Андрей, попрощавшись с Погремушкиным в коридоре, собрался было вернуться в номер, как вдруг, дверь в соседней комнате распахнулась и на пороге появилась синеглазая красавица. Сердце запрыгало от радости, словно собачка, увидевшая хозяйку. Но грозный хозяин, а Полынцев был именно таким, жестко оборвал веселье - 'Сидеть, не вякать, а то в кофе утоплю'. Сердце сжалась. Знало - может.
- Зайди на минутку, - поманила пальчиком Юля.
- Кто, я? - опешил Андрей.
- Нет, твои ноги.
Ноги зашли.
Красавица прикрыла дверь и заговорщицки зашептала.
- Ну, что там Побрякушкин сказал? Это не простое убийство, да? Не простое?
- А почему шепотом? - обалдел Полынцев от неожиданного натиска. Еще вчера он даже не мечтал, а сегодня... Если б у сердца был хвост, сейчас, виляя им, оно пересчитало бы все ребра.
- Там Вика спит, - пояснила Юля. - Давай здесь пошушукаемся. Или ты против?
Против ли он? Что за дурацкий вопрос?! Он, можно сказать, только и думал о том, чтобы с ней пошушукаться. Он с именем этим ложился и с именем этим вставал, готов был целовать песок, по которому она ходила, служить был рад, прислуживаться тоже (нет, это из другой песни). Что там еще из крылатых выражений осталось... в общем, на все был готов. Против ли он. Смешно слышать!
- Конечно, против, - сдерживая учащенное дыхание, прошептал Андрей. А сердце предупредил - 'Если будешь вместо меня бубнить - залью валерьянкой. Не смыслишь в тактике - помалкивай'.
- Хорошенькое дело, - вздернула бровки красавица. - Это почему это?
И тут Полынцев вернул ей все, что скопилось на душе за три дня безрадостного знакомства.
- С какой стати, Юля, я должен с вами делиться служебной информацией?
- Ну, как? - оторопело сказала она. - Вдруг здесь страшная тайна - вместе раскроем. Разве неинтересно?
- А можно узнать, какая у вас профессия?
- Можно, - красавица кокетливо отбросила волосы назад. - Корреспондент газеты 'Молодежный фасон'.
- Видно, что молодежный, - кивнул Андрей, ухмыляясь. - Непосредственность прямо через край плещет.
- Мне 21, - обиженно сказала Юля. - И, между прочим, любопытство - моя профессиональная черта. Крови до жути боюсь, а всякие там интриги люблю, из них материал хороший получается. Представляешь, вернусь домой, напишу, как в детективную историю попала, как сама в расследовании участвовала, как вместе с настоящим сыщиком преступника ловила - все ахнут!
- А вот мне скажут: 'Дурак ты, Полынцев, в отпуске нужно было отдыхать'.
У Андрея на секунду возникла пораженческая мысль: бросить тактику к чертям собачьим и, обняв Юлю, радостно воскликнуть - да согласен, согласен и еще тысячу раз согласен! Но - воля, плюс характер. В девушке просматривалась определенная меркантильность: понадобился - и она готова дружить, а если б нет - то и нет? Профессиональный интерес? Да пусть она им подавится.
- Юля, раскрою вам свои карты, - с умным видом произнес Полынцев. - И заранее прошу не обижаться. Мне нельзя заниматься этим делом, потому что я в отпуске, другими словами - отстранен от работы.
- Ну и что? - хмыкнула она. - Сыщик - всегда сыщик, хоть в отпуске, хоть на луне.
- Во-первых, я по должности не опер, - возразил Андрей. - Вот именно. А, во-вторых: не хотелось бы устанавливать с вами какие-то отношения - вы не в моем вкусе. Я люблю девушек скромных и мягких по характеру. А вы, извините, резкая и непосредственная, как подросток. Захотела - поздоровалась, не захотела - мимо прошла. Мне такие помощницы не нужны. Так что, рекомендую обратиться к Погремушкину, он, думаю, с радостью согласится на сотрудничество.
- Кто резкая? - зашлепала розовыми губками Юля. - Кто, как подросток?
- Я и сам человек несложный, - продолжал умно излагать Андрей (он считал, что умно), - и, тем не менее, с девушками на ты перехожу не раньше первого поцелуя. Равно, как и со знакомыми, при встречах обязательно здороваюсь, вне зависимости от того, испытываю к ним симпатию или нет, - чуть заметно кивнув (специально, под гусара), он резко повернулся к двери. - Счастливо отдохнуть, мне еще с Яной побеседовать нужно...
Юля осталась стоять с открытым ртом. Это она-то непосредственная? Это она-то не в его вкусе? Да он... да она... Слов нет от возмущения. Нет, конечно, работа с молодежной аудиторией накладывает определенный отпечаток, но кто бы делал замечания, сам-то: 'А это, как его, игде эта женщина, которую я спасал? ' - тьфу, деревня! Чуть глаз не выронил, когда на нее в купальнике пялился, а сейчас: 'Вы не в моем вкусе'. Да откуда он у тебя взялся, этот вкус? Ну, и гад! Это она-то резкая?! Вот, сволочь! Нет, надо отомстить, во что бы то ни стало, отомстить.
Андрей, деликатно постучав, зашел в комнату Яны. Унылая компания сидела за столом, поминая Аркадия Эдуардовича. Вид у всех был соответствующий поводу.
- Присоединяйся, генацвале, - поднял рюмку грузин. - Помянем хорошего человека.
- Идите ко мне, Андрюша, - похлопала рукой по матрасу эстонка, сидевшая укрытой пледом кровати. - Я за вами поухаживаю. Сегодня вы у нас настоящий герой. Поставили этого Погремушкина на место, а то измывался тут над нами все утро, грозился всех в тюрьму отправить - кошмар какой-то. Лучше бы настоящих бандитов ловил.
- Неприятный тип, неприятный, - с готовностью подтвердил Елисей Федулович. - Разговаривал так, будто мы в чем-то виноваты. Совершенно в людях не разбирается, и заносчив до безобразия. На душе и так муторно, а он еще со своими допросами пристает: куда, мол, отлучались, почему лицо в ссадинах? Я объясняю, что со скалы, мол, оборвался. А он свое - 'Может, все-таки, подрались?'. Ищет, понимаешь, там, где светло, а в темноте лазать не хочет. Это я к тому, что по улице надо ножками топать, а не в номерах отсиживаться. Ну, давайте помянем Аркадия, Царство ему небесное.
Подняли рюмки, не чокаясь, выпили. Хороший напиток водка: жесткий, предсказуемый - дернул, захмелел - все просто и понятно. Другое дело - вино: пьешь, пьешь, вроде и не забирает, а потом неожиданно - хлоп, и поплыл.
Выпили еще. Стали понемногу отходить от стресса.
- Что там страшного вам этот Погремушкин наговорил? - подав Андрею бутерброд с форелью, поинтересовалась Яна.
В это время зашли Вика с Юлей. Последняя неприязненно взглянув на эстонку, молча села на свободный стул. Виктория предпочла кровать.
Полынцев зарумянился от удовольствия. Женщины буквально сжали его мягкими тисками. Слева тощим бедром - Яна, справа округлым - Вика.
- Да ничего особенного этот Погремушкин не рассказал, все больше спрашивал.
- О ком? - уточнила эстонка.
- Обо мне, конечно. Аркадия-то я всего два дня знал - не о чем говорить.
Вахтанг, услышав имя покойного, посуровел лицом и, взяв в одну руку бутылку с вином, а в другую - с водкой, разлил содержимое первой по фужерам, второй - по рюмкам.
- Давайте помянем хорошего человека.
- Мы его тоже всего неделю знали, - проглотив лимон, как мармелад, посетовал Елисей Федулович. - Да мы тут, собственно, все недавно познакомились. И это плохо.
Эстонке не понравились последние слова.
- Что плохо? Что познакомились?
- Нет, что отдых сорвался, плохо.
Яна, опершись одной рукой о матрас, а второй о колено Андрея, чуть приподнялась над столом и негромко произнесла.
- Вы знаете, я, конечно, страшно огорчена смертью Аркадия, но, все-таки, считаю, что на отпуске это не должно отражаться. Не хочу показаться кощунственной, но было бы странно из-за несчастья с малознакомым человеком, прости меня, Аркаша, - она на секунду вскинула взгляд к потолку, - лишать себя отдыха. У него есть родственники, пусть они траур и соблюдают. А мы вот, по-человечески посидели, помянули, и достаточно. Жизнь не остановишь, и дополнительный отпуск нам никто не предоставит, так что нужно отдыхать. В общем, завтра, как договаривались, едем на экскурсию в медовое хозяйство, - она чуть сдавила пальчиками бедро Полынцева. - Вы согласны со мной, господин лейтенант?
Андрею понравились подковерные движения эстонки. Молодец, умеет пользоваться женским обаянием. Вроде бы, и не красавица, а симпатию вызывает откровенную. Вот что значит возраст и опыт. Знает, когда рядом присесть, когда за ногу ущипнуть. Недаром за ней мужики бегают. Такой и подыграть не грех, тем более что рассуждает вполне здраво, хоть и несколько цинично.
- Вы на меня-то не ориентируйтесь, я ведь милиционер, - сказал он, вздохнув. - Трупов за службу насмотрелся - кожа давно задубилась. И это, конечно, плохо.
Вахтанг наполнил рюмки.
- Конечно, плохо, дорогой. Давай помянем...
Юля желчно взглянула на эстонку. Нет, вы только посмотрите, какая стерва. Можно сказать, сама человека в могилу загнала - из-за ведь нее он побежал за текилой - а теперь еще предлагает не делать из этого трагедию.
- Юляша, - улыбнулась Яна, словно почувствовав ее недовольство. - А у меня есть для тебя маленький подарок, - она достала из тумбочки театральный бинокль. - Вот, держи, на концерте можешь своих любимчиков практически в упор разглядывать.
Юля, просияв от радости, взяла в руки приятную вещицу, погладила золотистый ободок, приставила окуляры к глазам, покрутила ребристое колесико - отлично! Нет, все-таки, правильно говорит Янка, что ж теперь, весь отпуск горевать? Посидели, помянули и достаточно.
Полынцев, возвращаясь в санаторий, остановился у знакомого фонтана. Вот и еще один день отпуска пролетел, такой же неудачный, как все предыдущие. Приехал отдохнуть, развлечься, а здесь только успевай от проблем отряхиваться. Решил спасти женщину - сам, чуть не утонул. Встретил красавицу - не пришелся по вкусу. Убийство, опять же, притянул к себе, как мусоросборник какой. Не могло ведь оно в чужой компании случиться. Нет, именно в его. На, мол, Полынцев, гостинец в нагрузку, чтоб служба медом не казалась. Молод ты еще летом по курортам раскатывать. Кабы в январе