Солнце для всех! — страница 26 из 52

Той ночью у Чеин и её новых подруг и любовниц было всё, и им было хорошо вместе. Все они на время смогли забыть о царивших где-то далеко, за пределами небольшой комнаты, в которой они со страстью отдавались друг другу снова и снова, тьме, холоде, грязи и изнуряющей, тяжёлой работе, о полиции и жандармах, о проклятой Завесе и скрывающихся за ней небожителях, о солнце, которое, вроде бы, всё ещё продолжало светить и согревать их мир, не давая ему окончательно замёрзнуть, покрывшись льдом. В ту ночь во всём мире были только они — Джами, Гвел, Риб и Чеин, и холоду в нём не было места.

Базис: пропаганда правящего класса

Итак, мы имеем государство как аппарат легального насилия, посредством которого один класс — класс имущих, класс нанимающих, класс эксплуатирующих — навязывает свою волю другому классу — классу наёмных работников. Одним из элементов активного навязывания воли подавляющего класса классу подавляемому является пропаганда.

Классу буржуазии выгодны матриотические настроения в «низах» общества; выгодно, чтобы те, кому фактически ничего не принадлежит в стране их проживания, были лояльны правящей власти. Государственная пропаганда говорит им: будьте матриотичны! ваше государство священно! гордитесь своей принадлежностью к нему! будьте сознательными гражданами «вашего» государства! будьте законопослушны, подчиняйтесь! И одурманенные обыватели проникаются, и почитают, и гордятся, и блюдут, и поддерживают…

Но, что же с теми, кто не блюдёт и не поддерживает? Из них пропаганда делает внутренних врагов и диссидентов; их объявляют предателями государства; их преследуют; их арестовывают и осуждают, ибо они опасны. Опасны для власти и для правящего класса.

Исса Иблисс, «Базис»

Глава пятнадцатая. Элвин Шейл

— Ну, как там?.. — рослая мужчина с бритой головой бросила взгляд в сторону ряда железных шкафчиков, в одном из которых была дверь в заброшенный тоннель. — Без приключений добрались? Никого, это… не потеряли? — участливо поинтересовалась она и тут же, как бы оправдываясь, поспешила добавить: — Цог не сказала, сколько вас будет…

— Всё в порядке, Малк, — мягко ответила мужчине Альва. — Дошли без проблем.

Они находились в одном из оборотных тупиков станции «Второй Пищекомбинат Семьи Глитай». В двадцати метрах дальше по тоннелю из-за плавного поворота, словно голова гигантской железной змеи, выглядывал головной вагон поезда, ожидавшего здесь часа-пик, а рельсы заканчивались совсем рядом, всего в паре метрах от шкафчика с потайной дверью, где из бетонного пола вырастала массивная металлическая конструкция с мощным резиновым отбойником на стальных пружинах — тупиковый упор для аварийной остановки поезда. Все трое, умытые, с чистыми, пахнущими дешёвым мылом руками, сидели на обшарпанной лавке, уютно пристроенной меж двух заваленных инструментами и какими-то деталями верстаков. В руках у них было по исходившей ароматным паром кружке, а перед ними, прямо на бетонном полу стоял большой термос с горячим чаем. Рядом, потирая широкие мозолистые ладони, топталась Малк, то и дело поглядывая на изгвазданную «ворóнью» форму Альвы Аввар.


Пятнадцать минут назад, когда все они по очереди — сначала Элвин, за ней — Трилти и уже после — Альва — вылезли из шкафчика, мужчина от удивления сначала выронила ключ, которым перед тем отперла потайную дверь, а после быстро схватилась за другой ключ, размером с кувалду, какими, по-видимому, пользовались при обслуживании и ремонте ходовых частей поездов.

— Прошу вас, сестра, не волнуйтесь! — поспешила тогда успокоить мужчину Трил Тэббиш. Она сделала несколько коротких шагов к той и представилась: — Я — Трилти из «Солнца для всех»… Возможно, вам знакомо моё имя, — скромно добавила она, и мужчина молча кивнула ей в ответ. — Это… из-за меня, — продолжила тогда женщина, — этим двум сёстрам пришлось рисковать.

— Понятно, — пробасила мужчина. — Но почему одна из ваших сестёр в вороньей форме?

— Потому, что она и есть ворона. Альва — наш агент в жандармерии…

— Была, — вставила тогда Альва.

— Да. Была, — поправилась Трилти. — Чтобы вытащить меня из неприятностей, ей пришлось раскрыться и бежать вместе со мной и с Элвин… — она полуобернулась к стоявшей немного позади неё Шейл и коротко кивнула той.

Всё-таки, хорошо, — решила тогда Элвин, — что по её внешнему виду нельзя было заключить, что она из Комитета. А то, кто знает, не пустила бы тогда эта суровая детина в ход свой гаечный ключ, который она, даже после объяснений Трилти, ещё некоторое время продолжала вертеть в натруженных ручищах.

(К слову сказать, после двухчасового хождения по подземельям Элвин мало походила на человека из Комитета. Лицо и руки её были много грязнее, чем у женщин, а некогда солидный плащ превратился из тёмно-синего в грязно-неопределенный и выглядел более чем убого. Так что, вряд ли можно было заподозрить в Элвин Шейл агента КБК. Она выглядела как настоящая бездомная бродяжка.)

Минуту поразмыслив, детина всё-таки вернула орудие труда на ближайший верстак и, пожав могучими плечами, сказала:

— Надо бы Цог, конечно, предупреждать о таком… Вы уж не обижайтесь на меня… — сказала она, обращаясь к Альве.

— Да, без проблем! — развела руками девушка.

Накалившаяся поначалу обстановка быстро остывала.

— Я — Малк, — представилась мужчина, окинув взглядом гостей: начиная с Альвы и остановившись на Трилти, лишь мельком мазнув выпуклыми серыми зрачками по Элвин. Ростом Малк была на полголовы выше Элвин — примерно двести двадцать сантиметров — и заметно шире в плечах; выглядела лет на пять моложе Трилти; лицо её было некрасивым и… добрым? Скорее доброжелательным. У Элвин это лицо почти сразу стало вызывать смешанные и противоречивые чувства.

— Приятно познакомиться, Малк! — ответила за всех Трилти.

Ещё в катакомбах Элвин отметила то, как легко Трилти из ведомой и опекаемой превращалась в представителя и лидера, когда это было нужно — не ей лично, а группе, коллективу, пусть и маленькому — и как также легко снова отступала назад, на второй план. Замечательное качество, многое говорившее о Трилти как о человеке.

— Вы наверно уже поняли, что я тут работаю… — мужчина, как бы в качестве удостоверения, сделала неопределенный жест промасленными руками, выставляя вперёд ладони. Трилти и Альва обе кивнули, почти синхронно, также синхронно улыбнувшись труженице. Элвин поспешила поддержать сестёр, но улыбаться не стала, сохранив на лице нейтральное выражение. — Сразу хочу сказать, — продолжила Малк, — что здесь, в этом тоннеле, я главная, и пока вы здесь, вы в безопасности. Все, кто здесь работают — наши люди. Но наверху, на станции вам в таком виде лучше не показываться… Шакалы вас сразу загребут как бродяг. А к тебе, сестрёнка, — добавила она для Альвы, — ещё и с вопросами приставать начнут.

— Да уж, это точно… — обречённо согласилась девушка. — Нужно позвонить кое-кому… Нам привезут одежду.

— Насчёт этого не волнуйся, — грубое, даже некрасивое лицо мужчины расцвело обаятельнейшей улыбкой. — Кое-кто и так скоро будет здесь.

— Кто же? Цог?

— Ага.

Наблюдая украдкой за Альвой, Элвин отметила, как та едва заметно расслабила плечи; осанка девушки стала чуть мягче, а на лице отразилось облегчение.

— В общем, вон там… — продолжала тем временем Малк (она указала взглядом в сторону кабины поезда, где в отбрасываемой вагоном тени Элвин не сразу рассмотрела дверь) — …уборная, если кому надо умыться или что-то ещё… И это… чаю хотите? После подземелий — то, что надо!


Чай согрел и утолил жажду. Элвин выпила уже две кружки и налила ещё; Альва сжимала свою в ладонях, время от времени делая маленькие глотки; Трилти допила чай и поставила пустую кружку на верстак рядом с Альвой, сидевшей, как и Элвин, с краю лавки, по левую руку от Трилти.

— Ты уж это… правда, извини, сестрёнка, что я на тебя так… — ещё раз извинилась перед Альвой Малк, видимо решив, что та на неё в обиде за недоразумение с гаечным ключом, — но эта твоя форма…

— Да ладно тебе! — улыбнулась девушка. — Как же ещё реагировать на это — (она окинула быстрым взглядом свою форму) — мразотное одеяние? Мне и самой противно. Представь, каково мне было носить её два с лишним года?

— Да уж… — покачала головой мужчина. — Я, если честно, не думала, что у вас, иблиссиан, есть свои люди среди воронья…

— И не только среди воронья! — с усмешкой вставила Элвин, громко перед тем отхлебнув из кружки. Малк ей одновременно и нравилась, и не нравилась; вызывала уважение, как человек труда, как представительница класса рабочих, ведь именно этот класс учение Иссы Иблисс объявляло главной движущей силой самой истории; раздражала же тем, что, как и Элвин, Малк была мужчиной… и явно симпатизировала Альве Аввар. Если к начальнице Альвы, лейтенанту с труднозапоминаемым именем, Элвин с самого начала испытывала неприязнь, потому что та была явной служакой и к тому же могла оказаться соперницей («А вдруг они с Альвой любовницы, и я изначально в пролете?» — думала она во время операции), то за внутреннее раздражение к Малк Элвин в глубине души было даже стыдно. Тем не менее, чувство ревности возобладало в ней, и она встряла между безобидно болтавшими Альвой и воображаемой соперницей.

— О чём это ты, сестра? — дружелюбно поинтересовалась Малк.

— Эл хочет сказать, — не дав ответить Шейл, словно почувствовав раздражение молодой мужчины и желая взять под контроль ситуацию, вмешалась Трилти, — что она из Комитета… — Женщина посмотрела в упор на Элвин и продолжила: — Перед вами целый инспектор и первый лейтенант… Только вы её так, пожалуйста, не называйте! — Трилти заговорщицки улыбнулась и своей улыбкой совершенно обезоружила Элвин.

Элвин вдруг почувствовала себя совершенно глупо, и ей захотелось извиниться перед всеми.

— Ну, охренеть!.. — Малк удручённо почесала выбритый затылок. — Что, серьёзно?

— Ага, — ответила ей Элвин на манер самой Малк, уже совершенно беззлобно. — Вот, могу даже пушку показать… — (она расстегнула пальто и отвела левый борт, показав кобуру с девятимиллиметровым «Ветераном») — …и удостоверение тоже есть.