Младший любит влезть на крышу
и на корточках сидеть…
Раздался дружный хохот. Цзя Хуаню ничего не оставалось, как объяснить евнуху:
– Первое – это изголовье, второе – резная голова зверя для украшения крыш.
Евнух все старательно записал, после чего выпил чаю и уехал.
«Видно, у Юаньчунь хорошее настроение», – решила матушка Цзя и очень обрадовалась. Она приказала немедленно сделать обтянутый белым шелком фонарик и поставить в зале. Каждая девочка должна была придумать загадку и наклеить ее на фонарик. К тому же матушка Цзя распорядилась приготовить ароматный чай, фрукты и разные безделушки, чтоб награждать тех, кто отгадает загадки.
Цзя Чжэн, только что прибывший с аудиенции у государя, сразу заметил, как повеселела матушка, и тоже решил принять участие в развлечении.
На возвышении, устланном циновкой, сели матушка Цзя, Цзя Чжэн и Баоюй. Ниже были разостланы еще две циновки, одна для госпожи Ван, Баочай, Дайюй и Сянъюнь, другая – для Инчунь, Таньчунь и Сичунь. Рядом стояли молодые и пожилые служанки. Ли Вань и Фэнцзе заняли места в середине, на отдельной циновке.
– Что это не видно Цзя Ланя? – поинтересовался Цзя Чжэн, заметив отсутствие внука.
Одна из служанок подбежала к Ли Вань. Ли Вань тотчас встала с циновки и обратилась к Цзя Чжэну:
– Моего сына не звали, а сам он прийти не осмелился.
Все рассмеялись:
– Какой же он упрямый и странный!
Цзя Чжэн велел привести Цзя Ланя. Матушка Цзя, когда он пришел, усадила его рядом с собой, дала фруктов. Все оживленно беседовали, слышались шутки и смех. Только Баоюй, обычно любивший порассуждать, из страха перед отцом молчал, лишь почтительно поддакивал. Сянъюнь против обыкновения тоже сидела молча, словно воды в рот набрала. О Дайюй и говорить нечего – она была замкнутой и редко вступала в разговоры. В общем, несмотря на семейный праздник, все чувствовали себя стесненно, кроме Баочай, которая вообще не отличалась словоохотливостью и всегда была сдержанна.
Матушка Цзя сразу догадалась, что это из-за Цзя Чжэна, и после того, как вино обошло три круга, велела ему идти отдыхать. Цзя Чжэн все понял и с улыбкой сказал:
– Матушка, я сразу сообразил, что это вы по случаю Нового года решили устроить вечер загадок, и хотел принять в нем участие, приготовил подарки и угощение. Мне известно, как вы любите внуков и внучек, но неужели вы не подарите мне хоть каплю внимания?
– При тебе они не решаются ни шутить, ни смеяться, – ответила матушка Цзя, – а это на меня тоску нагоняет. Если тебе так уж хочется отгадывать загадки, я загадаю тебе одну. Не отгадаешь, мы тебя оштрафуем.
– Разумеется, – улыбнулся Цзя Чжэн. – Но если я отгадаю – наградите меня!
– Конечно, – согласилась матушка Цзя и прочла:
Легка мартышка: на верхушке
висит без всякого труда.
Я намекну лишь на отгадку:
названье южного плода.
Цзя Чжэн сразу понял, что матушка Цзя имеет в виду плод личжи, но нарочно дал неправильный ответ, за что и был оштрафован. Следующую загадку он отгадал и получил от матушки Цзя подарок. Потом сам загадал загадку матушке Цзя. Вот какая это была загадка:
У этого тела – граненые всюду бока,
А в целом фигура на ощупь тверда и жестка.
Без кисти творца – молчалива, конечно, она,
Но словом владеющему постоянно нужна.
Он потихоньку шепнул ответ Баоюю, а тот незаметно передал его матушке Цзя.
Матушка Цзя немного подумала – ошибки быть не могло – и сказала:
– Тушечница.
– Верно, матушка, – подтвердил Цзя Чжэн, – вы угадали!
Он повернулся к служанкам и приказал:
– Живее давайте подарки!
Служанки поднесли блюдо, уставленное маленькими коробочками, где было все необходимое для Праздника фонарей. Матушку Цзя подарки обрадовали, и она приказала Баоюю:
– Налей-ка отцу вина!
Баоюй взял чайник, налил в чашку вина, а Инчунь поднесла Цзя Чжэну. Затем матушка Цзя обратилась к сыну:
– Вон там на фонаре наклеены загадки, их сочинили девочки. Попробуй отгадать!
Цзя Чжэн почтительно кивнул, подошел к фонарю. Первая загадка была такая:
Заставить демонов способна
и дух от страха испустить,
На вид пучок из нитей шелка,
но в ней внезапный гром таится.
Коль загремит да загрохочет,
вас может и ошеломить.
Но поглядите – от нее
одна зола уже дымится!
А в целом – подскажу чуть-чуть —
весьма забавная вещица.
Придумала эту загадку государыня Юаньчунь.
– Хлопушка? – нерешительно произнес Цзя Чжэн.
– Совершенно верно! – поспешил ответить Баоюй. Следующей была загадка Инчунь:
Тела небесные в движенье —
кто все их до конца сочтет?
Всегда увязаны разумно
движенья этих тел и счет.
Так почему же день за днем
столь беспокойно их служенье?
Да потому, что Инь и Ян
неисчислимы превращенья!
А для отгадки подскажу:
предмет всегда в употребленье.
– Счеты! – воскликнул Цзя Чжэн.
– Верно! – подтвердила Инчунь.
Таньчунь загадала такую загадку.
Внизу стоящий мальчуган
ввысь обращает взгляд:
Прекрасен светлый день Цинмин,
народ веселью рад!
Но невзначай оборвалась
натянутая нить,
Восточный ветер ни к чему
в обрыве том винить…
Я подскажу вам: эта вещь
способна веселить…
– Бумажный змей, – произнес Цзя Чжэн.
– Правильно, – ответила Таньчунь.
Затем шла загадка Дайюй:
Погас рассвет. Но кто унес
дымок двух рукавов?
Ни в лютне, ни среди одежд
душистых нет следов.
Предмет сей и без петуха
с зарею будит нас,
Подскажет без служанки он,
что пятой стражи час.
Он, утром до конца сгорев,
под вечер оживет,
И день за днем, лучась-струясь,
живет за годом год.
Коль темнотою станет свет —
печаль не обойдешь,
Но преходящи свет и тьма
и при ветрах, и в дождь.
Скажу к разгадке: сей предмет
у нас всегда найдешь.
– Не иначе как благовонные свечи, которые жгут ночью, чтобы отметить время! – воскликнул Цзя Чжэн.
– Верно! – подтвердил Баоюй, опередив Дайюй.
Цзя Чжэн принялся читать следующую загадку:
Вот без движенья он стоит,
а юг, допустим, слева, —
Тогда направо будет юг,
а слева будет север…
Сян[220] загрустил – тогда и он
объят его тоской,
Весь день смеется Сян – и он
смеется день-деньской…
Я намекну: повсюду есть
у нас предмет такой.
– Замечательная загадка! – похвалил Цзя Чжэн. – Пожалуй, это зеркало.
– Верно, – улыбнулся Баоюй.
– А кто придумал? – спросил Цзя Чжэн. – Под ней нет подписи.
– Должно быть, Баоюй придумал, – произнесла матушка Цзя.
Цзя Чжэн ничего на это не сказал и стал читать последнюю загадку, ее придумала Баочай:
Есть на лице глаза, но нет зрачков,
и создан весь живот для пустоты.
Но радость есть при встрече у воды,
когда раскрыты лотоса цветы.
Когда ж с утуна падает листва,[221]
разлуке наступает свой черед,
Любовь жены и мужа до зимы,
Лишь до зимы – и то не доживет.
…Разгадку средь вещей любой найдет![222]
Цзя Чжэн задумался:
«Предмет загадки самый обычный, ничего особенного в нем нет, но если девушка в столь юном возрасте сочиняет такие загадки, значит, не суждены ей ни счастье, ни долголетие!»
Цзя Чжэн опечалился и стоял, поникнув головой. Матушка Цзя решила, что Цзя Чжэн устал, к тому же при нем молодые боялись веселиться, поэтому она сказала:
– Иди отдыхай! Мы скоро тоже разойдемся.
Цзя Чжэн несколько раз почтительно кивнул, попросил мать выпить чашку вина и пошел к себе. Он сразу лег, но уснуть не мог и ворочался с боку на бок, охваченный глубокой печалью.
Матушка Цзя между тем после его ухода сказала детям:
– Теперь можете веселиться сколько угодно.
Не успела она это произнести, как Баоюй подбежал к фонарю и затараторил, высказывая свои суждения о загадках, какая хороша, какая не совсем удачна, а какая вообще никуда не годится. При этом он так размахивал руками, что был похож на обезьянку, спущенную с привязи.
– Что ты разошелся? – остановила его Дайюй. – Куда пристойней спокойно сидеть, вести разговор и шутить, как это было сначала.
Вернувшаяся в это время из внутренних комнат Фэнцзе сказала:
– Отцу нельзя отходить от тебя ни на шаг. Жаль, надо было намекнуть ему, чтобы заставил тебя сочинять загадки в стихах! Вот тогда бы ты попотел!
Баоюй рассердился, подбежал к Фэнцзе, принялся ее тормошить.
Посидев еще немного, матушка Цзя почувствовала усталость – уже пробили четвертую стражу. Она приказала раздать служанкам оставшееся угощение, поднялась и сказала:
– Пойдемте отдыхать. Завтра встанем пораньше и будем веселиться – праздник еще не кончился.
Постепенно все разошлись.
Какие события произошли на другой день, вы узнаете из следующей главы.
Глава двадцать третья
На следующий день матушка Цзя распорядилась продолжить праздничные развлечения.