– Пятьдесят один доллар и двадцать три цента.
Щелкнув пальцами, он тянется за скрипкой. Девушка прижимает ее к груди, прежде чем выпустить из рук.
– Я вернусь завтра. Обещаете, что не продадите ее?
– Придешь – не продам, – хрипло бурчит он.
– Приду, обещаю.
– Обещания ни черта не значат, – говорит он и уходит.
Она еще долго смотрит на дверь ломбарда. По выражению ее лица я не могу понять, согласна ли она с ним.
Даниэль
ДАЖЕ ЕСЛИ НАТАША еще здесь, в этой громаде из стекла и бетона, я все равно понятия не имею, куда идти. Смотрю в телефонный справочник, пытаясь интуитивно угадать, где она может быть. Я знаю, что она собиралась сюда на встречу с юристом, но справочник не дает столь точную информацию. К примеру, там нет записи вроде «Адвокат Такой-то, юрист по иммиграционным вопросам, работающий с семнадцатилетними ямайскими девушками по имени Наташа». Я ломаю голову, но ничего не могу придумать.
Достаю телефон, чтобы посмотреть на время. До моего Свидания с Судьбой чуть больше часа. Тут до меня доходит, что нужно найти на карте новый адрес, который продиктовала мне по телефону секретарша. Если это слишком далеко, у меня будет идеальный предлог, чтобы забить на собеседование. Однако, согласно Google Maps, я уже на месте. Либо экзистенциальный кризис у Google, либо у меня. Я снова смотрю на адрес, а потом возвращаюсь к справочнику. Без шуток. Мое собеседование действительно состоится в этом здании. Я уже там, где должен быть.
Наташа
Я ТОЛКАЮ ДВЕРЬ, И ЗВОНОЧЕК радостно оповещает о моем появлении. Я не настолько оптимистична насчет того, что мне здесь светит. Но попытаться должна. Я ожидаю увидеть за прилавком отца Даниэля, но там стоит Чарли. Он что-то набирает в телефоне, почти не поднимая глаз. Интересно, с кем мне повезет больше – с Чарли или с его отцом. У меня все равно нет выбора, потому что отца нигде не видно. Я подхожу к прилавку и говорю:
– Привет.
Он продолжает печатать еще пару секунд, а потом с грохотом кладет телефон на прилавок. Не самый лучший способ поприветствовать потенциального покупателя.
– Чем могу помочь? – спрашивает он, наконец поднимая взгляд. Я ошарашенно смотрю на его багровый распухший глаз. К утру он станет черно-синим. Чарли смущенно подносит руку к лицу.
Костяшки пальцев у него тоже разбиты. Через секунду до него доходит, кто перед ним.
– Погоди-ка. Ты же подружка Даниэля?
Должно быть, он практикует ехидные усмешки перед зеркалом. Ему в этом просто нет равных.
– Да, – отвечаю я.
Он заглядывает за мое плечо, разыскивая Даниэля.
– И где этот маленький засранец?
– Точно не знаю. Я надеялась, что… – начинаю я.
Чарли медленно расплывается в широкой улыбке. Похоже, пытается казаться сексуальным. Могу себе представить, как это работает, если не знать его. Но я немного знакома с Чарли, и эта улыбка вызывает у меня желание подбить ему второй глаз.
– Ясно, – перебивает меня он. – Вернулась за другим братом. Тем, что получше.
Он подмигивает мне подбитым глазом и морщится от боли. Очевидный факт: я не верю в карму. Но, возможно, начну.
– У тебя есть его номер? – Я перехожу к сути.
Он откидывается на спинку стула и берет телефон с прилавка:
– Вы поссорились или что?
Мне совершенно не хочется ни о чем ему рассказывать, но я стараюсь создать доброжелательную атмосферу.
– Что-то вроде того, – говорю. – Так есть?
Он вертит телефон в пальцах.
– Корейцы – твой фетиш или что?
Чарли ухмыляется и смотрит в упор. Сначала кажется, что он просто подкалывает меня, но потом я понимаю, что он спрашивает на полном серьезе. Ему важно услышать мой ответ. Не знаю, понимает ли он сам, насколько важно.
– Почему обязательно фетиш? А если мне просто нравится твой брат?
– Ради бога, – хмыкает Чарли. – Чему там нравиться? Таких, как он, пруд пруди.
И тогда я осознаю, в чем его проблема. Его бесит, что Даниэль не ненавидит себя. Даниэль, при всех его колебаниях, чувствует себя комфортно таким, какой он есть, чего нельзя сказать о Чарли. Мне жаль его, но я этого не показываю.
– Пожалуйста, помоги мне.
– И с чего бы? – Он уже не улыбается, не усмехается и не ухмыляется. От него все зависит, и мы оба это понимаем. Я недостаточно близко его знаю, чтобы взывать к его светлой стороне. Я даже не уверена, есть ли она.
– Только подумай, сколько неприятностей наживет твой брат из-за меня, – говорю я. – Он влюблен в меня. Он не отступится, что бы ни сказали и ни сделали ваши родители. А ты можешь просто устроиться поудобнее и наслаждаться происходящим.
Чарли смеется, запрокинув голову. Он и впрямь нехороший человек. То есть, возможно, что-то хорошее в нем все же есть. Наверное, почти во всех можно найти хорошее. Но плохого в Чарли гораздо больше. Вряд ли он стал таким без причин, но причины не важны.
Некоторые люди приходят в твою жизнь, чтобы сделать ее лучше. Некоторые – чтобы ее испортить. И тем не менее Чарли делает для своего брата доброе дело: он дает мне его номер.
Даниэль
У МЕНЯ ЗВОНИТ ТЕЛЕФОН, и я едва не отшвыриваю его, как будто он одержим дьяволом. Номер мне незнаком, но я все равно беру трубку.
– Алло?
– Даниэль?
– Наташа? – спрашиваю я, хотя и так знаю, что это она.
– Да. – В ее голосе слышится улыбка. – Твой брат дал мне номер.
И вот тут я начинаю подозревать, что все это какой-то розыгрыш, подстроенный моим сволочным братцем. Он точно не способен на столь добрый поступок.
– Кто это? – требую ответа.
– Даниэль, это я. Правда я.
– Он дал тебе мой номер?
– Может, он не такой уж и плохой на самом деле, – говорит она.
– Исключено, – отвечаю я, и мы оба смеемся.
Я нашел ее. То есть это она нашла меня. Поверить не могу.
– Где ты?
– Только что вышла из вашего магазина. А ты где?
– Я в здании, где работает твой адвокат.
– Что? Почему?
– Это единственное место, где я мог попытаться тебя найти.
– Ты искал меня? – спрашивает она смущенно.
– Ты простишь меня за то, что я был таким козлом?
– Все нормально. Я должна была рассказать тебе обо всем сразу.
– Это было не мое дело.
– Еще как твое, – отвечает она.
Это не те три слова, которые мне хочется от нее услышать, но, черт возьми, она близка к тому, чтобы их произнести.
Наташа
ОН СИДИТ НА СКАМЕЙКЕ у фонтана и что-то пишет в блокноте. Я знала, что обрадуюсь, увидев его, но не ожидала, что буду буквально прыгать от счастья. Я едва сдерживаюсь, чтобы не захлопать в ладоши и не закружиться на месте. Прыгать от радости. Это же не про меня. Поэтому я так не делаю. Но улыбка на моем лице просто километровая.
Я опускаюсь рядом с ним на скамейку и толкаю плечом. Он поднимает блокнот к лицу, прикрыв им рот, и только потом поворачивается ко мне. В его глазах пляшут искорки. Вряд ли кто-либо был так счастлив увидеть кого-то, как Даниэль меня.
– Привет, – говорит он, все так же прячась.
Я протягиваю руку, чтобы опустить блокнот, но он отстраняется.
– В чем дело?
– Не исключено, что я слегка подрался.
– Ты слегка подрался и теперь мне нельзя увидеть твое лицо?
– Я просто хотел сначала тебя предупредить.
Я снова протягиваю руку. На сей раз он позволяет мне убрать блокнот. Правая сторона его рта распухла, на губе запекшаяся кровь. Он словно побывал на ринге.
– Ты подрался с братом, – говорю я, связав факты воедино.
– Поделом ему. – Ради меня он явно старается сохранить нейтральное выражение лица, скрыть свои чувства.
– Я думала, поэты не дерутся.
– Шутишь? Мы – самые возбудимые. – Он улыбается, но тут же морщится от боли. – Я в порядке, – говорит он, увидев выражение моего лица. – Выглядит хуже, чем на самом деле.
– Почему вы подрались? – спрашиваю я.
– Не важно.
– Важно…
– Нет, не важно. – Его губы сжаты, рот – как жесткая прямая линия. Что бы там ни произошло, он мне не расскажет.
– Это из-за меня? – спрашиваю я, хотя и так знаю ответ.
Он кивает. Я решаю не допытываться. Мне достаточно знать, что, по его мнению, я стою того, чтобы из-за меня подраться.
– Я очень злилась на тебя. – Мне необходимо сказать ему это, пока наши отношения не зашли дальше.
– Знаю. Прости. Я просто поверить не мог.
– В то, что я тебе не рассказала? – спрашиваю я.
– Нет. В то, что после всего случившегося, после всего, что привело нас к этой встрече, что-то способно разлучить нас.
– Ты и правда безнадежен.
– Возможно.
Положив голову ему на плечо, я рассказываю о своем походе в музей, и об Анигито, и о том, сколько всего должно было сложиться для того, чтобы образовались наша Солнечная система, Галактика и Вселенная. Я говорю ему, что по сравнению с этим влюбленность кажется просто чередой незначительных совпадений. Он не согласен, и я этому рада. Я снова протягиваю руку и прикасаюсь к его лицу. Он находит губами мою ладонь и целует ее. До сих пор я никогда по-настоящему не понимала смысл фразы «между ними есть какая-то химия». В конце концов, все – это химия. Все – сплошная реакция присоединения.
Атомы в моем теле настроены на его атомы. Именно поэтому сегодня утром, выходя из этого здания, я так остро ощутила его присутствие. Он снова целует мою ладонь, и я вздыхаю. Его прикосновения – и порядок, и хаос, словно я собираюсь воедино и распадаюсь на части в одно и то же время.
– Ты сказала, что у тебя хорошие новости, – говорит он.
Я вижу надежду на его открытом лице. Что, если ничего не выйдет? Как мы переживем разлуку? Теперь мне кажется невозможной мысль, что мы не созданы друг для друга. Но потом я решаю, что, разумеется, мы бы пережили. Разлука не смертельна. И все равно я рада, что нам не придется это узнать.