Две минуты до контакта.
— Гавайи, говорит станция Ниппон. Мы начинаем.
Это был Сакай — оператор связи. Замкнутый, неулыбчивый и неприятный в общении человек. Единственный член команды, которого мне ни разу не удалось разговорить. Наверно он занимался дальней связью потому, что разговоры накоротке ему совершенно не давались. Даже то, что он сносно владел английским, не могло растопить лед между нами.
— Ниппон, это Гавайи. Мы готовы.
— Гавайи, мы ожидаем ваш направляющий луч через одну минуту сорок секунд.
— Подтверждаем. Мы синхронизированы.
Джай — Джеймс Пассард Джайкер, наш компьютерщик — потер руки и удовлетворенно хмыкнул. Джай был сыном физика-индуса и кибернетика-англичанки и попал на борт станции прямо из Кембриджа. Он был неплохим парнем, правда, несколько своенравным и самонадеянным. Но у него были на то основания — Джай великолепно справлялся с работой и удивительно быстро и легко приспособился к жизни на станции.
Истекали последние секунды.
На Гавайях в эти минуты восходило солнце, а наша станция поднималась над северным горизонтом. Крошечная сверкающая точка в утренних небесах. Сейчас станция на Гавайях пошлет на борт направляющий луч, по которому наша станция отправит поток энергии на принимающую решетку, расположенную на Нихоа — маленьком островке в просторах Тихого океана.
Еще сорок пять секунд.
Всем известно, что солнечная станция, подобная нашей, должна иметь огромные крылья, покрытые фотоэлементами. Но мало кто представляет, насколько они велики. В одном японском журнале станцию описывали так: «Представьте себе круглый лист бумаги полметра в диаметре, в центр которого воткнута булавка. Головка этой булавки — и есть станция Ниппон. Здесь живут, работают, едят и спят члены экипажа. Здесь проводятся научные эксперименты, здесь работают машины, обеспечивающие очистку воды и воздуха. Сама булавка — стержень длиной в сто пятьдесят метров — заполнена сложнейшими устройствами для передачи энергии на Землю. А белоснежный лист бумаги — это и есть солнечные панели станции.
Они построены из тончайших кремниевых фотоэлементов, каждый из которых весит не более десяти граммов, и способен концентрировать до сотни ватт энергии на квадратном метре площади. Если вы бросите взгляд из иллюминатора станции, вы увидите под собой бесконечное сверкающее снежное поле, от горизонта до горизонта. Оно подобно лезвию секиры, рассекающему звездное небо на две половины».
Все это правда. В условиях невесомости и космического вакуума мы можем строить по-настоящему колоссальные сооружения самой причудливой архитектуры. Концерн Мицубиси в последнее время носится с мыслью спонсировать строительство новой солнечной станции, фотопанели которой будут расположены в форме логотипа компании. Тогда счастливые жители Земли смогут тихими летними вечерами любоваться восходящим над горизонтом огромным знаком Мицубиси. Я подозреваю, что Кока-Кола и Мак-Дональде тоже подумывают о чем-то подобном.
— Еще десять секунд,— объявил Морияма.
Я сосредоточился на приборах и мимолетно пожалел, что не смогу как обычно смотреть в иллюминатор. В момент передачи энергии ослепительно-белые солнечные панели становятся угольно-черными, и кажется, что они бесследно исчезли за долю секунды.
— Мы получили направляющий луч! — отрапортовал Сакай.
— Пошла энергия! — скомандовал Морияма.
Индикаторы на моих приборах мирно светились зеленым светом.
— Энергия идет,— подтвердил Ивабути через селектор внутренней связи.
— Ниппон, это Гавайи! Мы получаем от вас 2% от запланированной мощности.
— Go-fun. Через пять минут мы увеличиваем мощность,— распорядился Морияма.
— Гавайи, это Ниппон,— сказал Сакай в микрофон.— Мы повышаем мощность через пять минут.
— Принято, Ниппон.
Напряженное молчание. Не слышно ни шума работающих машин, ни шороха, ни скрипа. Казалось, мы погружены в какую-то компьютерную игру. И вдруг Джай произнес слово, которого мы все боялись:
— Вибрация.
Ивабути разразился длинной тирадой по-японски. Я не понял ни слова, но Ёсико закашлялась и покраснела.
— Луч блуждает, но остается в пределах зоны,— доложила она наконец.
— Вибрация усиливается,—отозвался Джай.
— Луч совсем ушел из зоны приема! — крикнула Ёсико.
На консоли перед моими глазами замигали красные лампы. Послышался странный звук — как будто кто-то стучал молоточком по стальному канату. Приборы сигнализировали, что синхронизация направляющего луча и потока энергии нарушена.
— Обрыв,— констатировал я, хотя в этом не было никакой нужды.
За последние два месяца мы все не раз слышали этот звук и прекрасно знали, что он означает.
— Ниппон, это Гавайи. Передача энергии прервана.
— Гавайи, мы прерываем передачу из-за потери направляющего луча,— отозвался Сакай.
— Мы можем чем-то помочь вам, Ниппон?
Командир взял микрофон:
— Гавайи, это Морияма. Вы зарегистрировали блуждание луча?
— Да. Прислать вам материалы?
— Dozo. Присылайте. Благодарю вас за помощь.
— Хотите попробовать еще раз?
— Нет, это бессмысленно. Мы должны проанализировать причины сегодняшней неудачи. Пока не найдем ошибку, не будем предпринимать новых попыток.
— Принято, Ниппон. До встречи через два дня?
— До встречи.
С этими словами он отключил микрофон. Мы тоже выключили свои приборы и повернулись к командиру.
— У кого есть предложения? — спросил он как ни в чем не бывало.
— Я думаю, мы могли бы...— начал Джай. Но Морияма резко прервал его.
— Вас я не спрашивал, мистер Джайкер! Вы должны немедленно заняться анализом записей, присланных с Гавайев, и нашего собственного программного обеспечения — бит за битом. Забудьте о сне и о еде, пока не найдете ошибку. От вас я не жду теорий и предложений — предоставьте нам факты. Вы меня поняли?
Джей глубоко вздохнул.
— Думаю, что понял вас, сэр,— произнес он смиренно.— К счастью, я плотно пообедал сегодня. Я буду у терминала в машинном зале.
С этими словами Джай отцепил карабин и, хватаясь за прикрепленные к стенам рукояти, поплыл к шлюзу.
Морияма кивнул.
— Shitsuri shimahta. Все помнят, что у нас мало времени? Через два дня приходит шаттл, и мы должны будем сделать заказ на приборы и инструменты, необходимые нам для того, чтобы наладить передачу энергии. Не забывайте, что следующий шаттл придет только через два месяца.
Сакай доложил, что с Гавайев прибыли протоколы сегодняшнего эксперимента.
— На сегодня все,— распорядился Морияма.— Всем спасибо. Arigato gozaimas.
Мы начали расходиться, и тут командир внезапно обратился ко мне.
— Chotto, мистер Карр, я был бы очень рад, если бы вы зашли на пару минут в мой кабинет.
Я взглянул на Ёсико, она — на меня. Мистер Карр. Если Морияма обратился ко мне так, значит, дело было действительно серьезным.
Сакай проводил меня насмешливой улыбкой.
Глава 3
«Кабинетом» Морияма называл маленький закуток в конце рабочего модуля, неподалеку от командного центра. Здесь Командир занимался административной работой — то есть составлением многочисленных отчетов и рапортов. Места там было не больше, чем в телефонной кабине, а все стены были увешаны графиками, присланными по факсу приказами и сообщениями. К полу был привинчен крохотный письменный стол с персональным компьютером и вентилятором.
— Садитесь,— распорядился Морияма.
Я пристроился на одном из двух «куриных насестов»— так мы называли узкие пластиковые скамейки, которые крепились на полу с помощью магнитов, тщательно пристегнулся и замер, в ожидании разбора моих сексуальных полетов.
— Мистер Карр,— начал Морияма, пристегнувшись ко второму «насесту».— Вы, надеюсь, помните, что ваша должность в штатном расписании станции Ниппон называется «Maitenans and Securiti Operator», то есть «оператор системы жизнеобеспечения и безопасности»?
— Разумеется,— отозвался я.
«Оператор системы жизнеобеспечения» — это что-то вроде дворецкого. Я должен был следить за тем, чтобы все на станции блестело и стояло на своем месте. Трудная и, между прочим, очень важная работа. Короче говоря, я был уборщицей.
— Сегодня вы нужны мне в качестве агента службы безопасности,— продолжал командир.
Я недоуменно уставился на него.
— Простите...
— Я думаю, мы имеем дело с саботажем,— закончил Морияма твердо.
Я облизнул губы.
— Простите, вы...
— Саботаж,— повторил командир.— Мы работаем здесь довольно давно, устранили большое количество неполадок и научились управлять потоком энергии. Все работало. А теперь перестало работать. Я думаю, кто-то сознательно срывает испытания.
Я не знал, что ему ответить. Я ожидал разноса за роман с Ёсико или за сегодняшнее опоздание на командный пункт. Смешно сказать, но в первый момент я почувствовал огромное облегчение. Но наконец слова Мориямы полностью дошли до моего сознания.
— С какой стати кому-то срывать наши эксперименты?
— Апо-пе,— проворчал Морияма.— Я могу придумать множество причин. На Гавайях уже предотвратили две попытки теракта. Государства, экспортеры нефти, прекрасно знают, что их запасов хватит лишь на десять-пятнадцать лет, а потому нервничают.
— Думаете, ОПЕК внедрила своего агента на нашу станцию?
— Или один из нефтяных концернов. Я не верю в честную конкуренцию. Если наша стратегия оправдает себя, солнечная энергия вскоре вытеснит все горючие вещества. Другими словами, мы — прямая угроза для Шелл, Бритиш Петролеум, Мобил, Тексако...
— Ниппон ойл,— добавил я.
— Это — другое дело,— покачал головой Морияма. — Японская экономика всегда нацелена на долгосрочные проекты, а западные бизнесмены не хотят заглянуть в будущее дальше, чем на квартал. Будь по-другому, американцы построили бы станцию, подобную нашей, еще десять лет назад.
Я кивнул. Меня поразило, что Морияма способен, презрев все японские ритуалы вежливости, назвать вещи своими именами. Командиру было около пятидесяти лет, в его волосах уже появились первые седые пряди. Его авторитет на борту был абсолютным, и я не раз думал, что с удовольствием вст