– Давайте сразу к делу, – перебила я, – времени мало у меня, к врачу сегодня.
– К врачу, – обрадовалась старуха, – это хорошо, это правильно. Я хочу поучаствовать. Это вот тебе.
Она подвинула мне конверт.
– Это что? – не двинулась я с места.
– Ну как что? Это деньги. На аборт, – продолжала радоваться она. – Какая же ты молодец, все поняла. Не сразу, конечно, молодость, что ж поделаешь, но поняла же.
– Что я поняла? – я решила уточнить, цепляясь за последнюю ниточку той самой надежды на порядочность собеседника.
– Ты же поняла, что вы с моим сыном не пара. Ты не сможешь с ним жить и решила избавиться от ребенка. И потом отпустить его? Ведь так? У него есть отличная партия, Катюша, такая девочка…
На ее лице было детское ожидание чудес, близкого осуществления мечты, а вот моя надежда лопнула со звоном хорошо натянутой струны.
– Вы ошибаетесь, – борясь с тошнотой и головокружением, механическим голосом произнесла я. – Это я с вами жить не могу и не хочу, а с Алексеем у нас все отлично. Да, и к врачу я иду на плановый осмотр. Прощайте.
Я встала и как во сне пошла к дверям, мечтая только побыстрее выйти на воздух. В дверях столкнулась с Лешкой. Он, оказывается, не смог побороть любопытство, пошел за мной, и сейчас в ярости подскочил к столику, и начал что-то громко кричать в лицо своей испуганной мамаше. Я вышла на улицу и пошла вдоль дороги, делая глубокие вдохи. Воздух, казалось мне, стал липким и вязким и никак не хотел вдыхаться. Голова сильно кружилась. А потом я проснулась в больничной палате…
– Господи, ужас-то какой, – Машенька присела на стул возле кровати Алены.
– Да, это было ужасно. Я потеряла сознание и свалилась прямо под колеса машины, – продолжила рассказ женщина.
– А Алексей Михайлович?
– Он бежал уже за мной, но не успел подхватить… Буквально секунда… Тогда я и потеряла ребенка… Мне казалось, все закончилось… и моя беременность, и мой брак, и моя жизнь… но Алеша меня очень поддерживал тогда, и мы справились.
– А Серафима? – спросила Маша.
– А Серафима… Пришла ко мне в палату…
Рядом со мной сидел Алексей, он вообще тогда только спать уходил домой. Муж чистил мне яблоко и напевал любимую песенку из мультика. И тут открывается дверь, и под напутствие медсестры: «Вы только недолго. Она еще совсем слабая» – входит свекровь с цветочками на наманикюренных ногтях.
– Алексей, а что ты тут делаешь? – испуганно-удивленно воскликнула она.
– Это моя жена. Она только что потеряла нашего ребенка – во многом благодаря тебе, мама. А вот ты что тут делаешь?
– Наверное, пришла меня добить, – предположила я.
– Что вы такое говорите?! – несколько наигранно возмутилась старуха. Она решила было сначала обидеться, но передумала: слишком скользкая ситуация нарисовалась. – Я пришла просить прощения. Так вот неловко вышло… все это… Аленушка, прости меня, но я с врачом разговаривала. Он говорит, что детей у тебя больше не будет, и я подумала…
У меня снова закружилась голова, и, видимо, я так сильно побледнела, что Алексей вскочил и закричал: «Врача сюда! Врача!». Двери распахнулись, все забегали, засуетились.
Алексей жестко схватил мать за локоть и вытащил из палаты:
– Мама, что ты несешь?
– Как ты смеешь так разговаривать с матерью, – по привычке возмущенным тоном заговорила она.
– Я скоро вообще с тобой разговаривать не стану. Что это за выкрутасы такие? Моя жена почти при смерти. Ребенок погиб. А ты…
– А что я? – пошла в атаку матушка. – Я правду говорю. Зачем тебе бесплодная жена? Какое будущее тебя ждет? Нам нужен наследник с хорошими генами. Вот Катюша…
– Катюша? – прошептал сын, но, через секунду взяв себя в руки, со злостью сказал: – Катюша будет против смешения своих королевских генов с твоими, мама, простолюдинскими. То, что ты научилась не сморкаться в скатерть, не повод для хвастовства.
– Ой, что-то… – женщина схватилась за сердце.
– Мама, мы в больнице, – засмеялся Алексей и, развернувшись, пошел по коридору.
– Я лишу тебя наследства, – кричала вслед ему Серафима Андреевна.
– Оставь его себе, а нас оставь в покое, – громко и четко произнес Алексей, не оборачиваясь…
Из коридора послышалось звяканье инструментов и недовольный женский голос произнес:
– Маша, долго ты там будешь возиться? Не одна она у нас в отделении больная. Мы зашиваемся, а она лясы точит!
– Иду-иду, – крикнула девушка в сторону дверей. – И что она? Лишила наследства?
– Да какое там наследство! – усмехнулась Алена Александровна. – Она обиделась, продала квартиру и уехала к сестре куда-то в деревню. Зато у моря.
– Какая жалость. Так вы без детей и прожили?
– Почему без детей? – удивленно вскинула на медсестру глаза женщина. – Слава богу, врачи тоже иногда ошибаются. У нас был сын.
– Был? – искренне заулыбалась девушка.
– Маша!!! Иди сюда! Бегом!!! – возмущенно закричали в коридоре. – Максимову из пятой хуже стало.
– Иди, Машенька. Спасибо тебе. Я отдохнуть хочу.
– Отдыхайте, Аленушка Александровна, я попозже еще заскочу к вам, – сказала девушка, выбегая из палаты.
Алена закрыла глаза. Сын. Сынок. Разбередила душу Машенька воспоминаниями…
– Тебя завтра выписывают, – радостно произнес муж, входя в палату. – Устроим праздник? Мама придет, друзей позовем…
– Леша, скажи, пожалуйста, я сейчас похожа на человека, готового праздновать что-то? И что мы праздновать будем? Да еще и с твоей мамой?
– Аленушка, родная моя, но вам же все равно придется помириться и научиться общаться. Мы же одна семья… – ласково начал уговаривать меня он.
– Знаешь что? Даже с кровными родственниками можно разорвать отношения.
– Но я же твой муж. А это моя мать, – непонимающе бормотал он.
Но меня было не остановить.
– Да, действительно, ты мой муж, – согласилась я, – и она твоя мать. Я тут при чем?
– То есть как?
– Вот так. Если ты обдумал все за и против, все факторы, включая прогнозы врачей и прочее разное, и все-таки решил остаться моим мужем, избавь меня от неприятного общения с этой женщиной.
– А я? – непонимающе хлопнул глазами Алексей.
– Что ты?
– А как мне быть в этой ситуации? Тебя я люблю и оставлять не хочу, а ее не могу.
– Сделай так, чтобы мы не пересекались, и рассказывать о ее жизни мне тоже не надо. Для меня теперь ты сирота.
– Ты что? Мою мать хоронишь? – возмутился Алеша.
– Она сама себя похоронила.
– Но… – начал было он, но осекся под моим решительным взглядом.
– Я все сказала.
– Ладно. Ты меня обрекаешь на жизнь шпиона, – вздохнув, попытался пошутить он. – Про маму я понял, а друзей можно позвать?
– Леша, у тебя от переживаний совсем плохо с головой стало? – удивилась я непониманию очевидных вещей.
– А что, Олька с Димкой переживали знаешь как?
– Оле и Диме я очень благодарна, передавай им привет, но я сейчас еще слишком слаба, чтобы даже просто сидеть за столом и смотреть на ваше веселье. Невесело мне, Леша, – сдерживая слезы, произнесла я последнюю фразу.
– Аленушка, – муж присел на кровать и обнял меня, – сколько же можно переживать… Давай жить дальше, – уговаривал он, гладя меня по спине.
– А как дальше жить? – надрывно спрашивала я, даже не утирая слезы.
– Врачи не всегда правы. Все у нас получится.
– А если нет? – капризничала я.
– А если нет, мы что-нибудь обязательно придумаем. Только не плачь…
Время прикрыло и эту рану наслаивающимися друг на друга событиями жизни. Ноющая боль появлялась только при виде молодых мам и маленьких детей. Когда есть возможности совершения того или иного действия, как-то не задумываешься об их использовании. «Я могу!» – и этого знания достаточно. Отнятая же вероятность становится личным упреком.
Глава 5
В коридоре послышались шаги. Алена открыла глаза и повернулась к двери.
– Вы уже не спите? – заглянув в палату, спросила Маша.
– Да и не спала я, – улыбнулась пациентка, – ты же знаешь, без снотворного не могу уснуть.
– Я капельницу заберу тогда, она уже закончилась, – захлопотала Маша. – Сейчас доктор подойдет. Он хотел вас еще раз лично осмотреть.
– Он надеется увидеть что-то новое? – улыбнулась Алена.
– Не знаю, – пожала плечами Машенька. – Он такой умный и понимающий. – Девушка покраснела и смущенно отвернулась.
В палату зашел молодой мужчина в отглаженном халате и со стетоскопом на шее.
– Мария, вы можете идти, – строго произнес он.
– Да, конечно, Егор Васильевич. – Машенька, покраснев еще больше, схватила капельницу и выскочила из палаты.
– Я вижу проделки малыша Купидона, – улыбнулась Алена Александровна.
– Что вы сказали? – не расслышал доктор.
– Говорю, что вы очень строгий руководитель.
– Я не строгий, а справедливый, – важно произнес Егор Васильевич.
– Хотите казаться строгим? Компенсируете свою молодость? – спросила Алена.
– А что делать? – развел руками врач. – Я же только пришел сюда. В коллективе люди разные, сами понимаете, надо авторитет заслуживать…
– Конечно-конечно, – примирительно кивнула пожилая женщина, – только не забудьте рассмотреть за этим и людей. А молодость – такой недостаток, который очень скоро пройдет.
– Что вы имеете в виду? – доктор увлеченно листал историю болезни, слушая речь пациентки вполуха.
– Я имею в виду, что, видя только большую цель, можно пропустить многое, кажущееся маленьким, но остающееся очень важным.
– Хорошо, – Егор Васильевич закрыл карточку пациент