В руке Нефритовой Жабы появился короткий нож, в другой – крохотный сосуд из стекла. Он шагнул к туше поверженного зверя, сделал надрез, и подставил стекляшку под него. Полилось нечто желтое, похожее и на мочу, и на сопли, и на слизь из рыбьих потрохов.
Сосуд наполнился, даос с довольным видом встряхнул его, а потом вылил прямо на землю, а точнее на то, что ее заменяло. Но гадостная лужица не затерялась меж прочих, не растеклась в стороны, осталась лежать кружком мутного золота, а затем вспыхнула.
Белесое, призрачное пламя вскинулось на высоту человеческого роста.
– Было бы хоть холодно, тогда погрелись бы, – сказал Нерейд.
– Еще будет холодно, даже слишком, но не здесь, – Арнвид принялся чесать в затылке.
Огонь затрещал, поднялся столбом, разгоняя серо-желтые клубы, а затем оторвался от земли и свернулся в шар. Тот уменьшился, став размером с кулак, полетал туда-сюда, и опустился в ладонь Нефритовой Жабы.
– Готово, – сказал тот. – Нам в ту сторону.
Выбранное даосом направление ничем не отличалось от прочих, разве что там, насколько помнил Ивар, находился тот холм, который увидели, когда подействовали начертанные эрилем руны.
– А что там? И почему будет холодно? – осведомился он.
– Север, и Нифльхейм, если я чего-то понимаю, – в голосе Арнвида была досада. – Самое место для логова такой твари, как Гун-гун, и одно из самых неприятных мест, что только можно представить, хуже только Хель.
– А чего это какой-то Гун-гун делает в нашем Нифльхейме? – оскорбился Нерейд.
– Дурень ты, – устало сказал эриль. – Мир един, и только мы, люди, делим его на куски, чтобы было удобно пользоваться.
– Как жареного гуся, – проговорил Кари, решивший поддержать беседу.
– Примерно так, – не стал спорить Арнвид. – Ну что, пошли?
– Пошли, – кивнул Ивар.
Если уж забрались туда, где Тор йотунов не гонял, и откуда живым еще никто не выбирался, то глупо стоять на месте, нужно хотя бы посмотреть окрестности, полюбоваться видами…
Холм выступил из тумана через сотню шагов – пологий, с голой верхушкой, похожий на исполинский прыщ, вспухший на плоти матери-земли, и наполненный ядовитым гноем. Ивару показалось, что он колышется, слегка покачивается из стороны в сторону.
– Странное дело, – сказал Арнвид, озадаченно почесывая голову. – Клянусь медом Суттунга, тут что-то не так.
– Да тут все не так, – буркнул Рёгнвальд.
– Нет, нет… – эриль завращал глазами, пытаясь отыскать нужные слова, но лишь махнул рукой.
Вступить на желтовато-белые склоны, где не росла трава, не решился никто, так что холм обогнули по дуге, и затопали дальше – впереди Нефритовая Жаба с путеводным огоньком в руке, за ним Ивар и дружинники, грязные, точно пьяные тролли, а позади всех Шао Ху.
Под ногами чавкала грязная жижа, порой болото становилось помельче, и тогда они погружались по щиколотки, иногда делалось глубже, и тут проваливались едва не по колено. Торчали кочки, мохнатые и большие, словно медвежьи спины, и Ивар поглядывал на них с опаской – вдруг еще какая окажется не более чем ухом на башке очередного чудовища?
Плыли клубы желтого и серого тумана, иногда поднимался смрадный ветер, тогда клубы уносило, и открывался черно-красный потолок далеко вверху. Горизонт же не очищался никогда, и заглянуть дальше, чем на сотню шагов, не мог даже остроглазый Нерейд.
Но и смотреть пока было не на что.
Через какое-то время набрели на второй холм, еще больше предыдущего, отвратительно подрагивающий, с ходящими по склонам волнами и багровым вздутием на вершине.
– Точно непорядок, – сказал Арнвид. – Этого не должно тут быть, я чувствую!
Спорить с ним никто не стал – на то и эриль, чтобы ощущать больше других, да и кто знает, каковы порядки в ханьской Преисподней, чему тут место, а что выглядит странно?
Третий холм оказался совсем иным, почти обычным: его покрывала высохшая, но настоящая трава, а на верхушке клокотал, стекая по склону, небольшой ручеек; дальше терялся в болоте, но там, где был виден, оставался чистым, над водой поднимался парок, и пахла она тухлыми яйцами.
– Вот, так и надо, – заявил Арнвид. – Готов заложить собственную бороду, что и предыдущие холмы раньше выглядели так же, но что-то их испортило… Даже не что-то, а кто-то, и я знаю, кто именно – тот чешуйчатый червяк со множеством рук.
– Нужна кому твоя борода, – сказал Нерейд. – У козла и то лучше… Это, выходит, один из «желтых источников»?
– Похоже, он, – Нефритовая Жаба наклонился, зачерпнул немного воды, с силой втянул воздух ноздрями, и лицо его стало озадаченным. – Хотя пахнет гадостно, ее можно пить, не отравишься.
Ивар хлебнул первым, на вкус вода оказалась немного солоноватой, но горло не драла и рези в желудке не вызывала. Почистил одежду, и перестал напоминать очень неаккуратного землекопа, рывшего погреб в болотистой почве.
Когда продолжили путь, ветер подул сильнее, ударил в лица, и под его напором туман заколыхался. Его глыбы задвигались быстрее, в них возникли просветы, а еще примерно через милю он начал редеть.
Заменявший небо потолок ушел вверх, а впереди, на горизонте поднялись черные исполинские башни.
– Саньду, Темный Град, обиталище владыки мира мертвых Янь-вана, – сообщил Шао Ху.
– Вряд ли он будет рад узнать, что по его владениям разгуливают живые, да еще и совсем не местные, – заметил Ивар. – Может быть, обойдем этот городок по широкой дуге?
– По широкой не получится, – Нефритовая Жаба вздохнул. – Тут куда не иди, обязательно к нему выйдешь. Попробуем проскользнуть краем владений Янь-вана, не попадаясь на глаза особенно могущественным демонам.
Болото обмелело окончательно, скоро и вовсе сошло на нет, и под ногами очутилась бурая земля. Показалась гряда одинаковых холмов, и когда поднялись на один из них, Ивар удивленно хмыкнул – раскинувшаяся впереди равнина выглядела крайне странно.
Справа лежало озеро раскаленной лавы, в багровой жидкости плавали связанные люди. Слева виднелся настоящий лес из виселиц и дыб, и ни одна из них не пустовала, десятками болтались уродливые «плоды».
Прямо находились распятые на земле, привязанные к вбитым в нее колышкам люди, их грызли огромные уродливые собаки, чудовищные коровы. Вокруг других копошились змеи, наносили укус за укусом, третьих клевали исполинские птицы без крыльев, по клювам стекала кровь.
Там и сям расхаживали босые, голые по пояс существа с закатанными до колен штанами и красной кожей, и макушки их лысых голов были коническими, словно навершия шлемов.
– Ой, это еще что? – спросил Нерейд.
– Тут мучаются грешники, прежде чем отправиться на новое воплощение, – сказал Шао Ху. – Каждый получает то, что заслужил, и должен искупить совершенные на земле грехи.
– Жестоко, но разнообразно, – оценил Арнвид. – У нас все попроще – вечный холод без надежды на огонь для тех, кто нарушил данное слово, и глодание тела Нидхёггом для трусов.
Хэшан и даос посмотрели на него так, как и надлежит глядеть уроженцам цивилизованной Поднебесной на дикого варвара.
– Теперь краешком, вон туда, налево, – сказал Нефритовая Жаба, – если повезет, то и проскользнем.
– Налево – это мы завсегда, – заверил Нерейд.
Когда подошли ближе к виселицам, стало видно, что люди на них большей частью лишены кожи, у многих нет кистей или ступней. Землю около столбов покрывала кровь, свежая и уже засохшая, по живому мясу ползали крупные черви, жадно вгрызались в плоть.
Подвергаемые терзаниям грешники выглядели не совсем настоящими – черты лиц стертые, почти одинаковые, вместо волос нечто серое, неопрятное, сбитое в колтуны, живые только глаза.
Краснокожие палачи ходили между виселицами и дыбами, поправляли, подтягивали, переговаривались скрежещущими голосами, время от времени похохатывали. Тыкали в бока жертв мечами, кожу сдирали с помощью острых ножей, и работали споро, умело.
На викингов и двух живых ханьцев не смотрели, будто тех и не было.
Лишь один, от которого прошли в дюжине шагов, повернул голову, словно услышал нечто. Дернулось острое волосатое ухо, расширились черные, лишенные белка глаза, в них возникло озадаченное выражение.
– Он нас не видит? – шепнул Ивар, тиская эфес меча, и чувствуя, как хочется ринуться в драку.
– Не должен, – отозвался Нефритовая Жаба. – Это младшие демоны, в их власти только мертвые.
Краснокожий поводил глазами туда-сюда, пожал плечами, и вернулся к работе – сдиранию кожи с необъемного толстяка.
– Может быть, спасем их? Нападем на лысых? – предложил Хакон. – А то невозможно на это смотреть, клянусь престолом Одина! Вон там мужику язык отрезают… а вон кишки вытаскивают…
– Они страдают заслуженно, – сказал хэшан.
– Срежь ветви дубка – другой разрастется, – вспомнил пословицу Ивар. – И вообще, что мы с ними будем делать? С собой потащим? Так ведь тогда местный конунг точно обратит на нас внимание, да еще и обидится, что мы порядок нарушаем. Нет, ничего трогать не будем…
Виселицы остались позади, потянулось поле, усеянное железными зазубренными шипами разной длины – на них лежали и сидели люди, блестящие острия торчали из плоти.
Тут тоже ходили краснокожие, но вооруженные копьями.
Башни Саньду, Темного Града, виднелись по правую руку, и его башни не увеличивались более. Похоже, незваные гости и вправду обходили резиденцию Янь-вана, двигались по краю его владений.
Стена стоящего над болотом желтого тумана, что тянулась от горизонта до горизонта подобно исполинскому занавесу, осталась позади. Далеко впереди, за невысокими горами, из чьих вершин то и дело вырывались языки пламени, встали исполинские колышущиеся столбы, беловато-серые, как весенний снег.
Прошли еще с милю, и тут со стороны Саньду показалось темное пятнышко, выросло и превратилось в черного крылатого человека.
– А вот этот нас видит, – сказал Нерейд после того, как крылан резко затормозил.
– Выходит, уже старший демон, – буркнул Ивар.