— Потому что у моих зверюшек как раз сейчас появляются детёныши, а за ними нужен глаз да глаз.
— Даже в воскресенье?
— Даже в воскресенье, — рассмеялась тётя Рая.
Утро на следующий день было солнечное, бело-голубое. Небо голубое, снег белый.
Андрюша важно нёс лыжи на плече и важно поглядывал по сторонам, будто он заправский лыжник. Голубой шарф у него на шее сверкал так же, как небо над головой.
Красная кисточка Лялькиной шапочки мелькала впереди. Дядя Сеня нёс её лыжи, а она вприпрыжку бежала по тротуару. Но потом Лялька заметила, что прохожие посматривают на Андрюшу и улыбаются ему, и отобрала свои лыжи.
— Сама понесу, — сказала она, прижимая их к животу.
— Правильно, — согласился дядя Сеня. — Любишь кататься — люби и лыжи носить.
Лыжня начиналась под мостом, на реке Магаданке.
Мама помогла Ляльке и Андрюше надеть лыжи и уехала вперёд, вслед за дядей Сеней.
— Мама, подожди! — жалобно закричала Лялька.
— Смелее, догоняйте! — помахала мама рукой.
Андрюша храбро оттолкнулся палками, лыжи поехали, а он сел на снег. Лялька засмеялась.
— Посмотрим, как ты поедешь! — рассердился Андрюша и палкой подтолкнул Лялькину лыжу.
И тут Лялька всех удивила. Она втянула голову в плечи, расставила острые локти в стороны и, отчаянно отталкиваясь палками, быстро заскользила по лыжне.
— Ур-ра! С дороги! У меня лыжная душа! — закричала она, с разбегу наехала на маму, упала, но тут же поднялась. — Ага! — Она показала язык Андрюше, который так смешно переставлял ноги, будто они у него никогда не сгибались в коленках.
— А ты полегче, полегче, — посоветовала ему мама.
— Поедем по нетронутому снегу, — предложил дядя Сеня и свернул с лыжни в небольшой лесок.
Все гуськом шли за ним.
В лесочке, за сопкой, было совсем тихо. Снег так сверкал, что пришлось надеть очки. Поодиночке и стайками грелись на солнце зябкие лиственнички. Кое-где чернели пни.
Снежные бугорки, под которыми прятался стланик, казались голубовато-серыми. Кое-где из-под снега выглядывали неосторожные колючие лапы: это стланик проверял температуру воздуха — не пора ли распрямляться?
— Смотрите, голубь! — закричала Лялька.
По снегу, быстро перебирая лапками, шёл большой белый голубь.
— Тише, — прошептал дядя Сеня.
Но голубь, шумно махая крыльями и почти касаясь снега, полетел между лиственницами. И вдруг он пропал. Все остановились, вглядываясь в то место, куда он сел, но, кроме чистого нетронутого снега, ничего не видели.
— Это не голубь, это белая куропатка. Ишь как она ловко прячется на снегу. А весной, когда снег стаивает, пёрышки у куропатки делаются жёлто-бурыми, с рыжинкой, чтобы ни охотник, ни лисица не заметили, — объяснил дядя Сеня.
Солнце поднялось выше, стало тепло, даже жарко.
— Вот и загорать можно, — сказала мама, снимая лыжную куртку. Потом она сняла куртки с Ляльки и Андрюши, и они остались в одних майках.
— А теперь я вас сфотографирую, пошлёте дедушке. Пусть там удивляются, — сказал дядя Сеня и перекинул ремень фотоаппарата через плечо.
На ровном месте, даже по очень пушистому и чистому снегу, кататься долго не интересно. Лялька первая полезла на горку. Это была невысокая, совсем пологая горка. Её даже в шутку назвали «пенсионной».
Лыжи скользили, Лялька падала, вставала и снова лезла. Взобравшись, она не стала раздумывать, а сразу поехала вниз, покачнулась, но не упала.
Андрюша вдруг оробел. Сверху горка казалась выше и круче. Но отступать стыдно, тем более что Лялька была такой смелой.
Андрюша присел и поехал. Ветер холодком охватил лицо, голые руки покрылись пупырышками. Дрожали колени, разъезжались лыжи, но всё-таки он не упал и сел в снег уже на ровном месте.
— Да вы оба молодцы, — похвалила мама. — Ну, покатайтесь одни, а я пробегусь по лыжне.
Людей становилось всё больше. Некоторые катались в одних трусиках. А многие просто загорали, сидя на пеньках и поворачивая к солнцу то один, то другой бок. Чёрная кудрявая собака с висячими ушами купалась в снегу, повизгивая от наслаждения.
Лялька от солнца порозовела, Андрюша ещё больше почернел, у мамы на носу выступили веснушки.
И тут вдруг Лялька расхныкалась:
— Хочу есть, хочу домой… Я устала…
— Подожди-ка, у меня в куртке завалялся бублик. — Дядя Сеня порылся в карманах и протянул Ляльке сухой облупившийся бублик.
Лялька успокоилась. Все снова надели куртки и потихоньку поехали по леску, к лыжне.
— Посмотрите, что это? — спросила Лялька.
Вокруг лиственничек было много круглых следов, похожих на удлинённые чашечки с двумя ручками.
— Зайцы приходили на кормёжку, — сказал дядя Сеня, разглядывая следы.
— Давайте подождём, — попросила Лялька, — может быть, какой-нибудь заяц сейчас придёт. Я никогда не видела живого зайца.
— Ну, жди не жди, а днём зайчишки не придут.
— Что же они здесь едят? — спросил Андрюша.
— Веточки, кору. Зимой бывает им голодновато.
Лялька перестала сосать бублик.
— А бублик бы они ели? — спросила она.
— Конечно, да кто же для них бублики в лесу будет печь?
— Мама, можно я оставлю зайкам свой бублик? — и, не дожидаясь ответа, Лялька положила бублик на снег возле деревца. Бублик провалился, на снегу осталась круглая дырка.
— Так зайцы не увидят. — Андрюша достал бублик из снега и повесил на нижнюю веточку.
К следующему воскресенью для зайцев приготовили несколько морковок, а Лялька взяла два бублика. Потому что, говорила она, бублик мог зайцам понравиться, и они захотят ещё. К хвостикам: морковок, чтобы их было легче повесить на ветки, привязали ниточки.
Первым делом направились туда, где оставили бублик. Бублика не было.
— Может быть, это не то место? — усомнилась мама.
— То, то! — запротестовала Лялька. — Просто они бублик съели!
— Это место, — сказал дядя Сеня. — Вот и пенёк приметный. А следы свежие. Видно, зайцы повадились сюда. Понравился им, Лялька, твой бублик.
— Я же говорила! — торжествовала Лялька. Рядом с морковками, которые Андрюша прицепил за ниточки к веткам, она старательно повесила бублики. — Пусть теперь это будут наши подшефные зайцы. — Она просительно посмотрела на маму и дядю Сеню. — Ладно?
Зайцев подкармливали до тех пор, пока не растаял снег. Жаль только, что так ни разу и не увидели живого зайца.
Чирь-чирь-чирь…
Однажды в воскресенье дядя Сеня исчез. И даже тётя Рая не знала, где он. Лыжи стояли на месте в углу, пальто висело на вешалке.
Тётя Рая заглянула в кладовку, чем-то там погремела.
— Нашёлся беглец! — наконец весело сказала она. — На рыбалку умчался. То-то он в кладовке вчера возился. Удочки, наверное, готовил. Вот хитрец!
— А как же лыжи? — разнылась Лялька.
— Не ной, — сказала мама. — Давайте-ка мы нашего хитреца перехитрим. Собирайтесь, пойдём на бухту рыбаков смотреть.
К небольшому рыбацкому посёлку у самой бухты шёл автобус. От посёлка дорога спускалась прямо на лёд, приглаживала торосы и уходила далеко в море, к кромке припая, где начиналась открытая вода.
Всё вокруг было удивительно чистым и спокойным. Лёд, припорошённый инеем, сверкал разноцветными огнями, голубые торосы навалились острыми глыбами друг на друга.
Недалеко от берега, среди торосов, копошилась тёмная фигурка в валенках и коротком полушубке.
— Это краболов, — сказала тётя Рая. — Лучше к нему не подходить, а то скажет, что мы всех крабов разогнали.
— А мы потихоньку, — возразила Лялька и на цыпочках, замирая после каждого шага, направилась к краболову.
Все молча пошли следом.
Краболов, пожилой неприветливый мужчина, как раз доставал из лунки краболовку — натянутую на обруч сетку. Посреди сетки лежало несколько дохлых рыбок и сидел маленький краб. Он даже не успел поживиться приманкой.
Мужчина положил краба в мешок, где уже копошились другие крабы, и снова забросил краболовку.
— Как ловится? — приветливо спросила мама.
— Неважно, — буркнул, не оборачиваясь, краболов.
Мама сделала Андрюше и Ляльке знак, что нужно уходить отсюда, но они оба замахали руками и ещё ближе подошли к лунке. Мама молча схватила их за руки и оттащила в сторону.
Краболов сосредоточенно смотрел в лунку, а его спина выражала крайнее недовольство.
Дальше пошли вдоль берега, отделённые от него полосой торосов.
С моря дул свежий ветерок, но было нехолодно. На одежду оседали белые крупинки, похожие на мел. Лялька лизнула рукав и удивлённо открыла глаза: он был солёным. Это потихоньку испарялось море.
— Мама, а что у тебя там? — Лялька потрогала рюкзак.
— А что бы ты хотела?
— Хлебца с колбаской, — жалобно протянула Лялька.
— И я хочу хлеба с колбасой, — сказал Андрюша.
— И я… — добавила тётя Рая.
— Вот какие вы дружные, — рассмеялась мама. — Это морской воздух виноват. Ну, идёмте на берег, сделаем привал.
Легко сказать — «идёмте на берег». Правильнее было бы — поползём на берег. Торосы не оставили на льду ни одной ровной площадки. Между ними, припорошённые снегом, таились трещины.
— Тихо! — тревожно сказала мама, когда наконец выбрались на берег и сели на камни отдохнуть. — Что это? Берег осыпается?
Но крутые скалистые склоны сопки были спокойны, только сверху непрерывно лился мелодичный звон, будто по камням бежал весёлый ручей и позванивал колокольчиками.
Чирь-чирь-чирь… — звенело в воздухе.
— Да это же пуночки прилетели, наши северные воробушки! — воскликнула тётя Рая. — Весну принесли! Смотрите, смотрите, они гнездятся у самой вершины, где земля уже нагрелась!
У отвесной вершины, меж тоненьких берёзок, порхали стайками маленькие птички с ярко-белыми грудками и чёрными спинками. Но они мелькали так быстро, что разглядеть их было трудно — будто кто-то бросал горстями чёрные и белые семечки.
Пуночки суетились, устраивая гнёзда в едва отогретой земле, склёвывали почки на берёзках, перелетали с места на место. И казалось, чирь-чирькают не эти маленькие ранние птички, а звенят от солнца скалы, пробуждаются подо льдом вешние воды.