Подобное знание вызывало раздражение, но Елизавета вела себя осторожно. Если ее отец являлся скромным рыцарем, сумевшим достичь сана лорда службой делу, оказавшемуся теперь проигранным, то от матери отреклась правящая в Люксембурге династия. Елизавета решила не отказываться столь легко от собственных возможностей достичь лучшего.
Маргарита пришла от нее в восторг. Девушка понимала, как доставить госпоже удовольствие, что означало - выслушивать тирады, направленные против герцога Йорка, сочувственно шептать, восхищаться принцем Уэльским, как самым совершенным из когда-либо появившихся на свет младенцев, демонстрировать интерес к платьям Маргариты, совсем не вызывавший затруднений, ибо Елизавета сама любила роскошь. 'В одном мы похожи', - думала она. 'Обе прошли через нищее детство, но Маргарита стала королевой. Какая победа, однако, сейчас корона потеряна...или потеряна, но не окончательно. Маргарита никогда с этим не смирится. Но теперь она в изгнании, а юный, богоподобный Эдвард, так захвативший мечты народа, - на троне. И, говорят, там и останется'.
Данная мысль вернула ее к беспрестанно всплывающему вопросу. 'А мы поддерживаем не ту сторону'.
Если бы только отец Елизаветы предпочел алой розе белую! Ему следовало знать, - Генриху не одержать верх над Йорком. На стороне последнего абсолютно все. Он полон сил, тогда как Генрих в любом касающимся боевых действий вопросе проявляет вялость. Генриху хотелось читать книги, слушать музыку, заниматься строительством и молиться. Да, эти молитвы! Они длились бесконечно. Елизавета испытывала к Маргарите глубокую благодарность за то, что королева со временем терпела их гораздо меньше. Йорк представлял собой настоящего правителя, он даже объявил о своих правах на трон, превосходящих в значении права Генриха, и некоторые с ним согласились. Занятие престола дедом Генриха было постоянной темой для обсуждений в обществе, а происхождение Йорка сразу от двух ветвей монаршей династии имело довольно достоверную основу. Но претензии Йорка базировались на гораздо большем, - он лучше подходил для роли короля. Помимо прочего, на его стороне находился граф Уорвик. Кому угодно было очевидно, - победа окажется за Уорвиком. Умный человек уже устроил бы что-то, дабы получить возможность сменить сторону, но отец Елизаветы этого не сделал, как и ее муж.
Она вздохнула. Да, вероятно, было бы мудрее принять предложение Хью Джонса.
Елизавета часто думала о Хью, хотя глубоких чувств к нему не испытывала, также, как не было их у нее к Джону Грею. Должен же кто-то, питала она твердую уверенность, оставаться в этих вопросах спокойным. Матушка Елизаветы в данной области радикально отличалась от дочери. Возможно, ради Ричарда, но Жакетта отринула ранг и власть, никогда о них не сожалея. Однако, Жакетта была не такой, как другие. Прежде чем выйти по любви за Ричарда Вудвилла, она являлась членом правящей в Люксембурге династии, заключила блестящий союз и стала членом королевской семьи. У Жакетты шла чудесная жизнь, она всегда это говорила и могла себе позволить. Но как быть ее бедным и неимущим детям?
Когда Елизавета прибыла к ней в качестве фрейлины при спальне, Маргарита сказала: 'Ах, как вы прекрасны. У меня не возникнет трудностей в поисках для вас супруга'.
Устройство Маргаритой браков стало при дворе общей шуткой. Чтобы видеть своих дам, как она говорила, 'пристроенными', королева экономила время даже на решении государственных дел.
Ничто не доставляло ей большего удовольствия, чем подбор придворным пары, устройство их браков, наблюдение за тем, как растут дети и раздача им подарков. Странная черта для столь честолюбивой и импульсивной маленькой королевы.
Конечно же, вскоре после своего появления и только бросив на Елизавету взгляд, Хью сразу же загорелся идеей на ней жениться. Девушка знала, о чем он думает, и в ответном восторге не пребывала. Претендент на ее руку имел репутацию храброго рыцаря, успел отличиться на службе у могущественного графа Уорвика, но состоянием не обладал.
Это случилось в один из периодов помешательства Генриха, когда герцог Йорк - отец нынешнего короля - выполнял обязанности Защитника королевства, которое пребывало пусть и в хрупком, но мире между династиями Йорков и Ланкастеров.
Королева, погруженная в наблюдение за мужем, даже не заметила происходящего с ее фрейлиной. Елизавета получила предложение. Совсем не от Хью. Он был человеком робким и, чувствуя, насколько высокого о себе мнения придерживается мисс Вудвилл, устроил так, что просить для него ее руки пришлось другим. И к кому же он обратился, как не к двум наиболее значительным тогда в государстве людям, - лично к герцогу Йорку и к тому, кто, вероятно, имел еще больший вес - к Уорвику, Создателю королей.
Елизавета вспомнила письма, полученные ею от этих двух вельмож, и подивилась их дружескому к Хью отношению и тому, что они нашли время походатайствовать за него.
'Он сообщил мне, что испытывает к Вам великие любовь и привязанность... Сейчас я пишу Вам и прошу, дабы Вы (согласно моим ходатайству и просьбе) снизошли и обратились к его законному и честному желанию..., разрешив мне оказать Вам настолько полное покровительство, насколько оно в силах Вас удовлетворить и порадовать...'
В письме было что-то, вызывавшее у Елизаветы раздражение. Он говорил, что благосклонно смотрит на ее союз с этим бедным рыцарем, как на достойный девушки брак, и предлагал свое покровительство в вельможно снисходительной манере. И это делал всемогущий Уорвик, друг герцога Йорка, рассматриваемого Маргаритой в качестве серьезного противника.
Сам герцог Йорк написал менее цветисто, убеждая согласиться на заключение брака, столь желаемого Хью Джонсом, и более тактично, чем Уорвик, давая понять, как этому союзу будет рад он.
Девушка предположила, что Хью верил в нахождение ею подобных ходатайств от таких людей неотразимыми. Но он не знал Елизавету.
Когда она рассказала о предложении Жакетте, та рассмеялась со словами: 'Мне по душе, когда мужчина берет ухаживание на себя'.
'Мне тоже', - подумала Елизавета.
Маргариту ее отказ от этого брака только обрадовал.
'Протеже Уорвика!' - воскликнула она. 'Да еще и герцога Йорка! Как же я ненавижу этих двоих. Именно они несут ответственность на все наши проблемы...за болезнь короля...да за все...Они пытаются вырвать из наших рук корону. Но это им никогда не удастся. Так значит, вы отказали человеку, которого вам хотели навязать? Чудесно. Очень хорошо. Моя прекрасная Елизавета, я найду для вас лучшую из всех возможных партий'.
И затем появился верный ланкастерец.
'Джон Грей - хороший человек', - сказала королева. 'Он замечательно нам служит. Король в восторге от него. Я сама всегда ему симпатизировала. А еще Грей - наследник Феррерсов из Гроуби. Известно ли вам, моя дорогая, что у него есть милое имение в Брэдгейте, и что он происходит из семьи, относящейся к норманской аристократии?'
'Я не тороплюсь выходить замуж, моя госпожа',- ответила Елизавета.
'Разумеется, не торопитесь, но вы же достаточно умны, чтобы заметить удачу, идущую к вам в руки? Я уверена, будет легкомысленно в нашей жизни пропускать прекрасные возможности, надеясь на то лучшее, что, вероятно, никогда и не произойдет'.
Таким образом, королева заявила о своем покровительстве этому браку, а она имела склонность становиться все более и более нетерпимой с теми, чьи желания не совпадали с высказываемыми ею.
Елизавета тщательно обдумала перспективы союза с Джоном Греем, тогда как Жакетта согласилась с Ее Величеством в оценке брака как хорошего и удачного. Джон Грей был молод, привлекателен и без памяти влюблен в свою прекрасную избранницу.
Они поженились, и молодая женщина несколько лет провела в Брэдгейте. Елизавета полюбила это место, расположенное почти в двух милях от замка Гроуби и лишь в четырех - от Лестера. Там появились на свет оба ее мальчика, там она совершенно сроднилась с тихой и спокойной жизнью и наслаждалась оказавшимся безмятежно счастливым браком. Елизавета выезжала на прогулки по живописным землям, любовалась садами, запрудами для рыб и бережно сохраняемыми аллеями. При переезде через мост надо рвом с водой, при взгляде на две башни и стены с зубцами, с колоннами и карнизами на углах внутри нее рождался трепет, и Елизавета говорила себе: 'Это волшебное место принадлежит нам...В свое время оно достанется моему сыну, также, как и замок Гроуби'.
Тогда молодая женщина считала, что со вступлением в брак поступила правильно.
Пока не начались военные столкновения, жизнь текла гладко. Сражения беспрерывно сменяли друг друга. Битва при Нортгемтоне уступила бою при Уэйкфилде, где нашел смерть герцог Йорк, после чего его украшенная бумажной короной голова была прибита к стенам города Йорка. Как же веселилась в те дни Маргарита. Бедная Маргарита! Ей следовало понять, что над такими, как она судьба с удовольствием насмехается. Победы оказались кратковременны, а поражения очень часто являлись делом рук лично королевы.
После разгрома йоркистов при Сент Олбансе, оказавшемся для Елизаветы роковым, так как в ходе битвы погиб ее муж, и все в мгновение ока переменилось, блестящая стратегия Уорвика перевернула все игральные доски. Супруга с двумя детьми, чье будущее казалось обеспеченным, по меньшей мере, настолько, насколько это могло быть в этом зыбком мире, - стала вдовой.
Даже тогда она являлась состоятельной дамой и обладала способами, дабы позаботиться о своих мальчиках. Как же безумна могла быть Маргарита! Ланкастерцы одержали ради нее победу при Сент Олбансе, но ловкий шахматист Уорвик обернул ту в триумф Йорков, всего-навсего захватив Лондон и посадив там в качестве короля Эдварда Йорка. Йоркистов лондонцы поддерживали всегда. Они интересовались исключительно торговлей и достойным твердым управлением, и Эдвард Йорк (с Создателем королей за спиной) сразу предложил им желаемое. Лондонцы покончили с сумасшедшим Генрихом и ненавистной столице Маргаритой, бывшей для них бестактной чужестранкой, ни разу не совершившей попытки понять подданных.