— Мам, ты не обидишься, если я у папы еще денек побуду? — голосом сиротки Баси спросил сын. — Мы с ребятами на канал собрались, папа будет с нами за старшего.
— Ну что ты, конечно, не обижусь, — ответила я, хотя ревную его к отцу. Но тут я сама виновата, все больше чужими детьми занимаюсь, хотя вся моя квалификация по закалке и развитию отработаны на моем собственном ребенке. И он единственный теперь в классе, у кого первая группа здоровья!
От Володиного голоса у меня все внутри замирает и разливается теплом. Стараюсь, чтобы было незаметно, как я на него своеобразно реагирую, очень стараюсь, правда!
Прилегла, попыталась читать детектив, как-то не пошло, не то настроение, скучно стало — не похоже на жизнь. Может, самой книгу написать? За столько лет материала интересного накопилось, не на одну хватит. Надо подумать.
«Подумаешь, когда выздоровеешь, а сейчас иди лекарства пей, а то сто лет болеть будешь», — это мой «перфектум мобиле» не дремлет.
Телефон в тот день звонил не переставая. Жанна позвонила раз двадцать. На какие-то ее звонки я отвечала, на какие-то — нет. Обсуждала со мною нянь, которых ей подбирали в агентстве. Зная, как ей трудно угодить, я ни минуты не сомневалась, что ей никто не подойдет. Поэтому в концов концов предложила сама:
— У меня есть на примете очаровательная женщина, Раечка.
Я познакомилась с ней в бассейне. Она работала с малышом немного старше Мэри, но подумала, что и с ней справится. Ее доброжелательность, умение понять ребенка, сразу привлекли мое внимание — Раечка подойдет и Мэри, и Жанне. Миловидная, ухоженная дама лет пятидесяти, хотя выглядит гораздо моложе, спортивная. Педагог с большим опытом работы в семье. Словом, представила ее Жанне в самом выгодном свете.
— Звоните! Звоните немедленно! Пусть завтра же приезжает на пробный день. Мэри не спит, плохо ест, я ее совсем не понимаю.
— Жанна, вы преувеличиваете, Мэри спокойная девочка.
— Это у вас она спокойная, при вас мы ее и не слышим, а у меня она все время криком кричит, давайте Раечку посмотрим, позвоните ей сегодня же, — взмолилась Жанна.
— Хорошо, я постараюсь до нее дозвониться и договориться на завтра. На десять устроит?
— Нет, давайте пораньше, часиков на восемь.
Набрала Раечкин телефон, объяснила свою ситуацию, сказала, что заболела, и попросила ее заменить меня на пару недель.
— Если только ради тебя, чтобы ты спокойно лечилась. А то будешь рваться, осложнение какое-нибудь получишь, — к моему ликованию согласилась Раечка.
— Спасибо, солнышко! — тепло поблагодарила я ее. Мэри в бассейне она видела, очарована была ею безмерно, но Жанна с ее запросами на трудовые подвиги как-то не вдохновила.
Еще раз повторив, что делает это только ради меня, Раечка согласилась подъехать на Остоженку к восьми часам. Объяснила ей, как лучше и быстрее туда добраться.
— Если будут вопросы, звони.
Иду пить лекарства, какие же они гадкие и как только народ их пьет. Болею я редко и лечиться не люблю категорически. Лучше профилактика — спорт, бассейн. Заглянула в пакет с коробочками, которые привез Володя: таким количеством лекарств роту солдат можно вылечить, барышни аптечные дневную выручку точно сделали. Я закуталась в плед и вышла на балкон. Обшитый деревом и застекленный, он служит мне еще одной комнатой. Села в кресло — подарок бывшего мужа.
Глупая, еще выговаривала: «Ты, Климов, совсем спятил: есть у меня время в кресле-качалке сидеть?» Ну что за подарок странный, в самом деле! Но вот ведь пригодился.
Володя позвонил вечером, задал все врачебные вопросы: как я себя чувствую, лучше ли мне, спала ли температура? «А интересно, — подумала я, — как он живет, какой он дома?» Я не могла представить его себе в халате и тапочках, наверное, надевает спортивный костюм, но только не халат. Говорили мы долго, обо всем. Володя постоянно спрашивал: не устала ли, не хочу ли спать? Не устала и не хотела, хотела еще и еще слышать его голос, говорить с ним, видеть его. Параллельно размышляла: может, попросить, чтобы приехал? Ну да, пирожных еще привезти. Придумать какую-нибудь причину или не нужно?.. «Ты живешь в своем измерении. В кругу своих материнских и дочерних обязанностей, как, в плотном оцеплении, и при этом ни от кого не зависишь. Зачем тебе начинать эти новые и неопределенные отношения?» — убеждал меня при этом мой проклятый внутренний механизм. И убедил.
Раечка позвонила, отчиталась: Мэри накормлена, зарядка сделана, прогулка состоялась, несмотря на холодный ветер и накрапывающий дождь. Мама убыла в клинику — у нее сегодня по записи на прием несколько клиенток. Врач Жанна хороший, все ее пациентки хотят выглядеть не просто хорошо, а сногсшибательно, и она с большим успехом им в этом помогает. Мне тоже на праздники презентуются кремы класса «люкс», косметика не ниже Диора и Живанши, даже инъекции ботокса делали для пробы. Особого эффекта от них я не увидела, но приятельницы говорят, что выгляжу я хорошо, несмотря на изматывающий график и суточную работу. В заботе над моей внешностью Жанне равных нет: «Вам этот крем нужен обязательно, а этот на ночь, а этот утром после еды», — постоянно инструктировала она меня.
Добрая она у нас мамочка, заботливая, за что и ценю ее безмерно, только мне выспаться бы, лучше бы домой пораньше отпустила.
Вечером опять позвонил Володя. Я как девчонка запрыгала на одной ноге: «Позвонил, позвонил, ура!» Хотя не умею я распускать гирлянды фейерверков в своей душе, а уж тем более словами. Однако трепет душевный имел место быть: ждала, ждала звонка. И по его интонациям поняла: мы совпадаем.
Ему нравился ранний Макаревич «из несказанных слов сказать вам хоть одно…». Попросила послушать, и он поднес телефонную трубку к проигрывателю, а я сидела на полу и слушала вещи, которые нравятся ему, а потом попросила поставить те, что нравятся мне. Это было и объяснение моих чувств, и послание о том, как мне хорошо, и напоминание, что я не могу перейти границу, которую так четко себе установила. Это был диалог наших сердец о прошлом, настоящем и, возможно, общем будущем. Мы говорили друг с другом на «вы», но, по-моему, каждый хотел сказать: «Люблю, хочу видеть, жду». Володя спросил:
— Что вы сейчас делаете?
— Сижу на полу и слушаю вас.
— А почему на полу?
— Ну, мне так удобнее, перемещаться по квартире я не могу — телефон у меня стационарный. Раньше была радиотрубка, но сын несколько раз ее «удачно» уронил, пришлось по-быстренькому купить что попроще.
— И вам удобно?
— Более чем.
Однако его обеспокоил факт моего сидения на полу, поэтому уже на следующий день он подарил мне телефонную трубку. Ставил мне песню Носкова: «Я люблю тебя, это здорово…» Когда сама ее слушала, она меня не трогала, а тут почему-то зацепила своей нежностью, мелодичностью. Володя рассказывал мне о своих друзьях, Макаровых — семье, состоящей из бабушки, дочки, внучки и зятя. Был там еще и дедушка, который в весьма зрелом возрасте вдруг ушел из семьи, пересел на мотоцикл и стал рассекать по Москве в кожаных подштанниках, в куртке с металлическими заклепками и с банданой на голове. Он не выносил, когда его называли дедом, поэтому, видно, и ушел. Нашел себе совсем молодую деваху и вот стал отрываться с ней по полной программе.
Но друзья есть друзья, вернулся Володя к нашей старой теме и признался, что обе части этой развалившейся семьи занимают в его сердце равные места и он надеется, что все-таки они опять соединятся, когда дедушке надоест резвиться на стороне.
Раечка позвонила через день и убитым голосом сообщила:
— У Жанны Владимировны пропал кошелек. Пропал из сумки, сумка была дома, стояла открытой, и она в последний раз точно его там видела.
Какая Жанна внимательная, мне можно не рассказывать.
— А кроме тебя, кто еще был дома? — спросила я Раечку.
— Иван, ее сын от первого брака, и еще участковый милиционер заходил, чего-то там обсуждал с Жанной. Я как раз Мэри кормила, не видела, когда он ушел, — бесцветным голосом доложила Рая.
— Так, только не паникуй, это у нас привычное дело — поиски часов, ключей, кошельков. Лучше бы Жанна голову свою где-нибудь оставила! Найдется, причем скоро, — успокоила я Раечку.
Да, весело… Порекомендовала няню, и уже на следующий день пропал кошелек. Я представила себе, что выслушаю от Жанны вечером, странно, что она до сих пор мне не позвонила.
Только помяни нашу мамочку, она тут как тут:
— Да, Жанна Владимировна, я вас внимательно слушаю. — Морально я была готова выслушать все ее претензии в мой адрес: «Что за няню вы нам прислали, кошельки пропадают!»
— Людмила, представляете, у нас вчера был ряженый милиционер!
— Да вы что, Жанна Владимировна!
— Да, и у меня пропал кошелек. Я ни в коем случае не хочу думать ничего плохого на Раечку, это точно милиционер, больше ведь некому, да?
— Насчет милиционера — версия уж больно хлипкая какая-то, Жанна Владимировна, может быть, еще варианты есть?
— Какие еще могут быть варианты? Неужели вы думаете, что это Раечка? Вы же сами мне ее рекомендовали.
Я тоже не думала, что это Раечка, но про то, что Жанна сама могла где-нибудь оставить кошелек — в кафе или в том же «Мариотте», — у меня духу сказать как-то не хватило.
— Может быть, еще кто-нибудь заходил?
— Больше никого не было!
Да, миленькая ситуация. Прояснилась она через пару часов. На Остоженку позвонили из ресторана «Шатуш», где Жанна ужинала накануне и оставила на столике кошелек. К счастью, в нем оказались визитки с номерами мобильного и домашнего телефонов. Позвонили и пригласили прийти и забрать свои вещи. Вот росомаха-то!
Но ни я, ни Раечка так и не услышали от Жанны ни извинений, ни оправданий, что она бывает такой рассеянной. Еще и милиционеру ни за что досталось: Жанна успела позвонить в отделение, узнать фамилию этого несчастного и как бы невзначай брякнуть: «У меня пропал кошелек после его визита».
Пока я болела, пришла настоящая весна. Резко потеплело, а вместе с весенним солнышком вернулась уверенность, что жизнь прекрасна. И все в ней прекрасно — каждая мелочь.