— Что это?! — кричал он. — Кто мог такое сотворить? Что вообще происходит?
Его силуэт потускнел, ему было больно и страшно за меня.
— Не надо, прошу не надо! — попросила я, протягивая к Нему руку. — Просто, не надо!
Он опустился на колени передо мной, но я не видела Его лица. Он просто стал расплываться, пропадать. Я испугалась за Него, но потом поняла, что дела не в Нем, а во мне.
— Что… что мне делать? Как помочь?
— Ничего не нужно, — успокаивала я, пытаясь дотянуться до Его лица.
— Прости меня! Это я виноват!
— Глупости!
— Мы справимся, просто потерпи немного. Я найду лекарство! И все будет, как раньше!
Я рассмеялась, снова закашлялась, только теперь кровь изо рта попала ему на колени. Он опустил голову, потом резко прижал меня к себе, так что я окунулась в тепло лазури, в Его ласку и нежность. Ничего уже не имеет особого значения, если Он рядом со мной.
Мы помолчали. Я больше не пыталась говорить, боясь довести Его до истерики или срыва. Я не хочу, чтобы Он страдал, пусть эти страдания и ничто по сравнению с тем, что Он мог бы испытать, если бы наша связь была, такой же, как много лет до сего дня. Он ласково гладил по голове, явно опасаясь сделать мне больно, но при этом, не отстраняясь, мне даже показалось, что Он боится отойти от меня… боится, что я умру в любую минуту. Это ощущалось в Его сиянии, и Он сам старался себя подготовить к этому…
— Так сейчас ночь? — спросила я.
— Почти, небо заволокло такими тучами, что темень полная. А взором я тебя вообще не вижу.
— А взглядом?
— У меня сейчас очень хромает взгляд, я почти как человек… это моя кара!
— Перестань! — попросила я. — Подожди, ты говоришь: ночь? А сколько… когда мы виделись в последний раз?
От моего вопроса Он сначала окаменел, а потом задрожал. Я обняла Его, прилагая все силы, чтобы забрать Его боль себе. Не хочу, чтобы Он винил себя, ведь здесь виновата только я сама, а Его чувство вины сейчас нам не поможет. Оно вообще лишнее, потому что Он предал и этого не изменить, а меня скоро здесь не будет, так какой смысл страдать из-за ошибки и портить себе весь дальнейший путь?
— Шестой день. Сейчас шестой день, — через силу прошептал Он, уткнувшись мне в плечо.
Я дернулась, как от удара.
— Шесть дней? А как я вообще здесь оказалась?
— На одной из застав мне сообщил послушник Совета, что ты пропала. Я не поверил, но потом и сам не смог тебя найти. Пришлось идти к прорицателю. Он сказал, что нужен лес на севере — и открывать порталы на каждом привале, звать тебя. Я так и делал. Чувствовал, что ты жива, но пробиться к тебе не мог, как не старался. Вот и сейчас открыл портал, только отвернулся, а ты лежишь на траве. Я уже подумал, что… но ты дышала, а потом совсем затихла…
— Хороший прорицатель! Если бы не твой портал…
— Что с тобой случилось? Расскажи, прошу… Я должен знать…
— Не должен! — уверенно ответила я. — И потом, на это нет времени. Мне нужно, чтобы ты вернулся в Тимирай и передал мое послание.
— Ты сама его и передашь!
Я покачала головой, говорить было трудно и не хотелось тратить время на пустой треп. Он хотел возмутиться начать что-то выяснять, но я буквально кожей чувствовала, как уходит отведенное мне время. Я схватила Его за руки и прежде, чем он успел сообразить, что к чему вогнала Его пальцы на пару фаланг в небольшую, но глубокую рану на боку. Пусть Печать и не дает мне умереть, но проклятье Белых оставило свои следы на теле.
— Что ты…!? — Он попытался высвободить руку из моего захвата, но я все-таки Его узы, сделать что-то подобное, если я того не желаю, весьма сложно.
— Впитывай! — приказала я.
— Что?
— Пей! — в моем собственном голосе мне же послышались не мои нотки. Кто-то куда более властный и сильный приказал. И Он послушно стал впитывать мою кровь в свое тело. Мне оставалось только порадоваться, что я не могу увидеть реальное положение дел, а только разноцветные потоки силы, иначе, наверное, стошнило бы. Он впитывал, пока у меня не закружилась голова. И тогда тот же голос моими губами велел:
— Хватит! А теперь слушай внимательно! Чтобы не случилось, чтобы ты не думал, чего бы не желал ты сохранишь эту кровь в себе, а потом передашь ее Старейшинам, они должны знать, что здесь случилось! Ты понял?
Он молча и заворожено кивнул. А затем странное оцепенение прошло. Он вздрогнул и тряхнул головой.
— Чего ты хочешь? — покорно, без издевки спросил Он.
— Ты отправляешься с посланием в Тимирай, а я остаюсь.
— Нет!
— Да! Это приказ! — его словно отбросило от меня. — Это мой последний приказ, прошу… умоляю, хотя бы сейчас не спорь со мной!
Он прижал меня к себе.
— Я остаюсь! — тихо и твердо сказал Он, явно сдерживаясь, чтобы не завыть. — Если ты решила остаться, то я останусь с тобой, если ты решила умереть, то я умру рядом с тобой… И никакая сила не заставит меня уйти! Я уже предал тебя единожды и больше никогда, никогда не оставлю тебя!
Мне захотелось рассмеяться над этими красивыми словами, потому что я больше не верила ему. Я простила Его, я любила Его всем сердцем. Я бы позволила Ему еще сотню раз так меня предать, потому что для себя я знала, что дороже Него у меня ничего нет и быть не может. Но я больше не верила никому и ничему. Мир, миры, все миры слишком поганое место, чтобы доверять в них хоть кому-то…
— Расскажи! — снова повторил Он.
— Иди сюда. — я обняла Его и просто позволила себе погреться несколько минут в таком родном, таком близком сиянии небесной лазури.
Я знала, чего он хочет, не верила Его словам и просьбам, а знала, видела смятение, желание помочь, страх в Его энергии, но говорить что-либо, объяснять и уж рассказывать о своей глупости и обещании я не собиралась. Видимо Он это видел и сам, потому что мне на ухо прозвучало:
— Что будем делать?
— Убивать! — произнес чужой голос моими губами. И было в этом властном тембре столько уверенности, что даже мне захотелось пойти за этим гласом, умереть за него, жить за него. — Но сначала мне нужно время. Нужно собраться с силами…
Я отстранилась, и Его силуэт отошел от меня на несколько шагов. С большим трудом мне удалось лечь на расстеленный им же плащ, только теперь я ощутила его запах от грубой ткани. Он встал рядом и повернулся спиной, как было всегда, когда я уходила в себя, а он оставался моим стражем. Его долг — беречь меня. Его обязанность — сохранить мне жизнь. Какая ирония понимать, что Его желания не имеют смысла. Не знаю, как, но Он будет жить, я сделаю для этого все.
Расслабив тело, я отказалась от взора, и разноцветный мир потух, я снова оказалась в кромешной мгле. А затем темнота словно бы изменилась, там, где раньше была физическая слепота покалеченной плоти, вдруг оказалась тяжелая, уже знакомая мне пустота. Она была везде вокруг меня. И если раньше я могла рассмотреть внутри себя сияние своего Атмана, воззвать к Богам, черпать от него магию, то сейчас была только эта мощь вокруг, природы которой мне уже никогда не понять. С той лишь разницей, что в первую нашу встречу я почувствовала присутствие разума, в этой силе было сознание, а сейчас была только чистая, абсолютная мощь, сомневаюсь, что такое можно назвать магией или даже энергией. Уж слишком мелко звучали подобные мысли по сравнению с тем, что я ощущала сейчас в себе, вокруг себя, в своем теле.
Мне вспомнились слова Печати о том, как она настаивала на слове, на обещании и я постаралась полностью расслабиться, отпустить себя, дойти до той грани, где мое Я растворяется во Вселенной. Сначала пропало ощущение тела, я знала, что была в сознании, но перестала ощущать давление плоти, потом пропали мысли, за ними ушли чувства, а следом и ощущения. Я словно сбрасывала с себя ненужный груз и наконец осталась совершенно одна, без всего того, что определяет бытие разумного существа. Думаю, в определенном смысле я перестала существовать. Ведь как определить существование чего-то, если с ним ничего не происходит?
На самом деле происходило совершенно удивительное. Меня заполнила пустота. Она проникала в каждую частичку меня, питала собой и переделывала мою суть под себя. Я больше не могла назвать это пустотой, это было самым полным из возможного. Атман и так не ощутим, нельзя сказать, что у него есть размеры или вес, все это лишь на усмотрение разума, который соприкасается со своей душой, но сейчас я стала тяжелее, меня стало больше. И в какой-то момент я поняла, что не могу сказать, что я — душа или Атман. Нет, я нечто иное, но уже точно не совсем я. Я осталась где-то на поверхности этого бесконечного водоворота из силы, а вот внутри я совершенно иное существо. Назвать меня теперь обычным разумным даже мысли не возникло.
Возвращаясь к собственным мыслям и телу, я поняла, почему пустота говорила, что я долго с этим не проживу. Действительно мощь, наполнявшая меня буквально давила, желая вырваться за границы души и тела, ей было тесно в таких узких рамках. Стоило бы задуматься: какой же должна быть душа разумного существа, чтобы удерживать эту мощь внутри долгое время, а может и вечность? Не верю, что у того, кто владеет этой сутью, есть хотя бы минимальный шанс умереть…
Тело наполнила легкость, как во время трансформации, мышцы гудели от предвкушения, из груди рвался смех. Воздух казался особенно свежим, природа особенно живой. Я словно увидела мир вокруг впервые. Меня переполнял совершенно незнакомый мне восторг, который с трудом удавалось сдерживать, чтобы не напугать Его. Хотя по Его силуэту из всполохов магии было и так понятно, что Он в шоке.
— Как ты? — спросил Он, протягивая мне руку. Только теперь я поняла, что уже не лежу на земле, а стою нетерпеливо притопывая.
Он хотел проверить, что с моими ранами, Он волновался за меня. Я видела это, но мысль, что кто-то прикоснется ко мне, что я кому-то позволю, допущу обман снова, внушала стойкое отвращение. Ведь Он предал меня, Он оставил меня. И я знала, что Ему хорошо без нашей связи, я видела это! Да, я отдам за Него все, что у меня есть, и даже больше, но обманывать себя больше не позволю. Это Он для меня самое родное, а я для Него оковы, обуза и кара. Он не помог бы мне, не был бы здесь, если бы не зов Его собственной природы. Я слишком хорошо видела годами, как меня любят, а на деле меня обрекли на развоплощение!