– Что?
– Проходных ролей.
– А…
Лиза пила свой смузи и снисходительно посматривала на Павла. Похоже, все происходящее раздражало ее тем, что наступила полная неясность с дальнейшими планами и карьерой актрисы. Знает ли она про отрубленные руки? Говорила ли ей об этом мать? Или пощадила ребенка?
– Твоя мама не упоминала о том, что труп нашли в странном состоянии?
Тревожный взгляд метнулся на него.
– Н-нет.
Не буду, решил Павел.
– А твой дядя увлекался стихами? Пушкина при тебе читал?
– Нет.
Расставшись с Лизой, Павел подумал, что, наверное, ее поступление в театральный откладывается на неопределенное время, если не навсегда. Таланта у нее явно никакого нет.
– Бу-бу-бу, – бухтело за стенкой.
Он поморщился.
– Слушайте, поручик, вы и вправду сходите с ума?
Он с интересом посмотрел на вопрошающего.
Молод, задирист, а впрочем, полное ничтожество. Тоска по жене и дочери накрыла его с головой. Он чуть не застонал от душевной боли, скоблившей по сердцу. Когда они еще увидятся? Когда? И суждено ли им увидеться в этой жизни? Или все дым, мираж, суета сует, как сказал когда-то мудрец Экклезиаст.
Как ему быть в этом мире? На что надеяться? На то, что время повернется вспять, не будет тех двух революций – этого ада, внезапно обрушившегося на Россию. Он помнил, как неприятно и унизительно началась Февральская революция, какое взвинченное возбуждение носилось в воздухе. Керенского обожали и носили на руках, а он оказался полным ничтожеством, не способным вывести страну из кризиса. Царь Николай II, Помазанник Божий, вел себя так, словно он правил не огромной страной, а маленьким княжеством, где всё под рукой и не нужно принимать тяжелых судьбоносных решений. Страна давно катилась к краху, и не видел этого только слепец…
Воспоминания нахлынули на него. Ему есть что вспомнить. Салон Марии Клейменихель. Каким он был тогда наивным и как увлекался всем таинственным, мистическим…
С Кириллом Морозовым Павел встретился недалеко от театра «На грани». Кафе, где они сидели, было стилизовано под советскую столовую.
Когда Павел позвонил по телефону, Кирилл не сразу понял, зачем его хотят видеть, потом посерьезнел и сказал, что об убийстве Диянова он не знал, но, если это требуется для следствия, конечно, готов встретиться.
Павел вынужден был признать, что Кирилл хорош собой, наверное, женщины сохли по нему пачками. Высокий, стройный, мускулистый синеглазый блондин чем-то напоминал молодого Бреда Питта.
– Я даже не могу поверить, что Александра убили, – сказал он. – Бред какой-то!
– Не просто убили, а отрубили ему руки.
Кирилл издал звук: нечто между возгласом негодования и криком ужаса.
– Вы были друзьями?
– Я бы так не сказал, скорее, знакомыми.
– Когда вы познакомились и как часто виделись?
– В последнее время – чаще обычного. А так – два-три раза в год.
– Чем были вызваны участившиеся контакты?
– Александр хотел прийти к нам в театр «На грани», поэтому просил о содействии.
– Вы входите в руководство театра?
Павел увидел, что Кирилл невольно смутился.
– Нет, что вы! Я просто там… иногда играю. Пару раз консультировал режиссера. И всё. Никаких руководящих должностей в театре я не занимаю.
– Почему же Александр обратился к вам?
– Он просил помочь ему, похлопотать перед главрежем. Александр думал, что я смогу помочь. Он нигде постоянно не работал и хотел найти площадку, где мог бы играть регулярно.
– У него были враги? Рассказывал ли он вам о своих неприятностях?
– Понятия не имею о его врагах. Ничего подобного он мне не говорил…
– Выглядел ли он в последнее время расстроенным или озабоченным?
– Как обычно, ничего такого за ним я не замечал.
– И между тем его убили зверским способом.
– Я не…
– Хотите посмотреть фотографию? – не унимался Павел.
Он показал снимок Морозову. Тот поперхнулся, и Павлу показалось, что его сейчас вытошнит.
– Ужас! Простите! Кто это мог сделать?
– Мы и пытаемся это выяснить…
– Я о его жизни ничего не знаю толком, я же говорю, друзьями мы не были…
– Подумайте хорошенько. Когда вы с ним встречались в последний раз?
Морозов задумался:
– Кажется, дней пять назад, если не ошибаюсь.
– И о чем говорили?…
– Ну… о делах театральных. Он хотел, чтобы я энергичнее вел переговоры с главрежем. Можно сказать, настаивал. О своих планах говорил. Хотел, как я понимаю, пустить пыль в глаза, показать свою незаменимость. Без блефа актерам обойтись трудно.
Павел подумал, что толку от Кирилла Морозова маловато… Ну а вдруг?
– Советую вам все хорошенько обдумать. Наверняка какие-то детали вы могли упустить. Вспомните, любая мелочь может оказаться зацепкой…
– Я попытаюсь.
Павел оставил свой телефон Морозову и подумал, что распутать это дело будет весьма нелегко.
– Простите, – спросил он напоследок, – а какую роль собирался играть в вашем театре Александр Диянов? Было ли это как-то связано с Пушкиным?
И здесь… Павел мог поклясться, что в лице Морозова мелькнула растерянность, которая, впрочем, быстро сменилась неприкрытым страхом. Он проскользнул, как блик, в одну секунду, но Павел сумел этот страх разглядеть.
– Нет. О конкретных ролях мы пока не говорили.
– Подумайте!
– Если что-то вспомню, я сообщу вам, – быстро проговорил Павел.
Уже вернувшись домой, Павел решил, что надо поговорить с Морозовым еще раз. Ему не понравилось то выражение страха, которое промелькнуло на лице актера.
Выходящий из моря мужчина был красив как бог. Стройный, поджарый. Анна невольно задержала на нем взгляд, но тут же, устыдившись собственного порыва, отвела глаза в сторону. Докатилась, беззлобно поддела она сама себя, любуешься накачанными мужскими торсами. А надо бы думать совсем о другом. «И о чем же? – ехидно пропел кто-то внутри нее. – О чем тебе еще думать на отдыхе, как не о мужчинах? Ты теперь девушка свободная». При этих словах она поморщилась. Не хотелось вспоминать о расставании с Данилой. Кто был прав, а кто виноват? Какая теперь разница! И зачем это нужно разбирать? Да еще на отдыхе, когда главное – отдохнуть и развеяться.
Анна вспомнила, как ее начальник Вася Курочкин чуть ли не силой выпихнул ее в отпуск, приговаривая при этом: «Пора бы тебе, матушка, и отдохнуть». Когда Курочкин начинал употреблять такие слова, как «матушка», это означало крайнюю степень раздражения. Все-таки Анна знала своего начальника неплохо. Да что там говорить – хорошо. Поэтому она недолго сопротивлялась и согласилась взять отпуск, тем более что Вася выдал ей на дорожку не только отпускные, но и премию. Словно хотел поскорее спровадить ее.
На самом деле Анна понимала, что ему нужен толковый здоровый работник, а не та размазня, в которую она превратилась. Васины щедрость и внимание означали всего лишь заботу о ценном кадре, имеющемся в компании в единственном числе. Вторую опору фирмы составлял сам директор.
Дома Анна немного всплакнула. Было непривычно идти в отпуск в одиночестве. Раньше такие проблемы занимали ее меньше, а вот с некоторых пор – по мере приближения к тридцатилетию – возраст стал чувствоваться острее. Еще, конечно, все не фатально – все-таки ей не сорок, тем более – не пятьдесят. Пятьдесят лет Анне вообще представлялись недостижимыми и далекими, как пустыня Сахара… хотя она понимала, что время пролетает молниеносно, и этот возраст наступит гораздо раньше, чем она думает.
Анна зашла в интернет и стала просматривать предложения турфирм. Все было ярко, красочно и… стандартно. Турфирмы, словно соревнуясь друг с другом, предлагали измученному работой, неурядицами и просто бытом потребителю один тур краше другого. Там были и экзотический Бали, и Таиланд, полюбившийся россиянам в последние годы, присутствовала европейская экскурсионка: Прага, Париж, Вена, предлагались изученные вдоль и поперек Египет и Турция… Словом, глаза разбегались, и трудно было остановиться на чем-то одном. Каждый вариант был хорош по-своему, и у каждого была своя изюминка, но экскурсии Анна отмела сразу, потому что она нуждалась прежде всего в отдыхе, а не в походах по музеям и достопримечательностям, какими бы выдающимися они ни были. Все это как-нибудь в другой раз, решила она. Сейчас – долгожданный отдых, в котором я так нуждаюсь, раз сам начальник выпроводил меня из офиса под белы рученьки.
Внезапно Анна подумала, что чем проще, тем лучше, и для ее целей вполне подойдет Турция. Разве это плохой вариант?
Анна зашла в турбюро, находившееся рядом с домом, и купила себе тур на десять дней. Вполне достаточно, подумала она. Длительное пребывание на солнце мне повредит. Да и мозги слишком расслабятся… А вот десять дней – самое оно.
…В самолете она ни о чем не думала, только вспоминала Васю, который сказал ей: «Без красивого загара и легкой головы не возвращайся. Сиди там, пока не наберешься сил».
…Выполнять программу по красивому загару она начала сразу, в первый день же день облюбовав уютное место на пляже. Она лежала на топчане, представляя, как выглядит со стороны: в новом купальнике, купленном на скорую руку – сине-бирюзовом, с эффектными белыми полосками; в темных фирменных очках, закрывающих пол-лица. И только она села, чтобы посмотреть на море, как увидела ЕГО… Красавца-блондина, который невольно смутил ее… Наверное, длительное отсутствие секса так действует: мужчины видятся в другом, волшебном свете. Чуть ли не богами…
В этот момент она рассердилась на саму себя и снова легла, чтобы никого не видеть. И неожиданно услышала:
– Место свободно?
Анна открыла глаза и мгновенно села.
К ней обратился тот самый блондинистый бог… Вблизи он был еще лучше, красивее – пресс кубиками, как это сейчас модно, синие глаза… Она внезапно покраснела.