотание, энергично кивнул:
— Она собирается так завалить нас работой, что от нас только мокрое пятнышко останется. — Насчет Суврина я не уверен. Мне очень легко представить, как он расхаживает, бесконечно повторяя про себя: «Каждый день и всеми способами я буду становиться все более хорошим солдатом».
— Что ж, старина Нож никогда не был по-настоящему амбициозным, — ответил ему Лебедь. — Кроме тех случаев, когда приходилось вырезать жрецов. — Похоже, он знал, о чем говорит, хотя смысл его слов не был для меня очевидным.
— Если мы добьемся от Шевитьи прямого ответа, то после возвращения домой придется пропалывать новый урожай, — заметил Клетус.
Прабриндрах Драх и его сестра подошли ближе, нетерпеливо ожидая новостей из дома. Дрема не утруждалась держать их в курсе. У нее нет особой дипломатической жилки. Надо будет ей напомнить, что нам понадобится их дружба, когда мы пересечем равнину.
Эту парочку красивой не назовешь. И Радиша больше похожа на мать князя, чем на его сестру. Но он находился со мной под землей, пока она ехала верхом на таглиосском тигре и пыталась не уступить поводья Душелову. Здесь они старались не создавать проблем: князь — потому что был нашим активным противником на поле боя, а княгиня — потому что перешла на нашу сторону лишь в самый последний момент нашей победы над последним Хозяином Теней.
И Дрема помнила об этом.
Технически Радиша была нашей пленницей. Дрема похитила ее. Она и брат стали инструментами Отряда, едва Дрема объявила о нашем возвращении. Все согласились. Но я подозреваю, что у монархов есть свое мнение на сей счет.
— Раджахарма, — произнес я с легким поклоном. Я не сумел удержаться от искушения, напомнив им, что, попытавшись предать нас, они оказались там, где не могут исполнять свои обязанности перед подданными.
— Освободитель. — Радиша слегка поклонилась в ответ. Клянусь, она с каждым месяцем становится все скромнее. — Как вижу, вы быстро поправляетесь.
— Мне не привыкать. Правда, прыгаю я уже не так быстро или высоко, как прежде. Наверное, старость подкрадывается. Вы и сами хорошо выглядите, — солгал я. — Вы оба. Чем вы занимаетесь? Я некоторое время вас не видел.
Прабриндрах Драх промолчал. Он так и остался для меня загадкой, молчаливый и невозмутимый со дня нашего воскрешения. Когда-то мы неплохо ладили. Но времена меняются. Никто из нас не остался таким, каким был во времена войн с Хозяевами Теней.
— Ваша ложь низка, как брюхо змеи, — сказала мне Радиша. — Я старая, уродливая и все еще стыжусь себя… Но вы говорите мне ложь, которую моя душа желает услышать. Однако забудьте о раджахарме. Это обвинение уже не в силах уязвить меня. Снаружи. Я все еще распинаю сама себя. Я знаю, что сделала. В то время я полагала, что поступаю правильно. Протектор манипулировала мною, пользуясь моим отношением к раджахарме. Когда мы вернемся, вы увидите нас совсем иными.
Раджахарма означает обязанность правителя служить своим подданным. Когда это слово произносят правителю в лицо или используют как эпитет, то оно служит сильным обвинением в неудаче.
Низенькая Радиша — женщина крепкая и упрямая. К несчастью, ей придется одолеть еще более крепкую, упрямую, безумную и почти всемогущую чародейку, если она пожелает выполнять свои обязанности как полагается правителю.
Я взглянул на ее брата. Выражение лица князя не изменилось, но я ощутил, что по сравнению с сестрой он оценивает предстоящие нм трудности более реально.
Дядюшка Дой шлепнул по чему-то учебным мечом. Громкий щелчок прервал нашу болтовню.
— Возьмите шесты, пожалуйста. И по моему сигналу начинайте выполнять каду журавля.
Он не потрудился объяснить новичку, что это такое.
Лет двадцать назад я наблюдал за упражнениями нюень бао и недолго занимался вместе с ними. Летописцем тогда был Мурген. А Гота, Дой и Тай Дэй, брат его жены Сари, жили с ним. И Дой ожидал, что я все вспомню.
Но помнил я только то, что када журавля является лишь первой и простейшей из десятков медленных танцев, включающих в себя все формальные позы и движения школы фехтования Доя. Старый жрец вел занятие, стоя впереди спиной к ученикам. И, хотя был старше любого из нас, двигался с четкостью и грациозностью, граничащей с красотой. Но когда к нам чуть позднее присоединились Тай Дэй и Тобо, оба они превзошли старого наставника. Трудно было не остановиться, просто чтобы полюбоваться мастерством То