— Что вы делали в это время в этом месте? — бросил холодно.
Я огляделась вокруг. Все смотрели на меня. Даже чёрный сеттер.
— Й-а? — пролепетала с недоумением.
— Нет, я с трупом разговариваю. Конечно, сеньорита, вы. Давайте кратко, быстро и по существу вопроса. А то повешу это убийство на вас, и будете доказывать свою невиновность на суде.
Вот же нахал! Я аж растерялась от злости.
— Во-первых, — процедила, — труп уже окоченел. Это значит, что её убили никак не позже, чем утром. Во-вторых, всем известно, что мы прибыли во дворец пару часов назад.
Он оглянулся, смерил меня голубой сталью глаз.
— Во-первых, — передразнил насмешливо, — не утром, а ночью, ближе к вечеру. Но вам простительно не понимать тонкостей. А во-вторых, три с половиной часа назад.
Я не опустила перед ним взгляд, лишь надменно приподняла бровь.
— В любом случае, мы были слишком далеко, когда произошло убийство.
Он прищурился, и я на миг ощутила неприятное покалывание где-то в совести. Перед нами лежит милая, несчастная, замученная жертва, а мы тут устроили…
— Так. Отлично. Где вы были вчера ночью и кто может это подтвердить? — холодно уточнил сеньор капитан, а затем обернулся к охранникам: — Накройте тело и отнесите его в подвал корпуса охраны. Оцепите куст алой лентой и выставьте стражу. До полудня завтрашнего дня никому не подходить. Даже близко. Сеньориту провожу я сам. Марш исполнять.
— А может я не хочу, чтобы меня провожали вы? — ощетинилась я.
Он смерил меня высокомерным взглядом.
— Пока что вы главная подозреваемая, поэтому ваши желания остаются все при вас.
— Что за чушь⁈ — взвилась я и шагнула к нему, тыча пальцем в крепкую грудь. — Да вы сами себя слышите?
Он вдруг довольно улыбнулся, как нашкодивший мальчишка, поднял с примятой травы чулок и ехидно спросил:
— Не ваш? Или забрать в качестве вещественного доказательства?
Я покраснела и вырвала у него из рук несчастную белую змейку. Наклонилась, обула босую ногу в туфлю и гордо направилась прочь.
Что за порядки в этом дурацком дворце⁈ Как вообще смеет этот наглый выскочка вот так разговаривать с невестой своего принца⁈
Моя комната встретила меня запахом свежего белья и лунными коврами на полу. Я быстро приняла ванну (здесь была такая же система, как в приснопамятной гостинице), завернула волосы в полотенце и села на окно, глядя на лужайку меж сосен. Сна не было ни в одном глазу. Память рисовала страшные картины. Интересно, убитая Катарина может ли превратиться в призрак и отправиться, например, ко мне? Я вздрогнула, представив, как она стоит где-то там, в тени и смотрит на меня своим безглазым лицом. И чуть не заорала от ужаса, когда заметила, что одна из сосновых теней действительно пошевелилась.
Ужас сковал моё тело, не позволяя пошевелиться.
Катарина.
Говорят же, что первого, кто заметит убитого, покойник потащит за собой…
Глава 5Вот такое фуэте
Я смотрела, замерев, на тёмную фигуру, выступившую из-за дерева. Тень падала на неё, почти полностью скрывая. Мне казалось, что она кутается в тёмный плащ. Мои губы шептали молитвы. Мне не было видно лицо наблюдателя, да я и страшилась увидеть его. Фигура была пугающе высокой, широкоплечей…
Что?
Я моргнула и пригляделась. Ну точно! Даже если под плащом прячется мужеподобная девица, то уж точно это не тонкая, изящная Катарина.
А тогда, простите, что этот мужик делает у нас под окнами⁈
Я спрыгнула с подоконника, накинула на плечи плед и выбежала. Злость рвала сердце на части. Таинственный мужик, кем бы он ни был, напугал меня. Я полчаса, как полоумная, сидела, не в силах пошевелиться. Ну, он мне сейчас за всё ответит!
Разъярённой фурией я слетела с лестницы, выбежала на веранду, затем в сад.
— Ну⁈ Ты, как там тебя!
Но в соснах играл один лишь ветер. Всё было пусто и тихо, и даже отсюда было слышно, как шуршит галькой сонное море. Неужели мне показалось? Это что, нервы? Я превратилась в истеричную барышню? Мне стало стыдно. Я подошла к тому дереву, где видела молчаливую зловещую фигуру, наклонилась, всматриваясь.
Определённо, здесь кто-то был. Трава примята, причём виден отпечаток квадратного мужского каблука. Такие носят военные, полиция, дворцовая охрана, инженеры… Да в целом, много кто. Помнится, у невежливого капитана щёгольские туфли тоже были на квадратном каблуке. Да что там говорить! Псевдо-Алейшо тоже гарцевал на таких.
Да, найти виновного сложновато будет. Но зато я могу себя поздравить с тем, что не лишилась собственного разума. Отличная новость!
Я ещё раз обошла сосны, а затем вернулась в комнату. Сна не было ни в одном глазу. Память рисовала картины одна ярче другой. По опыту зная, что не усну, я взяла карандаш и подошла к мольберту. Перевернула альбом.
Вот помчались рыжие лошади в медно-ржавых горах, а на них изящные, словно танцоры, всадники с чёрными платками, закрывающими нижнюю часть лиц. Глаза одного из разбойников горели весёлой насмешкой. И ветер трепал его коротко стриженные волосы. На этот раз мне удалось поймать динамику: кони буквально летели по бумаге, выбрасывая вперёд копыта, или подгибая их под себя в прыжке.
Когда витраж засветился от первых солнечных лучей, я уже торопливо набрасывала этюд на другом мольберте: зловещие тени от кипарисов тянутся, будто руки, к сломанной человеческой кукле, над которой склонился белокурый франт в тёмной жилетке. И в кипарисной темноте прячется фигура, закутанная в плащ с капюшоном…
— Ирэна, да проснись же! Король…
— К демонам короля, — проворчала я, натягивая подушку.
Кто-нибудь, выключите этот несносный свет!
— Ирэна! — голос мачехи посуровел. — Что ты такое говоришь? За такие слова могут язык отрезать…
— Да-да, — прошептала я, цепко хватаясь за подушку, которая упорно вырывалась из моих объятий, — потушите его со сливками…
Подушка сдалась, зато внезапно одеяло предательски покинуло меня. Прохладный ветерок тотчас защекотал пятки. Я застонала и открыла глаза. Напротив стояла Марселия, держа в руках покрывало, словно андурийская танцовщица.
— Король ждёт нас на обед, — безжалостно громко провозгласила она. — И не надо мне снова говорить, что ты ему разрешаешь пообедать без нас.
— А я так говорила? Марсик, пожалуйста, разбуди меня через полчасика…
Мне показалось, или матушка рычит?
— Ирэна! Часик, потом ещё часик, а затем полчасика уже было. У тебя осталось полчаса времени, понимаешь? Полчаса до момента, когда ты застынешь в глубоком реверансе перед…
Она не успела договорить: я проснулась окончательно, вскочила и лихорадочно заметалась по комнате. Марселия хмыкнула, нажала на электрический звоночек, и тотчас (наверняка ждали вызова) вошли две служанки. С их нехитрой помощью я была готова уже через пятнадцать минут, ещё пять мне понадобилось, чтобы наспех выпить кофе со сливками, а затем я гордо и величественно (ну я так надеюсь) вышагивала по аллее по направлению к золотистому от солнечного света и рыжих осенних листьев дворцу.
Дворец был сложен из песчаника. Люблю этот камень. В нём словно сокрыты древние знания. А ещё мне нравится, что его цвет и фактура зависят от времени года, освещения, окружающей природы, угла наблюдения… Живой камень. По мне, так намного лучше пресловутого мрамора…
Лакеи в ливреях с поклоном распахнули дверцы.
— Донья Марселия Изабелина Констанса с дочерьми, — провозгласил статный мужчина с буклях.
Что? Парик? Серьёзно⁈ Двадцатый век на дворе так-то. Мне сразу стало как-то не по себе. Я искоса глянула в узкие полосы зеркал, украшающие радонитовый зал с изумительной лепкой, напоминающей готику, на потолке. Платье цвета бледного аметиста, три нитки жемчуга на шее, высоко убранные волосы, милая мордашка, веер, прикованный к моей руке в тонком кисейном белом рукаве… Нет, всё прекрасно. Я удивительно как хороша!
Высокий мужчина в кителе кобальтового цвета, застёгнутом до самого подбородка на гербовые пуговицы, обернулся, сверкнув золотыми эполетами, и улыбнулся в роскошные седеющие усы. В обеденном зале было не больше тридцати человек — скромный семейный обед.
— Рад видеть вас снова, донья Марселия. Годы вас совсем не меняют.
Матушка присела в реверансе.
Ну то есть, ты велел казнить её мужа, тебе было плевать, что вдова сгниет где-нибудь на задворках королевства, что там станется с её дочкой, и не пойдёт ли она попрошайничать в поисках куска хлеба, но тебе приятно, что Марсик осталась красоткой? Серьёзно, Ваше величество?
— Позвольте представить вам моих дочерей, — промурлыкала матушка.
Монарх приветливо наклонил голову.
А дальше я не помню.
Потому что мой взгляд натолкнулся на него. Высокий, с лёгким загаром, темноволосый, сероглазый и всё такой же… такой же… Только возмужавший, раздавшийся в плечах. Он стоял, опершись о спинку стула, и равнодушным взглядом скользил по присутствующим. Принц Ролдао не надел форму: белая рубашка, неформально расстегнутая на шее, чёрный жилет. Чёрные брюки. Я застеснялась и снова вернула взгляд к его лицу. Припухлые, но не расплывшиеся, а чётко очерченные губы цвета надкушенной черешни. Густые-густые тёмные ресницы…
Внезапно Ролдао взглянул на меня, и я почувствовала, как часто заколотилось сердце. Я будто вновь превратилась в девятилетнюю девочку, не знающую, куда от смущения девать руки. Щёки запылали, и я поспешно отвела взгляд, пытаясь заставить себя услышать короля.
—… принц всю ночь работал над важными документами…
О чём это он? Вернее, о ком?
— Я уверена, — обворожительно мурлыкнула матушка, — мы ещё увидим Его высочество…
А, это они о моём толстячке? Да-да, догадываюсь, о каких «документах» идёт речь.
— Прошу вас, присаживайтесь.
Мы расселись согласно этикету, и я с любопытством огляделась. Итак, король. Высокий, статный, Ролдао похож на него. Глаза чёрные и смотрят очень неприятно, как будто заглядывают под кожу, выискивая всё отвратительное, что есть в человеке. Пухлые, расплывшиеся губы улыбаются, но это неискренняя улыбка манекена. Говорят, в молодости он до чрезвычайности был хорош собой. Но вот эти носогубные складки…