Дерьмо собачье.
Игнат рывком открыл фрамугу, и ледяной поток воздуха омыл ему лицо.
«Сейчас я допью виски, приму душ и лягу спать, а завтра все будет по-другому, все будет хорошо», – подумал он, поймав себя на мысли, что занимается самообманом. Он никогда не верил в действенность аутотренинга, по крайней мере для себя. Его внутренний скептик-контролер не позволял силам мысли и словам проникнуть через созданный им же купол, защищающий подсознание.
Психиатр-гипнотерапевт, успешно практикующий аутотренинг и гипноз, сам не верил в целебные свойства самовнушения. Оксюморон, да и только.
Когда захмелевший, еле волочивший ноги Игнат добрался до спальни, Лиля уже спала. Он лег на кровать и, уткнувшись в мягкие, пахнущие ванилью волосы жены, провалился в сон.
Игнат проснулся, хватая воздух ртом. У него было такое чувство, что в легких совсем не осталось кислорода. Снова кошмар, который мучил его с детства, с того самого дня.
Часы на телефоне показывали пять тридцать. Он проспал от силы четыре часа и чувствовал себя совершенно измученным. Зная, что ему уже не удастся уснуть, Игнат, с трудом передвигая ногами, точно на домкратах, поплелся на кухню.
Засыпав в кофемашину зерна, он нажал на кнопку. Аппарат сердито загудел, дробя зерна, но ему казалось, что он дробит ему череп. Помассировав виски ладонями и грязно выругавшись, Игнат полез в аптечку за лекарством.
Как он ни старался не обращать на боль внимания – не получалось. Он понимал, что все это психосоматика и корни ее обычно нужно искать в детских травмах. Еще Игнат понимал, что ему необходима супервизия, и как можно скорее, но почему-то оттягивал это под любым предлогом.
После обезболивающего немного полегчало, и он с чашкой кофе в руках больше часа бродил по квартире как неприкаянный призрак, разгоняя остатки сна. Стоя на мягком персидском ковре ручной работы, Игнат обвел взглядом гостиную. На светлых обоях с самодовольным видом висели «шедевры гениев нашей современности», больше похожие на тесты Рихтера. Все эти красивые вещицы из эпоксидки, ракушки каури, статуэтки из венецианского стекла и метровый бог Шива из сандалового дерева, все это было из вселенной его жены, ее мира.
А где же его место? В психбольнице?
«Не усугубляй, – сказал он себе, – тебе не на что жаловаться».
Многие его знакомые и коллеги считали, что он катается как сыр в масле. Людям вообще свойственно что-то считать, додумывать, а потом верить в созданную ими же картинку. И не дай бог она будет отличаться от оригинала.
Перед тем как выйти из дома, Игнат достал белую коробочку с серьгами «Ван Клиф», о которых Лиля давно грезила, и положил ее на подушку рядом со спящей женой.
Около семи тридцати он сел в свой подержанный «Макан» 2015 года и выехал с парковки. Дождь, поливавший всю ночь точно из открытого на небе крана, сбавил свои обороты до противной мороси. Вокруг все казалось зыбким и дрожащим: старинные величавые здания с лепниной, мосты, тротуары, прохожие.
Частная психиатрическая клиника доктора Ротковича «Ренессанс» находилась на северо-западной части Васильевского острова рядом с парком Декабристов, мимо которого Игнат проезжал каждый день. Сейчас парк выглядел угрюмым и опустевшим, не считая собачников, гуляющих в любую погоду (даже если вдруг случится апокалипсис, они все равно выведут своих питомцев на прогулку, дабы те опорожнили кишечник).
А ведь именно здесь и началась его с Лилей история.
Двенадцать лет назад, когда двадцатипятилетний Игнат гулял среди деревьев, знавших его с рождения, к нему подбежал пес и, подняв заднюю лапу, справил нужду прямо на штанину джинсов. Нарушителем порядка оказался старый мопс по кличке Буч. Пока Лиля краснела и извинялась за своего невоспитанного питомца, в душе Игната что-то встрепенулось. В тот момент, глядя на тоненькую, как фарфоровая статуэтка, девушку с испуганными глазами цвета молодой листвы, он вдруг понял, что безвозвратно влюбился.
Так сложилось, что будущий доктор, оканчивающий ординатуру, и студентка первого курса по специальности «искусствовед» больше не расставались.
Лилин отец, декан филологического факультета РГПУ имени А. И. Герцена, воспринял Игната как вероломного интервента, вторгнувшегося в их семью. После двух лет романтических встреч Лиля объявила родителям, что выходит замуж. Им ничего не оставалось, как смириться, хоть, по их мнению, она и совершала роковую ошибку. Они считали, что их зятю не приличествовало работать в государственном психоневрологическом диспансере, и спустя несколько лет, получив весомый опыт, Игнат перешел в частную клинику, а спустя еще три года стал заведующим общепсихиатрического отделения.
Припарковавшись в больничном дворе, он двинулся по мокрой аллее, вилявшей между корпусами клиники. Ржавый свет круглых фонарей, окаймлявших дорожку и постройки, едва просачивался через сгустившийся сумрак, не желавший уступать место новому дню.
Едва он переступил порог клиники, как тут же окунулся в охвативший его повседневный водоворот.
– Игнат Сергеевич, как вы вовремя! – воскликнул взмыленный интерн. – Мы не справляемся!
Из глубины коридора донесся жуткий звук, похожий на вой банши.
– А где все? Где Иван Олегович? – хмурясь, спросил доктор.
– Он в токсикологии. Там новенький заблевал весь пол, а потом… потом… – Интерн поднес ладонь к своему рту и поморщился.
– Понятно. – На ходу сняв с себя пальто, доктор открыл свой кабинет, быстро накинул халат и, взяв все необходимое, рванул на звук воя. Интерн, дежурная медсестра и санитар двинулись за ним.
Когда он вошел в палату, оскалившаяся пациентка уже успела расцарапать себе руки и теперь, вцепившись зубами в собственное предплечье, пыталась содрать кожу. Увидев доктора, она бросилась ему в ноги, слезно прося избавить ее от термитов, которые ползали под ее кожей. Пришлось сделать ей инъекцию, после которой она протяжно зашипела и, свернувшись клубком, вырубилась на несколько часов.
– Она баг, – хмыкнула другая пациентка.
Игнат Сергеевич кинул взгляд на сморщенную, как сушеный инжир, женщину. В отличие от своей буйной соседки, она имела небольшой шанс на ремиссию, но сейчас, в межсезонье, впала в острую стадию обострения с галлюциногенным бредом.
– Мы все в матрице, а создали ее инопланетяне. – Она исподлобья посмотрела на доктора. – Вы думаете, я сумасшедшая? Нет, просто мне кое-что известно…
– Раиса Витальевна, вы сегодня пили лекарство? – поинтересовался доктор, сложив руки на груди.
– Инопланетяне давно среди нас, просто мы их не можем отличить, – продолжила она, игнорируя вопрос.
– Проследите, чтобы она выпила лекарство, – сказал Игнат Сергеевич медсестре и вышел из палаты.
По пути в свой кабинет он остановился перед наблюдательной комнатой. Странное ощущение прозрачной двери снова охватило его. Отодвинув в сторону металлическую задвижку, он поднес лицо к смотровому окну и вздрогнул. Два бледных глаза, точно стеклянных шарика, смотрели на него в упор. Пациент давно ждал его, замерев у двери как кобра. От неожиданности и страха доктор отпрянул назад и, не удержавшись на ногах, грохнулся на пол.
– Ах, черт! – Он потер ушибленные локти. Убедившись, что никто не видел его позора, Игнат поднялся на ноги и как старый побитый пес похромал к себе в кабинет.
Как же все это глупо, он ведет себя как какой-то практикант. Доктор закинул капсулу в кофемашину. Запахло дорогим кофе и карамелью.
«Если не считать этого недоразумения, день начался не так уж и плохо», – подумал он, после того как сделал несколько глотков.
Это было одно из главных волшебных свойств кофе – давать даже самому дрянному дню шанс.
Через несколько минут Игнат вышел из кабинета и направился на планерку, где уже собирались его коллеги. Утренний обход, назначения, отчеты, созвоны, прием амбулаторных пациентов, кофе, много кофе. Одним словом, рутина.
Во время обеда, когда большая часть пациентов, громко стуча ложками, сидела за привинченными к полу столами и размазывала по тарелкам овощное рагу, он вошел в столовую.
– Док, ты что меня игнорируешь? – послышался за спиной гулкий, точно доносящийся из колодца, голос.
Игнат обернулся. Перед ним стоял тот самый пациент и вертел в руках тарелку, наполненную мутным рагу.
– Я… у меня много дел, я к вам позже зайду. – Игнат тут же поймал себя на мысли, что оправдывается.
Мужчина ухмыльнулся.
– А я уж решил, что ты меня боишься.
– Простите, а почему я должен вас бояться?
– Потому что тебе есть что скрывать, а я знаю всю правду. Да, да, я тебя вижу насквозь.
Ну уж нет, на этот раз провокация не прокатит. Игнат откашлялся и ровным голосом сказал:
– Так, как вас там…
– Ян, меня зовут Ян.
– Хорошо, Ян, сядьте за стол, пообедайте, а позже возвращайтесь в свою палату.
– Меня вообще-то до сих пор держат в наблюдательной комнате.
– Значит, возвращайтесь в наблюдательную комнату. Если не сможете сами – вам помогут, – добавил доктор, повысив тон и тут же обратив на себя внимание. Многие пациенты, бросив обедать, стали радостно стучать ложками по столу и показывать в его сторону пальцами.
В этот момент у Игната затрезвонил телефон. Снова Лиля. Она ему уже звонила сегодня два раза. Первый – чтобы поблагодарить за подарок, а второй – напомнить о грядущем ужине.
– Я все помню, любимая, в семь часов вечера в «Мансарде». Я надену костюм-тройку и свою сокрушительную улыбку.
– Улыбка у тебя и правда сокрушительная, – проворковала Лиля. – Но я не об этом. Ты не против, если к нам присоединятся Смирновы?
Он видел их всего один раз. Смирновы – очередные друзья Лилиного отца, «нужные человечки», как он их называл. У тестя было много таких людей, на все случаи жизни, по любому вопросу. Игнату претили все эти фальшивые улыбки и дружба по расчету, но что его еще больше убивало, так это то, что он, предав собственные принципы, сам же воспользовался протекцией ее отца. И теперь благодаря «нужным человечкам» работал в этой клинке на хорошей должности.