1
«Если вышел на дорогу, надо идти». Хорошо сказано, красиво. Жаль, неконкретно совсем.
Куда идти-то? Где искать этих самых ведьм? Тем более не очень понятно даже, как они выглядят. Точнее, совсем непонятно…
— Малко, а ты знаешь, как выглядят ведьмы?
Малко посмотрел удивленно:
— Тебе чего, даже неизвестно, как можно ведьму распознать? Как же ты живешь-то?
Антошин посмотрел с иронией: мол, неужели не понятно, что с детства я только тем и занимаюсь, что распознаю ведьм?
Малко насмешку во взгляде не принял, ответил серьезно:
— Что это за заоблачная страна такая, в которой люди не умеют ведьм распознавать? Или у вас вообще ведьм нет? Но ведь жить без ведьм — означает не ведать ничего. Так ведь быть не может…
Антошин подумал, вспомнил некоторых своих знакомых дам и ответил уверенно:
— Ведьмы у нас есть.
— Ведьмы везде есть. А как распознаёте-то?
— Как распознаем? — Полковник задумался. — Тут нет у нас системы, в этом ты прав.
— Бедные вы люди!
В голосе Малко не звучало и тени издевки: он жалел искренне.
Антошин ждал, что парень расскажет, как ведьм распознавать. Но Малко молчал. А полковник решил не приставать к нему с расспросами, хотя и было ужасно интересно, как обычную женщину от ведьмы отличить.
Неподалеку от морского берега лес рос редкий и некрасивый. Серо-белые ветки, похожие на сосульки, опускались почти до самой земли. Яркие зеленые цвета исчезли. Лес казался сухим и злым.
Антошин не до конца разобрался во взаимоотношениях человека и дороги в этой стране. Ясно было только, что такие взаимоотношения существуют, что люди относятся к дороге как к живому существу — и это само по себе было поразительно.
Полковник посмотрел на Малко. Парень шагал абсолютно уверенно.
Антошин поинтересовался:
— Ты убежден, что мы вышли на правильный путь?
Малко не ответил.
Тогда Антошин решил спросить напрямую:
— Ты знаешь, куда мы идем?
И снова он не удостоился ответа. Парень лишь показал глазами наверх.
Наверху было голубое небо, разбитое ветками деревьев на причудливые узоры.
По этому небу летел Вук.
— Не понял, — буркнул Антошин. — Небо. Солнце. Ветки. Ворон. И что?
Малко даже замер от возмущения:
— Что ты не понял?! Что?! Душа Стана вселилась в Вука, и теперь он ведет нас. Что непонятного? Извиниться Стан хочет за то, что не туда вывел. Понимаешь? К тому же у нас одолень-травы нет, а мы сами наверняка опять с пути собьемся! Так что без ворона-волка нам не справиться.
Антошин снова поднял голову. Вук явно летел целенаправленно.
— Послушай, Инородец. — Малко изо всех сил старался говорить спокойно. — Ворон всегда летает над полем брани, где погибшие лежат. Это знают в твоей стране?
— Да.
— Значит, у него есть какая-то связь с миром ушедших, да? Почему ворон — самая мудрая птица? Потому что у него есть связь с мертвыми. Мертвых-то больше, чем живых. А у него с ними связь. Души мертвых иногда попадают в ворона прежде, чем в Вырий уйти. Стан же говорил об этом. Ну вот. Поэтому Вук нам поможет. Что тут непонятного? У Стана кончились знания, и он умер. Но его душа соединилась с душой ворона и обрела новые знания. И теперь он хочет ими поделиться с нами. Потому что знания только тогда чего-нибудь стоят, когда ими делишься. Разве это не ясно?
Антошину оставалось одно — промолчать.
Так они и шли по лесу, который вовсе не становился краше, а оставался редким и колючим, словно волосы на голове у старика.
Впереди шел Малко, за ним — Антошин. Но первым был, конечно, Вук, потому что тот, кто летит, всегда опережает идущих.
Вдруг Вук закаркал и, сбив несколько веток, спикировал на плечо Малко.
Парень замер. Полковник тоже остановился, почувствовав опасность.
Вдалеке, среди голых деревьев, Антошин увидел рыжего человека.
— Встречник! — закричал Малко. — Бежим!
Полковник Николай Васильевич Антошин уже привык здесь делать то, к чему неодобрительно относился всю свою жизнь, — подчиняться обстоятельствам. Не спрашивать ничего, не раздумывать лишнего — просто покоряться.
Ломая ветки и кусты, Антошин бросился за Малко. Вук летел над ними и грозно каркал.
Антошин услышал крик рыжего человека:
— Воды дайте! Воды!
— Встречник с пустым ведром! — Малко припустил с такой скоростью, будто за ним гналась целая банда разбойников.
— Воды! — умолял рыжий человек. — Воды!
Из-за деревьев раздался голос Малко:
— Только не оборачивайся, Инородец! Только не оборачивайся, чтобы не встретиться с ним взглядом! Не оборачивайся!
Голос Малко терялся среди деревьев, доносился эхом.
Вук не бросил полковника — летел чуть впереди, словно указывая путь.
Кто такой Встречник? Чем он страшен? Почему от него надо убегать? Почему на него посмотреть нельзя?
Не важно… Не важно… Не важно… Надо просто бежать, и всё, — обстоятельства такие.
Полковник удирал от таинственного Встречника, не разбирая пути.
Неожиданно Вук взмыл над кронами деревьев так высоко, будто хотел поздороваться с солнцем.
Небо было голубое, как нарисованное. В таком небе не мог возникнуть вихрь. По всем законам природы не мог.
А по законам этих мест — пожалуйста. Мощный поток воздуха налетел невесть откуда. Полковник не удержался на ногах и рухнул лицом на коричневую от опавших еловых иголок землю.
Наглый вихрь, от которого, очевидно, и спасался Вук, шумел над полковником, сбивая ветки и не давая не то что встать, а даже оторвать голову от земли.
Антошин лежал, обхватив голову руками, и молил об одном: чтобы у вихря не хватило сил поднять его в воздух и шмякнуть о землю.
Вук гневно каркал где-то в заоблачной высоте. Но вихрю не было никакого дела до карканья незнакомой птицы.
Покружив над Антошиным, вихрь исчез столь же внезапно, как и появился.
Полковник перевернулся на спину. Вук пари́л в вышине, видимо ощущая себя орлом.
Примчался запыхавшийся Малко.
Сказал задыхаясь:
— Ушел Встречник. Ты с ним не встретился взглядом? Не встретился?
— А Встречник — это кто? Тот рыжий человек с ведром? Или у вас Встречником называется вихрь?
Малко тяжело опустился на землю.
— Послушай, Инородец! — Видно было, что мальчик с трудом сдерживает гнев. — В той стране, где ты живешь, вообще, что ли, порядка нет никакого?
Антошин задумался. Шутка в ответ не рождалась. А если серьезно отвечать… Нет порядка. Давно уже на земле нет порядка. Это правда.
Малко вздохнул:
— Как вы там живете… Ничего про жизнь не знаете… Встречник — злой дух, который встречается на дороге. Дорога — наша, понимаешь? Вся. Наша дорога от начала и до конца. А Встречник дорогу как бы уменьшает, понимаешь? — Видимо, для наглядности Малко поднял руки и начал сближать ладони, сокращая расстояние между ними. — Видишь? Вот так Встречник уменьшает дорогу. Что хорошего? А если еще и с пустым ведром — вообще ужас! Заколдует, закружит, убьет…
Не веря до конца в то, о чем спрашивает, Антошин все-таки поинтересовался:
— Получается, этот рыжий человек превратился в вихрь?
— Это вихрь превратился в человека. Дух превращается в человека. Что тут непонятного?
«Дух превращается в вихрь… Или вихрь превращается в дух… Этого ведь не может быть! — думал вполне себе разумный человек, полковник Николай Васильевич Антошин. — Не может! Но есть. Я сам видел. Почему человеку кажется, что произойти может только то, что он понимает? Если я расскажу Малко про компьютер или видеотелефон, он скажет: бред, чушь, не может быть! А компьютерные игры? Разве то, что некое рыжее существо может превратиться в вихрь, более невероятно, нежели то, что, нажимая на клавиши, ты руководишь человеком на экране?
Поскольку Бог есть — значит, возможно всё. Это ведь так очевидно. Вот я хочу найти молодильные яблоки и уверен, что они существуют и тайну бессмертия можно узнать. И я найду эти яблоки. И тайну бессмертия узнаю. И меня это уже совершенно не удивляет. Привык. И ко всему остальному привыкну тоже. Как там говорил Голос? Люди называют сказочной любую жизнь, которую не могут объяснить…»
Трое продолжали свой путь. Двое по земле. Один над ними — по воздуху.
Лес не стал более красивым и радостным, наоборот, постепенно он превращался в еще более злой, таинственный и колкий.
Занятый своими мыслями, полковник не обратил внимания на то, что Вук опускается все ниже, ниже и вот уже летит, почти касаясь крыльями земли.
Лес закончился.
Антошин и Малко шагали по странному, довольно широкому коридору, образованному ветками деревьев. Ветви были и по бокам, и сверху. Свет с трудом пробивался сквозь них, и казалось, что, вопреки законам природы, поздний вечер мгновенно сменил раннее утро.
«Ты уверен, что мы должны доверять ворону?» — хотел было спросить Антошин, но вовремя понял, что другого выхода у них попросту нет.
Ветки опускались все ниже. Полковник и Малко встали на четвереньки и поползли. Вук уже не мог лететь и, смешно покачивая крыльями, семенил на своих ногах.
Труха забивалась под рубашку, тело начало чесаться.
— Осторожно, здесь могут быть скорпионы, — зачем-то предупредил Малко.
«Как это — осторожно? — едва не закричал Антошин. — Когда почти темно, когда ползешь на четвереньках, когда с веток постоянно что-то сыплется, как тут разберешь: скорпион свалился или просто отломилась сухая ветка?»
Каждый раз, когда кусок ветки или труха падали за шиворот, Антошину казалось, будто у него под рубашкой шевелятся и живут своей жизнью отвратительные твари.
Полковник вынул из-за пазухи и раздавил какое-то мерзкое существо. Или это была просто ветка? Или скорпион? Темно. Не разобрать. К тому же Антошин никогда в жизни не видел живого скорпиона и при встрече мог его и не узнать.
Но вот ту гадину, которая шмякнулась между ним и Малко, полковник узнал моментально. Встреча его не обрадовала.
Существо шипело, извиваясь на сырой земле.
Змея.
Следом, тоже шипя, упала вторая.
Змеи затаились, будто выбирая, какой из них напасть на Малко, а какой — на Антошина.
Проход из веток узкий и низкий.
Антошин замер, не зная, что делать.
Развернуться и бежать? Невозможно.
Встать, пробив головой потолок из веток? Во-первых, вряд ли пробьешь, а во-вторых, разве это спасет от змей?
Лежать и ждать, пока они нападут? Отвратительная перспектива…
Откуда-то из-под Малко деловой и спокойной походкой вышел Вук.
Одну змею он ударил клювом по голове — та сразу затихла.
Вторая попыталась бороться, но битва была недолгой. Клюв Вука бил точно и сильно. Ворон одержал победу.
— Разве во́роны нападают на змей? — прошептал Антоши н.
Малко усмехнулся:
— Спроси у Вука! — и пополз вперед.
Антошин двинулся следом за ним.
Пришлось проползти по двум убитым змеям, ощутив их руками, животом, коленками. Эти змеиные трупы казались еще более мерзкими.
Теперь Вук ковылял между Малко и Антошиным. И это почему-то успокаивало полковника. Странно, конечно, но он ощущал себя под защитой удивительной птицы.
Еще одна змея упала прямо на крылья ворона, будто специально спикировала. Вук, не останавливаясь, недовольно сбросил ее, ударил мощным клювом.
И снова Антошин ощутил под собой бездыханное змеиное тело.
Сил ползти уже не было никаких. Но всё, что имеет начало, непременно должно иметь конец. Бесконечных тоннелей не бывает даже здесь.
Сначала полковник почувствовал, что дышать становится легче, словно с лица сорвали пленку и воздух радостно бросился навстречу людям. А уж потом увидел начинающий синеть вечер и ярко-зеленые листья деревьев.
Малко вылез из зарослей первым, упал на траву лицом вверх, раскинув руки.
Антошин рухнул рядом.
Вук взлетел на дерево, внимательно огляделся, потом громко и, как показалось, нервно закаркал.
«Если сейчас опять появится какая-нибудь гадость — Встречник какой или ведьма, — я не выдержу», — подумал Антошин.
Но Вук каркал о чем-то своем, личном, к людям отношения не имеющем. Возможно, с деревьями здоровался или с небом или просто радовался тому, что все-таки привел сюда людей.
Антошин предложил:
— Может, здесь и заночуем?
Мир вокруг казался чудесным, красивым и абсолютно безопасным. Уходить отсюда не хотелось.
Малко посмотрел на небо:
— Рано еще. Отец учил меня: «Если делаешь какое-то важное дело, останавливайся, только когда сил нет или время вышло». У тебя есть силы?
Сил у Антошина не было давно. Кажется, как попал в эту древнюю Русь, так сразу силы и закончились.
— Есть… — выдохнул полковник.
Малко поднялся:
— И время еще есть.
Словно услышав их разговор, Вук спланировал с ветки и полетел, показывая дорогу.
2
На этот раз шли недолго.
Поднялись на холм, посмотрели вниз, а там — деревня.
— Вот ты нас куда вел, Вук. — Малко погладил по клюву сидевшую на плече птицу.
Словно в подтверждение его слов, ворон полетел вперед.
А полковник и Малко решили осмотреться.
Деревня небольшая — домов десять. Дома маленькие, аккуратные. Заборов нет.
Вот женщина вышла на крыльцо, вылила воду из ведра, вернулась в избу.
Другая женщина развешивала белье прямо на ветках деревьев.
Еще три сидели на скамейке, о чем-то оживленно беседуя.
Несколько девушек возвращались из леса. Что-то сказали друг другу — отсюда слышно не было, — рассмеялись и разошлись по домам.
Мужчин видно не было вовсе.
«Где мужики-то? Может, они по домам сидят?» — подумал Антошин.
И сам себе не поверил.
Из бани вышла очень красивая нагая девушка. Она развесила белье на веревках и ушла.
Малко покраснел, отвернулся и буркнул:
— Пошли уже… Только ты первый иди…
Тут и Вук вернулся, начал кружить над ними, словно намекая: мужики, мол, вместе же шагали… Чего я, теперь один, что ли, должен?
Антошин начал спускаться с холма. Малко неохотно тащился за ним.
И тут полковник вспомнил, куда они, собственно говоря, шли. Вук ведь их к ведьмам вел. Вон их сколько — целая деревня ведьм!
Понятно, что ведьминскую деревню должны охранять скорпионы и змеи. А кто ж еще?
И мужчин почему нет — понятно: откуда в ведьминской деревне взяться мужикам?
Едва вошли в деревню, как из бани вышла та самая красавица, но уже одетая в белый, ярко вышитый сарафан, украшенная деревянными бусами.
Девушка подошла к ним, поклонилась, произнесла голосом тихим и нежным:
— Зо́ря.
Красный как помидор, Малко тоже поклонился и проговорил, сглатывая слюну:
— Малко… — С трудом оторвав свой взгляд от девушки, он кивнул на Антошина: — А это — Инородец.
— Да, — Антошин попытался улыбаться приветливо. — Я пришел к вам из далекой заоблачной страны.
— Инородец? — удивилась девушка. — А почему же разговариваешь?
Не дождавшись ответа, Зоря подошла к Малко, трижды поцеловала его.
Полковник видел, что мальчишка от волнения еле стоит на ногах. Победить обров он мог. А вот на то, чтобы выдержать прикосновение женских губ, сил едва хватило.
Потом Зоря подошла к Антошину, тоже трижды поцеловала.
Полковник понял: «Наверняка ведьма. Ишь как старается заманить».
Зоря улыбнулась:
— Рады вам, гости дорогие. Гость несет с собой ветер дороги, без того ветра жизнь застывает.
И она снова поклонилась.
Малко поклонился в ответ.
Антошин тоже опустил голову, подумав при этом: «Даже если она ведьма, ладно, пусть покормит сначала, а потом разберемся…»
— Спасибо за добрые слова, хозяйка, — улыбнулся Малко. — Мы — путники. Идем издалека.
Зоря посмотрела внимательно, спросила серьезно:
— Какова же цель пути вашего, путники?
Малко замялся. Понятно, что говорить о подлинной цели мальчик опасался. А придумать что-то…
Антошин не в первый раз заметил, что жителям этого края ложь дается с большим трудом. И решил прийти на помощь своему другу.
— Наша цель — дорога, — произнес полковник таинственно.
Зоря посмотрела на него с уважением и больше ни о чем спрашивать не стала.
— Не пожалуете ли в дом, путники? — Девушка снова поклонилась. — Мы с подругами рады будем подарить вам и кров и пир.
На крыльцо вышли еще три красавицы. Каждая из них поклонилась, представилась и трижды поцеловала Малко и Антошина.
Девушек звали Дивча, Доня и Парася.
Впрочем, Антошин совершенно не собирался запоминать эти странные имена. Он вообще хотел, чтобы ритуал встречи закончился как можно быстрей.
Во-первых, он был очень голоден. А кроме того, полковнику было жаль мальчишку: от обилия женского внимания он, казалось, вот-вот потеряет сознание.
Зоря предложила:
— Не хотите ли, путники, баньки с дороги? Мы б вас попарили веничком…
— Нет! — испуганно закричал Антошин. — Нет! Никаких банек больше! Умыться дадите — и на том спасибо!
— Инородец… — вздохнула Зоря. — Хоть и разговаривает, а жизнь нашу плохо понимает.
Девушки сочувственно покачали головами.
Еда появилась мгновенно, ее было много.
«Странное дело, — подумал Антошин. — Гости здесь как будто никого не удивляют. Все готовы к их приходу и искренне рады».
Хлеб, неказистые с виду, но очень вкусные коренья. В глиняном горшке поставили кашу — Антошин никогда не ел ничего подобного. Оказалось, она сварена из капусты. Потом принесли еще один горшок — с кашей из моркови.
В еде было много чеснока. Но полковник так хотел есть, что быстро привык к этому острому вкусу.
Женщины сидели вокруг и с восторгом наблюдали за жующими мужчинами.
Иногда одна из них вскакивала, спускалась в подпол и приносила или странным образом приготовленные грибы — они буквально таяли во рту — или землянику, которая казалась абсолютно свежей, только что собранной…
Особенно старалась девушка по имени Парася. Маленькая, верткая, она ни минуты не могла усидеть на месте, все время что-то приносила, потом садилась на скамью, подперев ладошкой голову, и смотрела улыбаясь. Впрочем, сидела недолго и снова убегала за новыми яствами. Улыбалась она преимущественно Малко.
Мальчишка ловил ее взгляд и скромно опускал глаза.
Разговор не клеился.
— А где мужики-то ваши? — спросил Антошин.
Он был уверен: никаких мужиков тут и в помине нет. Какие у ведьм могут быть мужики?
Но, уже не в первый раз, ошибся.
— Так с обрами воюют, — ответила Зоря. — В нашу-то деревню просто так не добраться. Еще непонятно, как вы дошли… Охранять нас особо не надо, а обры — те совсем распоясались. Вот мужики и пошли их унимать.
Больше общих тем для разговора не находилось.
Ели молча, лишь время от времени улыбаясь друг другу.
Антошин внимательно наблюдал за Зорей, ожидая подвоха почему-то именно от нее. Зоря единственная смотрела на него, а не на Малко. Причем смотрела, надо сказать, весьма кокетливо.
Полковник глянул в крошечное окно. За окном стояла глубокая черная ночь.
Пора бы спать ложиться.
Антошин осмотрел избу, надеясь увидеть хоть какие-нибудь лежанки.
Ни лежанок, ни кроватей, ни диванов. Видимо, здесь спали на тех же самых скамьях, на которых они сейчас сидели.
Впрочем, Антошин мог бы прекрасно и на полу отдохнуть — это не смущало. Смущала необходимость спать рядом с ведьмами.
Малко говорил, что умеет ведьм распознавать. Чего ж медлит? Или так обалдел от женского общества, что в себя прийти не может?
Вдруг полковника пронзила мысль… Прямо буквально пронзила и занозой торчала не в мозгу, а в сердце, от чего дышать стало тяжело.
Мысль была такая: «А вдруг они уже успели заколдовать Малко? Здесь же всего можно ожидать. Здесь ничего не понятно…»
— Мы это… — промямлил Антошин, — выйдем с товарищем во двор?
Женщины понимающе закивали.
Тишина во дворе была нереальной. Такой тишины полковник, кажется, не слышал никогда в жизни.
Одинокая птица попыталась было запеть, но, смутившись, затихла.
— Малко, — еле слышно произнес Антошин, — ты говорил, что умеешь ведьм распознавать. Ну так давай, распознавай. Чего медлишь?
Малко кивнул. Но как-то неуверенно.
— Вук не зря нас сюда привел, — продолжил полковник. — Это наверняка ведьмы. И они нам расскажут, где яблоки молодильные искать. Правильно?
Малко повернулся к Антошину и прошептал:
— Мне страшно, Инородец! Прости… Мне очень страшно!
Нет, не победитель обров — испуганный ребенок смотрел на полковника Антошина.
Ах, полковник Николай Васильевич Антошин, давно ты со своим сыном не общался! Позабыл ты, что у мальчишек безумная храбрость сменяется паническим страхом. Каким бы ни был мудрым и смелым Малко, он всего лишь подросток. И ты предлагаешь ему вывести ведьм на чистую воду? Представь себе, что на его месте был бы твой сын… Представил? И ты бы отправил его к ведьмам, а сам наблюдал, что из этого выйдет?
Ночь. Темнота. Тишина. Четыре улыбающиеся ведьмы. И мальчик, который не только верит, но точно знает: в этом мире может произойти что угодно — опасности подстерегают повсюду.
С каких это пор, уважаемый полковник Николай Васильевич Антошин, ты стал опасные задания поручать детям?
— Ну ладно, — сказал Антошин. — Я сам их распозна́ю. Только ты меня научи.
Малко благодарно посмотрел на полковника и прошептал:
— Спасибо, Инородец!
Потом склонился к уху Антошина, начал говорить быстро и страстно.
— И всё? — удивился полковник, выслушав «инструкции». — И это подействует?
Малко смущенно опустил глаза:
— Меня так учил отец. Но я сам никогда не пробовал. Не доводилось еще ведьм встречать.
— А твой отец не говорил, что делают ведьмы после того, как их распозна́ют?
Малко отрицательно покачал головой.
Когда они возвращались в дом, на козырьке крыльца сидел, покачиваясь, Вук.
Мудрый ворон понимал, что скоро произойдут важные события, и ждал, чем они закончатся.
3
Малко вошел в избу один, уселся на всякий случай поближе к двери.
Все четыре женщины улыбались ему. И все по-разному. Зоря — чуть покровительственно, Парася — зовуще, Доня — равнодушно, Дивча — устало.
Малко не знал, что делать с таким количеством женских улыбок, и сидел потупив взгляд.
— Инородец-то где? — спросила Зоря.
Малко замялся:
— Он там… Это… Сейчас он.
— Не доделал, значит, дела свои, — серьезно сказала Зоря.
Никто из девушек не улыбнулся.
Парася вдруг вспорхнула, подбежала к Малко, села к нему на колени и спросила все с той же зовущей улыбкой:
— Не тяжело?
— Ммм… — невнятно промычал Малко.
Никогда еще девушка не садилась на колени Малко. Парень съежился, совершенно не понимая, куда девать руки и что вообще надо делать в такой сложной ситуации.
«Скорей бы уж Инородец прошел! — думал Малко. — Скорей бы! И все бы это кончилось. Хоть как, но кончилось бы».
Антошину необходимо было именно пройти. Не войти, а вот именно — пройти.
Малко так и сказал: «Чтобы распознать ведьму, нужно пройти мимо женщин». Пройти! — это важно. Раз, другой. А потом… Это вот сделать… Бред какой-то!.. Но Малко сказал: сделать именно так. И вот тогда та, которая окажется ведьмой, она…
Какая окажется? Да все они окажутся. А уж Зоря — точно. Вон как смотрела нагло, явно ведьминским взглядом.
Полковник в крошечное окошечко смотрел на девушек, не решаясь войти.
«Неужто просто пройду… Сделаю вот это вот… Глупость эту… И они… Тут же! Не выдержат! И выдадут себя… Ну не может этого быть! Не может!»
И тут Антошин услышал нежный голос Зори:
— Припозднился твой дружок. Может, случилось чего? Может, помочь надо в чем?
Полковник увидел, как Зоря поднялась и направилась к двери.
Медлить больше было нельзя.
Антошин вбежал на крыльцо, распахнул дверь, влетел в избу. И пошел описывать круги вокруг стола, все не решаясь сделать то, чему учил его Малко.
Вот уже и три раза прошел, и четыре…
Женщины смотрели на него с удивлением.
— Вам нехорошо стало? — спросила Зоря, испуганно прижимаясь к печи.
«Ага! — обрадовался Антошин. — Испугалась, змея!»
Вслух, однако, ничего не сказал.
Надо было решаться.
И он решился.
Показал женщинам правую руку, медленно, словно фокусник, сложил пальцы в дулю, а дулю засунул под мышку левой руки.
Женщины продолжали смотреть на Антошина одновременно со страхом и удивлением.
Зоря даже сочувственно головой качала: мол, случится же с человеком такая беда!
И только с маленькой Парасей произошло что-то невероятное.
Она вскочила, пробежала по избе туда-сюда и начала ни с того ни с сего ругаться:
— Дрённые мужики пришли! Зачем пришли? Кто звал? Воры небось да лихоимцы, приперлись сюда! А мы еще кормим их, дрённых мужиков, дуры! Соскучились по мужикам ушедшим — вот, дуры, и кормим их! Я первая балда. Как не распознала? Как не распознала, дура, дрённых мужиков этих?!
Рыдая, Парася выскочила на улицу.
— Подействовало! — радостно закричал Малко и бросился вслед за Парасей.
Следом за ним выскочил и Антошин.
Зоря вернулась к столу, вздохнула:
— Вот ведь как оно все обернулось… Парася-то ведьмой оказалась…
Дивча стерла слезу с глаз и сказала тихо:
— Да-а… Известное дело: если мужик, проходя, дулю за пазуху засунул, а девка какая сразу ругаться начала, значит, она — ведьма. Это всем известно.
Зоря снова вздохнула:
— Жалко ее: у ведьмы незавидная судьба.
— Ведьма — это та, которая ведает. Она же не виновата, что ведает, — подхватила Доня. — Судьба ей положила ведать. Что ж тут поделать? Только пожалеть можно…
Антошин почему-то был убежден, что разоблаченная ведьма решит бежать. Опыт подсказывал полковнику, что тот, кого разоблачили, всегда норовит исчезнуть.
Но это был опыт другого времени, другой жизни.
Парася стояла у березы и совершенно по-человечьи, по-женски плакала навзрыд.
Жирная луна светила изо всех сил, делая мир не светлым, а неприятно-таинственным.
Малко и Антошин стояли, глядя на рыдающую ведьму, совершенно не понимая, что делать.
Плач ведьмы разрывал тишину.
Антошину хотелось подойти к этой хрупкой девушке, утешить. Но полковник не очень умел успокаивать женщин, а как вести себя с рыдающей ведьмой, вообще не представлял.
Парася развернулась, посмотрела полковнику прямо в глаза.
— Да! — сказала так, словно хотела этим словом прибить Антошина к земле. — Да! Я — ведьма, да! Разве я виновата, что с детства ведаю больше, чем другие?! Сварогу надо было, чтобы кто-то следил за людьми на земле, чтобы они вконец не запутались. И поэтому некоторых он наделили бо́льшими знаниями. Человеческие знания заканчиваются — наши никогда. Никто не виноват в этом! Ни я, ни предки мои не просили, чтобы мы были из ведающих. В чем же я перед вами повинна, что вы разоблачаете меня? В чем?
— Ведьмы много зла делают, — тихо прошептал Малко.
Парася взорвалась:
— А думаешь, легко жить среди тех, кто ничего не знает, не ведает и, главное, знать и ведать не хочет?! Ведьмы отчего злые? От человеческой глупости! Видел, как пастух баранов пасет? Кричит на них всегда, бьет даже! Бараны, наверное, тоже его злым считают! Но без него заплутают они, а то и в пропасть упадут! Вот мы, ведьмы, и есть пастухи, а вы… — Не закончив фразы, Парася махнула рукой, вздохнула пару раз, успокаиваясь, стерла слезы с лица. — Так. Всё. Чего надо от меня?
С тех пор как выяснилось, что Парася — ведьма, с ней произошла удивительная метаморфоза. Она словно сразу постарела лет на десять. Движения стали медленней, солидней. Из глаз исчез огонь. В углах губ обозначились незаметные раньше жесткие складки.
— Откуда вы знаете, что нам от вас что-то надо? — стараясь оставаться вежливым, поинтересовался Антошин. — Мы ж этого не говорили.
Парася молча прошла к крыльцу, села.
Вук тут же пристроился рядом — то ли охранять, то ли просто продолжать наблюдение.
Парася усмехнулась:
— Ты, Инородец, хоть понимаешь, с кем говоришь-то! Дабы понять человека, мне слушать его нет необходимости: я и так все ведаю. Правда, отчего-то никак не могу уяснить, из каких таких краев ты к нам явился?! Почему-то эти края мне неизвестны. Ну да ладно! Дело-то не в этом.
Она замолчала. Посмотрела на полную луну, снова усмехнулась каким-то своим мыслям и прошептала доверительно:
— Молодильные яблоки, как я понимаю, вам нужны?
— Да! — выдохнул Малко.
Парася расхохоталась:
— Видишь, какая я всезнающая!
— Ты ведаешь, как их найти? — спросил Антошин.
Парася посмотрела на него хитро.
— Ведаю, конечно… Где они, может, и не знаю, но, как найти, ведаю, — произнесла она.
Антошину эти слова не понравились.
— Ты туману-то не напускай! — сказал он, стараясь сдерживать гнев. — Говори: можешь нам помочь или нет?
— Могу. Только не вправе я сама решать, помогать вам или нет. — Парася вздохнула и произнесла тихо-тихо: — На ша́баш надо идти, советоваться с подругами.
Услышав про шабаш, Вук взмыл в черноту неба, но тут же вернулся и снова уселся на козырьке.
Малко закрыл ладонями лицо.
Ведьминский шабаш? Что-то такое читал Антошин про это, про всякие безобразия, которые там творятся… Но что это такое, помнил плохо: трудно было представить, что ему когда-нибудь пригодится информация про шабаш ведьм.
Малко оторвал руки от лица и спросил дрожащим голосом:
— На шабаш?
— Угу, — подтвердила ведьма.
Пришло время Антошину задать свой вопрос:
— Это где ведьмы собираются и незнамо что творят?
— Почему это — незнамо что? — удивилась Парася. — Собираются девчонки, такие же, как я. Решают, что с вами, людьми, делать. Помогать или наказывать. Не испугаешься на шабаш-то идти?
Антошин усмехнулся:
— На шабаш так на шабаш!
А Малко ничего не ответил, вздохнул только.
На крыльцо вышла Зоря:
— У вас все в порядке?
— Ага, — ответила Парася.
— Ну и хорошо. Спать-то не собираетесь?
Парася опять расхохоталась:
— Спать-то вряд ли получится! Мужики хотят на шабаш со мной прогуляться.
— Шабаш — нехорошее дело. — Зоря зевнула и сладко потянулась. — Там ведьмы, там неприятно. Но мужиков останавливать — что против ветра плевать.
Зоря вернулась в избу и захлопнула дверь.
Недовольный громким звуком, Вук взлетел, полетал-полетал и сел на перила крыльца.
Поняв, что поспать опять не удастся, Антошин решил ускорить дело:
— Ну рассказывай, где твой шабаш-то? Пошли быстрей.
— На шабаш просто так попасть нельзя, — прошептал Малко.
Парася обрадовалась:
— Вот парень молодец! Понимает! Правильно. На шабаш за здоро́во живешь не попадешь.
Антошин терпеть не мог бессмысленных разговоров, да еще посреди ночи, когда после сытной еды и вина так хочется спать.
— Ты знаешь что, ведьма, ты резину-то не тяни! — сказал он.
— Чего не тянуть?
— Ничего не тяни. Говори, чего делать надо. И всё. И пойдем.
Парася поднялась и попробовала погладить ворона.
Ворон не дался — отлетел.
— Чует иного-то… — вздохнула Парася. — Дело, в общем, простое — загадку отгадать.
Полковник возмутился:
— Детский сад какой-то! Загадки да загадки…
На Парасю его возмущение не произвело ровным счетом никакого впечатления.
Она заговорила почему-то очень быстро:
— Загадываю загадку. Одну. Но серьезную, ведьминскую. Договариваемся так: назовешь слово загаданное — с тобой это и произойдет, что я загадаю. Понял?
— Ну! — буркнул Антошин.
— А после этого я исполню любое твое желание. К примеру, скажешь: «Хочу на шабаш идти!» Тогда пойдем туда, и там узнаешь, где молодильные яблоки искать. Ну а не догадаешься, что загадала, — тогда на все четыре стороны свободен.
Понять, что протараторила Парася, было совершенно невозможно. Тем более глубокой ночью, после съеденного и выпитого, когда голова раскалывается и напрягаться вообще нет сил.
Антошин пытался думать изо всех сил: «Назовешь — с тобой это и произойдет…» Что это значит такое? Зато желание исполнит. Это самое важное. И нечего голову напрягать по пустякам. В загадке что главное? Отгадка. Известное дело: отгадаешь загадку — будет тебе хорошо, не отгадаешь — плохо. Чего напрягаться-то?
Ведь отгадали Русалкины загадки недавно, и стало после этого хорошо. А то бы… Страшно даже представить, что было бы, если бы не отгадали».
Полковник посмотрел на Малко. Ничего, кроме ужаса, не прочел полковник в глазах мальчика.
— Договорились? Нет ли?.. — со вздохом спросила Парася.
— Давай, давай, загадывай! — торопил Антошин.
Вук взлетел и закружил над полковником, явно выказывая свое возмущение.
Малко закрыл голову руками, и непонятно было, то ли он плачет, то ли хочет спрятаться от этой жизни.
«Что происходит? — не понимал полковник. — Загадка и загадка. Чего он так разнервничался?»
Хотел спросить, но Парася уже начала:
Сидит птичка
На поляночке,
Она хвалится,
Выхваляется,
Что никто от нее
Не отвиляется:
Ни царь, ни царица,
Ни красна девица.
Когда человек загадку загадывает, он всегда победно глядит: мол, я такой умный, знаю тайну, а ты, разгадывающий, нет.
Так, победно, и смотрела сейчас Парася.
Антошин задумался: «Что за птичка, от которой никто не отвиляется? Жизнь? Нет, нельзя сказать, что от жизни никто не отвиляется, не убежит то есть. Не может такого быть.
Любовь? Во-первых, любовь приходит не к каждому, а кроме того, любовь, которая хвастается… Вряд ли.
Что остается? Смерть остается. Смерть, конечно.
Нет, эта загадка куда проще будет тех, недавно загаданных Русалкой».
— Что задумался? — победно глядела Парася. — Слово-то знаешь?
Антошин улыбнулся:
— Загадка твоя ерундовая. А слово это…
Вук закаркал так громко, будто силился заглушить ответ полковника.
Малко подскочил к Антошину, закричал:
— Нет! Нет! Не говори! — и рукой закрыл ему рот.
Малко дышал тяжело, руку ото рта Антошина не отрывал, тараторил шепотом в ухо:
— Ты что? Ты что? Она же предупреждала! Не понял, что ли? Скажешь слово — это с тобой и случится. Понимаешь?
Антошин понял: «Смерть… Скажу отгадку и тут же умру. Ну и ну! Даже загадки отгадывать здесь и то смертельно опасно».
— После этого у тебя будет одно желание. Ты, конечно, скажешь: «Не умирать!» Она это желание исполнит, а на шабаш мы не попадем никогда! Значит, про яблоки никогда не узнаем! — Малко заговорил совсем тихо, едва слышно: — Тут ответ надо сказать, не называя сло́ва, понимаешь?
— Ну? — недовольно спросила Парася. — Что молчишь-то, Инородец? Слово назовешь?
Малко произнес твердо:
— Ни я, ни он слова этого не назовем, — и только после этого убрал ладонь с губ полковника. — Но загадку твою разгадаем.
— Как так? — не поняла Парася.
Малко, не отвечая, пошел в избу.
Парася и Антошин последовали за ним. И даже Вук в комнату полетел: уж больно ему было интересно.
Девушки сидели за столом и о чем-то сонно беседовали. Когда все вернулись, они обрадовались чрезвычайно, стали наперебой тараторить о том, что спать уже пора и что утро светлее вечера и потому все хорошие светлые дела лучше поутру решать.
А Зоря подошла к Парасе, приобняла за плечи:
— Ну ведьмой ты оказалась. Что ж поделать? Бывает… Трудно, конечно, жить, когда все ведаешь. Но кому-то надо ведать, а то как же мы все тут в неведении останемся?
Малко жестом остановил, произнес тихо:
— Ее никто не хочет приближать, но, когда она приходит, принимают смиренно. Когда она приходит, душа человека отправляется в Вырий…
Малко был бледен. Пот выступил у него на лбу.
Дивча подбежала к Малко, спросила:
— Занемог, что ль? Не беда, вылечим. Мы умеем. Чего ж сразу про смерть-то говорить?
Доня подхватила:
— Про смерть говорить не след. Что ее понапрасну тревожить?
Малко посмотрел на Парасю. Теперь уже у него был взгляд победителя.
Парася вздохнула:
— Ваша взяла… Всё. Пошли на шабаш. Сегодня — полнолуние. Самое время.
Малко вытер пот со лба и улыбнулся.
Девушки ведь не знали про их договор с Парасей и потому могли произнести это страшное слово. Вот и получается: отгадка есть, а желание одно осталось неизрасходованным.
Хитро поступил мальчишка, умно.
Антошин еще раз подумал, что без своего маленького провожатого он, опытный, побывавший во многих переделках полковник, давно погиб бы здесь.
Девушки смотрели удивленно, явно не понимая, что происходит.
Но объяснять не было никакого резона — надо было идти на шабаш.
4
Парася остановилась и подняла руку.
Малко и Антошин замерли.
Огромную желтую луну закрыли облака, и лес превратился в сплошную ершистую стену. Казалось невероятным чудом, что они смогли эту стену пробить, чтобы прийти сюда.
Зато впереди стена расступалась, образуя круг. Даже в этой кромешной тьме круг казался живым, колеблющимся, светящимся. Вода.
Лениво выкатилась луна, и в ее свете озеро стало похоже на блюдце, покрытое голубой пленкой.
Антошин сначала почувствовал, а уж потом увидел, что они тут не одни.
Вот к воде подошла девушка в длинной белой одежде. Она поклонилась озеру, мягко разорвала руками голубую пленку и поплыла тихо, осторожно, почти не разбрызгивая воду.
За ней, также сначала поклонившись воде, вошла еще одна девушка, другая, третья…
— Ждите меня здесь! — прошептала Парася и бросилась в озеро.
Антошин заволновался:
— Не убежит?
Малко посмотрел на него удивленно:
— Как — убежит? Мы же отгадали загадку. Она же обещала. Даже ведьмы свои обещания не нарушают. Ты что, не знаешь?
Антошин не ответил.
Вук решил на всякий случай полетать над озером. Девушки не обращали на ворона никакого внимания. В воде они образовали круг. Одновременно перевернулись на спину, подняли руки к луне.
Антошину все это показалось похожим на таинственное ночное соревнование по синхронному плаванию.
Ведьмы лежали на воде, подняв руки к небу, и ленивое озерное течение медленно кружило их.
Потом также одновременно они перевернулись на живот и поплыли к берегу.
Малко, раскрыв рот, смотрел на прекрасных девушек, которые неспешно выходили из воды.
Каждая из них обернулась, поклонилась озеру. Девушки сели на траву, подставив свои волосы лунному свету.
Антошин не раз видел, как женщины сушат волосы под солнечным светом, но под лунным…
Странности на этом не закончились.
— Какая хорошая луна сегодня! — воскликнула одна из них. — Может, позагораем?
Все сразу же сняли мокрые платья и подставили свои тела луне.
Ведьмы лежали молча. Видно было: они просто получают удовольствие от своего удивительного ночного загорания.
Наконец Парася сказала:
— У нас гости, — и показала рукой туда, где стояли полковник и мальчик.
Девушки приподнялись, с любопытством вглядываясь в сторону леса.
Парася сделала знак рукой Малко и полковнику: мол, идите сюда, а потом еще и прикрикнула:
— Идите же, что встали?
Заметив двух мужчин, ведьмы надели платья, сели, улыбнулись все вместе, как по команде.
Нет, совсем не таким представлял себе Антошин шабаш ведьм. Он думал, что это бесконечные крики, пляски, мелькающие огни. Оргия, короче.
А тут…
Собрались красавицы позагорать под лунным светом, обсудить свои дела, подумать, что делать с этими неразумными людьми.
И это называется шабаш?
Парася поднялась.
— Они ищут молодильные яблоки.
Ведьмы молча встали и снова сели, но на этот раз в правильный круг.
Парася показала на центр круга:
— Сюда встаньте!
Антошин и Малко осторожно обошли их и встали, как велели. Вук уселся полковнику на плечо.
Одна из ведьм прошептала:
— С ними ворон. Хороший знак. Ворон с кем попало летать не будет. — Последняя ее фраза была обращена непосредственно к Вуку.
В ответ Вук согласно захлопал крыльями.
Ведьмы замолчали. Они сидели сосредоточившись, думая о чем-то своем, но ничего не говорили.
Молчание было напряженное. Плотное такое молчание. Наполненное.
— Значит, вы сумели отгадать про птичку? — спросила вдруг одна из ведьм.
«Откуда она знает?» — удивился полковник.
Пока полковник молча удивлялся, Малко радостно воскликнул:
— Сумели! Сумели! И Парася обещала за это рассказать, как отыскать молодильные яблоки.
Все закивали, а одна из них спросила:
— Тайну бессмертия, что ли, узнать хотите? — И сама себе ответила: — Хотите.
И опять наступила напряженная тишина.
Только Вук иногда каркал, будто понимая что-то такое, что людям понять было не дано. И тогда какая-нибудь ведьма сердито смотрела на него. Вук замолкал.
Наконец Антошин не выдержал:
— Договаривались же: если угадаем загадку, вы нам скажете про молодильные яблоки.
— Бабу Ягу искать надо. Она про яблоки ведает… — вздохнула Парася. — Путь к ней неблизок и труден, вас еще ждут испытания. Это мы как раз сейчас и обсуждаем.
«Они же общаются! — понял Антошин, заметив, что время от времени девушки кивают, словно соглашаясь с чем-то, или, наоборот, поводят головой из стороны в сторону, отрицая. — Зачем им, все ведающим, рот открывать, если им и так все ясно? И Вук их понимает, оттого и покаркивает — спорит, наверное, мудрая птица».
— Они ведь так общаются, молча? — шепотом спросил Антошин у Малко.
Парень отрицательно покачал головой и так же тихо ответил:
— Они — ведьмы. Зачем им общаться? Они решают, что делать.
Луна почему-то никак не хотела опускаться за деревья, будто специально торчала в небе, ожидая, пока ведьмы закончат свое загадочное «совещание».
Лунный луч падал в озеро, а потом уже освещал ведьм отраженным светом, отчего их лица казались мертвенно-бледными, неживыми.
Пролетела большая птица, похожая на сову. Вук каркнул на нее, словно прогоняя. Птица развернулась и растворилась в темноте.
Парася встала решительно.
Антошин понял: ведьмы обо всем договорились.
— Про то, где молодильные яблоки, только Баба Яга ведает, — начала Парася, — но просто так к ней не попасть. — Она замолчала, как бы подчеркивая важность следующих слов. — Чтобы прийти к Бабе Яге, вы должны два чуда узреть, а потом радость и юдоль встретить…
— Вместе, — добавила одна из ведьм с длинными черными волосами. — Радость и юдоль, чтобы вместе. Одновременно чтобы.
— Что это — юдоль? — не понял Антошин.
Малко объяснил тихо:
— Юдоль — жизнь с ее печалями и горестями. В общем, чтобы тебе было понятно: радость и печаль мы должны увидеть одновременно.
Антошин чувствовал, что окончательно теряет терпение.
«Ну что такое, в самом деле! — закипал он, изо всех сил стараясь не выпустить гнев наружу. — Мы ведь отгадали загадку? Отгадали. Договор был? Был. Неужели нельзя попросту сказать: идите, мол, туда-то и туда-то, до такого-то поворота, потом, например, прямо и направо, и там будет Баба Яга. Она все скажет. Или в этой древней Руси вообще ничего просто не делается?»
— А попроще-то нельзя? — все еще сдерживая раздражение, спросил Антошин.
Ведьмы расхохотались.
— «Попроще»!.. — сквозь смех произнесла Парася. — Молодильные яблоки, чай, ищете, а не репу в огороде. «Попроще»!.. Значит, так: два чуда надо узреть, потом радость и юдоль…
— Одновременно, — повторила ведьма с черными волосами.
Парася посмотрела на нее недовольно, но спорить не стала.
— Ну да — вместе. А потом уж найдете Бабу Ягу в избушке на куриножке. До этого и не пытайтесь: не выйдет ничего. Ну а дальше как? Сумеете ее уговорить — она вам расскажет, какая из трех дорог куриножки приведет вас куда надо. Ну а не сумеете… Баба Яга — ведьма непростая, чего ждать от нее, то никому не ведомо.
Антошин вспомнил, что говорил старик Стан про Бабу Ягу, и спросил, косясь на ворона:
— Нам тут сказали… Ну… в общем, что Баба Яга эта такая старая, что и не помнит ничего.
Ведьмы снова рассмеялись. Хохотали долго и с удовольствием.
— Издалека идешь, видно, путник, — сквозь смех произнесла черноволосая. — Ведьмы старыми не бывают. И молодыми не бывают.
— Наш возраст всегда как раз, — добавила Парася, а потом немного раздраженно спросила: — Понятно вам всё? Или как?
«Что может быть понятно? — негодовал про себя Антошин. — Что Баба Яга… Кто бы мне сказал, что она есть на самом деле, ну ладно… Что Баба Яга — непростая баба и может обмануть? А что это за чудеса такие, которые, видишь ли, надо узреть? А радость и юдоль, которые, видишь ли, нужно обязательно вместе застукать, — что за чушь? Понятно? Да ничего не понятно!»
Полковник забыл, что имеет дело с ведьмами, которые легко читают чужие мысли.
— Постараться придется, — ответила на его мысли Парася. — Если бы тайна бессмертия легко открывалась, все бы ее давно знали. Но Сварог велел тайну эту хранить.
Ничего не понимал полковник Антошин. «Мало того что ничего не ясно, так ведьмы еще и самое главное почему-то не захотели объяснять. Ну, предположим, отыщем все, что требуется, — чудеса там, юдоль с радостью, — и чего? Потом-то как мы эту самую Ягу найдем?»
И снова прочитала его мысли ведьма.
— Бабу Ягу найти нельзя. Баба Яга, как, впрочем, и любая женщина, даже не ведьма, может только сама найтись. Как мир устроен? Мужчина должен сделать что надо — и женщина тогда сама найдется. Вот и всё. А по-другому и не бывает.
У полковника было еще множество вопросов.
Но Малко решил, что все понятно, и поклонился, показывая, что разговор окончен.
Пришлось и Антошину поклониться тоже.
— Удачи вам желать не буду, — сказала Парася. — Ведьминская удача счастья не принесет. Всё. Идите. А путь ваш через озеро начинается. Переплывете, а там уж…
Антошин посмотрел на озеро. Оно было широким.
— А в обход нельзя ли пройти, чтобы… — начал он и уперся в гневный взгляд Малко.
— Нельзя так нельзя, — сразу согласился полковник. — Я просто думал, как проще.
Парася, без тени улыбки, сказала спокойно:
— Вот люди смешные какие существа! Всё как проще норовят. Будто не понимают: как проще нельзя — надо как положено.
Плыть в ночном теплом озере оказалось занятием вполне сносным.
Антошин обернулся, посмотрел на берег.
Ведьмы молча сидели в кругу.
«Видимо, еще какие-то важные проблемы про человечество обсуждают на своем шабаше», — подумал полковник.
И вдруг почувствовал, что кто-то тянет его вниз, на дно.
Сначала решил: зацепился за корягу.
Дернул ногой. Раз, другой. Отцепиться не смог. Тянули все сильней.
— Малко! — крикнул Антошин, выплевывая воду. — Малко!..
5
Кто-то настойчиво тянул полковника на дно.
Антошин сумел выдернуть голову из воды, дыхнуть пару раз.
Луна светила ярко, словно на небе был подвешен огромный прожектор.
В абсолютно прозрачной воде полковник увидел, как проплыла щука. Одна, другая… Целая стая щук.
Но рыбы, даже щуки, так тянуть не могли. А больше полковник ничего не увидел. И никого.
Только у самых ног вода бурлила фонтаном. Но ведь не могла эта бурлящая вода сама по себе засасывать?
Не могла.
А засасывала.
Сопротивляться этой невидимой силе становилось все трудней.
— Малко! — прохрипел Антошин, тяжело дыша. — Малко!
Казалось, его крик должен был разорвать тишину.
Но Малко почему-то его не слышал, продолжая спокойно плыть к берегу.
Полковник снова ушел под воду.
Хватило сил вынырнуть.
Невидимая сила тянула все настойчивей. Сопротивляться становилось все трудней.
— Малко! Малко! — выдавил из себя Антошин, чувствуя, что вот-вот потеряет сознание.
Погружаясь, Антошин до последнего тянул руку вверх, к поверхности воды, в надежде, что Малко увидит его.
Надежде тоже хочется, чтобы люди не переставали ей верить, поэтому иногда она все-таки сбывается.
Полковник почувствовал, как Малко вцепился в его ладонь. Показалось, что таинственная сила отпустила полковника, и ему даже удалось проплыть несколько метров к берегу.
Но очень скоро Антошин понял: его снова тянут на дно. Голова опять ушла под воду. Антошин вынырнул.
Вук летел над самой водой, будто подставляя крылья, — на, мол, хватайся!
«Благородный ворон… Жалко, ты не орел. А еще лучше — летающий слон, тогда точно бы вытащил».
Малко тянул Антошина, как мог. Для четырнадцатилетнего парня он был очень силен, но ведь силы не беспредельны…
— Сопротивляйся! Сопротивляйся как можешь! — вдруг услышал Антошин голос Малко.
Как сопротивляться? Кому? Фонтану воды?
— Сопротивляйся! — орал Малко. — Сопротивляйся!
Малко тяжело дышал, захлебывался, но руку полковника не отпускал.
— Отпусти! — засипел Антошин. — Оба утонем!
— Сопротивляйся, — прошептал Малко в ответ. — Сопротивляйся…
Как сопротивляться? Нет ведь никого.
В отчаянии — все равно ведь пропадать! — Антошин ударил ногой в водную пустоту. Еще раз ударил. Еще.
Плыть явно стало легче.
Малко тянул его к берегу, а полковник все продолжал бить ногами.
И тут он почувствовал дно. Поднялся. Из последних сил выбрался на берег. Обернулся.
Фонтан воды крутился по воде, словно выражая свое негодование.
А там, за фонтаном, на другом берегу, стояли ведьмы и внимательно наблюдали за тем, как полковник и Малко, обессиленные, падают в траву.
Едва успели перевести дыхание, Антошин спросил:
— Что это такое было?
Как уже не раз бывало после тяжелого испытания, Малко начал засыпать. Он ответил, еле шевеля языком:
— Кто знает… Ты щук видел?
— При чем тут щуки? — не понял Антошин.
Малко зевнул:
— Может, и ни при чем. А может, при чем. Если это стая щук, то, возможно, их Водяной пас. Наверное, он-то тебя и хотел — на дно… Хотя нет… Если Водяной, то шутил просто.
— Ничего себе шутки — я чуть не утонул.
— Если б Водяной всерьез, ты бы не выплыл… — Малко поудобнее устраивался на мягкой траве. — Или ведьмы шутили. Они, говорят, умеют воду мутить… Или вода сама замутилась… Всяко может быть… Главное, что все закончилось хорошо и ты спасся…
Малко совсем уже было заснул, но тут в голову Антошину пришла мысль, которую надо было немедленно сообщить мальчишке.
Полковник стал трясти Малко за плечо:
— Не спи! Сейчас же чудо было! Точно, чудо! Ведьмы, Водяной — не важно. Чудо случилось! Мы нашли чудо первое… Как это у вас говорят? Слово такое… «Узрели»! Вот как!
Малко открыл глаза и пробурчал недовольно:
— Не думаю… Ничего не случилось, хотя… — Парень закрыл глаза и уже совсем тихо произнес: — Не думаю, что чудо… Не думаю…
Малко уснул.
А полковнику почему-то не спалось. Он приподнялся на локте и увидел, что ведьмы по-прежнему стоят около берега и внимательно глядят в их сторону.
Антошин вздохнул: «Колдуют, что ли? Или ведают там чего-то про людей? Думают чего-то про нас. Разбираются. Кто их, ведьм, поймет…»
Ему не просто не спалось, а как-то нервно не засыпалось. Хотелось разговаривать.
Малко посапывал во сне.
«С планетниками ведь можно поговорить! — вспомнил полковник. — С духами воздуха».
Впрочем, с ними не поговоришь, ведь они не отвечают никогда.
Вот если бы пришел Голос…
И Голос пришел!
— Сказок нет, — услышал Его Антошин. — Есть жизнь предков, потеряв которую людям проще считать ее мифической.
— Ты уже говорил мне об этом.
— Беда людей в том, что они отбрасывают старую жизнь, как ненужную вещь. Они получают новую жизнь, новую веру, а старую выкидывают — целиком, без остатка, как не было.
— От кого получают?
— Кто жизни раздает, от Того и получают. Почему же люди не понимают: прошлое — это не свалка с ненужными отходами, а корни того, что вырастает в настоящем?
После всего, что полковник только что пережил, лежать на берегу озера, глазеть в небо, которое начинало стеснительно розоветь, и вести философские беседы было приятно.
— Люди так устроены… — вздохнул Антошин. — Им вперед глядеть удобнее, а когда оборачиваются, шея болит. Вот мы и не оборачиваемся.
Голос не возражал. Показалось, что Он исчез вовсе. И словно издалека, словно от уходящего уже Голоса, Антошин услышал:
— Когда люди шагают, забывая оборачиваться назад, очень скоро они оказываются у того места, из которого вышли. Быстро выясняется, что они ходят по кругу. Неужели люди не понимают: память и знание прошлого помогают сохранить и узнать самих себя! Издевательство над прошлым, превращение его в легенду может, конечно, помочь человеку возвыситься в собственных глазах, но такое отношение мешает людям познать самих себя и понять тот путь, по которому они идут сегодня.
— Почему же люди столь глупы? Почему они так делают? — вырвалось у Антошина.
Голос ничего не ответил, и полковник понял: Он ушел.
Странное дело: Голос нельзя увидеть, невозможно услышать Его шаги, да и что это такое — шаги Голоса? И тем не менее полковник всегда абсолютно точно знал, когда Голос рядом, а когда ушел.
Черноту ночи замазали розовые краски рассвета. Вместе с чернотой исчезли таинственность и страх.
Полковник совсем не спал в эту ночь, а между тем чувствовал себя отдохнувшим. То ли воздух озерный так действовал, то ли просто настроение было хорошее — кто знает?
А может быть, эти ведающие женщины во время своего молчаливого общения внушили ему что-нибудь хорошее? Сил придали? Почему нет?
«Как интересно! — размышлял Антошин. — Женщин, которые ведали, почему-то стали считать самыми злыми и коварными на земле. Если я в своем времени назову женщину ведьмой, она оскорбится. Почему так? Видимо, ведьмы и вправду понимали слишком много, вот люди их и оболгали, чтобы возвысить самих себя. Почему людям так нравится возвышать самих себя? Что угодно готовы использовать для собственного возвышения. Удивительное дело…
Прав таинственный Голос: все новое перечеркивает старое. Причем с наибольшей страстью перечеркивается самое значительное в старом укладе. Так и в жизни отдельного человека происходит, и в жизни государства, и, наверное, в жизни всей Земли. Отчего так? Странно…»
Антошин увлекся своими мыслями и не услышал шороха шагов. Но когда к звуку шагов прибавилось рычание, пришлось поднять голову.
И сразу исчезло и хорошее настроение, и желание философствовать. Все исчезло, кроме привычного уже страха.
Четыре волка вышли из леса.
Они втягивали ноздрями воздух, видимо учуяв человеческий запах.
Волки облизывались, показывая зубы. Наверняка они решили, что человеческий запах обещает им сытное начало дня. И обрадовались.
Антошин некстати подумал, что, только попав в эту страну, он понял, что это такое, когда тобой хотят позавтракать или поужинать. Но это новое знание совершенно его не радовало.
6
Волки приближались не спеша, понимая прекрасно: завтрак никуда не убежит. Обходили людей с трех сторон. С четвертой стороны мирно плескалось озеро.
Антошин дернул Малко за ногу.
Это резкое движение не понравилось волкам. Они остановились, обнажили клыки, будто показывая: дергайся не дергайся — все равно не поможет.
Малко перевернулся на другой бок и засопел еще слаще.
— Малко! — крикнул Антошин.
Тоже мне, житель лесов! А где интуиция охотника? Где предчувствие опасности?
На звук человеческого голоса волки ответили рыком и подошли еще ближе.
Малко открыл глаза.
Антошин прошептал:
— Волки…
Малко сел, осмотрелся, взял в одну руку меч, в другую — нож. Казалось, мальчишка сначала оценил ситуацию, а уж потом проснулся окончательно.
Еще раз осмотревшись, Малко заговорил абсолютно спокойно. Так, словно план действий был у него заранее готов:
— Мы должны медленно подняться. И встать спина к спине. Если мы убьем одного волка, остальные не станут на нас нападать. В конце концов, трое против двух — мы вполне можем побороться.
Полковник Николай Васильевич Антошин терпеть не мог, когда им командовали. Подчиняться — это было для него самым ненавистным делом во время службы. Он и работу воинскую выбрал такую, чтобы штабные руководили меньше. Начальники особо не жаловали те места, в которых он выполнял задания.
Но этому пацану он повиновался без стеснения и неловкости: парень все делал правильно.
Они медленно поднялись и заняли боевую позицию.
Страха не осталось. Антошин крепко сжимал меч. Ясность того, что надо делать дальше, уничтожила страх.
Волки выжидали.
Небо совсем порозовело. От озера поднимался легкий, почти невидимый утренний туман. В тумане под розовым небом листья деревьев казались изумрудными. Запели ранние птицы. Большекрылая птица пролетела над озером и исчезла в чаще.
Волки прыгнули. Двое.
Один — на Антошина, второй — на Малко.
Полковник ловко подставил меч, волк напоролся прямо на острие.
Раненый зверь рухнул на землю, и Антошин всадил ему меч прямо в шею.
Волк захрипел.
«Теперь — трое на двое, — подумал полковник. — Уже легче».
Малко повезло меньше: парень лишь легко ранил зверя, но не смог удержать меч.
Волк и меч упали рядом. Зверь лизнул свою рану и быстро поднялся. Раненый, обозленный зверь готовился к новому прыжку. В его маленьких глазах горела злая решимость продолжать бой.
И тут из чащи стали выходить другие волки. Шли спокойно, не рыча и даже не облизываясь. Они знали, что делать. И не утруждали себя лишними эмоциями.
Сколько их было? Пять? Десять? Какая разница…
«Вот и всё, — понял Антошин. — С такой оравой нам не справиться. Это уж точно».
Малко мелко дрожал у полковника за спиной.
Раненый волк прыгнул, но в воздухе словно налетел на какую-то преграду и рухнул в траву.
Вук! Ворон-волк. Антошин совсем забыл про него!
Вук бросился на раненого волка, клюнул в глаз. Волк завыл и, поджав хвост, отступил к своим.
Вук больше не нападал. Он летал и каркал как сумасшедший. Садился на волков, снова взлетал и все каркал, каркал…
Антошин был уверен, что ворон говорит волкам о чем-то на своем вороньем языке, что-то объясняет им, что-то доказывает.
А волки слушали. Не рычали, не отгоняли Вука. Казалось, они заинтересованно внимают своему летучему собрату. Они даже не обратили внимания на то, как Малко медленно, на цыпочках отходил от Антошина, чтобы подобрать свой меч.
Волки были увлечены карканьем Вука!
И ворон победил! Это было невероятно, но ему удалось уговорить волков!
Стая развернулась и направилась в чащу. Последним плелся волк с выклеванным глазом. Кровь тоненькой струйкой лилась по его следу.
Антошину стало даже жаль зверя. В чем он виноват? Люди пришли на его территорию. Он ее защищал. Он хотел накормить себя и своих сородичей, — вины за ним не было.
Но когда тебя хотят превратить в завтрак, ты должен обороняться. У тебя нет выбора. И значит, вины за тобой тоже нет.
Малко плакал. Вук сидел у него на плече и перебирал волосы мальчика — успокаивал.
Полковник подошел к ворону и сказал:
— Спасибо тебе, птица!
Вук посмотрел внимательно. Антошин был уверен, что ворон понял его слова.
Полковник спросил Малко:
— Как ты думаешь, что такое Вук прокаркал волкам? Почему они ушли от своей добычи?
— Этого никто не узнает, — сквозь слезы сказал мальчик. — У зверей и птиц свой язык. И свои правила. И нам их не узнать никогда.
Утешать Малко полковник не стал, понимая, что только еще больше расстроит.
Антошин подошел к озеру. Внимательно посмотрел на другой берег. Из-за утреннего тумана берег казался далеким, еле заметным, но очевидно пустым. Ведьмы ушли.
Антошин умылся. Голова прояснилась. И полковник понял, что полдела сделано: два чуда свершились. Ну конечно!
Он спасся от рыб — первое чудо. Вук уговорил волков уйти — чудо второе.
Отлично! Теперь надо искать эти самые радость и юдоль, да так, чтобы они были вместе. Что это значит — неясно. Где их искать — тем более непонятно. Ну да ничего! Чудеса свершились — радость и юдоль тоже найдутся!
Антошин бросился к мальчишке:
— Малко! Малко! Мы это… Как это… — Полковник опять не мог вспомнить красивое слово. — Да! Мы узрели два чуда! Пошли скорей искать радость и юдоль!
Слова полковника не произвели на мальчика никакого впечатления. Он никак не мог успокоиться.
— Прости меня, Инородец! — произнес Малко дрожащим голосом.
— За что, Малко? Ты честно дрался!
— Я выронил меч. Мужчина, который выронил меч во время битвы, достоин презрения!
Антошин понял: отвечать надо серьезно. Никакие общие слова не помогут.
— Встань, Малко!
Мальчишка поднялся.
Вук взлетел с его плеча, видимо не желая мешать серьезному разговору двух мужчин.
Антошин положил руку на плечо парню и провозгласил:
— Любой может совершать ошибки. И не это главное. Помнишь, Стан говорил: не ошибаются только колдуны. Главное для мужчины — драться честно. Ты дрался честно и смело. Я уважаю тебя за это. — Антошин помолчал и добавил: — Я верю тебе.
В заплаканных, красных глазах Малко сверкнула такая искренняя благодарность, что полковник был готов обнять парня.
Но этого делать было нельзя.
Малко, ничего не сказав, повернулся и пошел в чащу.
Полковник двинулся за ним.
Вук сел полковнику на плечо и клювом начал копошиться у него в волосах — благодарил, что ли?
…Шли довольно долго.
Солнце уже достигло зенита и начало медленно скатываться к кронам деревьев.
«Солнце и дорога — вот наши главные помощники и охранники в путешествии», — подумал Антошин и сам удивился, откуда вдруг у него взялась эта мысль.
Шли и шли. И ничего не происходило.
Вдруг Малко рухнул прямо на мягкий мох.
— Устал? — спросил Антошин.
— Двух чудес не было! — выдохнул Малко. — Было одно.
Полковник удивился:
— Как же это не было? — Он начал перечислять: — Ты меня спас в озере…
Мальчик не дал ему договорить:
— Чудо — это то, чего не может случиться, правильно? Волшебство, невероятность, так?
— Ну.
— Ворон уговорил волков не бросаться на нас. Ворон спас людей от гибели. Это чудо. Быть не может, однако случилось. А когда товарищ спасает своего товарища — какое ж это чудо? Это нормальное течение жизни. Правильное.
Полковник попытался поспорить:
— Ты меня не просто спас, ты меня спас от…
Но Малко перебил:
— Когда товарищ спасает своего товарища — это нормально. Это просто жизнь, а никакое не чудо. Вот ты тоже хотел спасти меня от волков — что ж в этом чудесного?
Антошин закипел от негодования:
— Ну как же так?! Ты ведь меня не просто спас — ты спас меня от Водяного! Водяной хочет живого человека затащить на дно — разве это не чудо?
— Ну и что? Какое ж это чудо — Водяной? У твоей жизни есть хозяин?
Полковник ответил не задумываясь:
— Есть. Разговаривает вот все время со мной.
— Ну вот. А чем ты лучше реки? У реки тоже должен быть хозяин — Водяной. Хозяин у всего живого есть, если вдуматься. Нет, Инородец, точно тебе говорю: второго чуда не узрели мы еще. — Мальчик помолчал и сказал жестко: — Не узрели.
Соглашаться с Малко совсем не хотелось. Но парень явно больше понимал в здешней жизни и уж тем более в местных чудесах.
— Мы не то ищем… — вздохнул Малко и добавил: — И поэтому ничего не находим. Нельзя найти одно, когда ищешь другое.
Это утверждение категорически не понравилось Антошину.
— Ну почему же? Так случается нередко. Ищешь одно, а находишь подчас совершенно иное.
Малко возразил спокойно:
— Может быть, так и случается в твоем заоблачном мире. Но когда ведьмы посылают нас искать то, что мы должны найти, — так быть не может. Говорю тебе, Инородец, мы должны искать второе чудо. И в конце концов мы его найдем.
«Интересно, где находится этот конец концов? — подумал Антошин. — И еще любопытно: где и как искать чудо? Вот еще одна невероятная задача, которую конечно же придется решать».
Он смотрел на них из-за деревьев, размышляя, как бы так пошутить над людьми прежде, чем одного из них взять в плен да и замучить до смерти.
«Какого взять? Молоденького или того, что постарше?
Старшего заморить проще будет, зато с молодым — забавнее.
Да пусть сами решают! Вот понасмехаюсь над ними маленько, а потом уж сами решение примут.
Смеху-то будет, когда они друг дружку выталкивать начнут: бери его на смерть, а не меня! Его убивай — меня оставь! Люди — смешные существа, они жизнь поболее всего остального ценят. Чего они такого ценного в этой жизни отыскали — неясно, но расставаться с нею никогда не хотят. Дурачки…
Вот и начнут друг дружку ко мне подталкивать.
Посмеюсь хоть. А то уж порядком поднадоело тут одному в лесу пробавляться».
Он смотрел на них из-за деревьев, откладывая приятный миг веселья.