Когда в комнату отдыха вошла Снежинская, Ира решила, что физик сейчас попросит вернуть лес. Но вместо этого она спросила: — Думаешь о мёртвом инженере?
Думала ли она о нём в тот момент? Пожалуй, что нет. Прошло больше месяца с момента обнаружения записки последнего из брошенных корпорацией инженеров, Константина Григорьевича Симоненко, и находки склада с энергнумом. Драгоценный элемент подняли на Прометей. Пилотам пришлось по очереди спускаться на многоразовых посадочных модулях, способных взлетать с поверхности и подниматься на орбиту. Близость солнца делала удалённое управление ненадёжным, а груз был слишком ценен.
Транспортный корабль дальнего следования «Гагарин» прошёл ещё один месяц пути от третьей планеты от солнца до первой. Полторы сотни будущих меркурианцев на нём с нетерпеньем ожидали прибытия в точку назначения. Через шесть месяцев Гагарин заменит Прометея на орбите и тот отправится на Землю с драгоценным грузом. Первоначально всё планировали иначе, но неожиданная находка многое изменила.
А какая буря разразилась в КосмСовПоле-е! Долгоидущие планы развития на пять, на десять, на двадцать лет — перекраивались с небывалой смелостью. Перебросить больше сил на строительство пары сверхдальних кораблей. Добытые запасы универсального преобразующего элемента открывали фантастические перспективы. Они отправятся в путь на десять лет раньше. А, значит, и вернутся раньше на десять лет. Что такое всего одно десятилетие? Это одна пятая всей истории нового мира всеобщей справедливости. Десятилетие это очень и очень много.
Пока пилоты занимались поэтапным подъёмом запасов универсального преобразующего элемента, Ира, вместе с Денисом, латали повреждённые энергосети внутри добывающего комплекса. Капитан заделывал пробоины и пытался восстановить герметичность. Снежинская Аня возилась с оборудованием для трансмутации энергнума, пытаясь восстановить хорошо сохранившиеся части, а пришедшие в негодность заменить на современные аналоги.
Неправильно было бы сказать, будто в течении неполного месяца Ира непрерывно размышляла о древних инженерах — один за другим умирающих в миллионах километров от Земли, не зная, что там, в эту самую секунду, зарождается и встаёт на ноги новый мир. Слишком много работы для пустых, отвлечённых мыслей. Однако она постоянно наталкивалась на оставленные древними следы. Последствия грубой починки коммуникаций или отсеки, где происходили описанные в дневнике Симоненко события. Прожившие здесь в одиночестве более двух десятков лет, древние неизбежно оставили множество следов. Девушка находила их на каждом шагу, если только не запрещала себе обращать на них внимание.
Время от времени Ира возвращалась к дневнику Симоненко, но только чтобы уточнить тот или иной конкретный момент. Сам по себе дневник никто не назвал бы лёгким чтением. Множество сконструированных древними роботов собрали в пустующем складе под комплексом. С тем, чей манипулятор инженер держал в ссохшихся руках, когда они его нашли — Ира занималась в свободное время. И видит Бабушкин, который Марк Николаевич — основоположенник теории нелинейных многосвязанных систем — свободного времени оставалось совсем немного. Управляющая система робота серьёзно пострадала. Не из-за превышения температуры или из-за нарушения герметичности тепловой защиты комплекса и не по вине времени — характеристики корпуса допускали кратковременное пребывание на поверхности, возможно даже под прямыми солнечными лучами, а времени прошло относительно немного. Причиной значительных повреждений послужила полная разрядка аккумуляторов. Древние не умели делать энергоёмкие батареи. За годы одиночества проведённого подле высыхающего тела инженера, питающие аккумуляторы робота разрядились и не могли поддерживать разности потенциалов в искусственном мозге. От сложносвязанной сети осталась зыбкая тень. Часть вычислительных процессоров вышла из строя. Банки данных сохранились хорошо, но информация в них записывалась фрагментами, по непонятному алгоритму адресации и что-нибудь восстановить можно было только восстановив частичную функциональность сложносвязанной сети, то есть всего искусственного мозга. Этим Ира и занималась, пытаясь понять, что там наворотили брошенные корпорацией инженеры в тщетной попытке спастись от страха одиночества.
По условному времени базы наступил поздний вечер. Ира полагала: остальные обитатели готовятся ко сну, если уже не спят без задних ног. Однако физик Снежинская, оказывается, тоже избежала сетей Морфея.
— Не то, чтобы постоянно думаю — призналась Ира: — Но иногда у меня возникает чувство, будто забытые на Меркурии люди, в каком-то смысле, по прежнему здесь. Неуловимые никакими приборами, они живут в своём собственном мире, где война закончилась не последующим возрождением, а падением в бездну. Последние люди погибшего мира. Самые последние.
— Я, конечно, не психолог… — начала Аня.
— Потому и откровенничаю, что ты не врач — усмехнулась Ира: — С Сашей подобные разговоры вести опасно — насмерть залечит. Не рассказывай ей, хорошо? Я прекрасно понимаю, что это примитивная мистика. Следствие способности человеческого разума к существованию в социуме — подсознательное одушевление и наделение подобием воли неодушевлённых предметов. В том числе мёртвых людей.
Снежинская кивком пообещала не рассказывать. Какое-то время девушки смотрели на залитую солнцем пустыню. Затем Аня негромко, будто сама себе, сказала: — Страшная история. Даже не знаю: решится ли высший совет обнародовать её в полном объёме.
— Решится — сказала Ира: — Это история о героях. Отчаянье, безумие, смерть — они прошли через всё. Но кто бы из нас смог пройти без потерь?
С непонятным выражением лица, физик характеризовала: — Древние…
И надолго замолчала.
Раскалённый — под прямыми солнечными лучами — треснувший пополам валун размером в четверть «зайчика». Не пройдёт и ста лет как он превратиться в песок. После того как целостность нарушена, его судьба предопределена.
Пусть на поверхности Меркурия никогда не вырастут города, но недра будут пригодны для жизни людей. Сначала это будет шахтёрский городок, каждый житель в котором так или иначе участвует в процессах добычи универсального преобразующего элемента и его трансмутации. А потом, кто знает. Может быть, близость к солнцу превратит Меркурий в гигантский аккумулятор накапливающий дармовую энергию и рассылающий её по всей солнечной концентрированными лучами. Может быть, первой от солнца планете предстоит стать огромной кузницей. Или здесь, в самой современной лаборатории, будут работать учённые изучающие происходящие на солнце процессы. Для многих и многих людей Меркурий станет домом в недалёком будущем.
С виноватым лицом Ира произнесла: — Прости, о чём ты говорила? Я не слушала…
В шутку Снежинская погрозила кулаком, но не выдержала и улыбнулась: — Древние со всеми их нелогичными поступками, дикими желаниями и извращённой моралью. Они словно бы инопланетяне. Но если вспомнить, что даже бабушку и дедушку, формально, можно причислить к древним, так как они родились и выросли ещё до конца старого мира. Тогда получается совсем странно.
— Знаешь, что? — предложила Ира: — Пошли спать. Пять часов всего осталось. Завтра ехать в комплекс. Капитан с Денисом утверждают, что восстановили герметичность и системы жизнеобеспечения, но как-то мне боязно снимать скафандр в ещё вчера разгерметизированном комплексе.
— В скафандре больше недели не проживёшь — заметила Аня.
— Поверь мне: прожить можно. Правда, неделя в скафандре та ещё пытка. Вернуть картинку леса?
Снежинская попросила: — Верни. Мальчики могут не понять. Комната отдыха и вдруг изображение выжженной пустыни. Сочтут ещё симптомом начинающегося душевного расстройства, потом не отвяжешься.
Три человека в растерянности стояли в широком зале, плотно заставленном механизмами. Большую часть пространства занимала полуавтоматическая линия, реализующая первичную стадию трансмутации универсального преобразующего элемента.
Земляне столпились неподалёку от входа и подозрительно переглядывались.
— Это ведь не чья-нибудь глупая шутка? — спросила Снежинская.
Кораблёв задумчиво отметил: — Ты вызвала нас сюда…
— По-твоему я страдаю приступами неконтролируемого лунатизма? — вспыхнула физик.
— Я этого не говорил — он почесал поросший двухдневной щетиной подбородок: — Однако нас всего трое в промышленном комплексе, плюс ещё капитан на основной базе и пилоты на борту Прометея. Меркурий полностью лишён какой-либо жизни. Если кто-то и мог пробраться условной ночью в цех первичной обработки и раскидать здесь всё, то только один из нас. Или, обладающий весьма странным чувством юмора и технологий скрытого проникновения на закрытые объекты, инопланетянин.
— Между прочим, Кораблёв, глупые шутки по твоей части — высказала физик.
— К данному инциденту я непричастен.
— Тогда кто? — никто не спросил этого вслух, но напрашивающийся вопрос повис в воздухе. Всего четыре человека на всю планету. Один контролирует рост базы и превращение её в маленький подземный городок. Трое других подготавливают бывший промышленный комплекс корпорации к работе. В нём же и живут. Герметичность и системы жизнеобеспечения комплексы восстановлены. Энергию выдают смонтированные Денисом ёмкие батареи подзаряжающиеся от солнца или, на крайний случай, от небольшого переносного реактора сейчас находящегося в спящем режиме. Большой реактор комплекса запустить не удалось. Да они и не пытались — кому охота жить с бомбой замедленного действия под боком.
Системы жизнеобеспечения также контролировали герметичность внешней оболочки. Никто специально не настраивал их на противодействие скрытому проникновению, но сама мысль о том, что кто-то снаружи мог бы попытаться тайно войти внутрь, отдавала прогрессирующей паранойей. Комплекс за два с половиной месяца они обследовали от и до. И всё же кто-то условной ночью зашёл в цех первичной обработки и устроил бардак, будто что-то искал или ему почему-то не понравились сделанные людьми перестановки.