— Спа… спас… — попыталась произнести Вэйнз. Губы не желали подчиняться.
— Это скоро пройдёт, — упокоила её Гэл. — Пришлось полностью парализовать мимические мышцы, чтобы соединить рассечения… — Тёплая ладонь бесполой легла на лоб Вэйнз; при этом пальцами другой руки Гэл принялась ощупывать её губы и не прикрытую маской правую щеку. — Травма была глубокая, — продолжала бесполая, что-то деловито разглядывая на лице Вэйнз. — В одном месте лезвие даже задело кость… Что это было? Ультрапластик?
— Д-да.
— Гм… — Гэл закончила осматривать лицо Вэйнз и посмотрела ей в глаза. — Что ж, тебе повезло… Ещё бы немного и лезвие задело мозг…
— Он-на н-не х-тела мня уб-биват-ть… — с трудом выговорила Вэйнз и замолчала.
Гэл понимающе кивнула, но не стала расспрашивать о том, кто такая эта «она» и почему нанесла ей столь жестокое увечье.
— Отдыхай, — бесполая слегка пожала запястье Вэйнз и, протянув руку к небольшому пульту на тумбе рядом с кроватью, что-то нажала на нём. Пульт мелодично пиликнул, и Вэйнз почти сразу почувствовала непреодолимую слабость и желание поскорее уснуть. — Спи, — мягко сказала Гэл, и её лицо медленно растворилось в окутавшей Вэйнз темноте.
Когда она снова открыла глаза, рядом была Дафф. Мужчина сидела на стуле рядом с кроватью с закрытыми глазами и дышала глубоко и ровно. Дафф спала.
Вэйнз чувствовала, что больше не сможет уснуть. Да и ко всему ей сильно хотелось пи́сать — мочевой пузырь был переполнен и напрочь отказывался потерпеть ещё немного. Нужно вставать…
Она протянула руку к Дафф и нежно коснулась кончиками пальцев массивного, покрытого жёсткими кучерявыми волосками предплечья. Мужчина тут же открыла глаза.
— Как ты, любовь моя?
— Доктор сказала, всё хорошо, — попыталась улыбнуться Вэйнз и поняла, что это ей удалось только наполовину (закрытая маской левая сторона лица была словно парализована). — Как долго я спала?
— Почти девятнадцать часов, — ответила Дафф. — Сейчас вечер, начало двадцать первого часа.
— Мне бы…
— …в туалет?
— Ага, — подтвердила она и снова улыбнулась отошедшей от наркоза половиной лица.
— Погоди, я схожу за Сэт. Нужно отключить капельницу…
Через пятнадцать минут Вэйнз в домашнем халате и тапочках сидела в столовой и осторожно проглатывала мягкую кашеобразную пищу, запивая её соком через соломинку, — строгое требование Гэл: «не напрягать жевательные мышцы». Рядом были Дафф и приёмная дочь Гэл — Сэт.
Сэт — молодая, не то что бы красивая, скорее миловидная женщина, возрастом около двадцати лет — понравилась Вэйнз и Дафф с первой минуты их знакомства своей простотой и теплотой в общении. Прошлым вечером, когда Сарранг с триумвирами доставили их к Гэл Тат, с самой Гэл они поговорили всего пару минут: бесполая оказалась крайне занята прибывшими из какой-то переделки немногим раньше сёстрами, ожидавшими её в другой комнате, и потому перепоручила Вэйнз дочери. Втроём они допоздна просидели в маленькой гостевой комнатке, разговаривая о простых и понятных вещах и о приключившемся с ними минувшим днём и о многом другом, что волновало Вэйнз и её возлюбленную.
От Сэт они узнали, что её приемная мать, Гэл — одна из координаторов иблиссиан и бóльшую часть свободного от официальной работы времени занята согласованием действий ячеек революционного подполья Тира.
Поначалу Вэйнз решила, что Сэт была при матери кем-то вроде помощницы или секретаря, но та сама сообщила, что является боевым курьером. На наивный вопрос Дафф: не требуют ли правила конспирации скрывать такие подробности от малознакомых людей, Сэт ответила, что раз их привела Сарранг, то на неё ляжет и ответственность, в случае если окажется, что она привела шпионок. «Мы не можем рисковать», — сказала женщина без малейшего намёка на запугивание. «Если в организацию пробирается шпионка властей или кто-то из сестёр оказывается предательницей, — (она приподняла один из рукавов просторного халата, в который была одета, показав наруч с клинком из ультрапластика), — мы таких убиваем». В тот момент Вэйнз ясно поняла, что перед ними вовсе не добродушная очаровательная простушка, как показалось ей вначале, а уверенная в себе и способная в любой момент превратиться в опасную противницу твёрдая, как скрываемый под её одеждой клинок, личность. При этом Вэйнз не почувствовала ни малейшего намёка на обычно сопровождающую таких личностей, ощутимую физически, словно разреженность воздуха или настораживающий запах, угрозу. Напротив, при всей своей внутренней силе, Сэт продолжала казаться ей человеком мягким, рядом с которым всегда тепло и уютно.
За время их разговора с Сэт, Вэйнз и Дафф узнали много для себя нового о вещах, казавшихся им до того «незначительными» или «очевидными». Сэт простыми словами объяснила им цели организации иблиссиан и суть учения Иссы Иблисс, доступно, на понятных примерах, показала необходимость революционной борьбы, долго и терпеливо отвечала на последовавшие затем вопросы Дафф. Они легли за полночь, выпив за время разговора больше литра ароматного крепкого кофе, а рано утром в дверь комнаты постучалась Гэл Тат и сообщила Вэйнз, что через десять минут она должна быть готова к операции…
— Совершенно ничего не чувствую под этой штукой… — сказала Вэйнз, имея в виду облепившее половину её лица серебристое устройство с множеством зелёных и красных индикаторов и небольшим округлым экраном, отображавшим шкалы и кривые графики.
— Это нормально, — сказала Сэт. — Регенерационная маска следит за тем, чтобы твои мимические мышцы оставались неподвижны. Это нужно для того, чтобы исключить возможность повреждения наращиваемых тканей вследствие их естественных сокращений. Это временное неудобство. Постепенно маска вернёт чувствительность и даже начнёт принудительно активировать обновлённые мышечные ткани, чтобы они правильно работали… У тебя будет замечательная улыбка, Вэйнз.
— Я думала, что мне просто уберут шрам…
— Этого недостаточно, — пробаритонила позади Вэйнз вошедшая в столовую Гэл Тат. Все трое обернулись. — Рубец был слишком глубоким, — продолжала она. — Полностью перерезаны мышцы лица… Просто убрав шрам, мы бы ничего не добились.
Вэйнз хорошо понимала, о чём говорила Гэл. Всякий раз, в течение последних восьми лет, когда она улыбалась, улыбалась только правая сторона её лица; на левой же стороне отвратительный келоидный рубец, подёргиваемый неправильно и не везде сросшимися мимическими мышцами, мерзко изгибался, превращая улыбку в хищную гримасу. Вэйнз много репетировала перед зеркалом, пыталась научиться улыбаться одной только правой стороной лица, дабы гадкий шрам оставался неподвижным, но не много преуспела в этом: любая мимическая активность на её лице выглядела откровенно жутко, и потому она со временем приучила себя вовсе не реагировать мимикой на происходящее вокруг, сохраняя на лице мину нейтрального безразличия.
— Тебе по-прежнему пришлось бы изображать оживший манекен, чтобы не пугать окружающих, — добавила Гэл, как будто прочитав мысли Вэйнз.
В ответ Вэйнз вдруг захотелось сказать Гэл слова благодарности, сказать что-то приличное случаю, но она не смогла подобрать нужных слов. Всё, что приходило ей на ум казалось неуместной банальностью и фальшивкой. Она было построила в уме короткую фразу и уже разомкнула губы, чтобы произнести задуманное, но быстро поняла, что и это будет не то. Тогда она сомкнула губы и неожиданно для себя самой расплакалась. Крупные мутные капли выступили в уголках её глаз и медленно покатились по щекам. При этом одна капля скрылась под маской, тут же отреагировавшей коротким звуковым сигналом.
— Э, так дело не пойдет, сестрица… — Гэл подошла к Вэйнз и, взяв со стола салфетку, быстро промокнула выступившие у неё слезы. — Не надо заставлять нервничать нашу машинку, — делано сердитым баритоном добавила она, при этом тепло улыбнувшись. — Договорились? — Гэл достала новую салфетку и вручила Вэйнз.
Шмыгнув носом, Вэйнз согласно кивнула.
Сидевшая рядом Дафф опустила широкую тёплую ладонь на выпроставшееся из-под бежевого халата колено Вэйнз; грубые пальцы успокаивающе-нежно погладили тёмную кожу.
— Кстати, Дафф, — обратилась Гэл к мужчине, — ты ещё не говорила Вэйнз о Чеин?
— Нет, — покачала головой Дафф. — Думала отложить до завтра…
— О ком это, Даффи? — шмыгнув ещё раз носом, спросила Вэйнз. — Что за Чеин?
— Так зовут нашу вчерашнюю знакомую, — успокаивающе сказала ей Дафф. — Ты главное не волнуйся… Она на нас не в обиде…
Базис: конец частной собственности
Ко времени, когда частнособственнические отношения окончательно исчезнут, исчезнут и те человеческие качества, что веками неизменно передаются из поколения в поколение: накопительство, хищничество, мещанская «домовитость», пиетет к частной собственности…
Это неизбежно отразится на отношениях между людьми. Формы семьи; взаимоотношения полов; отношения между родителями и детьми; отношения между представителями разных поколений… — всё это изменится.
В конечном итоге изменится и то, что сегодня принято называть термином «государство». Государство перестанет быть тем, чем оно является сегодня, ещё раньше, до того, с начала социальных преобразований. Когда же окончательно будут упразднены остатки зла, именуемого «частной собственностью», государство станет ненужным — сольются воедино пути научных социалистов и анархистов — наступит новое время — время подлинной свободы.
Исса Иблисс, «Базис»
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
Мегамашина — это то, что довлеет над человеком. Это — жестокий, уродливый механизм. Это — ожесточающий и уродующий механизм. Это механизм, превращающий человека в винтик, в пружину, в ремень передачи, в смазывающую слизь, в дым, что вылетает из трубы в чёрное небо. Человек для мегамашины — ресурс, средство, расходный материал. Ей безразличны желания и стремления людей, как безразлично мельничным жерновам внутреннее содержание перемалываемых в муку зёрен.