убита при аресте), в одиночестве, укрывшись с головой под одеялом, она дрожала от слёз, кусая до крови губы и оставляя синяки на предплечьях от тонких, но крепких пальцев.
Об очередной операции, Альва узнала накануне вечером, — почти за сутки до запланированного времени. Причём узнала не случайно, а непосредственно от лейтенанта.
Керрит имела обыкновение раз-два в декаду собирать подчинённых в свободное от службы время в непринужденной обстановке. Неизменным местом встречи служил расположенный неподалёку от здания центрального отдела жандармерии небольшой бар с немного странным названием «Огненная птица», известный также в определенных кругах как «Воронье гнездо». Начальство относилось к такой практике лейтенанта с молчаливым неодобрением, но открыто не порицало Керрит за несоблюдение субординации с подчинёнными. Альва находила позицию Стетрен (в неофициальной обстановке и без формы все члены группы обращались друг к другу исключительно по имени) довольно разумной, отмечая про себя то, как укрепляла эта маленькая традиция авторитет лейтенанта в глазах Ниль Тормут и Хаз Фадды. Посторонним могло показаться, что младшие сержанты держались с командиром слишком вольно, но Альва точно знала: прикажи им Стетрен Керрит достать пушки и пристрелить во-он ту подозрительную гражданку, те не задумываясь выполнят приказ и уже после, в баре за кружкой пива, поинтересуются причиной подозрений лейтенанта. Альва поддерживала с мужчинами дружеские отношения, но никогда не забывала об их преданности командиру и не болтала с ними лишнего.
— Завтра будем работать на подхвате с группой капитана, — сказала Керрит между делом, отпив из увесистой запотевшей кружки и окидывая компанию одетых в гражданское сослуживцев.
— Ого! А чего это капитан решила сама идти работать? — поинтересовалась Хаз.
— Никак шишку какую собираются брать, а? — сказала Ниль.
— Да… вычислили вроде типографию «солнечных», — пожала плечами лейтенант и медленно поднесла к губам кружку. — Там могут и шишки быть… — она подула на пенку и сделала маленький глоток.
— Если так, то да… — протянула Ниль и тоже приложилась к кружке.
В баре было довольно шумно. За столиками по соседству собралось ещё несколько компаний из переодетых ворон, лица их были знакомы Альве; у барной стойки сидело несколько гражданских (возможно, мелкие чиновники зашли пропустить по стаканчику); за столиком у входа — пара констеблей в форме чинно пили кофе (эти видать на дежурстве; заехали взбодриться).
— Последний раз, кажется в прошлом году, в такой типографии взяли известную писательницу… — как бы скучая произнесла Альва и тоже пригубила из своей, почти полной, кружки. — Она, оказывается, кроме романов писала ещё и статьи для «Солнца»…
— Да. Белл Райс её зовут, — подтвердила лейтенант. — В иблиссианской газете печаталась под псевдонимом Белис… Сейчас отбывает срок в спецтюрьме.
— Так вот почему капитан собралась в поле… — на широкой физиономии мужчины появилась беззлобная ухмылка, — небось в майоры метит.
— Эй, Хаз, ты потише… а-то тут ушей больно много…
— Точняк, Стет!.. — косясь по сторонам, понизила голос Хаз. — Что-то я совсем забыла, где сидим…
— Поздно, подруга, — усмехнулась Ниль. — Теперь капитан тебе точно хобот оторвёт, гы-гы…
Альва помнила дело Белис. Помнила, как хвалились те, кому выпало участвовать в аресте пожилой женщины, чьи художественные произведения трогали сердца хорошо если пары сотен тысяч образованных читателей, а статьи в «Солнце» воодушевляли на борьбу миллионы простых людей, изнурённых тяжёлым трудом и отверженных — тех, кому не до романов. Именно такими были матери Альвы. Конечно, она помнила. Ведь она тоже читала книги Белл Райс и воззвания Белис.
Вернувшись домой, Альва сделала то, чего ни в коем случае не должна была делать: хакнула сервер жандармерии.
Из добытых материалов Альва узнала точный адрес, по которому будет проводиться операция, план операции, уже утверждённый капитаном Четтер и… отправленный на более высокое утверждение (в Комитет!), а также описания подозреваемых от лояльных соседей.
Вчитываясь в подробные наивные, написанные с множеством орфографических ошибок доносы лоялок, Альва испытала чувство глубокого омерзения: писали обычные люди — рядовые рабочие, собственницы соседних квартир, едва сводившие концы с концами и не получавшие никаких благ от Правительства (среди доносчиц была даже одна снимавшая квартиру).
— Мрази… — зло произнесла она сквозь зубы, закончив листать тексты доносов.
В одном из доносов прилагалась даже сделанная украдкой фотография: среднего возраста женщина — лицо её было хорошо видно на снимке (Альве оно показалось симпатичным) — в компании двух мужчин (их лица плохо различимы из-за освещения) выходит из лифта. Далее шло примечание делопроизводительницы: программа распознания и поиска по лицам выдала список из пяти предполагаемых лиц, из которых в Тире проживали двое: некие Морет Оддир (вероятность совпадения — 84%) и Трил Тэббиш (вероятность совпадения — 91%). Тут Альве пришлось поработать. Она проверила архивы своего ведомства, забралась в базу данных полиции, прошлась по серверам налоговой службы и министерства здоровья населения, потом переключилась на государственную почтовую службу…
Через два часа кропотливой и крайне опасной работы с закрытыми данными Альва собрала приличные досье на гражданок Оддир и Тэббиш.
Первая оказалась ничем непримечательной особой: работала клерком в небольшой фирме; жила с мамой (той ещё лоялкой, как между делом выяснила Альва) и трахалась с начальницей — андрогином преклонного возраста, имевшей в прошлом кое-какие проблемы с полицией и налоговой службой и пару раз сотрудничавшей с жандармерией (писала доносы на конкурентов). В общем, эта Морет была обычной недосодержанкой, каких полно. Ничего интересного.
А вот вторая, Трил Тэббиш, была куда интереснее. Альва была удивлена, когда вскрыла почту Тэббиш и обнаружила, что та почтой совершенно не пользовалась. То есть, конечно, использовала выделенный ей государством почтовый ящик, — если бы она этого не делала, это вызвало бы подозрения. Тэббиш была подписана на персональную рекламу, участвовала в социальных опросах, получала предложения по работе (она периодически устраивалась на работу в разные — в совершенно разные! — места, работала там несколько декад и увольнялась, оставаясь некоторое время безработной), иногда она отправляла разным людям шаблонные поздравления с праздниками… но никакой личной переписки, какую вели обычные граждане, в почте Тэббиш не было. Если, углубившись в корреспонденцию Морет Оддир можно было набрать материала на пару любовных романов, то почта Тэббиш не давала совершенно никакой информации о личной жизни женщины. Дальше ещё интереснее! Коммуникатор Трил Тэббиш находился всё время в одном месте — в её квартире в районе, где жили, преимущественно, люди среднего достатка (те же клерки, вроде Оддир, торговки и разная мелкая буржуазия). Альва сама второй год жила в подобном месте.
Полночи ушло у неё на то, чтобы выяснить действующий коммуникационный номер Тэббиш (совершено «левый», естественно). К тому времени Альва уже не сомневалась, что Трил Тэббиш — сестра. Она попробовала проверить историю звонков и сообщений по номеру Трил и лишь утвердилась в своём убеждении: все входящие и исходящие вызовы тонули в знакомых клубках переадресаций (пока не полезешь в такой клубок, следуя по цепочке несуществующих абонентов, не поймешь, что имеешь дело с подпольной телефонией иблиссиан), сообщений же попросту не было.
«Кто же ты?.. Кто ты, сестра? Может быть, ты — одна из координаторов?..»
Альва чувствовала, что обязана предупредить Тэббиш. Но как лучше поступить? Сообщить координатору? Но та станет уточнять детали, спросит о том, откуда Альва узнала о намечающейся операции. Придётся рассказать…
Координатор будет в ярости. Альва не должна была взламывать серверы государственных служб. Это — огромный риск! Лейтенант не глупа и вполне может заподозрить её в случае, если станет очевидным, что революционеров предупредили, а дальше останется только присмотреться к ней более внимательно… Спецы наверняка отыщут её следы в закрытых сетях госслужб (зная где и что нужно искать, это несложно) и сержанту жандармерии Альве Аввар будет предъявлено обвинение в государственной измене. В инструкциях было ясно сказано: она не должна прибегать к таким крайне рискованным мерам, как проникновение в базы данных жандармерии, без прямого указания координатора; не должна предпринимать действий, способных повлечь её раскрытие как агента иблиссиан…
Что делать? Сообщить самой Тэббиш? Отправить сообщение? Нельзя. Все сообщения проходят через перлюстрационные фильтры. Позвонить, сказать: «сёстры, уходите, спасайтесь!» — много ли в жандармерии агентов? Проще уже сразу сказать координатору… Да и, в любом случае, сорвать операцию — значит навлечь на себя подозрения.
Есть ещё один вариант…
…ничего не предпринимать. И тогда никто не станет её подозревать и искать следов. И всё будет как раньше.
«Ну, нет!»
Альва решила, как поступит.
Она запустила программу-перехватчик, настроив её непосредственно на коммуникатор Тэббиш: ей не было дела до того, откуда и куда поступали вызовы (пытаться отследить цепочки постоянно меняющихся переадресаций — задача для множества специалистов с серьезными аппаратными ресурсами, а не для действующей в одиночку взломщицы), Альву интересовало только одно: содержание разговоров. Так она надеялась узнать больше о Тэббиш. Потом Аввар занялась планированием своей собственной операции. Нужно было заглянуть на пару серверов городских служб и кое-кому позвонить…
Когда она легла спать, до «рассвета» — времени, когда уличное освещение с тусклого «ночного» переключали на «дневное», более яркое — оставалось всего четыре часа.
Проснувшись утром, Альва Аввар приняла прохладный тонизирующий душ и после за завтраком выпила двойную порцию кофе. Приведя себя таким образом в бодрое состояние, она надела ненавистную чёрную форму, положила в форменный ранец кое-какие дорогие ей вещи и вышла из квартиры, которую в качестве сладкой косточки для верной служивой собаки ей предоставляло государство. Больше она сюда не вернётся.